- Вы же сами понимаете, что все это чушь собачья, правильно? Орудия убийства нет. Трупа нет. И я не знаю польскую девчонку по имени Алекса. А Поли - чокнутая. Можете мне поверить. Она, конечно, совсем маленькая, но только по возрасту, а на самом деле уже взрослая. Она у себя дома уже собой торговала. Вам про это известно?
Сэмпсон в конце концов заговорил:
- Вот что я знаю и что могу доказать. Ты занимался сексом с несовершеннолетней в своем собственном доме.
Джаметти покачал головой:
- Ей не четырнадцать. Это просто маленькая шлюха. Но у меня есть кое-что и для вас, и мы можем поторговаться. Это связано с вашим дружком, Алексом Кроссом. Вы меня слушаете, детектив? Я знаю, кто убил его жену. И знаю, где его можно найти.
Глава 39
Джон Сэмпсон медленно выбрался из машины и побрел по знакомому, вымощенному камнем тротуару, а потом поднялся по ступеням, ведущим в дом Алекса Кросса на Пятой улице.
У двери он постоял, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. Дело предстоит нелегкое. Он узнал такие подробности убийства Марии Кросс, которые даже Алексу не были известны.
Наконец, решившись, он поднял руку и нажал на кнопку звонка. Никогда еще он не чувствовал себя так паршиво, как сейчас.
Ничего хорошего из этого все равно не выйдет. Ничего хорошего. А может даже положить конец их долгой дружбе.
Дверь ему открыла Нана. Старушенция была в синем халатике в цветочек и показалась Сэмпсону совсем крохотной. Она сейчас напоминала древнюю птичку, которой поклонялись и которую боготворили. А в этом доме ее и впрямь все боготворили. И Сэмпсон тоже.
- Джон, что случилось? В чем дело? Я даже спрашивать боюсь! Ладно, давай заходи, заходи. А то еще всех соседей перепугаешь.
- Да они и без того все перепуганные, Нана, - пробурчал Сэмпсон, пытаясь улыбнуться. - Такой уж у вас район, Саут-Ист, не надо забывать.
- Не надо над этим смеяться, Джон. Не смей! Ты зачем приехал?
Сэмпсон вдруг снова ощутил себя мальчишкой-тинейджером, которого словно пригвоздил к месту знаменитый строгий взгляд Наны. Было в этой сцене что-то знакомое. Она напомнила ему тот случай, когда Алекса застукали в магазине Грейди - он пытался стащить грампластинки. Они тогда еще в средней школе учились. Или другой случай - когда они курили травку на задворках школы и их выследил замдиректора. Потом Нане пришлось их вытаскивать из этой истории.
- Мне надо с Алексом поговорить, - сказал Сэмпсон. - Важный разговор. Придется его разбудить.
- И с чего бы это? - Она притопнула ногой. - Четверть четвертого утра! Алекс больше не работает на власти Вашингтона. И почему бы не оставить его в покое? Особенно тебе, Джон Сэмпсон! Уж ты-то мог бы не являться к нам посреди ночи!
Сэмпсон обычно старался не вступать в спор с Наной, но сегодня все же возразил:
- Боюсь, дело не терпит отлагательства, Нана. Кроме того, на этот раз мне не нужна помощь Алекса. Это ему нужна моя помощь.
И Сэмпсон проследовал мимо Наны в дом. Без приглашения.
Глава 40
Было уже почти четыре утра. Мы с Сэмпсоном ехали в его машине в участок Первого района. Я уже полностью проснулся и был на взводе. Все нервы вибрировали.
Новое в деле об убийстве Марии? Через столько лет? Может, теперь появилась хоть какая-то возможность взять убийцу? Это казалось нереальным. Тогда, десять лет назад, я больше года занимался расследованием этого дела, да и потом о нем не забывал, не опускал руки. И теперь мы сможем поймать убийцу?
