- Лучше дополните список. Детективы Роган и Хэтчер. Отдел убийств, Южный Манхэттен. Прибыли в одиннадцать ноль две. Запишите.
Регистрация прибывающих на место преступления - не единственное дело, с которым в это утро удалось справиться полицейскому Коломбо. Он также распорядился, чтобы управляющий вернулся в свой кабинет на втором этаже здания.
Элли постучала в дверь кабинета. В голосе, который пригласил ее войти, она услышала европейский акцент.
- Вы Горский?
- Да. Здешние жильцы зовут меня Андреем.
Веки управляющего были красными.
- Элли Хэтчер, детектив отдела убийств, ПУ Нью-Йорка. Наверняка нелегко вам было, когда вы увидели наверху такую картину.
- Да. Нелегко.
- Насколько я понимаю, родители девушки попросили вас проведать ее. Меган Гунтер?
- Да, верно. Ее имя Меган. Когда я утром пришел в офис, телефон уже звонил. Это была мать Меган. Она сказала, что дочь не отвечает на звонки. Хотела, чтобы я проверил.
Элли посмотрела на часы.
- В котором часу?
Горский уставился на черный радиотелефон на своем столе.
- Первый раз, наверное, без малого в девять утра.
Повисла пауза, которую Элли не спешила прерывать, ожидая объяснения, что имелось в виду под "первым разом".
- Я пытаюсь объяснить ей, что это не мое дело - навещать жильцов. Это же не студенческое общежитие, понимаете. Если родители хотят, чтобы кто-то присматривал за их детьми, не надо покупать им собственные квартиры.
- Хорошо, господин Горский. Кажется, я поняла. Но вы все-таки пошли наверх, к Меган?
- Ну, в общем, в конце концов я пообещал, что схожу. Однако у меня тут рабочие все утро новый кондиционер устанавливали. И еще одна жительница раскричалась в вестибюле, что она случайно заперла ключ от своего ящика в нашей камере хранения и что ее погонят с работы, если она не откроет его и не отыщет какой-то очень важный документ. Потом мне пришлось искать запасные ключи от одной из квартир для риелтора, но я их так и не нашел. И знаете, сначала просьба госпожи Гунтер навестить ее дочь не показалось мне такой уж важной.
- Значит, она звонила неоднократно.
- Четыре раза за двадцать минут, а затем я пошел наверх. Нам даже не положено входить! Они платят за квартиру - родители. Но официальная хозяйка - дочь. Мне даже не полагается…
Элли понимала, о чем думает этот человек. Полиция и врачи "скорой" появились сразу после того, как он вошел в квартиру. Телефонный звонок родителей давал ему преимущество в двадцать минут. А двадцать минут многое могли изменить.
- Вам не удалось бы спасти их, господин Горский. - Элли не была в этом уверена, но все равно сказала, чтобы успокоить его. - И, возможно, вы сами бы пострадали.
Управляющий домом по-прежнему не отрываясь смотрел на телефон, однако Элли понимала: у него перед глазами снова и снова встает картина, которую он увидел, открыв дверь квартиры. Она будет всплывать в его памяти сегодня вечером, когда он ляжет в постель и попытается уснуть, а потом приснится во сне. Горский будет видеть ее всю жизнь. Вопрос лишь в том, насколько часто и насколько ярко.
- Она была хорошей девочкой, эта Меган. В нашем доме живет больше молодых, чем вам кажется. Родители, они покупают квартиры, вроде как делают вложение. А дети потом живут одни. Меган была хорошей, не испорченной, как большинство из них. Она всегда здоровалась, называла меня по имени, обращалась, как с человеком, не как с прислугой. Она даже иногда приносила мне горячий кофе, когда видела, что я работаю в вестибюле.
- В квартире жила еще одна девушка.
- Соседка. Въехала несколько месяцев назад.
- Она была такой же хорошей девочкой, как Меган?
Аппарат на столе взорвался громкой трелью. Хотя Горский не сводил глаз с телефона, звук явно испугал его. Сначала он непроизвольно потянулся к трубке, но отвечать все же не стал и вернулся к разговору.
