Вздрогнув от неожиданности (мне казалось, в саду, кроме меня, никого нет), я увидела Луизу Норт. Девушка стояла напротив, держа руки в карманах пальто, до самых ушей закутанная в мягкий серый шарф, несколько раз обмотанный вокруг шеи. Нос и глаза были красными - то ли от холода, то ли от горя, - волосы слегка растрепались, и лицо Луизы, обрамленное выбившимися из хвоста локонами, стало мягче, моложе и гораздо приятнее.
- Ну-ка посмотрим. - Я обошла солнечные часы по кругу и, встав рядом с девушкой, прочитала: "ОНО НЕМИНУЕМО УБЬЕТ ТЕБЯ". - Да уж, веселенькая надпись!
- Когда Аврил и Джеральд ее заказывали, вряд ли предвидели сегодняшний день. Аврил любит подобные штучки. Вы были у них в доме?
Я покачала головой.
- Поговорю с Хауортами после банкета.
- Тогда вы поймете, что я имею в виду. Она не упускает возможности поделиться с окружающими крупицами человеческой мудрости.
Я опять взглянула на солнечные часы и, протянув руку, провела пальцем по одному из колец.
- Вы знаете, как они работают?
- Это сооружение называется армиллярной сферой. Стрелка указывает направление "север - юг". Когда на нее светит солнце, по тени, падающей на внешний ободок, можно определить время. Если присмотритесь, то увидите на нем часовую разметку.
И действительно, на медном кольце были едва заметные насечки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся римскими цифрами.
- А вы умеете определять время по солнечным часам?
- Да, умею, - Луиза улыбнулась, - хотя по обычным часам проще. Но Джеральд безмерно гордится и часами, и садиком. Потому-то он и купил этот дом. Изначально здесь был огород, но как только он его увидел, в его голове тут же родился план переустройства. Он расчистил территорию, разбил клумбы и высадил розы. Летом они чудесно цветут. Ему нравится всего один старомодный сорт - дамасская роза, из-за ее восхитительного аромата. У всех цветов есть имена. Смотрите.
Я проследила за рукой девушки и заметила у основания каждого куста маленькие таблички. Медленно обходя клумбу, я прочитала названия: Помпон де Принц, Конт де Шамбор, Мадам Харди, Ла вилле де Брюссель, Бланде Вибер, Роз дю Руа, Кватре Сезон.
- Когда все они зацветают, это место похоже на рай. Но за кустами и клумбами приходится ухаживать постоянно, и большую часть года этот адский труд не приносит никакой благодарности. - Ее тон был скорее снисходительным, чем осуждающим.
- Похоже, Ребекка не разделяла увлечение своего отца? Я не видела у нее в квартире ни одного цветочного горшка.
- Она считала это занятие бессмысленным. Да в ее руках загнулось бы любое растение. - Луиза покачала головой. - Она и за собой-то не могла толком проследить… отдавала вещи в химчистку, а потом забывала их забирать.
Я слушала Луизу вполуха: мое внимание привлекло нечто любопытное. Когда девушка покачивала головой, ее дорогой (скорее всего кашемировый) шарф чуть провис спереди, обнажив горло. Справа на шее темнел маленький овальный кровоподтек, очень заметный на бледной коже. И очень подозрительный. Я точно помнила, что в шатре шея Луизы была абсолютно чистой. Значит, совсем недавно она с кем-то целовалась и этот кто-то поставил ей засос…
- Выглядит не очень красиво, - мягко заметила я, указывая на пятно. - Лучше прикройте, а то Хауорты увидят.
Она тут же вскинула руку к шее и покраснела. Многие на ее месте попытались бы как-то объясниться, пусть даже откровенно соврать, но Луиза Норт была слишком уверена в себе. Слабо улыбнувшись, она поправила шарф, потуже обмотав вокруг шеи.
- Так намного лучше, - усмехнулась я.
Луиза проигнорировала насмешку. Сдвинув рукав пальто, она взглянула на часы. На ее тонком запястье, чуть повыше кожаного ремешка, виднелся красноватый след. Девушка заметила его одновременно со мной и поспешно одернула ткань.