Мы подъехали к участку на Четвертой улице и, не обменявшись ни словом, быстро прошли внутрь. Полицейский участок в ночную смену напоминает приемный покой "Скорой помощи": никогда не знаешь, чего можно ожидать, когда входишь сюда. И на этот раз я понятия не имел, что здесь увижу, - просто мне не терпелось побеседовать с Джаметти.
Внутри было неожиданно тихо и спокойно, но и мне, и Сэмпсону сразу стало понятно, что тут что-то случилось. Вокруг "обезьянника" столпились детективы и копы в форме. Выглядели они напряженными.
Новый напарник Сэмпсона, Мэрион Хэндлер, увидев нас, быстро направился к Джону. Меня он словно бы и не заметил, да и я сделал вид, что его тут нет. Я когда-то общался с ним и пришел к выводу, что он безмозглый показушник. Не совсем понятно, почему Джон взял его в напарники. Может, есть в нем что-то, чего не разглядел я, а может, Сэмпсон просто расслабился с возрастом.
- Вы не поверите, что у нас тут стряслось! Ни в какие ворота не лезет! - сообщил Хэндлер Сэмпсону. - Кто-то кокнул Джаметти! Ни капли не вру! Он там в камере валяется, дохлый. Кто-то его прямо там достал.
Я почувствовал, как внутри все онемело. Хэндлер повел нас к последней камере. Я не верил своим ушам, просто не мог поверить. Только что мы получили ниточку, ведущую к убийце Марии, и вот этот парень, который эту ниточку нам дал, убит! Прямо здесь!
- У него даже была отдельная камера, - продолжал Хэндлер. - И как они сумели до него добраться? Прямо у нас под носом!
Мы с Сэмпсоном, не обращая внимания на его лепет, вошли в камеру. Над телом уже суетились два эксперта-криминалиста, но я успел увидеть все, что мне было нужно. Джаметти прямо в нос всадили пику для колки льда.
- Что ж, невелика потеря, - заметил Сэмпсон. - Видать, мафия сработала.
Глава 41
Вернувшись домой, я понял, что заснуть уже не смогу. Дети были в школе, Нана тоже куда-то ушла; в доме было непривычно тихо.
Нана опять положила на холодильник очередную идиотскую газету - якобы по ошибке, но чтобы виден был заголовок: "Суд по делам несовершеннолетних судит жертву перестрелки". Очень весело, только я был не в том настроении, чтобы смеяться, даже над журналистами. Поиграл немного на пианино, выпил бокал красного вина, но это не помогло.
В ушах опять звучал голос Марии, я снова видел перед собой ее лицо. Мы потихоньку забываем людей, которых потеряли, а потом вдруг вспоминаем их с такой осязаемой ясностью. Все, связанное с Марией, с тем временем, когда мы были вместе, снова ожило у меня в душе.
Около половины одиннадцатого я пошел наверх, в свою комнату. У меня уже было в прошлом немало подобных дней и ночей.
Я улегся в постель и закрыл глаза, не особенно надеясь заснуть. Просто отдохнуть хотя бы. Я все время думал о Марии. Перед глазами вставали разные картины - я видел нас с Марией, когда дети еще были маленькие, вспоминал все хорошее и все плохое, прошлое обступило меня со всех сторон. Я застонал от горя.
Я еще долго лежал, думая о Марии. И вдруг понял: необходимо, чтобы жизнь снова обрела смысл. Только вот можно ли это осуществить? И как? Смогу ли я двигаться дальше?
Может быть. И может быть, я еще затею перемены. Или это просто самообман? В итоге я все же погрузился в беспокойный сон без сновидений, как все мои сны в последнее время.
Глава 42
Итак, мне нужно начать двигаться дальше. Внести в собственную жизнь существенные перемены. Я избавился от старого драндулета Марии, купив "кроссовер".
