Он и на журналистику-то пошел только ради матери, которая всегда видела его писателем. Мужчина достал из-под кровати свой чемодан и вынул оттуда потрепанную книгу в мягкой обложке с изображением нагой девушки. "Норвежский лес" - любимая книга его матери. Она купила ее года за три до смерти и перечитывала по несколько раз в год. Она говорила, что если когда-нибудь умрет, то хочет, чтобы эта книга напоминала Джастину о ней. Мужчина прижал книгу к груди и сел на кровать. Теперь ему самому столько же сколько было ей, когда она умерла, а что он имеет? Случайные связи, непостоянное жилье, разбитая карьера, которая катится вниз. Он всегда хотел быть похож на мать: упрямую, амбициозную, целеустремленную с широкой душой. А стал больше походить на отца: спивающегося, разочарованного в жизни одиночку, ненавидящего весь мир. Но у отца хотя бы повод был - он похоронил жену, недожившую и до сорока. А какой повод у Джастина? Почему мы клянемся себе никогда не становиться похожими на своих родителей, а сами становимся еще хуже их? Что еще нужно сделать, кроме клятвы, чтобы избежать их ошибок? Или это непреодолимо? Мы просто сосуд, наполненный генетической памятью предыдущих поколений? И никогда не сможем налить в этот сосуд нечто иное, чем уже заложено природой?
Джастин открыл книгу. Крупный шрифт, затертые страницы, промасленные уголки от частого перелистывания. Он никогда не читал ее. Миллионы раз начинал, но не доходил и до третьей главы. Он только перелистывал страницы, вырывая фразы, цитаты, имена, но никогда не мог довести все до конца. Будто боялся, что мать откроется ему с какой-то другой, страшной, неприглядной стороны, прочтя он эту книгу. Почему она ее так любила? Почему хотела, чтобы именно она напоминала ему о ней? Он не хотел знать, он просто хотел ее помнить. А для этого было достаточно прижать книгу к сердцу.
15
Я опять проспал. Мои товарищи уже отчаялись будить меня, потому как неизбежно получали либо отборные маты, либо хлопок по затылку. Все уже оделись и собирались на завтрак, когда я спустил ноги с кровати. Пол был леденющим и я отдернул ногу, протирая глаза кулаком.
- Шустрее собирайся, сейчас Оуэнс зайдет! - Шикнул мне Карл.
Но было уже поздно. Контролер уже вошел. Все парни заняли боевые позиции у кроватей с табличками, а я пытался натянуть хотя бы штаны.
- Итак, Рипли. - С довольной улыбкой кота, слопавшего канарейку, подошел ко мне Оуэнс. - Вы в своем репертуаре. Вам не хватает работы?
Издевается. Конечно, он-то греет свою задницу у камина вечерами. Или курит. Или пьет. Или и то, и другое. Я молчал.
- Ладно, мы поговорим после завтрака, а сейчас собирайтесь и поскорее.
Он поставил галочку в обходном листе и с видом герцога Йоркского удалился.
- Тебе что проблем мало? - Налетел на меня Марти.
В своем репертуаре. Вечно печется обо всех, тоже мне матушка нашлась.
- Отвали от меня Шип! - Огрызнулся я и грубо отодвинув его плечом пошел к раковине.
Больше ко мне никто не подходил.
В тот день было воскресенье и уроков не было, но мистера Саймона я увидел в столовой. Странно, что он зашел в наш корпус, наверное, заблудился. Он дружелюбно улыбнулся мне и кивнул головой, в знак приветствия, еще из другого конца коридора. Мне показалось, что он выделил меня в каком-то своем непонятном для остальных списке, что становилось опасным. Еще никогда особое внимание учителей к моей персоне не приносило мне радости. Я попытался скрыться в толпе ребят, но все равно затылком чувствовал настойчивый взгляд нового учителя.
Мы быстро позавтракали и вышли на построение. Каждое воскресенье было лишь формально выходным. Если нас освобождали от учебы, еще не значит, что нас освобождали от трудовой повинности.
- Уважаемые воспитанники! Сегодня, по старой, доброй традиции, мы все вместе выйдем на общественную работу. Не стоит напоминать, как важен подобный труд. - Мистер Хейвс сегодня был в приподнятом настроении.
