- Эти рога, судя по всему - символ религии у минойцев, - рассказывала Агафья. - Огромные каменные рога украшают Кносский дворец, бывший одновременно и святилищем. Надо сказать, что рога - это символ жертвоприношения, который присутствует и в религиях других народов. Например, в иудаизме. В псалмах 27 и 117 говорится о рогах посвящения, которыми были украшены каменные иудейские алтари.
- Так их религия была похожа на иудейскую? - спросил я.
Агафья сдержанно усмехнулась, а Зоя дернула меня за руку.
- Ты же знаешь, что нет, - с упреком сказала она. В эту минуту она была похожа на жену, которая внимательно следит за тем, чтобы муж не ляпнул при посторонних какую-нибудь глупость. Давно уже со мной такого не было, но я вдруг поймал себя на том, что меня это не раздражает.
- На что похожа религия минойцев, - ответила Агафья, - не знает никто. Скорее всего она вообще не была похожа на другие религии мира. Это было что-то совершенно особое, отдельное, не имеющее аналогов.
- А Минотавр? - не удержался я. - Лабиринт Минотавра не имеет религиозного значения?
- Никакого лабиринта Минотавра не существует, - улыбнулась Агафья. - Это выдумки писателей и художников, никогда не бывавших на Крите. Лабиринтом называют хаотическое сплетение помещений в подвалах Кносского дворца - вот и все. Кстати, для самих жителей дворец этот совсем не был лабиринтом. Что же до бедного Минотавра, то это совершенно другая история и к лабиринту отношения не имеет.
- А к чему имеет? - спросила Зоя.
- К жертвоприношению - сказала Агафья, сверкнув своими темными глазами. - Минотавр - символ жертвы. Человек с головой быка, то есть предназначенный для того, чтобы быть заколотым на алтаре.
Обещанная экскурсия оказалась неожиданно долгой, но время пролетело незаметно. Мы бродили по гулким пустым залам, свободным от посетителей, и перед нами разворачивались картины ушедшей культуры. Не знаю, какое впечатление все это произвело на Зою, но меня не оставляло сложное чувство, похожее на тревогу.
Конечно, я пришел сюда не случайно. С самого начала мне казалось, что убийство, которое я расследую, и вся цепь событий последнего времени непосредственно связаны с минойской цивилизацией. Правда, до визита в музей ощущение это было неясным. Как сказал бы Апостол Павел, я глядел на события "гадательно, как бы сквозь мутное стекло".
А в музее, среди минойских топоров, сосудов и причудливо раскрашенной керамики, я со всей очевидностью осознал: тайна, которую я пытаюсь разгадать, лежит где-то совсем рядом. Нужно лишь нагнуться и поднять с земли нечто "тайное, сокрытое в молчании"…
А что касается внутренней тревоги, то она не отступила ни на мгновение, как я ни старался отогнать от себя страх. Даже не знаю, как объяснить происходившее со мной в пустом и исполненном тишины ираклионском музее, где наши шаги и голоса разносились под высокими потолками залов, но страх, зародившийся в первые же мгновения, все рос.
От всех предметов исходили недобрые эманации. Я смотрел на черепки, изображения, на фрагменты оружия и чувствовал веяние непознанного зла. Зла затаившегося, невыразимо чуждого, как враждебны и чужды могут быть артефакты с далеких, освещенных холодным космическим сиянием планет.
Все приметы современного мира были налицо: электрические лампы, датчики противопожарной сигнализации на стенах, да и мы сами - дети нашего времени, но именно сочетание несочетаемого казалось столь зловещим. Как будто рядом с нашим миром находился и пристально смотрел на нас мир чужой, далекий и враждебный.
Я обрадовался, когда Агафья, посмотрев на часы, сказала:
- Ну вот, сейчас самое время. Уже стемнело, и мы можем отправиться на развалины Кносского дворца. Территория закрыта для посетителей, и нам никто не помешает.
- А не поздно? - с сомнением в голосе спросила Зоя, словно угадав мои мысли. - Может быть, лучше поехать туда как-нибудь днем?
