В доме из красно-коричневого ракушечника на углу Тридцать первой и Кью-стрит, судя по всему, готовились к какому-то роскошному приему. Из огромной машины с надписью на борту "Джорджтаун. Обеды на дом" доставали большие коробки с провизией, стоившей, конечно же, безумных денег; в садике перед домом слуги проверяли фонари, оформленные под старинные газовые. Фонари работали отлично. Ну ладно, сверкай, сверкай, маленькая звездочка.
Потом Мясник услышал стук высоких женских каблуков. Этот манящий, опьяняющий звук исходил откуда-то с тротуара, который, в отличие от мостовой, был выложен кирпичом и вился по всему району, как ожерелье, брошенное на стол.
В конце концов он увидел эту женщину - со спины. Очень фигуристая штучка, с длинными черными волосами, ниспадающими до середины спины. Ирландка, как и он? Красивая? Кто знает? Но охота уже началась. И скоро он узнает все, что ему нужно. Он чувствовал, что уже контролирует ее дальнейшую судьбу, что она уже принадлежит ему, Мяснику, его мощному второму я. Или первому? Кто может сказать точно?
Он подходил все ближе и ближе к этой женщине с волосами цвета воронова крыла, оглядывая на ходу все узкие переулки, уходившие за большие дома, все рощицы - он высматривал подходящее место. И вдруг заметил впереди какой-то магазин. Это еще что? Единственная точка деловой активности во всем районе. В этом квартале она выглядела совершенно неуместно.
"Сара-маркет" - гласила вывеска.
И тут черноволосая красавица вошла внутрь.
- Черт бы тебя побрал! Прокол, - пробормотал Мясник, но улыбнулся и подкрутил воображаемый пиратский ус. Он любил подобные игры, эти опасные "кошки-мышки", где он сам устанавливал правила. Но улыбка тут же погасла, потому что внутри магазинчика он увидел то, что ему крайне не понравилось.
Там на стеллаже были выложены газеты, стопка "Вашингтон пост". И он вдруг припомнил, что в этом районе проживает сам Боб Вудвард, но не это привлекло его внимание.
Он увидел свое лицо - приблизительный набросок, конечно, но очень неплохой. Он был напечатан чуть выше новостных сообщений.
- О, да я стал знаменитым!
Глава 80
И это уже было не смешно. Майкл Салливан ретировался и быстро направился к тому месту на Кью-стрит, где оставил свою машину. То, что он увидел, было самым худшим вариантом развития событий, какой он только мог себе представить. Да, в последнее время что-то все у него идет наперекосяк.
Он сел в "кадиллак" и стал обдумывать возможные последствия столь печального события.
Представил всех возможных "подозреваемых", вычисляя женщину, которая не удержалась и начала о нем болтать. Может быть, описала полиции его внешность. Он понял, что на него сейчас ведут наступление сразу с двух сторон - вашингтонская полиция и мафия. И что теперь делать? Делать-то что?
Но так просто он из игры не выйдет. Нет, он предпримет новую игру.
Еще один поворот телефонного диска.
Полиция округа Колумбия считает, что теперь они знают, как он выглядит. С одной стороны, для него это - серьезная неприятность. Но если они от самоуверенности потеряют бдительность…
Ошибка.
Их ошибка.
Надо принять контрмеры. Только вот какие?
Осуществление первой меры предосторожности привело его на Висконсин-авеню, в маленькую парикмахерскую, которая, как он помнил, находилась вблизи от переулка Блюз. Парикмахер Руди тут же усадил его в кресло, и Салливан велел подстричь его и побрить.
Процедура подействовала на него расслабляюще и даже доставила удовольствие. Он уже представил, как будет выглядеть после массажа и насколько будет новым его лицо.
Всего десять - двенадцать минут, и дело было сделано. Снимайте бинты, доктор Франкенштейн! Маленький, кругленький парикмахер, кажется, был очень доволен собой.
