Мы подходим к пельменной с запотевшими от пара окнами. Фрост быстро шагает вперед, чтобы открыть мне дверь, и это джентльменское поведение кажется мне забавным, поскольку смертоносную саблю несу именно я. Тесный зал заведения переполнен, и лишь везение помогает нам занять последний свободный столик в уголке у окна. Я вешаю саблю на спинку стула и снимаю плащ. С кухни доносятся соблазнительные ароматы чеснока и паровых пельменей - аппетитные напоминания о том, что я не ела с самого завтрака. Из-за кухонных дверей выносят блюда, на которых поблескивают пельмени со свининой, креветками или рыбой; за соседним столом, постукивая палочками о тарелки, какое-то семейство так громко говорит на кантонском, что со стороны это кажется ссорой.
Просмотрев длинное меню, Фрост, похоже, приходит в замешательство.
- Может быть, вы закажете что-нибудь для нас обоих?
- Есть ли пища, которую вы не станете есть?
- Я съем все что угодно.
- Возможно, вам придется пожалеть об этих словах. Потому что мы, китайцы, в самом деле едим все.
Он с радостью принимает вызов.
- Удивите меня.
Когда официантка приносит блюдо с закусками - холодными медузами, куриными лапками и маринованными свиными ножками, - его палочки замирают над этим диковинным набором, но потом он все-таки откусывает кусочек от полупрозрачного свиного хряща. Я наблюдаю за тем, как его глаза округляются от восторга - он сделал открытие.
- Это потрясающе!
- Вы раньше никогда не пробовали их?
- Думаю, раньше я не был особенно смелым, - признается Фрост, вытирая с губ масло чили. - Зато сейчас пытаюсь измениться.
- Почему?
Он замирает в задумчивости; между его палочками зажат кусочек медузы.
- Думаю… думаю, я просто старею, понимаете? И начинаю осознавать, что на самом деле мало чего в жизни пробовал. А ведь осталось не так много времени, чтобы все успеть.
"Старею". Я не могу сдержать улыбки, потому что я почти на два десятилетия старше, чем он, и детектив наверняка считает меня старухой. Но при этом смотрит на меня совсем не так. Я замечаю, что Фрост разглядывает мое лицо, а когда я бросаю ответный взгляд, щеки детектива внезапно вспыхивают. Точно так же вел себя мой муж на нашем первом свидании, весенним вечером, занавешенным густым туманом, очень похожим на сегодняшний. "Ах, Джеймс, - думаю я, - мне кажется, этот молодой человек понравился бы тебе. Он совсем как ты".
Приносят пельмени - мягкие подушечки, наполненные свининой и креветками. Я с удивлением наблюдаю, как тяжело Фросту подхватить скользкое лакомство, и в конце концов он просто начинает гонять его палочками по тарелке.
- Это любимые пельмени моего мужа. Он мог съесть сразу с десяток. - Я улыбаюсь, вспоминая. - Он даже хотел поработать здесь целый месяц без всякой оплаты, если ему скажут рецепт.
- А на Тайване он тоже занимался ресторанным делом?
Этот вопрос заставляет меня взглянуть на Фроста в упор.
- Мой муж изучал китайскую литературу. Он происходил из длинной династии ученых. Поэтому - нет, он не занимался ресторанным делом. Он работал официантом, чтобы выжить.
- Я этого не знал.
- Проще всего предположить, что официант перед вами - всего лишь официант, а продавец продуктового магазина - всего-навсего продавец. Однако в Чайна-тауне так не получится. Помните тех убогих старичков, что играют в шашки у ворот со львами? Некоторые из них - миллионеры. А вон та женщина, что сидит за кассовым аппаратом, - она родом из семьи имперских генералов. Здесь люди совсем не те, кем они кажутся, так что не стоит их недооценивать. В Чайна-тауне этого делать не надо.
Фрост пристыженно кивает.
- Не буду. Особенно сейчас. Прошу прощения, госпожа Фан, если я недостаточно уважительно говорил о вашем муже.
Его извинение кажется абсолютно искренним - еще одна причина поражаться этому человеку.