Со снисходительной улыбкой Агафья смерила мою спутницу взглядом и, усмехнувшись, пояснила:
- Уж поверьте мне: днем совершенно другое впечатление. Толпа народу, и никаких тайн. Для того чтобы проникнуть в дух минойской культуры, требуются темнота и одиночество. Только тогда вы по-настоящему соприкоснетесь с загадкой минойцев. Впрочем, если вы чего-то боитесь…
Не договорив, Агафья сделала шаг ко мне и взяла меня за руку, отчего Зою буквально перекосило…
- Если вы боитесь, - продолжила Агафья, сжимая мою руку и уже откровенно ко мне прижимаясь, - мы с Олегом можем завезти вас в отель.
Я и сам не был в восторге от перспективы ехать куда-то в темноту. Не случайно же на завтрашнее утро была нанята охрана, чтобы сопровождать нас в Сарандаки. Но ведь и не скажешь красивой женщине, что боишься ехать с ней…
Зоя приняла вызов.
- Едем, - сказала она, решительно подошла и взяла меня под руку с другой стороны. - Очень интересно осматривать древние развалины ночью, - обратилась она уже ко мне. - Это будет романтично, правда?
Миновав охранника, мы вышли из музея, и Агафья повела нас через ярко освещенную улицу туда, где была припаркована ее машина. Признаюсь, в ту минуту мне кое-что показалось непонятным. В моем желудке начал действовать привычный моторчик, всегда указывавший на опасность.
"Что случилось? - спросил я у моторчика. - В чем дело? Что показалось тебе подозрительным?"
Моторчик помолчал, подумал.
"Почему Агафья - сотрудница музея - не поставила свою машину на служебной парковке? - сказал он. - Зачем надо было втыкать ее на соседней улице, в тесноте, чтобы потом идти туда?"
"Днем на служебной стоянке могло не быть места" - ответил я, но моторчик не успокоился, продолжал недовольно урчать…
Маленький "фиат" был рассчитан как раз на троих - четвертому в нем было бы слишком тесно. Мы медленно проехали по улице с освещенными витринами ювелирных магазинов и, вырулив на площадь перед уже знакомым мне памятником Вензелосу, прибавили скорость.
- Тут совсем близко, - обернувшись ко мне, сказала Агафья. - Минут пятнадцать, и будем на месте.
- А нас пустят на развалины так поздно? - поинтересовалась Зоя. Она из принципа уселась впереди рядом с Агафьей - явно чтобы не позволить той держать меня за руку.
- Мы не пойдем через официальный вход, - засмеялась гречанка. - Зачем кому-то что-то объяснять? Я знаю одно место, где можно пройти внутрь на территорию никем не замеченными. Нужно только перелезть через невысокий заборчик, но это очень легко.
- А нам не помешает темнота? - продолжала Зоя, на что Агафья, не поворачивая головы, заметила:
- У меня в багажнике - отличный фонарь. Я часто вожу своих друзей на развалины дворца ночью, так что фонарь всегда наготове.
Когда мы подъехали на место и остановились, гречанка махнула рукой в сторону ярких фонарей.
- Вон там - главный вход на территорию. Сейчас там охрана и все закрыто. Но мы пройдем вот здесь. - Она кивнула в темноту, где на фоне темного неба чернела роща.
Зоя пристально посмотрела на меня, и в ее широко раскрытых глазах я прочел непонимание. Моторчик в желудке заверещал еще сильнее. Я слышал его так отчетливо, что даже испугался, не слышат ли его и обе женщины. И только в следующее мгновение понял - к моему желудку подключился какой-то посторонний звук.
Агафья удивленно обернулась, а Зоя после секундного замешательства вдруг полезла в свою сумочку.
Ну да, это верещал ее мобильник.
Она ответила; ее лицо выразило сначала удивление, а затем замешательство.
- Да, - сказала она севшим голосом. - Да, я поняла… Нет… Сейчас.
Она протянула мне трубку. Даже в темноте я заметил, как дрожит ее рука.
Кто бы это мог быть?
- Сэр, вы совсем обезумели! - произнес голос мне прямо в ухо. - Куда вы собрались идти? Неужели вам показалось мало того, что с вами уже случилось в горах?