"Если ты там напортачил, ты труп, Руди. Я не шучу, - думал Мясник. - Я тебя на куски порежу твоей собственной опасной бритвой. Посмотрим потом, что по этому поводу напишет "Вашингтон пост"!"
Но нет, все оказалось совсем наоборот.
- Неплохо. Мне даже нравится. Я, кажется, стал немного похож на Боно.
- Санни и Шер - вы про того Боно? - спросил Руди. - Ну не знаю, мистер. Думаю, вы смотритесь получше, чем Санни Боно. Он же умер, знаете?
- Да мне без разницы, - ответил Салливан и расплатился по счету, прибавив чаевые.
Потом он поехал к Капитолийскому холму.
Ему всегда нравился этот район, здесь он ощущал прилив сил и подъем настроения. Люди часто представляют себе Капитолий в виде красивых лестниц и террас на западном фасаде. Но с восточной стороны, позади самого Капитолия, зданий Верховного суда и библиотеки конгресса располагался жилой район, который Мясник отлично изучил. Он уже ездил этой дорогой.
Он вошел в Линкольн-парк, откуда открывался очень красивый вид на купол Капитолия.
Выкурил сигарету, тщательно обдумывая новый план и разглядывая несколько странный мемориал, который изображал раба, разбивающего оковы, и Линкольна, зачитывающего Акт об отмене рабства.
"Линкольн, конечно, был хороший человек, по всем статьям. А я - очень плохой человек. Интересно, как такое случилось?" - думал он.
Несколько минут спустя он уже вламывался в дом на Эс-стрит. Он был просто уверен, что именно она разболтала о нем полиции. Печенкой чувствовал. А скоро будет знать совершенно точно.
Мину Сандерленд он нашел в кухоньке. Она была в джинсах, безукоризненной белой майке и шаркающих по полу сабо. Она готовила пасту, попивая из бокала красное вино. "Хороша, прямо бутончик", - подумал он.
- Ты по мне не соскучилась, Мина? А вот я по тебе соскучился. И знаешь что? Я почти забыл, какая ты красавица. Но уж теперь-то я тебя не забуду, моя милая! Я и фотоаппарат нынче захватил, чтобы тебя заснять. Ты станешь призовым фото в моей коллекции. Да-да, призовым фото!
И он полоснул ее скальпелем.
Глава 81
Я был еще в церкви, когда зазвонил мой сотовый. Что-то произошло возле Капитолия. Я быстро прочитал молитву, помянув того, кто попал в беду, и еще одну - чтобы нам побыстрее удалось поймать этого убийцу и насильника. Потом бегом выскочил из храма.
Мы с Сэмпсоном мчались в дом позади Капитолия в его машине, включив сирену и маячок на крыше. Когда мы туда добрались, все уже вокруг места происшествия было огорожено желтыми лентами. Само место - задворки правительственных зданий - выглядело трагически - так мне показалось, когда мы с Сэмпсоном, миновав четыре каменных ступеньки крыльца, подбежали к двери дома из красно-коричневого ракушечника.
Он что, решил представление для нас устроить?! Специально?! Или это случайно получилось?
Я услышал вой автомобильной сигнализации и оглянулся. Странное и любопытное зрелище: полиция, репортеры, растущая толпа зевак.
На большинстве лиц - страх, и я не мог избавиться от мысли, что он в наш век стал уже вполне привычным явлением. Страх, который обуял всю страну. А может, и весь мир.
Квартиру тщательно охраняли. Внутри толпились детективы с мрачными лицами и технические эксперты, но Сэмпсона пропустили. А он, подавив сопротивление сержанта, провел и меня.
Мы пошли на кухню.
То, что мы увидели, было трудно себе представить.
Мастерская убийцы.
Бедная Мина Сандерленд лежала на кафельном полу. Глаза у нее закатились, видны были одни белки; казалось, ее взгляд прикован к какой-то точке на потолке. Но первое, что я заметил, были вовсе не глаза Мины. Господи, какой же он все-таки выродок!