Я откладываю палочки и смотрю на детектива. Насытившись, я наконец чувствую силы обратиться к предмету, который довлел над нами во время ужина. Шумное семейство, сидевшее за соседним столом, наконец встает, скрипя ножками стульев и разражаясь громким хором кантонских фраз. Когда они выходят за дверь, в зале внезапно устанавливается тишина.
- Вы пришли расспросить меня о дочери. Почему?
Он отвечает не сразу - вытирает руки и аккуратно складывает салфетку.
- Вы когда-нибудь слышали такое имя - Шарлотта Дион?
Я киваю.
- Она была дочерью Дины Мэллори.
- Вы знаете о том, что произошло с Шарлоттой?
- Детектив Фрост, - вздыхая, говорю я, - мне пришлось пережить все эти события, так что они навеки отпечатались вот здесь. - Я дотрагиваюсь до головы. - Я знаю, что госпожа Мэллори была замужем и раньше, за человеком по имени Патрик Дион, и у них была дочь Шарлотта. Через несколько недель после массового убийства она исчезла. Да, я знаю всех погибших и их родственников, потому что я одна из них. - Я смотрю вниз, на блестящую от жира тарелку. - Я никогда не встречалась с господином Дионом, но когда исчезла его дочь, я послала ему открытку с соболезнованиями. Я не знаю, была ли ему по-прежнему дорога бывшая жена и оплакивал ли он ее гибель. Но я прекрасно понимаю, что значит потерять ребенка. Я сообщила ему, что мне ужасно жаль. Написала, что понимаю его боль. Но он так и не ответил. - Я снова перевожу взгляд на Фроста. - Поэтому - да, я знаю, зачем вы спрашиваете о Шарлотте. Вы мучаетесь тем же вопросом, каким задавались все. Даже я сама. Неужели наши семьи действительно прокляты? Сначала исчезает моя Лора, а потом, спустя два года, его Шарлотта. Наши семьи связаны тем, что случилось в "Красном фениксе", и потерей дочерей. Вы не первый полицейский, который расспрашивает меня об этом.
- Полагаю, детектив Букхольц задавал те же вопросы.
Я киваю.
- Он приходил ко мне, когда пропала Шарлотта. Спрашивал, были ли знакомы наши девочки. Отец Шарлотты очень богат, а потому ей уделялось много внимания. Куда больше, чем моей Лоре.
- В своем отчете Букхольц упомянул, что и Лора, и Шарлотта занимались музыкой.
- Моя дочь играла на скрипке.
- А Шарлотта играла на альте в школьном оркестре. Может быть, они встречались? Например, на музыкальном мастер-классе?
Я качаю головой.
- Мы уже неоднократно изучали этот вопрос вместе с полицией. Кроме музыки, у девочек не было ничего общего. Шарлотта училась в частной школе. А мы жили здесь, в Чайна-тауне. - Мой голос затихает, и я сосредоточиваю внимание на соседнем столике, за которым сидит молодая китайская семья с маленькими детьми. На высоком стуле устроилась девочка; ее волосы забраны в маленькие хвостики, которые смотрят вверх, словно острые рожки чертика. Когда Лоре было три года, я причесывала ее точно так же.
Официантка приносит счет. Я тянусь за ним, но Фрост хватает его первым.
- Прошу вас, - говорит он, - позвольте мне заплатить.
- За ужин всегда платит более старый.
- Я бы никогда не назвал вас подобным словом, госпожа Фан. К тому же почти все съел я. - Он кладет на стол наличные. - Позвольте подвезти вас до дома.
- Я живу всего в нескольких кварталах отсюда, в Тайтун-Виллидже. Мне проще дойти пешком.
- Тогда я пойду с вами. Так, на всякий случай.
- Вы хотите этого для своей безопасности или для моей? - спрашиваю я, протягивая руку за саблей, висящей на спинке стула.
Рассмеявшись, он смотрит на Чжен И.
- А я и забыл, что вы вооружены и опасны.
- Поэтому провожать меня нет необходимости.
- Прошу вас. Так мне будет спокойнее.