- Наверное, подрочил вчера на славу. - Шепнул я Карлу. Тот пискляво захихикал.
- Мы все должны понимать, как совместный труд сплачивает коллектив, как он способствует достижению главной цели нашего интерната - воспитание достойного члена общества. Мы все должны понимать, что труд - это главный способ добиться дисциплины и взаимоуважения, мы достигаем взаимопонимания только благодаря общей работе, - он осмотрелся, выискивая в толпе учеников лиц, "сопротивляющихся" единым требованиям, - мы работаем, как единый механизм и сбой одного элемента приводит к сбою во всей машине.
Я отключил сознание, чтобы больше не слышать его речей. Они и так были банально пусты, повторяясь из недели в неделю. Поднявшийся ветер закрутил дорожную пыль, создавая маленькое торнадо на тропинках между корпусами.
Я хорошо помню себя лет с четырех. Вернее, помню я, конечно, урывками, но мне кажется, что осознание того, что я это я, пришло ко мне именно тогда. Я помню как девчонка, с которой мы воспитывались в одном интернате, пока меня не перевели в Обитель, танцевала на рождественском празднике. Да, ей еще тогда вручили кофейный игрушечный сервиз. Хороший подарок. Он был коричневого цвета, с белыми крышками, а сахарницу потом испортил ее старший брат, который использовал ее как пепельницу. Недоумок. Она так сильно плакала, что ее несколько часов не могли остановить, все кричала, что он умеет только портить, что ему нельзя верить, что она вообще не хочет больше его видеть, что хочет, чтобы он умер. Глупости, конечно, наговорила от грусти, но брат больше к ее вещам не притрагивался. Не знаю, что теперь с ними стало. Она очень хорошо танцевала. Может, устроили в танцевальную школу. Как же ее звали? Минди… Марси… Линда… Фиби, нет, не помню. Странно, я мог вспомнить до деталей каждый момент ее тогдашнего танца, а имя не помню. Просто смутное пятно там, где в памяти должно было отложиться ее имя.
Я посмотрел через несколько рядов воспитанников, ища глазами Люка. Трудно было найти его светлую голову среди таких же непримечательных, будто выцветших макушек, тем более что он был ниже ростом многих из своих сверстников. Наконец, я увидел как он наклонился, рассматривая шнурки на своих ботинках и улыбнулся. Странно, мне вдруг стало так спокойно, что мой друг здесь, рядом, хоть и вдалеке, в одной упряжке со мной, хоть и в другом ряду, что он дышит, стоит здесь, слушает Хейвса. Я почувствовал себя счастливым. Для разнообразия.
- Таким образом, сейчас контролирующие специалисты огласят списки тех, кто будет состоять в группах, затем каждая из групп получит свое задание. А Джона Рипли я попрошу зайти ко мне.
Дьявол! Еще и при всех! Мало мне насмешек! Я вышел из строя и направился к площадке, с которой вещал директор. Понурив голову, я прошел мимо Саймона и искоса посмотрел на него, но он даже не смотрел в мою сторону. Странный человек, то кивает тебе, стоя за несколько метров, то не смотрит, когда идешь мимо него.
- Садись, Джек. - С порога заявил мне директор.
Я остался стоять, потому что сначала даже не понял, что он сказал.
- Я говорю, садись! - Громче и суровее повторил он.
Я приподнял бровь в удивлении. Обычно ученики не садились перед администрацией.
- Ты сегодня опять проспал? - Его голос смягчился.
Я неуверенно кивнул.
Хейвс постучал пальцами по столу и задумчиво посмотрел в затененное темным тюлем окно.
- Ты понимаешь, что это противоречит уставу?
Я снова кивнул.
Он наморщил нос и поводил плотно сжатыми губами из стороны в сторону, будто хотел сплюнуть.
- Сэр, я ведь не опоздал ни на завтрак…
Он махнул рукой и прервал мои оправдания. Я опустил голову.
- Ты уже не первый раз поступаешь таким образом.