На лице многочисленные порезы - глубокие, нанесенные с ненужной жестокостью. Майку он с нее сорвал. Джинсы стянул вниз, к лодыжкам, но не снял. Одна из ее туфель-сабо осталась на ноге, другая слетела и теперь бледно-голубым пятном застыла в луже крови.
Сэмпсон посмотрел на меня:
- Алекс, что ты по этому поводу думаешь?
- Пока - ничего конкретного. - Я опустился на колени возле тела Мины: - Сам посмотри, какие глубокие раны. И крови сколько натекло. Он ее всю исполосовал. Слишком разозлился. Он же велел ей держать язык за зубами, а она не послушалась. Вот в чем тут дело. Мне так представляется. Это мы ее убили, Джон.
Сэмпсон возмущенно возразил:
- Алекс, мы же велели ей пока сюда не возвращаться! И предложили защиту и охрану. Что еще мы могли сделать?
Я покачал головой:
- Может, вообще ее не трогать. Или поймать этого убийцу до того, как он до нее добрался. Что угодно, Джон. Что угодно - только не вот это.
Глава 82
Теперь мы расследовали это дело уже в память о Мине Сандерленд, - по крайней мере так я сказал себе. В память о Марии Кросс, о Мине Сандерленд и обо всех остальных.
В последующие три дня мы работали с Сэмпсоном вместе. С утра до глубокого вечера. А потом, в ночь, отправлялись с ним на улицы. Мы входили в состав спецгруппы, патрулировавшей Джорджтаун и район Фогги-Боттом, то есть места, где насильник нападал на женщин.
Все были озлоблены, но никто не мог сравниться со мной в стремлении его схватить.
Я держал это расследование под постоянным контролем, рассчитывая на результат. И почти каждый вечер старался ужинать вместе с Наной и детьми. И звонил Кайле Коулс в Северную Каролину - ее голос звучал все бодрее и бодрее. И проводил сеансы с моими постоянными пациентами, включая Ким Стаффорд, которая теперь приходила ко мне два раза в неделю; в ее жизни, кажется, наметился некоторый прогресс. И жених ни разу не намекнул ей о нашей "беседе".
По утрам я выпивал чашку кофе в кафе "Старбакс", которое располагалось прямо в моем доме, или в булочной на углу Индиана-авеню и Шестой улицы. Здесь всегда была очень вкусная выпечка, так что, помня об излишних калориях, заглядывал я сюда не часто.
Ким стала самой любимой пациенткой. У психотерапевтов, как правило, появляются такие любимчики, хотя они прекрасно понимают, что делать этого не следует.
- Помните, я вам говорила, что Джейсон не такой уж плохой парень? - заявила она мне однажды. Я, конечно, помнил, помнил и то, как я чистил ему морду в полицейском участке, где он служил. - Ну так вот, он оказался самым настоящим дерьмом, доктор Кросс. Теперь я это поняла точно. Правда, мне потребовалось на это гораздо больше времени, чем следовало бы.
Я кивнул и стал ждать продолжения. Я уже точно знал, что сейчас от нее услышу.
- Я съехала от него. Дождалась, пока он уйдет на службу, и съехала. Откровенно говоря, я боюсь до смерти. Но все равно мне давно следовало это сделать.
Ким встала и подошла к окну, которое выходило на Джудишиэри-сквер. Отсюда было видно даже здание окружного суда.
- Вы сколько времени женаты? - спросила она, бросив взгляд на кольцо, которое я по-прежнему носил на левой руке.
- Я был женат. Теперь неженатый. - Я рассказал ей о Марии, о том, что произошло более десяти лет назад, - очень коротко, без всяких сантиментов.
- Простите, - сказала Ким, когда я закончил рассказ. В глазах у нее стояли слезы.
Вот это уже было лишним. Ведь только что я успокаивал ее. А потом она просто растрогала меня. Уходя, она взяла мою руку и сказала:
- Вы очень добрый человек. Прощайте, доктор Кросс.
