Вряд ли финская полиция станет слишком уж усердствовать. Скажут: русские бандиты разбираются между собой…
Долго ли еще идти? Мой плащ за несколько минут сделался совершенно мокрым.
Сквозь деревья внезапно проступило что-то белое, и я увидел маленькую церковь на самом берегу озера. Мелкая волна, покрытая рябью от частого дождя, плескалась прямо у гранитного фундамента.
Церковь была крошечная, как игрушечная, с побеленными стенами и какой-то кукольной островерхой крышей под красной металлочерепицей.
Храм выглядел новеньким, недавно выстроенным. Что ж, в России за последнее время тоже построили немало уютных часовенок в самых неожиданных местах. Но здесь уж больно пустынно…
Когда до церквушки оставалось шагов пятьдесят, мобильник снова заверещал.
- Войди внутрь, - сказал голос, - и сядь на переднюю скамью. Сиди и не оборачивайся. Ты меня понял?
- Понял, - буркнул я, подумав о том, что поставлен в самые невыгодные условия из всех возможных.
В другой стране, в безлюдном лесу, в пустынном храме сидеть спиной к входу и не оборачиваться. Да это же просто приглашение прийти и убить меня!
Видимо, убийца прекрасно понимал мои сомнения и для пущей верности добавил:
- Если вздумаешь обернуться, пеняй на себя. Я тебя предупредил.
С тяжелым вздохом я дернул за ручку церковной двери. Мне вспомнилась старинная народная песня: "И никто не узнает, где могилка моя". Вот уж, действительно, никто не узнает…
Внутри были оштукатуренные голые стены и шесть длинных деревянных скамеек. Никого, ни души.
Мои шаги гулко раздавались в храме, пока я обошел скамейки и уселся на передней. Прямо передо мной оказался невысокий алтарь с черным крестом на белой стене и двумя длинными свечами в подсвечниках по обе стороны.
"Может быть, стоит зажечь свечи? - мелькнула отчаянная мысль. - Так хоть веселее будет".
Рядом на скамейке лежали две тоненькие книги в мягких переплетах. Чтобы успокоиться, я потянул их к себе, посмотрел. Дешевые издания: Новый Завет и сборник церковных гимнов.
Открыв наугад сборник гимнов, я сказал себе:
- Что со мной будет? Что ждет меня? - и завел глаза к высокому потолку. По крыше громко стучали дождевые капли. Потом опустил глаза в книжку.
Нечто о радости и счастье. "Ты каждый день даешь мне счастье и радость жизни" - что-то вроде этого.
Споткнувшись на второй строчке, я захлопнул книжку и снова вздохнул. Радость и счастье… Что-то непохоже, но хотя бы обнадеживает.
Сзади хлопнула входная дверь, и мое сердце дрогнуло.
Шаги. Вот он обходит скамейки, а вот пробирается сзади меня, чтобы сесть. Скрип скамейки. Мне показалось, что на своем затылке я ощущаю его дыхание.
- Деньги принес?
Голос был негромким и очень спокойным. Понятно: ведь сейчас я рискую жизнью, а не он.
- А ты ответишь на мои вопросы?
- Покажи деньги сначала.
Но тут нужно было проявить твердость. В криминальном мире самое главное - не показать себя послушным, ведомым, слабым. Звериные законы насилия не оставляют места для слабаков.
- Знаешь, - начал я, стараясь говорить спокойно, но чувствуя, как от нервного напряжения нога предательски задергалась, - мы с тобой списались, договорились. Я приехал, куда ты сказал. Давай обойдемся без детских игр.
Киллер неожиданно легко согласился.
- Давай, - сказал он. - Без детских игр. Что ты хочешь у меня узнать, Стриж?
Видимо, мы с ним оба заранее подготовились к этому разговору. У меня тоже было выполнено домашнее задание.
- Это ты грохнул Димиса Лигуриса?
Молчание, потом смешок.
- Давай говорить по-другому, - сказал киллер. - Скажи культурно: это ты сделал работу? И я тебе отвечу: я сделал работу. А то "грохнул" - "не грохнул"… Мы же не бандиты, - с оттенком обиды добавил он.