- Мне надо идти.
- Конечно. - Я посторонилась, давая ей дорогу.
Но она вдруг закусила губу и сделалась необычно растерянной.
- Констебль Керриган, можно попросить вас об одолжении? Пожалуйста, держите меня в курсе расследования. Э… мне хочется знать, как идут дела… и есть ли успехи. Конечно, я не родственница Ребекки, но она была мне как сестра. Меня тревожит мысль о ее странной смерти. Но я не могу без конца беспокоить ее родителей, спрашивая, узнали ли что нового. - Голос Луизы дрогнул, а глаза налились слезами.
Я обещала выполнить просьбу. Девушка побрела из сада, опустив голову и обхватив себя руками. Я задумчиво смотрела ей вслед. Если это позерство, то весьма убедительное. А если искреннее выражение чувств, значит, характер Луизы Норт еще более загадочен, чем мне до сих пор казалось.
Когда я вернулась в шатер, он уже опустел. Остались лишь самые стойкие - старики, которым больше нечем было заняться, и горстка молодежи, все лет по двадцать пять, - они собрались в углу, устроив собственную маленькую вечеринку. Время от времени оттуда долетали взрывы хохота. Неуместное веселье раздражало. Однако я не раз замечала, что на подобных мероприятиях скорбящие часто начинают вести себя чересчур оживленно. Как будто жизненная сила, на время затаившаяся от близкой встречи со смертью, вновь прорывается наружу и заявляет о себе.
- Это университетские друзья Ребекки, - пояснил Джеральд Хауорт, подойдя ко мне. - Они давно не виделись, и для них это своего рода праздник. У меня не хватает духу отправить их по домам. Ребекка любила собирать компании, - произнес он печально и бесконечно устало.
- Если вы не хотите их выгонять, я с удовольствием отправлю их в ближайший паб.
Он взглянул на меня с такой надеждой, с какой утопающий смотрит на брошенный ему спасательный круг.
- Если вам не трудно. Примерно в миле отсюда, на дороге, есть одно такое заведение.
Узнав, как туда добраться, я неторопливо двинулась к шумной компании - насчитала по пути девять человек.
- По-моему, вам пора идти. Дайте Хауортам передышку. Советую продолжить веселье в пабе.
Парень, судя по всему, заводила в этой группе - высокий, широкоплечий, грудь колесом, с редкими светлыми волосами и красным лицом - классический англичанин из высшего общества, - окинул меня с головы до пят откровенно оценивающим взглядом.
- А кто вы такая, позвольте узнать?
- Констебль сыскной полиции Керриган, - представилась я, нарочно пропустив имя: хватит с него звания и фамилии!
Девушка, стоящая рядом с ним, схватила его за руку:
- Пойдем, Лео! Она права, мы слишком шумим.
- С какой стати мы должны уходить? - возмутился он, воинственно глядя на меня сверху вниз мутным взглядом. - Если она коп, это еще не значит, что может нами командовать!
От парня разило спиртным. Действуя по наитию, я сунула руку в карман его пиджака и выудила оттуда плоскую серебряную фляжку - он не успел даже глазом моргнуть.
- Отлично! - Я помахала фляжкой у него перед носом. - Сто грамм для храбрости? Надеюсь, ты не за рулем?
- Нет, - быстро встрял в разговор его приятель. - Я сам отвезу его в Лондон. Я не пил.
- Еще чего, Майк! Ты не сядешь за руль моей машины! - Лео слегка покачнулся. Девушка опять потянула его за руку, но он дернулся, прорычав: - Отстань, Дебз!
- Пожалуйста, заберите у него ключи. И позаботьтесь о страховке, прежде чем выезжать на общественную трассу. Я позвоню своим коллегам из дорожной полиции, они проследят за вашей машиной, пока вы будете ехать в Лондон.
Майк протянул руку. Слегка поколебавшись, Лео достал ключи из кармана брюк и кинул их в его ладонь.
Я открыла фляжку и наклонила ее. Остатки жидкости вылились на пол и тут же впитались в ковровое покрытие.
- Кажется, у вас кончилась выпивка, - невинно заметила я. - Теперь точно пора уходить.