Он говорил так, будто я специально просыпаю. Кто виноват, что подъем так рано, а отбой мне нужен часа на четыре позже?
- Я могу предоставить тебе выбор.
Я заинтересовано посмотрел на него, но заговорить не решался.
- Ты уже знаком с мистером Саймоном?
- Он наш новый учитель географии. - Ответил я.
Хейвс странно улыбнулся. Казалось, он готов растерзать Саймона своими руками прямо в кабинете. Что ж, в этом мы с ним сходились.
- Тебе он понравился?
Я не знал, что ответить. Сказать правду, значит оскорбить учителя, а мне и так косяков хватало, соврать, значит… Я подернул плечами.
- Нормально, сэр.
Хейвса вряд ли удовлетворил этот ответ, потому как он стал стучать пальцами быстрее и сильнее.
- Но он вызывает у меня сомнения.
Я проследил взглядом каждое движение толстых, маслянистых пальцев директора и посмотрел ему в лицо.
- Сэр?
- Он очень мало похож на учителя, не так ли? - Добродушно спросил он.
Я пожал плечами. Они будут болеть от таких частых движений.
- Я бы хотел больше узнать о нем, понимаешь? - Продолжал Хейвс. - Он, конечно, предоставил мне анкету, подробное резюме, но я чувствую, что все это липа.
- Липа, сэр? - Переспросил я.
Хейвс кивнул. Никогда еще не вел столь задушевной беседы с директором, и я чувствовал, как накаляется подо мной сиденье кресла.
- Лучше узнать человека в неформальной атмосфере, не так ли? - Директор поднял на меня глаза и сощурился. Он был похож на зажравшегося лиса, который только что стащил жирную курицу из соседней деревни.
- Что Вы хотите, сэр? - Спросил я.
Хейвс покачал головой.
- Я предлагаю тебе альтернативу: либо ты получаешь наказание за постоянные просыпания, либо мы с тобой сделаем одно общее дело.
- Хотите, чтобы я стучал на Саймона? - Наконец, дошло до меня.
Хейвс нахмурился.
- Не стучал, а предоставлял информацию.
Я поерзал, мне казалось, что я сейчас взлечу прямо на этом кресле в космос. Что делать? Отказаться и получить наказание или согласится и стать крысой. Саймон, конечно, не мой товарищ, но стукачество не приветствовалось. А что если ребята узнают?
- Ты можешь подумать до завтра. - Предложил мне Хейвс, видимо, заметив мою нерешительность.
Я встал с кресла.
- Я подумаю, сэр. - Неуверенно ответил я.
Хейвс разрешил мне идти, и я поспешил наружу. Всех ребят уже развели по работам, а я стоял на крыльце административного корпуса и смотрел на верхушки деревьев, которые щекотали темное небо. Мне стало душно и показалось, что кто-то накинул удавку на шею. Люк. Он единственный был моим спасением.
16
- Что думаешь делать?
После долгих уговоров, я все же затащил Люка в отдаленное местечко, в лесу, рядом с воротами. Он сидел напротив меня на бревне сухого дерева, а я прямо на земле.
- Отказаться, конечно. - Как само собой разумеющееся ответил я.
- Ты уверен?
Если бы я не сидел на земле, то упал бы. Взгляд у Люка был глупым, наивно-доверчивым, но, тем не менее, по его интонации я понял, что он совершенно не собирается шутить.
- Ты спрашиваешь меня об этом? - Повысив голос, спросил я. Птицы взлетели над верхушками деревьев и ответ Люка затянулся пока мы смотрели, как они получают свободу, завидуя им.
- А что? По крайней мере, это дало бы тебе определенные поблажки. - Небрежно пожал плечами Люк.
Я смотрел на него в упор, до сих пор не веря в то, что он говорит.
- Ты понимаешь, какой ценой я получу эти привилегии?! - Сейчас я чувствовал себя стариком, разъясняющим глупому малышу простые истины.
Люк снова посмотрел наверх, ища птиц, но их уже и след простыл. Ни одной не было на ветках.
- Разве за все не нужно платить? По-моему, ты уже окупил свое счастье.