- Она казалась довольно милой. Вела себя скромнее, чем Меган. Не была такой общительной.
- Может, вам стоит ответить? - спросила Элли, поглядев на неумолкающий телефон.
Он покачал головой, и аппарат наконец умолк.
- А как звали соседку?
- Хезер. Фамилию я никогда и не знал.
- А разве ей не нужно было заполнять какие-нибудь бумаги после заселения?
Тут снова зазвонил телефон. И снова Горский, не обращая на него внимания, продолжил разговор:
- Это формальный вопрос. Но финансовую сторону обеспечивали супруги Гунтер, а я доверял Меган. Она сказала, что хочет подселить к себе соседку, на этом разговор и закончился. Кого-то другого я бы попросил предъявить кредитку, депозит… Ох, лучше не надо об этом. - Он отмахнулся от нахлынувших мыслей.
- Вы не в курсе, у девушек в последнее время были проблемы? С приятелями? Наркотиками? Деньгами?
- Одно время, довольно долго, я видел, как Меган приходила и уходила с одним и тем же парнем, но он не появлялся уже… да примерно с тех пор, как въехала вторая девушка.
- Они поссорились?
- Я бы не удержался в нашей управляющей компании так долго, если бы обсуждал с жильцами их сердечные дела. Может и поссорились. Может, он не поладил с новой соседкой. Понятия не имею.
- Вы что-нибудь про него знаете? Имя? Адрес?
Управляющий пожал плечами.
- Надо было поинтересоваться. Высокий, худой. У него еще, знаете, такие штуки тут… - Горский потянул себя за нижнюю губу.
- Пирсинг на губе.
- Да, но в двух местах. С обеих сторон. Вот это я заметил.
- Что-нибудь еще? Цвет волос? Глаз?
- Волосы темно-каштановые. Глаза, кажется, карие. Не знаю, на вид было в нем что-то такое… Возможно, он имеет отношение к какому-нибудь национальному меньшинству. В последнее время он не появлялся.
Телефон зазвонил снова.
- Сэр, прошу прощения, но если вы не собираетесь отвечать, я была бы очень признательна, если бы вы отключили звонок. Он немного мешает.
Горский нажал какую-то кнопку на аппарате, и пронзительные трели сменились тихим позвякиванием.
- Я не знаю, как отключить его совсем.
- Ничего, так намного лучше, - сказала Элли. - Спасибо. Когда я пришла, вход в здание был закрыт. Дверь заперта круглосуточно?
- Да. Вам нужно позвонить в домофон, хозяевам квартиры, и они вас впустят.
- Можно ли как-то выяснить, кто звонил в домофон сегодня утром?
Горский покачал головой.
- А камеры? Ведется ли съемка в холле или в лифтах?
Элли не видела в доме камер, но при нынешнем развитии техники средства безопасности могут быть совсем незаметными.
Управляющий домом снова покачал головой.
- В более крупных зданиях наша компания использует камеры, в этом доме их нет. Мне очень жаль, что я ничем больше не могу помочь. Знаете, около девяти часов на улице столько народа. Люди приходят, уходят. Нетрудно проскочить, когда кто-нибудь открывает дверь.
- Вы бы помогли, если бы подобрали мне всю возможную информацию по квартире Меган. Я полагаю, там есть и контактные данные ее родителей.
Горский взял большой конверт из плотной бумаги, лежавший поверх захламленного стола, протянул его Элли.
- Уже подобрал. - Управляющий снова посмотрел на телефон, который наконец умолк. - Я сидел здесь больше часа, уставившись на телефон. Сосчитать не смогу, сколько раз он звонил.
- Принимая во внимание упорство человека на другом конце провода, я полагаю, вам лучше ответить - или уехать из города.
- Я не хочу отвечать, ведь, возможно, это ОНА. Госпожа Гунтер. Я боюсь говорить с ней, боюсь рассказать о том, что видел. - Горский тихо вздохнул. - Я трус. Она же мама этой девочки. Ей следует знать.
