Баран попытался было опять закрыть дверь, но на этот раз Пус Мидун перехватил ее и распахнул настежь. Баран вылетел вслед за дверью и, надрывно блея, покатился по крыльцу вниз. Из дома послышался шум топающих копыт, словно вся мебель разом пришла в движение.
– А ну стоять, падаль! Всех порежу! – гнусавый резкий голос раздался из недр внутренних комнат. На пороге появился совсем маленький медвежонок, словно ему было не больше года отроду. На шее у него был праздничный желтый бантик, но в лапах он держал большой блестящий нож. Всем своим видом медвежонок вызывал умиление, кроме той части, которая называлась мордой. Ее выражение было злобным и агрессивным, губы искривлены в раздраженной гримасе, глаза, полные гнева, перепрыгивали с одного гостя на другого. Воспринимать это существо в комплексе было очень тяжело, настолько не соответствовали друг другу детское невысокое тельце и нахальная морда со звериным оскалом.
– Чего пришли?! Кто такие-е-е?!! – орал он.
– Господин Майн, ну что же вы, меня не признали? Это же я – графиня Блоходарова-Кисинская! Зашла к вам в гости, как и обещала…
– Кто? Графиня? – Майн скривился в попытке разглядеть сову, которая была в два раза его выше.
– Уберите ваш нож. Мы стучали три раза, но нас не хотели принимать. Мы пришли в гости! – пыталась успокоить медведя Науса.
– Кисинская? О, ты погляди-ка! Надо же! – зверь резко сменил злобную гримасу на истинное радушие. – Не ждал я вас, графиня! Приятно, приятно, что зашли. А кто это с вами?
– Господин Майн, позвольте представить, это вот мой муж, граф Блоходаров. И его верный друг, господин Чумазый, – Науса широким жестом указала на стоявших в стороне спутников.
Кот все это время напряженно наблюдал за развитием событий, готовый в любую минуту броситься на любого, кто проявит агрессию.
Енот, обрадованный тому, что угроза миновала, поспешил приблизиться к Майну и уважительно протянул ему лапу:
– Можно просто Чумазый. Мы – народ простой!
– Вот как? – Майн поднял брови и окинул взглядом Пуса.
– Представляете, нашелся мой граф!
– Хм… представляю. Ну что же, я рад за вас, графиня! Примите мои поздравления!
– А ваш этот слуга не хотел нас пускать! – пожаловался Чумазый, указывая на стоящего возле крыльца барана.
– Цыс, скотина, ты чего натворил? – взревел Майн и швырнул нож прямо в барана. Рукоять угодила тому в лоб, после чего баран опять заблеял и пустился убегать куда-то вглубь двора. – Не обращайте внимания, он с рождения тупой, как его зад. Проходите!
Майн вышел из дома и жестом пригласил всех войти внутрь. А сам тем временем спустился с крыльца, поднял нож, оглянулся и пошел вслед за своими гостями.
Дом распорядителя принял гостей роскошным убранством. Стены были украшены шпалерами фиолетового и бордового цветов, частично прячась за большими картинами с морскими, горными и городскими пейзажами. Мебель ручной работы от самых искусных мастеров дружелюбно предлагала разместиться в ней с максимальными удобствами. Полы, забранные ткаными коврами, скрадывали шум ходьбы и довершали изысканный интерьер. Одна богатая комната сменялась другой, все они были ярко освещены и жарко натоплены. Майн, поводив гостей по своему особняку, привел их в гостиную, обставленную чуть менее роскошно других помещений. Широким жестом он пригласил всех сесть, и сам взобрался на слишком большое для себя кресло, которое стояло в центре. Оттуда он мог видеть всех одновременно, заодно поглядывая на входную дверь.
– Само собой, чай? – поинтересовался он, лукаво глядя на графиню.
– Мы не откажемся, спасибо.
– К чаю желаете сладостей?
– Чудесно! Очень хочется поесть после дальней дороги. Мы, видите ли, решили поступить несколько экстравагантно и прийти к вам пешком. Потому и без предупреждения вопреки этикету. Вы уж отпустите нам эту оплошность, у нас настроение было такое.