И я подумал, что только что, по всей видимости, потерял эту пациентку - мою первую пациентку! - потому что хорошо выполнил свою работу.
Глава 83
То, что произошло следующей ночью, совершенно выбило меня из колеи. Все шло хорошо, и ничто не предвещало грозового облака. Я угостил Нану и детей потрясающим ужином - в нашем любимом ресторане на Пенсильвания-авеню. К нашему столику даже подошел знаменитый джазмен Хилтон Фентон и рассказал веселую историю об актере Моргане Фримене. Вернувшись домой, я забрался по крутой лестнице на чердак - в свой кабинетик, тихонько проклиная крутые ступеньки.
Поставил диск Сэма Кука. Потом стал просматривать полицейские досье десятилетней давности.
Я искал нераскрытые дела об изнасилованиях. Меня интересовал район Саут-Ист и его округа. Я работал и слушал музыку, забыв о времени. И поразился, когда посмотрел на часы: было уже десять минут четвертого. При просмотре одного досье я обнаружил весьма интересные факты, касающиеся серийного насильника, который, насколько я помнил, действовал в этих местах в то время, когда погибла Мария.
Преступления начались за несколько недель до того, как застрелили Марию, и с ее убийством прекратились. И уже не повторялись. Что это означало? Что насильник был в Вашингтоне проездом?
А что было еще более интересным, так это полное отсутствие словесного портрета насильника - ни одна из жертв не дала описания его внешнего вида… Всем оказана медицинская помощь, и все отказывались говорить с полицией по поводу случившегося с ними. Я продолжал листать дела.
Просмотрел протоколы допросов, но не обнаружил ни одного словесного портрета, полученного от пострадавших.
Совпадение? Возможно. Но я в этом сомневался. И продолжал читать.
И вдруг застыл над одной из страниц полицейских протоколов. Я увидел до боли знакомое имя.
Мария Кросс. Социальный работник из конторы в Потомак-Гарденс.
Детектив Элвин Хайтауэр - я его немного знал в те времена, а сейчас его, вероятно, уже нет в живых - написал подробный отчет по поводу изнасилования студентки Университета Джорджа Вашингтона. Нападение произошло в баре на Эм-стрит.
Я читал, задыхаясь. Я вспомнил разговор с Марией за два дня до ее смерти. О девушке, с которой она тогда работала, девушке, подвергшейся нападению.
Судя по рапорту детектива, эта студентка сообщила социальному работнику какие-то детали о внешности насильника. Социальному работнику - Марии Кросс. Он был белый, ростом чуть выше шести футов, вероятно, из Нью-Йорка. Уходя, он слегка поклонился жертве.
Дрожащими пальцами я перевернул страницу и проверил дату первого рапорта. Так! За день до убийства Марии!
И кто же насильник?
Да это же Мясник! Убийца из мафии, которого мы выслеживаем. Я вспомнил, как он поклонился мне с крыши. И его неожиданный визит ко мне домой.
Мясник.
Спорю на что угодно, это он.
Часть четвертая
Победитель драконов
Глава 84
Нана сняла телефонную трубку. В кухне, где в тот вечер собралась вся семья, готовили ужин. У каждого была своя задача: кто чистил картошку, кто готовил салат "Цезарь", кто раскладывал столовое серебро. Услышав звонок, я, как всегда, вздрогнул. Что там еще? Может, у Сэмпсона новые данные о Мяснике?
- Привет, милая, - сказала Нана в трубку. - Как ты там? Как себя чувствуешь? А-а, ну что ж, рада это слышать. Сейчас позову его. Он здесь, рядом, овощи режет, как будто на кухне ресторана "Бенихана". Да-да, у него все в порядке. И будет еще лучше, когда он услышит твой голос.