- Вы не трус, Андрей. К тому же вы не должны ей об этом сообщать. Я сама расскажу. Я скажу родителям Меган, что произошло и что вы видели. Это моя работа, а не ваша.
В конце концов управляющий оторвал взгляд от телефона и поднял глаза на Элли.
- После сегодняшнего я больше не стану сетовать на свою работу.
Однако Элли еще не знала, что сообщить печальную новость ей предстоит гораздо раньше, чем она предполагала.
Глава 19
11.35
Она застала Рогана в комнате Меган Гунтер - он сидел, склонившись над письменным столом. Напарник Элли просматривал записи в каком-то мобильнике, но не в своей "Мотороле". Перед ним стоял его открытый ноутбук.
- Телефон погибшей?
- Думаю, да. Стоял на зарядке под столом.
- И что там?
- В записной книжке у нее куча друзей, и почти все - только по именам. Я фиксирую исходящие звонки: родители, несколько девушек, чаще всего - одна, по имени Кортни…
- Парня ее не нашел?
- Два звонка на имя Кендэлл?
- Среди ее сверстников это имя вполне может оказаться женским.
- Я тоже так подумал. Еще тут множество исходящих на номера, не занесенные в книжку. - Он похлопал по своему ноутбуку, показывая, что записал их. - Похоже, родители, пытаясь дозвониться, набирали ее снова и снова, так что, к сожалению, заполнили весь список входящих.
- Управляющий говорит, что соседку звали Хезер, фамилия неизвестна.
- Хезер Брэдли. Я обнаружил на столе в ее комнате работу по политологии - "Два взгляда на американский федерализм".
- Твои сыскные таланты неисчерпаемы, Джей Джей Роган.
- Как и твой дружеский сарказм, Хэтчер.
- Ладно, поскольку ты обнаружил мобильник, а я ходила к управляющему, нам придется определиться, кто же первым нашел телефон родителей. Позвонишь им сам или лучше я?
- А ты не против?
- Да нет, не вопрос. У тебя все нормально? - Элли видела: то, что заставило напарника рявкнуть на офицера Коломбо, все еще определяло его настроение.
Не успел Роган ответить, как в гостиной захрипела полицейская рация.
- Коломбо, это Энг. У тебя еще код одиннадцать?
- Точняк. А что, ты видел меня выходящим из здания? Здесь я, здесь.
- У нас тут внизу проблема.
Элли выглянула из спальни, чтобы лучше расслышать разговор Коломбо с полицейским, который дежурил в вестибюле и был, как она и предполагала, его напарником.
- У меня тут господин и госпожа Гунтер, их зовут Джонас и Патрисия. Я объяснил, что мы контролируем доступ на четвертый этаж, поскольку там ведется полицейское расследование, но они утверждают, что в квартире четыре-си проживает их дочь. И очень нервничают.
Элли услышала по рации еще один мужской голос, более далекий и весьма сердитый. О том, что квартира принадлежит ему. И что ему не могут запретить войти в его собственное жилье. Если это имеет отношение к его дочери, пусть пеняют на себя. И в этой последней фразе, при всем его напоре, Элли услышала больше отчаяния, чем гнева.
- Родители Меган в вестибюле, - сообщила она Рогану.
Джей Джей поглядел на пятна крови, размазанные по белому покрывалу, светлому паркету и двери спальни.
- Нельзя им сюда.
- Я спущусь, - пообещала Элли. - Коломбо, скажите своему напарнику, чтобы любыми способами задержал их там, иначе он целый год проведет постовым в туннеле.
Глаза матери.
Едва встретившись взглядом с Патрисией Гунтер, Элли могла с полной уверенностью сказать: эта женщина уже знает, что произошло. Знает, что вся жизнь ее вот-вот изменится. Знает, что ей предстоит услышать: ее дочь мертва.
Элли быстро перевела взгляд на представительного и на удивление крепкого мужчину, стоящего рядом с женщиной. Его продолговатое лицо было мрачным, брови нахмурены. Он был обеспокоен. Обеспокоен и расстроен. И здорово раздражен. Но он не знал. Пока не знал. В отличие от жены.
- Господин и госпожа Гунтер?