"Ага, значит, у киллеров - собственная гордость", - подумал я. Надо же, как это я не учел…
- Меня интересует заказчик, - сказал я. - Что ты можешь сообщить мне о нем?
- Сволочь, - коротко выдохнул убийца, будто сплюнул. - Мразь. Думаешь, я стал бы с тобой базарить, если бы заказчик оказался нормальным человеком? Да никогда! Меня все знают, я все делаю честно и правильных пацанов не подставляю.
Заказчик связался с киллером по Интернету, как это обычно и делается.
- Искали человека, который может надежно обеспечить "недвижимость" в Питере, - пояснил сидевший сзади меня убийца. - Я ответил, что могу. В Питере мне передали деньги - первую половину, аванс.
- Кто передал? - чуть не взвился я, ощутимо подпрыгнув на скамейке.
- Не оборачивайся, - напомнил мой таинственный собеседник. - Встречу назначили на площади Восстания, в ресторане "Сфинкс". Но это только так называется - ресторан. Обычная забегаловка для пассажиров с вокзала.
- Брат, - прервал я его нетерпеливо, - мне есть с кем поговорить о ресторанах. Давай о деле.
- А мне не с кем, - заметил убийца, нисколько не меняя своего спокойного задумчивого тона - он ведь был сейчас хозяином положения. - Вот я и решил тебе рассказать об этом ресторане, Стриж. Почему бы тебе из вежливости не послушать? Ну так вот…
- С кем ты там встречался? - перебил его я. - В этом плохом ресторане? Кто пришел на встречу?
- Девку прислали, - ответил киллер. - Молодая совсем, черненькая, вертлявая.
- А о чем вы с ней говорили?
- Ни о чем не говорили. Она присела за столик на минутку, передала пакет с бабками и ушла. О чем нам с ней говорить? Получил аванс и пошел работать.
Так, несколькими рублеными предложениями убийца рассказал, как осуществил привычную для него несложную операцию.
Он получил по электронной почте фотографию Димиса Лигуриса, его питерский адрес и место работы - университет. Этого оказалось достаточно для того, чтобы киллер сумел выследить свою жертву, установить распорядок дня Димиса и спланировать безошибочное убийство.
- Это трудно было, между прочим, - добавил убийца. - Я сразу понял, что все делать надо прямо у него дома. Но он же каждый день в разное время возвращался. Я две недели следил, пока не доехал, в чем дело. Алгоритм называется…
Я слушал бормотание у себя под ухом и пропустил бы жалобы киллера на тяжелую жизнь, если бы не непривычное слово - "алгоритм". Встрепенувшись, я вник в смысл рассказа.
Оказывается, киллер был вынужден следить за Димисом целых две недели из-за того, что тот был очень набожным. Четыре раза в неделю он после университета ехал не домой, а в церковь, где оставался подолгу - от двух до четырех часов.
- Я только потом понял, что он ездит туда по понедельникам, вторникам, четвергам и субботам, - бубнил убийца, поясняя то, что было для него важно, - а в среду, пятницу и воскресенье - не ездит. Вот и надо было дело на эти дни планировать…
- В какую церковь он ездил? - спросил я на всякий случай.
- На Выборгской стороне. "Всех Скорбящих Радость" называется, - охотно отозвался мой незримый собеседник. - Старая такая, скоро развалится.
- А что Димис там делал? Молился?
- Почем я знаю? - безмятежно сказал киллер. - Разве я смотрел? Не люблю я в церкви заходить. На лавочке поджидал его, благо лето, тепло.
Я невольно пожал плечами. Собственно, эту информацию можно было пропустить мимо ушей. Если убитый - этнический грек, то естественно, что он ходил молиться в православную церковь. А что часто ездил молиться - это дело вкуса.
Настал черед главного вопроса. Во всяком случае, он казался мне главным в тот момент.
- Зачем ты вырезал на груди у парня минойский топорик? - спросил я.
- Кого? - не понял мой невидимый собеседник. - Кого вырезал? А, бабочку… Это было условие. Мне так и написали, чтобы обязательно на груди у паренька было вырезано именно это. Даже рисунок прислали, чтоб я не ошибся.