- Счастье?! - Я рассмеялся ему в лицо. Такой глупости я не слышал со времен его первых слов о попытке вырваться из Обители. - Велико счастье - стучать на своих.
- Он не свой. - Огрызнулся Люк. Он не мог терпеть учителей еще сильнее меня, но если я открыто выражал свое недовольство, то Люк был труслив как заяц и дрожал при виде каждого из них, даже мисс Ровински. При этом внутри себя, осыпая их проклятьями.
- Все равно. - Махнул я рукой. - Ты не скажешь мне, как отказаться, чтобы не получить сутки в карцере? Боюсь, мой запах еще не выветрился из тюрьмы.
За нашими спинами хрустнули ветки, и мы с Люком насторожились. В деревьях показалась незнакомая фигура. Человек с трудом пробирался через терновник, будто был здесь впервые. Значит, не ученик. Мы поднялись на ноги и уже настроились драпануть, когда мужской голос позвал нас:
- Мальчики, не торопитесь!
Люк застыл на месте, хотя у нас еще был шанс убежать незамеченными. По крайней мере, с этого расстояния незнакомец вряд ли узнал нас. Тем более что практически все воспитанники были похожи друг на друга, в одинаковой одежде, с похожими стрижками, мы были будто инкубаторные.
- Давай, тащись! - Шикнул я, но было уже поздно, тяжелая рука незнакомца опустилась мне на плечо и я медленно повернулся.
- Мистер Саймон, - заикаясь, произнес я. - Что Вы здесь делаете?
Мужчина хитро улыбнулся и посмотрел на запуганного Люка. Тот чуть в штаны напрудил от страха.
- Этот вопрос стоит задать вам. - Спокойно ответил учитель.
Я одернул свое плечо, на котором еще лежала рука Саймона.
- Мы просто гуляем. Разговариваем.
Он же не слышал нашего разговора? - Подумал я.
Саймон заговорщически сощурился.
- Я хочу поговорить с тобой, Джек. - Спокойно сказал он.
Я посмотрел на Люка. На его лице читалось облегчение вперемешку с беспокойством. Он освободился от тяготы, но в тоже время волновался за меня.
- Поговорить, сэр? О географии? - Глупо спросил я.
Саймон посмеялся.
- Нет, о географии говорить не резон. - Он посмотрел по сторонам. - Давайте выберемся отсюда, ребята.
Мы и не шелохнулись. Саймон сделал несколько шагов и повернулся к нам.
- Я никому не скажу. - Заверил он.
Обычно, я не верю учителям, они врут лишь бы спутать тебя, провоцируют, будто им доставляет удовольствие твое страдание. Садисты. Но Джастину я, почему-то поверил. Может дело в его глазах. Всегда верю глазам. У Саймона они были чистыми и честными. Это подкупало.
И купившись один раз сейчас, я попал в сеть надолго. Если бы тогда мне показали, что будет дальше, к чему приведет каждый мой выбор, я бы поступил…точно так же. По сути, я даже не выбирал. Я просто пошел туда, куда хотел пойти, сначала из любопытства, потом из упрямства, потом из принципа.
Люк оторвался от нас на несколько шагов, но находился на том расстоянии, с которого мог все свободно слышать. Я чувствовал его тяжелую поступь за собой и ощущал себя преступником. Саймон шел спокойно, будто, все шло обыденно, будто он каждый день выволакивал воспитанников из леса.
- Ты славный парень, Джек. - Начал он.
Я, молча шел рядом, просто давая ему выговорится. Я подумал, что сегодня один из самых странных дней в моей жизни. Посудите сами, сначала мне предлагают шпионить за новеньким учителем, а теперь он вызывает меня на откровение. Сначала даже подумал, что это все провокация и меня хотят в чем-то уличить, но эти мысли рассеялись, как только я посмотрел на него. Как я уже сказал, его глаза были честными и прямыми. Они были цвета неба над нами, и я тогда впервые в жизни подумал, что именно этот цвет - самый честный на свете. Он грязный и не скрывает этого.
- Ты честный. - Сказал Саймон. - Я знаю, что тебя попросили проследить за мной.
Я услышал, как запнулся позади нас Люк и обернулся. Он удержал равновесие и глупо улыбнулся.