Я даже не понял, а догадался, что голос принадлежит бесследно пропавшему Властосу. Он исчез, чтобы вновь появиться в самый неожиданный момент.
Я стоял как вкопанный, прижимая телефон к уху, и лихорадочно пытался сообразить, что делать дальше. Пустынная улица, плохо освещенная далекими фонарями. Ряды безмолвных машин по краям тротуара. Две женщины напряженно смотрят на меня, а я немедленно должен принять какое-то решение.
Видимо, Властос понял мое состояние.
- Бегите назад, - решительно скомандовал голос в трубке. - Не медлите, времени у вас нет. Быстро!
- Куда? - спросил я, попытавшись осознать сказанное. Хорош я буду, если сейчас схвачу в охапку Зою и припущу от Агафьи! Это после того, как позапрошлой ночью уже сбежал из ее спальни…
- Сейчас я включу фары, - произнес Властос. - Смотрите внимательно. Бегите сюда немедленно.
В ста метрах от нас внезапно вспыхнул ослепительный дальний свет фар. Вспыхнул-погас, вспыхнул-погас…
"Что ж, - пронеслось у меня в голове, - совсем недавно этот человек спас мою жизнь. Вот уже целый день я живу на этом свете только благодаря ему. Кто бы он ни был, послушаться его будет логичным".
А что подумает Агафья? Сочтет меня совсем придурком?
Какая разница? Лучше выглядеть смешным, чем быть мертвым, - это аксиома.
Агафья и Зоя вопросительно смотрели на меня.
Иногда надо быстро принимать решения и быстро бегать. Пусть даже это будут глупые решения и бег не в том направлении.
- Бежим! - крикнул я Зое и, схватив ее за руку, рванул в сторону, откуда на нас светили фары.
Об Агафье я больше не думал, как и вообще не думал ни о чем, сосредоточившись на беге.
Если я побежал, значит, верю Властосу. А если верю, то верю и тому, что он сказал: бегите быстро, времени у вас нет.
Эликсир правды
- Вам мало того, что я дважды спас вас от верной смерти? - сказал Властос, когда я спросил его, кто он такой и почему помогает нам. Мы мчались в его машине в Ираклион.
- Мало, - признался я. - Честно говоря, я расследую дело об убийстве вашего друга. Вы ведь друг Димиса Лигуриса?
Властос кивнул, не отрывая глаз от бегущей навстречу дороги.
- А если друг, то поймете меня. Да, вы спасли меня один раз от верной смерти, а сейчас - я не знаю, от чего. Во всяком случае, мы с Зоей вас послушались. Но нам бы уже хотелось узнать, в чем дело.
- Дело в том, - немедленно ответил, - что завтра вам нужно будет с самого утра поехать в аэропорт и улететь отсюда. Вы стали главной приманкой. В третий раз я вас не спасу.
Властос строго посмотрел на меня.
- Не спасу, - повторил он. - Не только потому, что вы ведете себя безрассудно.
- Я обязан так себя вести, - возразил я. - Если ведешь расследование и хочешь докопаться до истины, нужно действовать решительно.
Но Властос не хотел меня слышать - это был властный мужчина, и русское звучание его имени вполне соответствовало характеру.
- Не только потому, что вы ведете себя безрассудно, - перебив меня, упрямо повторил он, - но и потому, что вы сделались объектом охоты. Вас давно выследили, следят за каждым вашим шагом и убьют при первой же возможности. Неужели вы сами до сих пор этого не поняли?
- Но кто? - чуть ли не закричал я в самое ухо моего странного знакомого. - Кто они? Кто эти загадочные люди, которые так жаждут моей крови? Это же главный вопрос!
- Вот ваш отель, - мрачно сообщил грек, въезжая на гостиничную парковку. - Очень советую вам никуда больше не выходить и завтра с утра отправиться в аэропорт. Когда будете в аэропорту, держитесь поблизости от полиции. Может быть, присутствие полицейского их остановит…
Это было слишком зловеще. И слишком загадочно.
Но со мной Властос промахнулся. Частные детективы не любят загадок. Наоборот, они любят их разгадывать.