В течение всего следующего дня я думал: "Алекс, ты начинаешь новую жизнь". Именно поэтому я завалился в ресторан "Нью-Хайтс" на Калверт-стрит в Вудли-парке. "Нью-Хайтс" как раз подходит для подобных начинаний. Там в девять вечера у меня была назначена встреча с доктором Кайлой Коулс - к этому времени она заканчивает работу. Довольно рано по ее меркам.
Я сразу занял место за заказанным столиком, потому что опасался, как бы мне кого-нибудь не подсадили, если она опоздает. Она и впрямь опоздала минут на пятнадцать.
Я был рад ее видеть. Кайла - прелестная женщина с сияющей улыбкой, но, что гораздо важнее, мне с ней хорошо. Такое впечатление, что нам всегда было о чем поговорить. В отличие от многих других пар, с которыми я знаком.
- Ух ты! - сказал я и подмигнул, когда увидел, как она движется через зал. Она была на очень низких каблуках, наверное, из-за роста - пять футов и десять дюймов даже без туфель, а может, потому, что она человек вполне разумный и терпеть не может неудобств, связанных с высокими каблуками.
- Тебе можно сказать то же самое: ух ты! Неплохо выглядишь, Алекс. И этот ресторан тоже: ух ты! Мне здесь нравится!
Заказывая столик, я просил посадить нас возле окон, выходящих на парк Рок-крик: вид был, надо признать, совершенно замечательный. Кайла тоже выглядела прекрасно - шелковый жакет, бежевый жилет, черные брюки и милая золотистая сумочка на шнурке, мягко покачивающаяся у нее на боку.
Мы заказали бутылку пино-нуар и потрясающий ужин, апофеозом которого стал паштет из черных бобов с овечьим сыром, который мы разделили на двоих; потом ей принесли жареного арктического гольца, а мне - отбивную на ребрышке под острым соусом; на десерт - две порции пралине, посыпанного горькой шоколадной крошкой. Все в ресторане "Нью-Хайтс" казалось нам великолепным: вишневые деревья перед входом в осеннем уборе, картины местных художников, развешанные по стенам, аппетитные запахи кухни, наполнявшие зал, свечи, горящие повсюду, куда бы ни падал взгляд. Взгляд мой, правда, почти не отрывался от Кайлы, в особенности от ее глаз - глубоких, карих, прекрасных и умных.
После ужина мы пошли прогуляться через мост Дюка Эллингтона в сторону Адамс-Морган и Коламбиа-роуд. Заглянули в один из моих самых любимых магазинов в Вашингтоне - "Крукид бит рекордс", где я купил ей несколько дисков с записями Алекса Чилтона и Колтрейна, получив их из рук Нейла Бектона, одного из владельцев магазина и старого моего приятеля. Раньше он был обозревателем музыкальной странички в "Пост". Потом мы с Кайлой оказались в подвальчике "Кабани-Виллидж". Заказали по коктейлю "мохито" и целый час смотрели представление театральной труппы.
Возвращаясь к машине, мы держались за руки и оживленно болтали. Кайла прикоснулась губами к моей щеке.
- Спасибо за чудный вечер, - сказала она. - Все было просто отлично, Алекс.
- Тебе понравилось, да? - спросил я, еще не совсем придя в себя после этого "сестринского" поцелуя.
Она улыбнулась:
- Я в первый раз вижу тебя таким расслабленным.
Я решил, что эти слова хоть как-то возместили мне ущерб от ее поцелуя.
Но потом Кайла поцеловала меня в губы, и я ей ответил. А потом была ночь в ее квартире на Капитолийском холме. И мне показалось, что моя жизнь вновь обретает некоторый смысл.
Глава 43
Мясник всегда считал, что Венецию несколько переоценивают.
И в нынешние времена при непрекращающемся потоке туристов, особенно наглых и безнадежно наивных американцев, любой, у кого есть хоть какие-то мозги, должен был с ним согласиться, поскольку большинство людей, которых он знал, были полные имбецилы. Он понял это, когда ему исполнилось пятнадцать, на улицах Бруклина, когда сбежал из дому в третий или четвертый раз. Трудный подросток, жертва обстоятельств и, может быть, врожденный психопат.