- Нет, не смущайся. Мне, в общем-то, все равно. Я знаю, что если откажешься ты, найдется кто-то другой. Я белая ворона и осознаю это.
- Но Вы пришли попросить меня не делать этого? - Предположил я.
Видимо, это предположение оказалось верным, потому что Саймон на секунду остановился и посмотрел на меня очень проникновенно.
- Ты смышленый. - Кивнул он. - Но не ради себя. Ради тебя.
Я прокашлялся, думая как бы лучше сформулировать вопрос, но Саймон продолжал.
- Пойми, меня мало заботит мое положение здесь. Я не волнуюсь относительно того, как отнесется администрация к моим методам. Меня больше волнует вопрос о том, назовут ли мои ученики все океаны и материки на выпускных экзаменах.
Я мысленно стал перечислять все знакомые мне океаны и материки. Насчитал по пять штук и, силясь вспомнить еще что-то сдался, решив, что все так и есть. Саймон улыбнулся, наверное, поняв, что я делал.
- Ты не должен ввязываться в это. Дело неблагодарное. И суть не том, что тебя побьют свои же. А они, естественно, тебя побьют. - Безапелляционно заявил он. - Дело в том, что ты не сможешь найти то, что нужно администрации и пострадаешь от них, как нерадивый сотрудник.
- Предлагаете мне работать на Вас? - Произнес я, как в шпионском боевике.
Саймон еще шире улыбнулся.
- Нет. Я работаю один. - Повторил он мою интонацию. - Я просто хочу тебя уберечь. И твоего друга тоже. - Он обернулся на Люка. Тот медленно плелся, еще сильнее отстав от нас.
- Что прикажете делать? - Спросил я.
Саймон пожал плечами.
- Ты можешь играть роль, преподнося ложь, за которую, рано или поздно, все равно поплатишься, или можешь отказаться сейчас, получив наказание, но обретя свободу.
Я посмотрел на небо. Птицы снова сели на макушки деревьев. Никто в этом городе никогда не будет свободен.
17
Кресло прогнулось под тучным телом Робина МакКларенса. Мужчина с трудом перекинул ногу на ногу и покачал носком, ожидая редактора.
- Прости, что опоздал. Конец квартала сам понимаешь. - Извинился с порога хозяин кабинета.
- Да все в порядке. - Повернулся к нему посетитель. - Честер, я знаю, что ты занят, но мне не терпится узнать как дела у Джастина.
Робин потер потные ладони и просунул руки между коленями.
- Он тебе, разве, не звонил? - Удивился Честер. Робин покачал головой.
- Странно. - Поморщился мужчина. - Джастин связывался со мной.
Робин насторожился и еще раз протер руки о брюки.
- Его вычислили? - Беспокойно спросил он.
Честер быстро покачал головой.
- Нет! - Воскликнул он. - Искренне надеюсь, что нет! Иначе мы пропали!
- Что он сказал?
Редактор достал из нижнего ящика стола початую бутылку виски и два стакана. Он повернулся к окну и задернул жалюзи, будто на одиннадцатом этаже люди с улицы могли заметить и осудить его за распитие алкоголя на рабочем месте.
- Почувствовал себя педагогом. - Горько усмехнулся Честер, пододвинул наполненный стакан Робину.
МакКларенс взял его в руки, но выжидал продолжения истории.
- Мне сначала выпить или рассказ не такой грустный? - Спросил он.
Честер покачал головой и выпил залпом, потом обновил.
- Он думает, что директор Хейвс будет следить за ним, но он не подозревает, откуда Джастин. Они ожидают проверку и предполагают, что он ревизор.
Робина это, кажется, не удивляло.
- Ничего не меняется. Они боятся огласки больше самого преступления.
- "Чувствую себя как слон в бочке", - сказал он мне.
Робин задумался, будто представил себе эту картину.
- Наверное, его вычислят. - Неутешительно заявил он.
Честер повернулся на кресле к книжному стеллажу и жеманно отпил виски, обхватив стакан своей безволосой полной рукой.
- Он здравомыслящий парень и скользкий, как угорь. Он впишется в их компанию. Ответил он.