Мне даже стало немного обидно. Он что же, думает, что я испугаюсь и уеду с Крита, так ничего и не разузнав? Да за кого он меня принимает? Будь я таким человеком, до сих пор благополучно служил бы в милиции…
Честно говоря, к моменту, когда машина остановилась перед отелем, у меня уже был готов план. Хиленький план, придуманный мной за одну минуту, но уж какой был.
Сам по себе он мне не нравился. Опасно, грубовато и вообще не комильфо, но другого выхода я попросту не видел. Действительно, не уезжать же несолоно хлебавши…
И у меня не было уверенности, что, расставшись сейчас с Властосом, я когда-нибудь увижу его снова. А он был единственным человеком, который, я был уверен, действительно знал многое…
- Вы не подниметесь ко мне в номер на минутку? - стараясь говорить как можно естественнее, спросил я. - У меня есть одна вещь, которую я бы очень хотел вам показать. Вам будет интересно.
- Какая вещь? - напряженно спросил Властос.
- Сами увидите, - уклончиво ответил я. - Но вы не разочаруетесь. Видите ли, у меня есть некие тексты и связанные с этим догадки. Важно, что вы об этом скажете.
Боковым зрением я заметил, как напряглась Зоя, явно не понимавшая, что происходит.
Ну, пусть пока не понимает, так даже лучше. Я шел на большой риск и совсем не был уверен в успехе своего предприятия. Меня извиняло лишь то, что я находился в отчаянии - нужно было срочно совершить какой-то прорыв.
Втроем мы прошли через холл и поднялись в мой номер. Зоины шаги становились все неувереннее.
- Ах, черт, - остановился я посреди коридора, когда мы уже вышли из лифта. - Забыл купить воды или какой-нибудь кока-колы. У меня в баре только спиртное. Ты не спустишься вниз за бутылкой воды?
Зоя недоуменно посмотрела на меня. Она приходила во все более сильное замешательство. Наши отношения не предусматривали, что я могу послать ее за водой…
- Пожалуйста, - повторил я. - Мы с Властосом пока начнем смотреть то, что я ему покажу, а ты приходи скорее. Ладно?
Чуть заметно пожав плечами, Зоя двинулась назад к лифту. В глазах Властоса мелькнула тревога. Ему что-то не понравилось, и я понимал, что именно. Когда по ходу дела происходят пусть мелкие, но изменения ситуации, это подозрительно. Если три человека вышли из машины и пошли в номер, то все три и должны в этот номер войти. А если в середине вдруг кто-то что-то вспомнил и ситуация изменилась - это настораживает.
Но мой номер был уже совсем рядом, в двух шагах…
Конечно, Зоя могла заартачиться и не пойти вниз. Она могла предложить позвонить из номера и заказать бутылку воды. Но этот вариант я предусмотрел: в таком случае мы вошли бы в номер втроем, а Зою я сразу бы запер в ванной…
- Пожалуйста, - сказал я, распахивая перед Властосом дверь. - Прошу вас.
Он шагнул внутрь, я за ним. В следующее мгновение, ногой захлопнув за собой дверь, я ударил его кулаком в затылок.
Это целая наука! Попробуйте одним ударом в затылок свалить с ног такого бугая, как Властос! Бить надо под определенным углом, а это самое трудное. Мне пришлось подпрыгнуть…
Он упал лицом вниз, на ковер, а я вскочил ему на спину и принялся заворачивать назад руку. Человека более щуплого нанесенный мной удар лишил бы сознания, но грек был крупным мужчиной и потому действовать следовало быстро.
Я пошел на это сознательно. Либо передо мной сотрудник спецслужбы, с которым я могу и не совладать, либо…
Справиться с Властосом оказалось нелегко. Один раз он сумел сбросить меня со своей спины и, хрипя, подмял под себя. В тот момент я простился если не с жизнью, то с благополучием. Искаженное страхом и гневом смуглое лицо нависло надо мной. Но нет, мне и на этот раз удалось овладеть ситуацией. Схватив грека за горло, я снова повалил его и, перевернув на живот, с хрустом заломил назад правую руку. От боли Властос замычал, но на такое уже не приходилось обращать внимание.