Мы выходим на улицу, там по-прежнему моросит, и после душного жаркого ресторана приятно вдохнуть прохладного воздуха. Капельки искрятся в волосах Фроста и поблескивают на его лице, и вместо прохлады я неожиданно чувствую жар на своих щеках. Фрост заплатил за ужин, а теперь настойчиво хочет проводить меня домой. Давно уже мужчины не проявляли ко мне столько внимания, и я не знаю, как относиться к тому, что он считает меня такой уязвимой, - радоваться или раздражаться.
Мы идем по улице Тайлера в южную сторону, к старой части квартала Тайтун-Виллидж, и оказываемся в более тихом и пустом районе Чайна-тауна. Здесь нет туристов, лишь ветхие дома с пыльными магазинчиками на первых этажах. В этот час они наглухо заперты за железными дверями. В ярко освещенном ресторане я могла забыть об осторожности. Теперь я чувствую себя беззащитной, даже несмотря на то, что рядом идет вооруженный детектив. Огни за нашими спинами почти угасли, и тьма сгущается. Я ощущаю биение своего сердца и чувствую потоки воздуха, то врывающиеся в мои легкие, то выходящие из них. В моей голове оживает песнь сабли - слова, способные успокоить меня и подготовить к тому, что может произойти.
Зеленый дракон выходит из воды.
Ветер тревожит цветы.
Белые облака плывут в небе.
Черный тигр рыщет на горе.
Моя рука касается эфеса сабли и замирает на нем в полной готовности. Мы минуем тьму, свет и снова тьму. Мои чувства обостряются - кажется, будто сама ночь дрожит вокруг меня.
Ударь по траве, чтобы найти змею слева.
Ударь по траве, чтобы найти змею справа.
Мрак оживает. Теперь движение повсюду. По переулку несется крыса. С водостока стекает ручеек воды. Я все вижу и все слышу. Мужчина, шагающий возле меня, ни на что не обращает внимания, полагая, будто его присутствие ограждает меня от опасности. И даже не представляет, что на самом деле, возможно, все наоборот.
Мы сворачиваем на улицу Гудзона, к моему скромному таунхаусу с отдельным входом на первом этаже. Пока я достаю ключи, Фрост стоит в желтоватом сиянии висящего над крыльцом фонаря - там жужжат насекомые, то и дело ударяясь о лампу. Он до конца остается джентльменом - ждет, пока я окажусь внутри, в безопасности.
- Спасибо вам за ужин и вооруженную охрану, - с улыбкой благодарю я.
- Мы пока не очень понимаем, что происходит. Так что будьте осторожны.
- Доброй ночи. - Я вставляю ключ в замок и внезапно замираю.
Фроста встревожил мой резкий вдох.
- Что такое?
- Не заперто, - шепчу я.
Дверь приоткрыта. Чжен И уже обнажена, и я держу ее в руке. Не могу припомнить, когда я успела выхватить ее из ножен. Мое сердце бешено колотится, когда я толкаю дверь ногой. Она открывается настежь, но за порогом видна лишь тьма. Я делаю шаг вперед, однако детектив Фрост отдергивает меня назад.
- Подождите здесь, - велит он. Выхватив оружие, он заходит внутрь и зажигает свет.
Стоя в дверном проеме, я наблюдаю за тем, как он передвигается по моему скромному жилищу, мимо коричневого дивана и полосатого кресла, которые мы с Джеймсом привезли сюда много лет назад, когда только приехали с Тайваня. Я никогда не смогу заменить эту мебель, потому что на ней сидели мои муж и дочь. Души близких людей по-прежнему витают среди этих вещей. Фрост направляется на кухню, а я прохожу в гостиную и тихо стою там, вдыхая воздух и внимательно осматривая комнату. Мой взгляд останавливается на книжном шкафе. На пустой рамке от фотографии. Я чувствую трепет ужаса.
"Здесь кто-то был", - проносится у меня в голове.
- Все выглядит по-прежнему? - спрашивает из кухни Фрост.
Ничего не отвечая, я иду в сторону лестницы.
- Айрис, подождите! - окликает он.