В Венецию он приехал на машине, которую запарковал на пьяццале Рома. Потом бросился ловить водное такси, чтобы попасть в нужное место. На лицах туристов он видел восхищение и преклонение перед Венецией. Тупицы. Ослы. Ни один из них не в состоянии сделать собственные выводы по поводу увиденного, родить хоть какую-нибудь оригинальную идею без помощи путеводителя. И все же даже он должен был признать, что эти древние виллы, медленно погружающиеся в болото, могут приковать к себе взгляд - при правильном освещении и с некоторого расстояния.
Но, оказавшись в салоне водного такси, он уже думал только о предстоящей работе - Мартин и Марсия Харрис.
Так их, во всяком случае, называли ничего не подозревающие соседи и друзья в Мэдисоне, штат Висконсин. Впрочем, как эта парочка именовалась на самом деле, значения не имело, хотя Салливан знал, кто они такие. Важно было то, что за них заплатили сто тысяч долларов и перевели их на депозит в швейцарском банке, плюс расходы за пару дней работы. Его считали одним из самых известных киллеров в мире, и клиент всегда получал то, за что платил, исключая разве что рестораны в Эл-Эй. Его несколько удивило, когда его нанял Джон Маджоне, но ему было приятно снова взяться за работу.
Водное такси причалило на рио ди Сан-Моизе, и Салливан двинул мимо маленьких магазинчиков и музеев к площади Святого Марка. Он все время поддерживал радиосвязь с "хвостом" и знал, что Харрисы сейчас гуляют по этой площади, неспешно набираясь впечатлений. Было уже почти одиннадцать вечера, и он гадал, куда они отправятся дальше. В какой-нибудь клуб? Или ужинать у Сиприани? Или выпить у Харри?
Потом Салливан увидел эту парочку. Он - в широком и длинном плаще, она - в кашемировом пальто и с томиком Джона Берендта в руке.
И пошел за ними, прячась в веселой шумной толпе. На сей раз он решил одеться, как обычный американец, - широкие штаны цвета хаки, спортивная куртка, мягкая кепка. От всего этого - штанов, куртки, кепки - можно мгновенно избавиться. Под ними были коричневый костюм из твида, рубашка с галстуком, в кармане лежал берет. Таким образом он сразу превратится в профессора. Это был его любимый камуфляж, когда он выезжал на работу в Европу.
Далеко от площади Харрисы не ушли. Салливан уже знал, что они остановились в гостинице "Бауэр", стало быть, идут домой.
- Да вы мне просто облегчаете работу, ребята, - пробормотал он.
И тут же подумал: "Ваша ошибка".
Глава 44
Он проследовал за ними - они шли рука об руку через темный, узкий, очень типичный для Венеции переулок. Вошли в ворота отеля "Бауэр". Он размышлял, для чего Джону Маджоне понадобилась их смерть, хотя лично для него это никакого значения не имело.
Несколько минут спустя он уже сидел на террасе отеля, в баре, недалеко от них. Маленькое, милое заведение, уютное, как любовное гнездышко. Оно выходило на канал и на Кьеза делла Салюте. Мясник заказал себе коктейль "бушмиллз", но отпил всего пару глотков, просто чтобы снять напряжение. Скальпель лежал у него в кармане штанов, и он вертел его, продолжая наблюдать за Харрисами.
"Ну прямо влюбленные голубки, - думал он, глядя, как они целуются прямо в баре. - Да идите же в номер, что же вы?"
И, словно прочитав его мысли, Мартин Харрис расплатился по счету, и парочка покинула заполненную народом террасу. Салливан пошел следом. Отель "Бауэр" представлял собой обычное венецианское палаццо, больше похожее на частный дом, нежели на гостиницу, - роскошное, со вкусом декорированное. Здесь, несомненно, понравилось бы его жене, Кэтлин, но ее он взять с собой не мог; он и сам сюда вряд ли когда-нибудь вернется.