– Ну что вы, никаких неудобств! Я вам говорил прежде, графиня, мой дом для вас и для ваших друзей открыт всегда.
– Вы очень любезны, мой друг! – Науса улыбнулась.
– Эй там, на дежурстве! – Майн громко хлопнул в ладоши. – Из двери тот же час выглянула обезьянья морда. – Подать к столу чай и съестное. На четыре персоны. Живо! – обезьянья морда исчезла.
Енот кашлянул и пересел в другое кресло. На прежнем предательски темнело пятно влаги. Но Майн не обратил на это внимание.
– Итак, графиня. Что за удивительную новость вы мне рассказали? Ваш граф нашелся?
– Представьте себе, господин Майн! Вот так же внезапно, как и потерялся. Просто пришел в мой дом и сказал: "Вот он я!".
– Подумать только. И где же вы были все это время, граф? – Майн обратился к Мидуну.
– Да там… Рыбу ловил. Отдыхал, в общем.
– Прекрасно. Графиня Кисинская… Простите, Блоходарова-Кисинская, конечно же, очень тосковала по вам. Изводилась вся, одно время даже кутила в столичных кабаках, пытаясь утопить на дне бутылки свое одиночество. Там мы с ней и познакомились. Я рад, что вы появились, очень рад. Как вы расцениваете некоторые перемены в ее жизни?
Кот почесал морду и пожал плечами.
– Нормально расцениваю. Ей так хорошо.
– Ну вот! – Майн захохотал. – Все что делается – все к лучшему!
Из дверей посыпались в комнату слуги-обезьяны, неся большой стол, обставленный всем необходимым для чайной вечеринки. Майн сделал знак одной из них, та подскочила к хозяину и склонилась над ним. Сказав буквально два слова, Майн оттолкнул слугу от себя, сам спрыгнул с кресла и произнес:
– Позвольте мне отлучится на некоторое время. Есть срочное дело, но я быстро вернусь. А вы пока угощайтесь.
Медвежонок покинул комнату и стукнул дверью в соседней. Обезьяны тот час исчезли в том же направлении.
– Странный персонаж, – констатировал Пус Мидун.
– Он в детстве переболел переломом спины. С тех пор не растет. Так и остался. Вы же не ревнуете, граф? – обходительным тоном спросила Науса.
– Вот как стану графом, так начну ревновать, – прошептал Пус, наблюдая, как Чумазый наливает себе чашку чая и макает в нее печенье.
– Бросьте. Он вам не ровня.
Кот слез с кресла и огляделся.
– А хорошо тут живут. Получше нашего Закрейздо.
– Господин Майн является хозяином нескольких игорных заведений в столице. А еще владеет переправой на озере. И одной котельной. Живет в достатке, что, в принципе, не испортило его личность. Уверяю вас, граф.
– Да мне-то дела нет. Но он очень странно на меня посмотрел, – Пус осторожно выглянул за дверь, затем перебежал к окну, отодвинул занавеску и попытался разглядеть происходящее на улице. Почти сразу он дернулся обратно:
– Там он, на улице. С бараном этим говорит.
– У него большое хозяйство и много помощников. И дел, поди, невпроворот. Но он, я уверена, проявит гостеприимство и предложит нам ночлег.
– Вот этого я и боюсь.
– Почему, граф?
– Потому что он меня знает.
– Мы о вас много говорили тогда, когда он ухаживал за мной.
– Да не графа он знает, курица ты!
– Вы уже наслаждаетесь чайком? – раздался внезапно гнусавый голос Майна.
Кот вздрогнул и оглянулся. Майн как раз входил в комнату и широко улыбался.
– Прошу вас, друзья, не стесняйтесь. Ешьте печенье. У меня для вас приятная новость! Сегодня по поводу вашего визита я устрою маленький праздник для жителей моего поселка. Я уже дал распоряжение обустроить на площади несколько столов и накрыть их. Будем слушать музыку и смотреть огненное шоу!