Схватив его вторую руку, я соединил запястья и, прижав извивающееся тело коленом к полу, принялся связывать их. К счастью, мне удалось быстро вытащить из пояса брючный ремень…
Все время, пока мы боролись, я не относился к Властосу как к противнику. В конце концов, этот человек один раз спас мне жизнь наверняка и сегодня, часом раньше, вроде бы спас снова. Нет, он был для меня ценным источником информации - не более.
Затянув ремень потуже, я перевернул грека на спину, а сам, отдуваясь, повалился рядом на ковер.
Грек молчал, буравя меня ненавидящим взглядом. Тут раздался стук в дверь. Тяжело дыша после возни на полу, я открыл. Это пришла Зоя с бутылкой воды.
- Только спокойно, - произнес я, когда увидел, как округлились от ужаса глаза девушки. - Все будет хорошо, я обещаю.
- Что это значит? - спросила она. - Что тут произошло? Что ты задумал?
Я попытался успокоить ее, усадить в кресло.
- Зачем ты связал Властоса? - продолжала спрашивать возмущенная Зоя. - Когда ты послал меня за водой, я так и подозревала, что ты что-то задумал.
- Успокойся, - сказал я. - Пожалуйста, выслушай. Я сделал это потому, что у нас нет другого выхода. Это единственный способ установить истину.
- Да что ты говоришь! - закричала Зоя. - Ты что, совсем обезумел? Властос - наш друг! Он был другом Димиса, а потом только благодаря ему мы сумели вовремя спасти тебя. Если бы не Властос, ты уже двое суток как был бы мертв. Тебе бы отрубили голову лабирисом. Ты забыл об этом?
Она кричала на меня, глаза ее гневно сверкали. Без сомнения, Зоя ненавидела меня в ту минуту. В лучшем случае - считала сумасшедшим…
Не случайно я еще при первых встречах мысленно сравнил ее с Пентезилеей. Подобно героине Кляйста, Зоя в ярости была еще прекраснее, чем обычно.
Но спорить я не собирался, как не собирался и обижаться на Зоины слова. Надо было действовать убеждением.
- Я ничего не забыл. Давай обсудим создавшееся положение, - сказал я, пытаясь все-таки усадить девушку в кресло, дотрагиваясь до нее.
- А он будет в это время лежать тут, на полу? - возмущенно возразила Зоя, указывая на молча наблюдавшего за нами Властоса.
- Ничего плохого с ним не случится, - заверил я, прижимая руки к груди в знак миролюбия. - Да, я отправил тебя за водой для того, чтобы ты не помешала мне его связать. Но ничего плохого я ему делать не собираюсь. Нам от него нужна только информация.
- Информация? - уже более миролюбиво переспросила Зоя. Она наконец-то уселась в кресло, но избегала смотреть на лежавшего Властоса. Ей было неловко, что он находится в таком положении.
- Посмотри на вещи со стороны, - предложил я. - Мы знаем о Властосе, что он был другом Димиса. Знаем, что он спас мне жизнь прошлой ночью и, может быть, спас нас обоих этой ночью. Но ведь больше мы ничего не знаем!
- А разве этого мало? - осуждающе сказала Зоя, но в голосе ее уже не было прежнего гнева и прежней уверенности - она начала меня понимать.
- Мало, - возразил я. - Если мы хотим только остаться в живых, этого достаточно. Но если наша цель - распутать убийство Димиса, то Властос должен объяснить, кто он такой, что за отношения связывали его с Димисом и откуда он знает об опасности, которая грозила прошлой ночью мне, а нынешней нам. Пусть расскажет все, что он об этом знает.
Зоя с сомнением взглянула на меня, затем на Властоса и покачала головой:
- А он захочет рассказать?
- Знаешь, - невольно усмехнулся я, - если бы мне приходилось довольствоваться только тем, что люди сами хотят мне рассказать, то я как сыщик давно бы погорел. Конечно, он не хочет ничего рассказывать, мы в этом уже убедились. Он очень не хочет.