Остальные уже потянулись из шатра. Остались только Лео, который таращился на меня точно сбитый с толку бык, и еще двое - девушка и Майк, державший приятеля за руку. Я старательно сдерживала усмешку. Работа в уличном патруле научила меня правилу: нельзя глумиться над нарушителем, упиваясь собственной властью, надо оставлять людям хотя бы частичку самоуважения… и путь к отступлению. В данном случае этот путь вел в паб, и ступить на него было не так уж и трудно.
- Можно мне это забрать? - Лео кивнул на фляжку.
- Конечно.
Я протянула фляжку. Друзья развернули парня и потащили к выходу, где отец Ребекки пожал им на прощание руки.
В течение следующего получаса разошлись и остальные гости. Работники обслуживающей фирмы начали собирать чашки и стаканы, складывать стулья и столы. Пустой шатер раздувался и хлопал на ветру. По ногам гулял сквозняк, которого я раньше не замечала. Аврил Хауорт села на оставшийся стул и с отсутствующим видом следила за ходом уборки. Ее муж в углу выписывал чек. Я подошла к женщине и, поддавшись внезапному порыву сочувствия, нагнулась к ней.
- Миссис Хауорт, может быть, вам принести воды или…
Она покачала головой.
- Спасибо, ничего не надо. Вы очень добры, но не стоит за меня беспокоиться: я в полном порядке, только немного устала. Мы плохо спим, с тех пор как… - Она осеклась и приложила руку к голове.
Я дотронулась до другой ее руки, бескровной и холодной.
- Вы замерзли. Пойдемте в дом.
- Я ее отведу. - Джеральд Хауорт склонился к жене и помог подняться. - Пойдемте с нами, констебль Керриган. Я не забыл, что вы хотите с нами поговорить.
- Да, но если вам сейчас неудобно… - начала я, мысленно проклиная собственную мягкотелость. Если ради беседы с ними мне придется опять ехать в такую даль, виновата буду только я!
- Нет-нет, не надо откладывать. Давайте покончим с этим прямо сейчас.
Заметив, что он говорит за обоих, я ощутила всплеск феминистского негодования, но тут же его подавила: в данный момент Аврил Хауорт была не в состоянии что-то решать сама. Поддерживаемая супругом, она прошла несколько шагов от шатра до задней двери дома, которую он предусмотрительно запер.
- Приходится быть осторожным, - вздохнул Джеральд, поворачивая ключ в замке и придерживая дверь, чтобы я могла войти. - Я слышал, воры выбирают дома, в которых случилось горе.
- У некоторых людей нет совести, мистер Хауорт.
- Джеральд, - поправил он меня, - и Аврил.
- Тогда вы зовите меня Мэйв.
- Красивое имя, - рассеянно заметила Аврил. - Кажется, так звали ирландскую королеву?
- Да. - На самом деле меня назвали в честь моей прабабки, но я не стала уточнять. К тому же она, по сведениям, тоже была в своем роде царственной особой.
Я шагнула в маленькую комнату с кафельными стенами. На крючках при входе висели пальто, а резиновые сапоги и уличная обувь были аккуратно уложены в деревянную галошницу. Стеллаж ломился от садового инвентаря, а вдоль стены стопками стояли разнокалиберные терракотовые горшки. Над ними виднелась маленькая каменная дощечка с надписью: "Ухаживать за садом - значит, открывать свое сердце небу". Мысленно вздохнув, я вспомнила слова Луизы. В самих Хауортах и в их идеальном мире было что-то по-детски невинное. Я сильно опасалась, что потеря дочери разрушит эту волшебную гармонию бытия.
Хауорты провели меня через большую теплую кухню в гостиную. Обставленная старой, но красивой и удобной мебелью, комната вдруг стала невероятно уютной, когда Джеральд прошелся по ней и зажег все лампы. Его жена села на край софы, а я устроилась в кресле напротив, чувствуя, что мне будет довольно сложно вырваться из его мягких недр, когда настанет время уходить. Я с облегчением подложила под спину подушку, мимоходом заметив вышитые на ней слова "Счастливое жилище - это твой родной дом".