- Да, - ответил мужчина.
Женщина опустила голову и заплакала.
- Меня зовут Элли Хэтчер. Я детектив, Полицейское управление Нью-Йорка. Нам сообщили, что в квартире вашей дочери произошло нападение.
Выкладывая факты (две девушки, одна в критическом состоянии, другая - по словам управляющего, их дочь - скончалась), Элли старалась выдержать правильный тон. Без фальшивого мелодраматизма. С необходимой долей сочувствия, чтобы не показаться равнодушной.
Завершив речь, она отступила на шаг и отвернулась, чтобы позволить родителям немного побыть одним. Она даже закрыла глаза, увидев их отражение в стеклянной двери вестибюля: высокий, сильный отец плакал, уткнувшись в макушку жены, которая всхлипывала у него на груди. Элли постаралась не слышать их плача, размышляя, справилась ли она с задачей.
Она очень старалась, но все равно понимала: Джонас и Патрисия Гунтер навсегда запомнят эту сцену - Элли в черной водолазке и узкой серой юбке, безжизненный вестибюль с абстрактными картинами и искусственным мраморным полом, полицейский Энг, заложивший руки за спину и неловко топтавшийся возле лифта, - как самое страшное столкновение между обезличенным и глубоко личным.
Когда Гунтеры немного пришли в себя и были готовы к разговору, Элли попросила Андрея Горского на время уступить ей кабинет на втором этаже. Но прежде чем супруги сели на складные металлические стулья, втиснутые между столом управляющего и стеной, господин Гунтер во всеуслышание заявил, на кого он возлагает вину за смерть дочери.
- Вы в этом виноваты. Мы пытались вам рассказать. Не далее как вчера. Умоляли вас помочь.
- Кого, господин Гунтер? Кого вы просили помочь?
- Вас. Полицию. Должен был по крайней мере остаться какой-то отчет. Мы там почти час провели.
Патрисия, чтобы успокоить мужа, опустила ему на руку ладонь.
- Она не знает, о чем ты говоришь, Джонас. Будет понятнее, если мы просто все объясним.
- Отлично. Вот и объясни ей, что мы пытались им вчера втолковать, когда нашу дочь еще можно было защитить.
- Вчера мы были в участке. На Десятой улице.
- Шестой участок, - подсказала Элли.
- Точно. Шестой. Мы говорили с сержантом Мартинесом. Кто-то преследовал нашу дочь на веб-сайте, называется кампус джус точка ком. Нам сказали, что об этом сайте уже сообщали в окружную прокуратуру и что с ним нельзя ничего поделать.
- Меган была напугана, - добавил Джонас. - Кто бы ни поместил там эту… дрянь, знал ее распорядок дня. Объявил, что наблюдает за ней. А вы, ребята, палец о палец не ударили.
- Сержант сказал, что жалобы на этот сайт поступали и раньше, - пояснила Патрисия. - Но из-за какого-то пункта в Первой поправке Конституции полиция не может их трогать.
- Ее запугивали. Преследовали. Зачем тогда полиция, если не…
- Мне очень жаль, господин Гунтер. Я не собираюсь оправдывать то, что случилось вчера, поскольку просто ничего об этом не знаю. Я верю вам на слово, и, Бог свидетель, у вас есть право негодовать и сейчас, и впредь. Но чем скорее я выясню, с кем нам следует поговорить о том, что произошло в квартире вашей дочери, тем скорее смогу дать вам хоть какие-то ответы.
Джонас сухо кивнул.
- Кампус джус точка ком. Надеюсь, сегодня не будет, как вчера, и вы сможете заставить этот сайт выдать вам человека, преследовавшего Меган.
Элли записала название сайта.
- Подождите, - вмешалась Патрисия. - У меня остались распечатки, которые мы показывали сержанту.
Она открыла висевшую на ее плече объемистую сумку из коричневой кожи, вытащила несколько сложенных пополам листков и протянула Элли. Та пробежала странички глазами.
- Мы непременно свяжемся с этим сайтом, чтобы отследить автора сообщений о вашей дочери. А Меган никого не подозревала?