Затылком я почувствовал, как киллер сзади улыбнулся.
- У каждого свои причуды, - заметил он снисходительно, - а мое дело - обслужить клиента. Бабочка так бабочка - рисунок несложный. Если б попросили тигра нарисовать, тут бы я затруднился.
- А ты не спрашивал, зачем заказчику эта бабочка? Он как-нибудь объяснил свое желание?
- А зачем мне спрашивать? - удивился убийца. - Какое мое дело? Меньше знаешь - крепче спишь. Бабочка - это условие. Обычно заказчик другое условие ставит, - доверительно сообщил он. - Да ты, Стриж, и сам знаешь, мужик опытный.
- Инсценировать ограбление? - догадался я.
- Ну да, - хмыкнул киллер. - Странный народ эти заказчики! Как подумаешь - чудаки, да и только! Решились человечка заказать, на кровь пошли, а все трусят: хотят, чтоб не похоже на чистое убийство было. Чтоб все подумали, будто ограбление. Только никого еще не удалось этим обмануть, - заявил он философски. - Вот сколько раз инсценировал я ограбление, а толку никакого. На другой день смотришь в новостях по телевизору, а там сразу говорят - чистое убийство, работал профессионал.
Он засмеялся как-то утробно и самодовольно добавил:
- Профессионал, говорят. Уважают.
От этого смеха я невольно вздрогнул, а нога, и так дергавшаяся, прямо подпрыгнула. Странно устроена человеческая натура: каждый урод хочет уважения, а то и общественного признания. Вот и этот туда же - сделал убийство за деньги своей профессией, а при этом еще желает, чтоб его уважали!
Разговор сам собой подходил к концу, и с каждым сказанным словом я все больше чувствовал себя полным дураком. Сейчас мне придется отдать деньги - десять тысяч долларов, как договаривались, а ведь я, по сути дела, ничего не узнал.
Видимо, убийца догадался о моих мыслях, потому что хмыкнул и сказал:
- Что, Стриж, не знаешь, о чем дальше спрашивать? Не бойся, я тебе сам расскажу.
Выяснилось, что условий, поставленных заказчиком, было два. Первое - вырезать на груди Димиса ту самую "бабочку". Второе - убить непременно ножом в горло. Зарезать одним ударом.
- Я не люблю ножом, - признался убийца с трогательной доверчивостью. - Понимаешь, даже не потому, что кровь, руки пачкаешь. Нет, просто из пистолета как-то более по-человечески. Наденешь глушак, аккуратно дырку в голове сделаешь, и дело с концом. А резать - это как-то не по-нашему. Мы же не кавказцы, чтоб удовольствие от этого получать, когда под твоими руками человек издыхает.
- А заказчик - кавказец? - спросил я на всякий случай.
- Нет, - последовал немедленный ответ. - Про это я тебе отдельно скажу. Проверил я тот адрес, с которого мне письма приходили. Сто евро это стоит - проследить по цепочке, откуда на тебя письмецо свалилось. Есть у меня один шустрый парнишка, он это как-то насобачился делать. Пощелкает на компьютере в Интернете, и дело с концом - вот тебе и адресок заказчика.
- Ты всегда так делаешь? - не выдержал я. - Устанавливаешь адрес заказчика? Зачем тебе это? Ты же сам только что сказал: меньше знаешь - крепче спишь. Разве не так?
- Не так, - после паузы ответил убийца. - Иногда очень даже полезно бывает знать, с кем имеешь дело. Говнюки такие попадаются! Знаешь, добрый человек ведь не станет заказывать другого. Если уж заказывает, значит, сволочь порядочная, такому верить нельзя.
Мне стало смешно. Страшно и смешно одновременно. Вообще разговор моего затылка с невидимым собеседником производил на меня странное впечатление. Как будто я находился в каком-то чудовищном и неправдоподобном мире кошмаров, где ужас переплетается с безумием. Без юмора на это смотреть нельзя - иначе запросто сойдешь с ума.
- А ты сам - добрый человек? - спросил я. - Заказчики, говоришь, недобрые. Ну ладно. А ты что, сильно добрый?