"А несчастливое жилище - это ад на земле", - мысленно продолжила я.
- Конечно, сегодняшний вечер не самое удачное время для такой беседы, - начала я. - Я вам очень благодарна за то, что вы все-таки согласились со мной говорить.
Джеральд резко махнул рукой:
- Бросьте! Мы рады вам помочь. Задавайте свои вопросы.
- Разговаривая с людьми, которые хорошо знали Ребекку, я пытаюсь составить представление о ее характере. Если это для вас не слишком тяжело, расскажите, пожалуйста, о своих отношениях с ней. Какой она была?
Мне ответила Аврил. В ее глазах стояли слезы, но голос звучал твердо:
- Она была как солнце в зимний день. Озаряла светом всю нашу жизнь.
Ее муж прочистил горло.
- Разумеется, мы ею очень гордились. Но она в самом деле была необыкновенной. Веселой, жизнерадостной, общительной, заботливой - о такой дочери можно только мечтать. Вы видели наших сегодняшних гостей. С кем-то она дружила еще с детского сада, с кем-то со школы. Я уж не говорю про университетских друзей и коллег по работе. Ее все любили.
- Какие молодцы сотрудники "Вентнор - Чейз", правда? - Аврил обернулась к мужу. - Приехали, отложив все дела. Конечно, без Ребекки им будет нелегко. Мистер Вентнор сказал, что ему просто некем ее заменить.
Значит, Аврил понятия не имеет о том, что ее дочь на момент смерти не работала в рекламном агентстве. Антону Вентнору хватило чуткости оставить бедную женщину в неведении. Однако моя неприязнь к бывшему боссу Ребекки не уменьшилась: я подозревала, что эта маленькая ложь доставила ему удовольствие.
- Ребекка когда-нибудь рассказывала о своей работе?
- Она говорила, что у нее все хорошо, и только, - ответил Джеральд. - Она очень много работала. Мы порой беспокоились за нее, потому что дочь почти не бывала дома. Наша девочка жила на предельной скорости, но мы не могли ей этого запретить. Она сама выбирала свою дорогу. Мы ничего от нее не требовали и хотели только одного - чтобы она была счастлива. Уверен, так оно и было.
С трудом ворочая языком, я пробормотала что-то похожее на согласие. Надо было попросить Антона Вентнора, чтобы он научил меня складно врать!
За час нашего разговора я узнала, что Ребекка была не по годам развитым, но воспитанным ребенком, любила книги и лошадей, а в подростковом возрасте увлеклась спортивным кроссом. Со временем лошади были забыты, а книги и бег остались. Она решила поступать в Оксфорд и выбрала историю, а не английский язык, потому что степень бакалавра исторических наук казалась ей более перспективной. Всех жизненных привилегий Ребекка добилась своим трудом. Она была вне себя от счастья, когда поступила в выбранный ею оксфордский колледж.
- Там она познакомилась с Луизой. Вы с ней уже беседовали? Чудесная девушка! Они были близкими подругами. - Аврил говорила мечтательно, словно забыла о причине нашего разговора и с удовольствием вспоминала счастливые времена.
Сбоку от нее на столе стояла такая же фотография Ребекки и Луизы, которую я видела в квартире Ребекки.
- Ей нравилось учиться в Оксфорде? - спросила я, думая о недавнем разговоре с Тилли Шоу. Мне до сих пор не удалось выяснить, какое событие в жизни Ребекки вселило в нее мысль о скорой смерти.
Хауорты молча посмотрели на меня, потом переглянулись, и после неловкой паузы Джеральд ответил:
- Да, нравилось. Только на третьем курсе ей пришлось нелегко. Она даже взяла отсрочку и уехала из Оксфорда за три недели до начала экзаменов, а на следующий год вернулась и сдала их.
- Что случилось?