Джонас покачал головой. Патрисия повторила его жест, однако после небольшой паузы, на что обратила внимание Элли.
- Госпожа Гунтер, вы хотели что-то сообщить?
- Нет, - ответила она, снова качая головой. - Врагов у Меган не было.
- Иногда врагами оказываются те, кого мы в таком качестве даже не рассматривали. Возможно, приятель? Нынешний или бывший? Я заметила у нее кулон в форме сердечка.
- Наша дочь училась на врача, - возразил Джонас. - Ее интересовали только занятия.
Патрисия промолчала.
- Понятно. Видите ли, если есть кто-нибудь или что-нибудь, пусть даже, на ваш взгляд, не слишком относящееся к делу, эта информация способна избавить нас от работы по ложным зацепкам. Чего только не бывает… Даже какой-нибудь приятель может заметить нечто необычное. И это очень нам поможет.
- Был один парень… - начала Патрисия. Ее удивленный муж резко повернулся к супруге, но ничего не сказал. - Его звали Кит. Подробностей не знаю, но хотел он от Меган явно больше, чем она готова была ему дать. Думаю, можно сказать, что он ее доставал. Однако, насколько я знаю, Меган рассталась с ним несколько месяцев назад.
- Он не хотел ее отпускать?
- Я ни о чем таком не знаю. Но, понимаете, до их разрыва такое то и дело происходило. Меган мало рассказывала мне, но я видела, как она расстроена. Я волновалась, что это повредит ее учебе, поэтому вздохнула с облегчением, когда она порвала с Китом.
Элли вспомнила слова управляющего насчет парня с проколотой губой, которого он видел с Меган.
- У Кита пирсинг на губе?
- Точно не знаю, - ответила Патрисия. - Постойте. Возможно. Меган как-то сказала, что мы не одобрили бы их отношения, даже просто из-за внешности. Что-то в этом духе. Так что может быть.
- Вам что-нибудь еще известно о Ките? Фамилия? Где живет? Студент ли он?
Патрисия покачала головой. Ее муж тоже, но по другой причине.
- Ты знала об этом? Почему ты вчера ничего не сказала? Сержант, он же в конце концов принял нашу сторону, но сказал, что ничего сделать не может. Зная имя этого парня, он мог бы вызвать его. Припугнуть. Убедить, чтобы отстал.
- Не надо, Джонас. Не говори так.
- Почему ты ничего не сказала? Я что, был так суров с Меган? Ты настолько не доверяла мне, что не рассказала о ее парне? Даже вчера? Даже после этих записей с угрозами?
- Я прошу прощения, - перебила их Элли. - Для нас было бы очень полезно, если бы вы составили список друзей вашей дочери. Мы бы могли их опросить.
Она подвинула Патрисии стопку бумаги и ручку, и та с облегчением занялась другим делом.
Когда Элли провожала Гунтеров до вестибюля здания, где жила их погибшая дочь, она заметила, что, выходя из лифта, они уже не держатся за руки, как держались, поднимаясь в кабинет управляющего. Глядя, как они вышли на залитую солнцем Университетскую площадь, она размышляла, была ли эта мелкая деталь - нежелание соединить руки - лишь началом новой истории.
В течение последующих нескольких месяцев каждый из них будет рад, что рядом есть человек, тоже любивший Меган. Но затем они мало-помалу начнут втайне мечтать хотя бы о часе без горестных воспоминаний об утрате. Джонас, вероятно, станет сожалеть, что у его супруги такой же заостренный кончик носа, как был у Меган. А Патрисии захочется отвернуться, когда Джонас выставит вперед подбородок, точно как ее дочь.
Элли размышляла: а вдруг в кабинете Горского она стала свидетелем начавшейся трансформации? Джонас спросил, почему Патрисия смолчала накануне. Патрисия подумала, но не сказала: мол, она бы не смолчала, а Меган ничего не скрывала бы, не будь Джонас таким суровым.
Негодование. Ошибка. Упрек.
Элли спрашивала себя: не разрушил ли убийца Меган и то лучшее, что девушка видела в своих родителях?