Вполне понятно - после ужасной трагедии, которая должна здесь произойти всего через несколько минут.
Он знал, что в отеле "Бауэр" девяносто семь обычных номеров и восемнадцать люксов и что Харрисы остановились в люксе на третьем этаже. Он поднялся вслед за ними по устланной ковром лестнице и снова подумал: "Это ошибка".
Но чья? Его или их? Очень важный вопрос, который нужно обдумать, чтобы дать на него ответ.
Он свернул в коридор, и тут все пошло наперекосяк.
Харрисы ждали его, оба уже достали пистолеты, и у Мартина на лице застыла мерзкая ухмылка. Вероятно, они хотели затащить его в свой номер и там прикончить. Явная ловушка, заранее продуманная… парочкой профессионалов.
И не такая уж бездарная. Восемь шансов на успех из десяти.
Интересно, кто это все подстроил? Кто подставил его, чтобы он подох в Венеции? И почему подставили именно его? И почему именно сейчас?
На его счастье, Харрисы допустили несколько ошибок: во-первых, сами облегчили ему слежку за ними; во-вторых, вели себя беззаботно и легкомысленно, слишком романтично для парочки с двадцатилетним стажем семейной жизни.
Поэтому Мясник поднимался по лестнице уже с пистолетом наготове - и выстрелил первым.
Никакой заминки, ни на долю секунды.
Да, он настоящая свинья и мужик-шовинист, поэтому сперва выстрелил в мужчину - тот, по его оценке, был более опасным противником. Пуля попала Мартину в лицо, раздробив ему нос и верхнюю губу. Голова мужчины дернулась назад, и с нее свалился светлый паричок.
Салливан упал и перекатился влево, и Марсия Харрис промахнулась на целый фут.
Он выстрелил еще раз - и попал ей в горло; следующая пуля угодила ей в правую грудь. А третья - в сердце.
Мясник был уверен, что Харрисы мертвы, но убегать из отеля он не собирался.
Вместо этого он выдернул из кармана скальпель и стал кромсать убитым лица и шеи. Потом он сделал с полдюжины снимков - они займут свое место в его коллекции.
И очень скоро Мясник предъявит эти фото человеку, который заплатил ему за убийство и который так бездарно его, Мясника, подставил.
Он теперь и сам все равно что мертвец, этот Джон Маджоне, Дон Мафия.
Глава 45
Майкл Салливан имел привычку все тщательно обдумывать, причем не только предстоящие дела, но и все проблемы, связанные с его семьей, - как и где они живут и кому об этом известно. Кроме того, он всегда помнил о мясной лавке отца в Бруклине: маркизы в широкую полоску - оранжевую, белую и зеленую - цвета ирландского флага; сияющая белизна стен и прилавков в самой лавке; громкое завывание электрической мясорубки, которая, казалось, сотрясала все здание, едва ее включали.
И для своей нынешней жизни он выбрал богатый и скучный округ Монтгомери в штате Мэриленд. Городок Потомак.
Около трех часов дня Салливан проехал через Потомак, соблюдая скорость двадцать пять миль в час. И остановился, как и подобает законопослушному гражданину, перед светофором на углу Ривер и Фоллз-роуд. Красный свет горел слишком долго.
Тем лучше: больше времени на разные мысли.
Итак, кто же все-таки его заказал? Маджоне? И что это могло означать для его семьи? И не опасно ли ему сейчас вернуться домой?
Одним из его обычных образов, который он тщательно разработал для жизни в кругу семьи, был образ этакого среднего буржуа с немного богемными замашками. Все эти дурацкие мелочи его очень забавляли: обезжиренное масло, например, или причудливые булочки с оливками и луком-пореем.