- Я - никакой человек, - ответил голос, как будто киллер уже задавался этим вопросом и давно нашел ответ. - Мне платят за работу, я ее делаю. Не стану делать я - будет делать другой.
Электронный адрес заказчика установить не удалось. Письма шли с бесплатного почтового сервера и были написаны по-английски. Известно стало лишь то, что сервер этот - греческий.
- А что тут удивительного? - заметил киллер. - Парнишка же - грек. Вот свои его и решили замочить. Сволочи, я ж говорю.
Вторую половину обещанных денег убийца не получил. На другой день после преступления он позвонил по указанному телефонному номеру, но там стояла полная тишина. Он написал электронное письмо заказчику, напомнил о сумме. Ответа не было.
- Кинули меня, - крякнул киллер с неудовольствием. - Бывает, конечно, но обидно. Как мальчика меня сделали эти греки позорные. Потому я и решил встретиться с тобой, Стриж. Когда найдешь их и станешь мочить, дай им лишний разок по яйцам за меня. Скажи: от агента по недвижимости, по спецзаказу. - Он помолчал, потом тихо добавил: - Деньги давай. Побазарили, хватит уже.
Я полез за пазуху и, вытащив пакет с деньгами, протянул его назад.
- Девушка, - сказал я. - Ты встречался с девушкой в том плохом ресторане… Сказал, что она маленькая, черненькая. Ты не мог ошибиться? Она не могла быть крупной блондинкой? Перекрасилась и всякое такое…
- Нет, Стриж, не могла, - раздался голос у меня над самым ухом, и я понял, что убийца уже встал. - Я понял, о ком ты спрашиваешь. Была у грека полюбовница - Зоя Некрасова, меня предупреждали. Видел я ее, пока грека отслеживал. На встречу со мной не она приходила, так что не фантазируй лишнее.
Послышалось шуршание, потом шаги по каменному полу.
- Сейчас я выйду, - сказал голос, - а ты еще посиди немного, помолись. Минут через десять выходи. Идет?
- Идет, - кивнул я.
- А вот и дождик уже совсем перестал, - заметил голос возле самой двери. - Сейчас птички запоют. Красота! Вазгену привет передавай.
- А от кого? - не оборачиваясь крикнул я. - От кого передавать-то?
- Он знает, - ответил киллер и хлопнул входной дверью.
Я остался один.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Как ужасающе страшно будет, если окажется, что все это - попросту часть дьявольски хитроумного плана…
Рэй Брэдбери.
"Марсианские хроники"
Пролог
Обезглавленное тело царя лежало навзничь на мраморном алтаре и содрогалось в последних конвульсиях. Кровь из разрубленной шеи сначала изливалась толчками, в соответствии с ритмами умирающего сердца. Затем поток утих - сердце Ми-носа перестало биться.
Крупное мускулистое тело несколько раз содрогнулось, с каждым мигом все слабее. Несколько раз пыталась подняться правая рука - она сгибалась в локте, а затем падала. Ноги в сандалиях раздвинулись, а потом внезапно с силой сжались так, что стукнулись друг о друга колени.
Темная кровь, обильно залившая поверхность алтаря, капала на плиты пола, на глазах густея и сворачиваясь. Воздух в зале богов наполнился тяжелым запахом.
Гупа-ан подхватил отрубленную одним ударом голову царя за волосы и поднял кверху. Лицо стремительно бледнело, лишаясь крови, но глаза некоторое время смотрели осмысленно. Минос еще успел отчетливо увидеть собственное безголовое тело и его предсмертные содрогания. Увидел он и торжествующую Тини-ит с окровавленным топором в правой руке, и оскаленные головы волков вокруг алтаря - жрецы и жрицы не снимали масок до окончания жертвоприношения…
Отрубленная голова еще успела несколько раз моргнуть, а затем мозг, лишенный притока кислорода, начал быстро умирать. Ужас, изумление и гнев, охватившие Миноса, быстро прошли, наступило спокойствие. Глаза остекленели, и через минуту сознание царя померкло навсегда.