Рассказ мужа продолжила Аврил:
- Это была трагическая история. Погиб мальчик с ее курса… он утонул. Это произошло первого мая, во время ежегодного празднования. Ребекка приняла его смерть близко к сердцу. Так переживала, что у нее начались ночные кошмары. Она не могла заниматься, не могла есть… В конце концов мы приехали и забрали ее домой. У нее был замечательный куратор. Он уговорил руководство исторического факультета, и ей дали отсрочку, а когда на следующий год Ребекка вернулась в колледж, то уже не имела возможности официально посещать занятия, так он пару раз встретился с ней и помог подготовиться к экзаменам. Он был очень добр к Ребекке. Помнишь, как его звали, дорогой?
- Фамилия - Фаради, а имя… сейчас посмотрю. Кажется, в ее комнате есть одна из его книг.
Я хотела сказать, что могу узнать имя куратора Ребекки в колледже, но не успела: Джеральд быстро встал и вышел из гостиной.
- Скажите, этот мальчик… у него был роман с Ребеккой?
- Насколько я знаю, они дружили. Такой возраст, сами понимаете… Как говорила нам Ребекка, у них были совершенно невинные отношения. Он был чудесный мальчик… его звали Адам. А фамилия, кажется, Роуленд. Нет, Роули. Да-да, Адам Роули. Такая печальная история! Первая темная полоса в жизни Ребекки. Ее дедушки и бабушки умерли давно - она была совсем маленькой и не помнила их, так что смерть Адама стала ее первой тяжелой утратой. И огромным потрясением. Ребекка все время плакала, сильно похудела. Только через много месяцев она смогла вернуться к нормальной жизни. Конечно, когда приехала в Оксфорд сдавать экзамены, ей было очень трудно, но она на удивление хорошо справилась.
- Как она сдала? - спросила я скорее из вежливости.
- Получила степень бакалавра с отличием второго класса. Говорили, что, если бы не этот нервный срыв, у нее было бы отличие первого класса. Но она все-таки сдала экзамены, и мы, разумеется, были счастливы.
Я записала имя погибшего мальчика, решив навести справки в полиции округа Темз-Велли.
- Каспиан Фаради, - объявил слегка запыхавшийся Джеральд, входя в комнату. В руке у него была книга в твердом переплете.
- О, ты нашел ее? Молодец! - похвалила жена.
- Это было нетрудно. У Ребекки все книги стоят на полках в алфавитном порядке. Ты же знаешь, какая она аккуратная.
"Видимо, Хауорты не часто бывали в квартире своей дочери", - подумала я, отметив также, что отец говорит о покойной в настоящем времени.
Джеральд протянул мне книгу.
- Фаради опубликовал ее пару лет назад. Когда она вышла в свет, мы подарили ее Ребекке на Рождество. Вот только не знаю, успела ли она прочесть. Это книга о Столетней войне. Фаради изучил историю Плантагенетов и сделал на них неплохую карьеру. Телевидение и так далее… Книга стала бестселлером.
Я автоматически пролистала страницы, задержавшись на задней обложке, где была черно-белая фотография автора. Каспиан Фаради оказался отнюдь не седым старцем в очках и твидовом пиджаке, каким я себе его представляла. Со снимка на меня смотрел весьма привлекательный мужчина лет тридцати восьми, с тонкими чертами лица, коротко стриженными светлыми волосами и проницательным взглядом почти прозрачных (скорее всего ярко-голубых) глаз.
Хауорты ждали, что я скажу.
- Очень интересно.
- Да, - согласился Джеральд. - Он отлично знает историю. Ребекка его просто боготворила.
Надо будет пообщаться с доктором Фаради. И лучше не по телефону. Прокачусь в Оксфорд, заодно встречусь с полицейскими, которые расследовали смерть Адама Роули. Сегодняшний день показал, как приятно на несколько часов вырваться из Лондона, подальше от душной диспетчерской полицейского управления и той борьбы за место под солнцем, которая не стихала в команде Годли.
Родители Ребекки как-то внезапно выдохлись. Джеральд опять сел рядом с супругой, она взяла его за руку и в полном изнеможении привалилась к плечу мужа.
- Я пойду, - быстро сориентировалась я. - И так отняла у вас слишком много времени.
- Мы часто созванивались с Ребеккой, но редко приезжали к ней в Лондон. Чтобы узнать, как она там жила, вам надо поговорить с ее подругами и сослуживцами, - устало посоветовала Аврил.