Енот захлопал в ладоши. Науса кивнула в знак согласия и благодарности. Пус Мидун остался серьезным и смерил хозяина дома холодным взглядом.
– Стоило ли так хлопотать, дорогой Майн? – графиня улыбалась.
– Поймите меня правильно, графская чета редко заезжает ко мне в гости! Оставьте мне право насладиться вашей компанией и как следует попотчевать вас своими угощениями! Мой повар получил задание достать самые лучшие припасы. Потому приберегите немного аппетита для вечеринки. А завтра я дам всему поселку выходной в вашу честь, потому вы здесь навсегда станете очень желанными гостями!
– Вы чересчур любезны к нам, господин Майн.
– Ну что вы. Как продвигается ваша научная работа, графиня? Сколько уже глав написано?
– Уже семь. Работаю над восьмой частью, называется "Теория и практика экономической смерти региона". Собственно, с целью практических наблюдений я и прибыла сюда из поместья. Необходимо лично составить графики, провести статистический анализ и расчеты.
– Вы потрясающи, графиня, клянусь! Надо же, какой бриллиантовый ум скрывается в вашей головушке!
– Ах, господин Майн, перестаньте меня хвалить, почем зря.
– Вовсе не зря, дорогая моя. Я рад, что в свое время мне представился случай помочь вам в ваших изысканиях. А теперь я прошу у вас прощения и удаляюсь. Мне следует проконтролировать подготовку и позвать моих жителей на праздник. Думаю, часа через два мы будем готовы начинать. А пока отдыхайте.
Майн развернулся и вышел. Все это время кот неловко ерзал на своем кресле, ощущая свою неуместность ни в этом доме, ни в этом выхолощенном разговоре. Он даже не притронулся к угощениям, а лишь напряженно вслушивался в речь хозяина дома, пытаясь понять, что именно его так настораживает. Но ясности не прибавилось. Пус вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он закрыл глаза и погрузился в свои внутренние чувства, пытаясь рассортировать разноцветную груду осколков, которая когда-то была единой мозаикой и составляла его личность. Он бережно вытаскивал осколки и складывал их в разные кучки согласно цвету. Довольно скоро жара внутри дома заставила кота разомлеть. Он пытался менять позу, но сонное состояние накатывало все сильнее – сказывались нагрузки предыдущих дней и довольно тяжелая травма головы с легкого крыла графини. Пус уснул нервным неглубоким сном, когда он вроде бы слышал, как беседуют Чумазый и Науса, часто открывал глаза и смотрел на них, и в то же самое время проваливался куда-то глубоко внутрь сознания. Так продолжалось, пока в дверях не появился тот самый баран. Сначала он уставился на гостей, затем начал блеять. Кот вздрогнул, открыл глаза и сел ровно, словно и не спал вовсе. Баран блеял и смотрел на них.
– Что ему надо? – спросил Пус у графини.
– Должно быть, зовет нас за собой, дорогой граф. Время уже к празднику. Хорошо, что мы отдохнули и выпили чаю. Не придется за столом есть.
Кот удивился:
– А зачем садится к столу, если не есть?
– Граф, вы, как маленький. На таких мероприятиях не принято есть. Следует отведать парочку блюд и беседовать до конца застольного действа. Туда приходят не поесть, а поговорить.
– А в постель ложатся не поспать, а полежать. Дикие вы существа.
– Граф, не ворчите. Помогите лучше мне надеть мое пальто, – Науса протянула коту свою одежду. Кот принял ее от графини, но не мог понять, что от него требуется. Науса тем временем повернулась к нему спиной и вытянула крылья назад, ожидая, пока ей подадут пальто как положено.
Кот улыбнулся и попросил Наусу немного согнуть лапы в коленях.
– Зачем? – не поняла она.
– Ну согни.
Она согнула.
Пус Мидун дал ей пинка под хвост, графиня от неожиданности подпрыгнула, а затем свалилась на пол.