- Богиня! - пронзительно завыла Тини-ит, обращаясь к каменному изваянию. - Мы принесли тебе в жертву умилостивления царя! Его кровь - на твоем алтаре. Смилуйся над нами - твоим народом - и помоги нам!
Сначала верховная жрица, а за ней по очереди все жрицы и жрецы окунали пальцы в кровь, разлитую на мраморе, и мазали ею черный лик каменного истукана. Когда богиня насытилась кровью, верховная жрица отступила на шаг и стала молиться над телом принесенной жертвы. Она делала это громко, чтобы все присутствовавшие хорошо слышали каждое слово и исполнились привычным ужасом, которому она служила и для которого была призвана.
Она молилась Тини-ит во имя высшего бога - Червя.
Великая богиня Тини-ит - сама лишь послушная служанка непознанного и вечного божества - Черного Червя, Владыки Черного Пути и Запредельного Знания, приходящего в Сумерках, чтобы насытиться.
- Во Имя Пребывающего во Мраке, - кричала жрица, - Стоящего за Чертой, Во Имя Того, кто заставляет трещать основания мира, ибо не вынести Его величия и мощи.
Из раскрытого рта верховной жрицы вылетали брызги слюны, тонкие губы кривились от страсти. Она яростно мотала головой и махала растрепанными длинными волосами.
- О Ты, пробужденный кипящей кровью дев, услышь мой зов, приди на грешную землю, услаждаемый воплями жертв. Из Девяти Краев Забвения, Из Семи Колодцев Пустоты выйди, Владыка!
Голос жрицы был голосом древности, седой старины, из которой пришло великое Знание о тайных силах, движущих миром.
Это была великая и самая главная тайна жрецов - знание посвященных. Простой народ, даже цари Кносса думали, что выше богини Тини-ит нет ничего и никого. Думали, что она - повелительница мира, владычица жизни и смерти.
Именно Тини-ит публично приносились жертвы. И только жрецы всегда с самого начала знали, что истинный владыка - Червь, но его имя должно быть скрыто от всех.
Пусть народ думает, что служит Тини-ит, и приносит ей жертвы. Пусть заблуждается! На самом же деле верховная жрица служила Червю.
Сейчас она взывала к нему, зная, что ему - Темному Владыке - приятен тяжелый запах пролитой царской крови.
Она обращалась к Черному Червю - повелителю богини Тини-ит, называя его древними именами, тайными, сокрытыми от непосвященных, но обладающими особой силой.
- Йайн! Поклоняюсь Тебе! Йайн! Служу Тебе! Йайн! Восхваляю Тебя! Да померкнет солнце! Да развалится на куски! Ужас, стывший прежде, да возвратится к нам! Эгх'яггихн!
Жрица начала кружиться - сначала медленно, а затем все быстрее, так что короткая цветная юбка разлетелась в стороны. Крики становились все бессвязнее, она входила в состояние, когда способна была видеть Червя. Ее мать - прежняя верховная жрица передала ей тайное знание: когда она умрет, то станет следующей супругой Червя…
Теперь, кружась по тускло освещенному светильником залу богов, верховная жрица в священном ужасе все звала и звала своего будущего мужа:
- Нгхэ! Непреклонный Йатх Йаттхарлрл! Нгхэ! Ненасытный Эггалахамош! Нгхэ! Незримый Аштанга Йаду! Йайн, Владыка Альяха! Эгх'яггихн!
В голосе ее звучали любовь, и преданность, и желание служить до смерти и после смерти. И просьба о снисхождении, потому что Червь действительно страшен, и просьба о помощи, потому что помощи больше ждать неоткуда…
Когда призывы закончились и исступление прошло, верховная жрица в изнеможении упала на пол и лежала там, ожесточенно скребя ногтями по каменным плитам. Иногда руки ее попадали в лужицы крови.
Потом жрица поднялась на ноги и окинула безумным взглядом жриц и жрецов, молчаливо толпившихся вокруг.
- Пора, - сказала она. - Времени осталось мало. Возьмите сокровища.
Самые сильные жрецы взялись за веревки, которыми были опутаны сундуки с золотом и драгоценными камнями, и подняли их. Жрица сама закрыла крышки и двинулась впереди процессии.