Но я уже взлетаю по ступенькам - тихо-тихо. Бешено бьется лишь мое сердце. Оно гонит кровь по конечностям, по мышцам. Оказавшись у своей спальни, я обхватываю рукоять сабли обеими руками.
Разгони облака, и увидишь солнце.
Я втягиваю ноздрями воздух и сразу же понимаю, что незваный гость был в этой комнате и оставил в ней свой враждебный запах. Эта вонь загрязняет воздух. Несколько секунд я не могу заставить себя сделать шаг и встретиться с противником. Я слышу, как по лестнице бежит детектив Фрост. Он прикроет мне спину, но больше всего меня пугает то, что ждет впереди.
Используй семь звезд, чтобы управлять тигром.
Я перешагиваю порог, и в этот момент Фрост включает свет. Внезапно комната становится четкой и пугающей. Фотография, пропавшая из гостиной, - у меня на подушке, ее пригвоздили лезвием ножа. Только теперь я слышу, как Фрост набирает номер на своем мобильном. Я оборачиваюсь к нему.
- Что вы делаете? - спрашиваю я.
- Звоню своей напарнице. Она должна знать об этом.
- Не звоните ей. Прошу вас. Вы ничего об этом не знаете.
Фрост поднимает взор и смотрит на меня так пристально, что я понимаю: я недооценивала его.
- А вы знаете?
14
Джейн стояла в спальне Айрис Фан и вглядывалась в фотографию, проткнутую ножом для разделки мяса. На снимке была изображена более молодая Айрис - ее улыбающееся лицо светилось, а на руках она держала грудного ребенка.
- Госпожа Фан говорит, что нож взяли с ее кухни, - объяснял Фрост. - А ребенок - ее дочь, Лора. Эта фотография всегда стояла в рамке, внизу, на книжном шкафу. Тот, кто проник сюда, сознательно вынул ее из рамки и принес наверх, туда, где она наверняка увидела бы ее.
- Точнее, его послание. Черт возьми, подушку проткнули ножом уж наверняка не затем, чтобы пожелать ей сладких снов. Что все это значит?
- Она не знает. - Фрост понизил голос, чтобы Айрис не смогла услышать его снизу. - Во всяком случае, так она говорит.
- Ты считаешь, она не честна с нами?
- Не знаю. Просто…
- Что?
Барри заговорил еще тише.
- Она не хотела, чтобы я звонил тебе. Она даже просила меня забыть об этом. Что-то тут не то.
Мне тоже так кажется, подумала Джейн. Она хмуро уставилась на нож, который воткнули по самую рукоятку, вдавив фотографию в подушку. Это был акт чистой ярости - кто-то очень хотел, чтобы Айрис пришла в ужас.
- Любой на ее месте стремился бы оказаться под защитой полиции.
- Она все время твердит, что ей это не надо. Говорит, что не боится.
- Ты уверен, что здесь на самом деле кто-то был?
- Куда ты клонишь?
- Она могла и сама это сделать. Ножом со своей собственной кухни.
- Зачем ей это надо?
- Этим можно объяснить отсутствие страха.
- Все произошло совсем не так.
- Откуда ты знаешь?
- Потому что я был здесь, когда она это обнаружила.
Джейн обернулась к напарнику.
- Ты поднимался в ее спальню?
- Не надо на меня так смотреть. Я проводил ее до дома, вот и все. Мы заметили, что входная дверь открыта, и я вошел внутрь, чтобы проверить квартиру.
- Ясно.
- И больше ничего!
"Тогда почему же у тебя такой виноватый вид?" - задумалась Джейн. Она поглядела на изуродованную фотографию.
- Если бы я пришла домой и обнаружила нечто подобное, я перепугалась бы до ужаса. Почему же она не хочет, чтобы этим занялись мы?
- Возможно, все дело в отношении здешних жителей к полиции. Тань говорит, что обитатели Чайна-тауна смотрят на нас с подозрением.
- Лучше бы они относились с подозрением к тому, кто это сделал. - Джейн повернулась к двери. - Давай поговорим с госпожой Фан.