Понятно, это, должно быть, Кайла. Я пошел в гостиную и взял трубку. А пока шел туда, подумал, что мы неплохо устроились - по телефону в каждой комнате, не говоря уже о мобильниках, с которыми Деймиен и Дженни теперь ходят в школу.
- Ну как ты там, моя милая? - спросил я, подражая сладкому говорку Наны, чтобы развеселить Кайлу. - Эй, я взял трубку, можете повесить ту, на кухне, - добавил я специально для своих любопытных деток, которые подслушивали и хихикали.
- Привет, Кайла! Пока, Кайла! - хором завопили дети.
- Пока, Кайла, - добавила Нана. - Мы все тебя любим. Поскорее выздоравливай.
Мы услышали щелчок, и Кайла сказала:
- Я и вправду отлично себя чувствую. Пациент быстро поправляется. Почти все зажило, и я скоро приеду.
Я улыбнулся и почувствовал, как по всему телу разливается тепло просто от того, что я слышу ее голос, даже через такое расстояние.
- Я рад снова услышать твой жизнерадостный голос.
- И я твой тоже. И детей, и Наны. Извини, что не позвонила на прошлой неделе. Папа приболел - погода менялась, но теперь ему уже лучше. А я - ты же меня знаешь - занялась тут кое-какой общественной работой. Бесплатно, конечно. Терпеть не могу брать за это деньги.
Возникла короткая пауза, и я затем стал спрашивать, как поживают ее предки и, вообще, как там жизнь в Северной Каролине. Я уже успокоился после ее внезапного звонка и разговаривал свободно.
- А как ты себя чувствуешь? Ты и вправду уже поправилась? Или почти?
- И вправду. И в голове у меня кое-что прояснилось. Было время подумать о многом. Алекс, я вот что думаю… я, может, не вернусь в Вашингтон. Хотела обсудить это прежде всего с тобой, до того, как скажу кому-нибудь еще.
Сердце у меня упало, как сорвавшийся лифт в небоскребе. Я подозревал, что подобное может случиться, но все равно удар был сильный.
- Здесь очень много работы, - продолжала Кайла. - Много больных. И я опять почувствовала, как здесь хорошо, как спокойно. Извини, я не очень… понятно выражаюсь, наверное.
- Да, красноречием ты не блещешь. Вечная ваша беда, ученые! - подколол я.
Кайла вздохнула:
- Алекс, как тебе кажется, может, это неправильное решение? Понимаешь, о чем я? Ну конечно, ты понимаешь!
Я хотел сказать ей, что решение это в корне неправильное, что ей нужно срочно возвращаться в Вашингтон, но не мог заставить себя это произнести. Почему?
- Вот что я могу тебе на это ответить, Кайла. Ты сама знаешь, что для тебя лучше. Я не намерен никоим образом влиять на тебя. Да и не смог бы, даже если бы захотел. Не уверен, что сумел правильно выразить свои мысли.
- Ну, по-моему, вполне сумел. Ты просто стараешься быть честным, - сказала она. - Мне еще надо самой до конца разобраться, что для меня лучше. Такой уж у меня характер. Да и у тебя тоже.
Мы еще немного поговорили, но когда я в конце концов повесил трубку, у меня было ощущение, будто только что произошло нечто ужасное. Я ее потерял? Что я не так сделал? Почему я не сказал ей, что она нужна мне? И почему не велел ей как можно скорее возвращаться в Вашингтон? Почему не сказал, что люблю ее?
После ужина я поднялся на чердак, в свое убежище, на свой запасной аэродром, и попытался забыться, снова погрузившись в работу. О Кайле я старался не думать. Но продолжал думать о Марии - сейчас мне ее особенно не хватало, больше, чем когда-либо за все эти годы. Как бы мы могли сейчас жить!..
Около часу ночи я спустился на цыпочках вниз и проскользнул в комнату Эли. Тихонько, стараясь его не потревожить, прилег рядом с моим дорогим мальчиком.
И тихо-тихо прошептал:
- Помоги мне, малыш.