– Далеко не улетай, птица. Это тебе за медузу. На-ка, сама оденься, – кот бросил ей пальто и вышел из комнаты вслед за бараном.
Они вдвоем оказались на пороге, ожидая, пока все соберутся. Баран стоял к коту боком и косился на него, стараясь не терять из виду, что несколько раздражало Пуса. Он нервно крутил хвостом и мысленно перегрызал барану горло.
Из дверей вышел енот Чумазый. Он подошел к коту, встал рядом и зачем-то положил свою лапу коту на спину, словно бы обнимая того.
– Иногда очень хочется спать. А иногда совсем не хочется, – изрек Чумазый.
– Ты что несешь?
– Я говорю, что завтра будет теплый день. Закат сегодня был кроваво-красный, значит, завтра будет тепло. Ты, главное, скорее иди на закат.
– Чумазый, ты что, в чай себе травы насыпал какой-то?
Енот хихикнул.
– Кстати, пока ты спал, я немного по дому побегал. Там есть одна комната, совсем забитая пакетами с травой. Да такая трава, скажу я тебе! По запаху – самая чистая! У меня и то редко когда такая получалась. Видать, торгует он ею. Надо бы у него испросить один пакетик, как думаешь?
– Я бросил, ты знаешь.
– Ну как хочешь. Смотри, завтра на закат иди.
– Да что с тобой?
Чумазый не ответил. Он лишь вздохнул и покрепче прижался к Мидуну. Внезапно мимо них проследовала Науса. Она гордо поднимала голову, не смотря под ноги, не глядя по сторонам. Молча пройдя мимо них, графиня последовала по двору к выходу.
– Обиделась она на тебя, – тихо сказал Чумазый.
– Ей не повредит.
– К ее чести, она сделала вид, будто ничего не произошло.
– А ничего и не произошло.
– Тебе виднее, Пус, – снова тихо сказал енот. – Пошли за ней.
Они поднялись и, ступая рядом, отправились вслед за бараном и графиней к центральной площади, где их ждал праздничный стол.
Центральная площадь буквально преобразилась за то время, пока Пус, Чумазый и Науса гостили у Майна. На ней появилось десятка два длинных столов с приставленными лавочками, над столами были натянуты праздничные ленты. Между столами в больших металлических чашах на ножках горели костры, давая тепло и свет. Вокруг площади стояла уйма зверья, шумя, веселясь и толкаясь. Между столами, туго набитыми всевозможными подносами со всяческой едой, сновали обезьяны в передниках, заканчивая сервировку. В центре площади красовалась наспех сооруженная небольшая сцена. Сам Майн стоял недалеко от главного стола и с кем-то разговаривал, оживленно жестикулируя и рисуя лапами круги. Едва кто-то из толпы заметил прибывшую троицу, как шушуканье прекратилось, и сотни глаз уставились на них. Майн тоже перестал разговаривать, обрубив разговор короткой фразой "все, работаем", и поднял лапы вверх.
– Дорогие мои! Гости мои! Мы собрались здесь в вашу честь! Прошу вас к столу, начнем наш праздник!
Он торопливо подошел к главному столу и показал каждому, где ему надо сесть. Троица заняла одну лавку, а напротив них сел сам хозяин поселка. Едва они уселись, как толпа шумно ринулась к столам, занимая места и толкая друг друга. Минуты две они рассаживались, ругались, кусались, спорили, хватали тарелки, кувшины, наливали себе настойку и накладывали еду. Выждав, Майн поднял кувшин со стола, учтиво передал его Пусу Мидуну и жестом показал, что он должен всем разлить напиток. Кот с недовольным видом и намеренно расплескивая часть жидкости мимо стаканов, наполнил всем посуду и сел обратно. После этого Майн поднял свой стакан, взобрался на лавочку и поднял лапу. Оглядевшись, он понял, что его никто не видит, поскольку шум не прекращался. Оценив обстановку, Майн запрыгнул на стол и уже оттуда как можно громче объявил:
– Друзья мои! Прошу всех поднять ваши кубки!