Напарники обнаружили Айрис в гостиной на первом этаже. Она сидела на выцветшем коричневом диване и выглядела слишком спокойной для женщины, в чей дом недавно врывались незнакомцы. Тут же, прижимая к уху мобильный телефон, мерил шагами комнату детектив Тань. Он перевел взгляд на Джейн, словно хотел сказать: "Я тоже не понимаю, что здесь происходит".
Джейн села напротив Айрис и, не говоря ни слова, пристально посмотрела на нее. Женщина так же внимательно поглядела на Риццоли - словно понимала, что ее проверяют, и уже готовилась к поединку. Подобный взгляд несвойствен жертве.
- Как вы думаете, что происходит, госпожа Фан? - спросила Джейн.
- Не знаю.
- А раньше кто-нибудь вторгался в ваш дом?
- Нет.
- Как долго вы здесь живете?
- Почти тридцать пять лет. С тех пор как мы с мужем эмигрировали в эту страну.
- Есть ли среди ваших знакомых люди, способные сделать подобное? Может быть, мужчина, с которым вы встречались, а потом отвергли, и он разозлился?
- Нет. - Айрис даже не задумалась. Словно готова была дать только такой ответ. - Никакого мужчины нет. Да и в участии полиции нет никакой необходимости.
- Кто-то врывается к вам в дом. Протыкает вашу фотографию мясным ножом и оставляет у вас на подушке. Весьма внятное послание. Кто вам угрожает?
- Я не знаю.
- Но не хотите, чтобы этим делом занялись мы.
Женщина просто смотрела на Риццоли, не выражая страха. Ее глаза напоминали омуты с черной водой - по ним ничего нельзя было понять. Джейн откинулась на спинку кресла, решив немного подождать. Она поглядела на Фроста и Таня - те стояли чуть поодаль, внимательно прислушиваясь к беседе женщин. На Айрис смотрели три пары глаз, молчание затянулось, однако азиатка по-прежнему хранила спокойствие.
Пришло время для новой попытки.
- Сегодня у меня состоялась интересная беседа, - снова заговорила Джейн. - С Патриком Дионом, бывшим мужем одной из погибших в "Красном фениксе". Он говорит, что ежегодно, в марте, вы посылали записки ему и другим родственникам убитых.
- Я никому не посылала никаких записок.
- Они получали их последние семь лет. Каждый раз на годовщину массового убийства в "Красном фениксе". Родственники погибших считают, что это ваших рук дело. Что это вы посылаете копии некрологов их близких. Пытаетесь вызвать дурные воспоминания.
- Вызвать воспоминания? - Айрис застыла. - Что же это за родственники такие, если им нужно напоминать? - Впервые за всю беседу в ее голос прокралось беспокойство, а руки задрожали. - Я живу своими воспоминаниями. Они никогда не покидают меня, даже во сне.
- Вы получали какие-нибудь записки?
- Нет. Но мне не нужно напоминать. Похоже, из всех родственников только я одна задавала вопросы и требовала ответов.
- Если их посылаете не вы, кто же это, по-вашему, делает?
- Возможно, человек, считающий, что правду замалчивают.
- Как вы.
- Однако я не боюсь говорить об этом.
- Да, и заявляете во всеуслышание. Мы знаем, что в прошлом месяце вы разместили рекламное объявление в "Глоуб".
- Если бы вашего мужа убили, а вы знаете, что преступник остался безнаказанным, вы поступили бы иначе? И не важно, сколько лет прошло.
Минуло несколько секунд. Женщины по-прежнему не сводили друг с друга глаз. Джейн представила, каково каждое утро просыпаться в этой убогой квартирке, жить в невыразимом горе и постоянно думать об утраченном счастье. Искать причины или хоть какие-то объяснения, почему рухнула жизнь. Сидя в этой комнате, на этом ветхом кресле, Риццоли почувствовала, как отчаяние ложится ей на плечи, давит, душит, лишая всякой радости. Но это ведь даже не мой мир, подумала она. Я могу вернуться домой и поцеловать мужа. Могу обнять дочь и уложить ее спать. А вот Айрис останется здесь, словно пленница.