Над столами, словно по команде, со скоростью звука пронеслась тишина. Кто-то пукнул, чем вызвал взрыв смеха за одним из столов.
– Друзья мои! Прошу всех поднять ваши наполненные кубки! Позвольте мне сказать небольшую речь! – стаканы один за другим взмыли со столов вверх. – Итак, дорогие соседи, коллеги и друзья. Сегодня в мой дом и в наш поселок пришел праздник. Сегодня нас посетили очень высокие и дорогие гости, мои друзья, мои соратники, и те, кто всегда может называть меня другом! Я спешу представить вам чету моих гостей – это граф Блоходаров из старой и почетной семьи Блоходаровых, напрямую причастных к короне и королевскому двору! И его супруга, графиня Блоходарова-Кисинская, чей шарм и красота затмевают собой и небо, и звезды! В их компании прибыл также друг их семьи, господин Чумазый, который олицетворяет собой саму непосредственность, доброту и очарование. Я хотел бы выпить за них, за моих гостей. И поблагодарить их за ту честь, которая оказана моему двору и моему поселку, ведь принимать таких почетных гостей не каждому приходится в жизни. За вас, мои дорогие!
Столы взорвались возгласами, приветственными криками, улюлюканьем и смехом. Сотни глоток в едином порыве превратились в шумный водопад, выпивая, по традиции, до дна. После раската стучащих о столешницу стаканов гул разразился пуще прежнего. Отовсюду были слышны призывы наливать и пить за Блоходаровых, предложения подарить им дом, землю, рабов или детей.
Майн слез со стола, но лишь слегка пригубил со своего стакана. Кот последовал его примеру и спешно поменял свой почти полный стакан с опустевшим стаканом енота. Чумазый наслаждался от всей души – смеялся, перекрикивался с соседним столом, ел все, до чего мог дотянуться. Науса же довольствовалась несколькими кусочками колбасы и лепешкой, после чего гордо подняла голову и внимательно посмотрела на Майна. Хозяин праздника даже не притронулся к еде, наблюдая за своими гостями. Вскоре он сделал какой-то знак за спины гостей, и оттуда появилось огромное животное на высоких ногах и с очень длинной шеей. Оно проследовало к сцене и взобралось на нее, хотя и без нее было гораздо выше даже домов.
Кот вопросительно посмотрел на графиню. Она, поймав его взгляд, пересилила себя и вымолвила:
– Это жираф, обычное существо в дальних краях. Нечего так удивляться.
– Да, да, это Жанночка, моя талантливая певица! – перехватил речь Майн. – Сейчас она нам споет.
Чтобы посмотреть на Жанночку, стоящую на сцене, коту пришлось задрать голову высоко вверх. Она тем временем переминалась с ноги на ногу, после чего прокашлялась и затянула песню. Песня эта была без слов, скорее напоминала какой-то этнический ритм с хлопаньем губами, цоканьем зубами и постукиванием копыт. Жанночка то стонала, то ржала, то завывала. Назвать это песней язык не поворачивался, но толпа пребывала в благоговейном экстазе, равно как сам Майн. Они зачарованно смотрели на свое чудо природы, закатывали глаза и заламывали лапы. Кое-кто даже пытался поймать ритм и пританцовывать, что не имело особого успеха.
Через несколько минут гул вернулся за столы, жители поселка опять загудели и обезьянам пришлось спешно менять пустые кувшины на полные. Вечеринка достигала своего апогея, а за главным столом никто не произносил ни слова. Кот напрягся до предела – его раздражала вся эта фантасмагория. Енот увлеченно чавкал и поливал еду соусами. Науса и Майн обменивались взглядами и делали вид, что слушают Жанночку. Пус начал нервно постукивать лапой по столу, что вскоре заметил Майн и спросил:
– Граф, вас все устраивает?
– Абсолютно. Вот только шумно очень.
– Помилуйте, у нас так принято – праздник, веселье. А тишина убивает всякое веселье.
Кот ухмыльнулся.