Трое его сыновей учились в частной школе Лэндора, где общались с хорошо воспитанными и очень хитрыми детишками богатеньких родителей. В округе Монтгомери проживало много врачей, работающих в Национальном институте здравоохранения, в управлении по контролю лекарств и продуктов питания, в Главном медицинском управлении ВМФ. Сейчас он ехал в сторону округа Хант, фешенебельного района, где был его дом. Какая ирония судьбы - Охотник и живет в округе Хант!
Он купил его в 2002 году за полтора миллиона. Шесть больших спален, четыре ванные комнаты, бассейн с подогревом, сауна, отлично отделанный цокольный этаж с музыкальным салоном. Спутниковая радиосистема "Сириус" - последнее страстное увлечение Кэтлин и мальчишек. Милая, милая Кэтлин, единственная любовь в человеческой части его жизни, ставшая его поводырем и целителем, - и за все это заплачено деньгами, полученными за его сомнительные подвиги на охоте.
Салливан заранее предупредил о своем приезде по мобильнику - и вот они все стоят на лужайке перед домом, встречают его, машут ему руками. Такая большая, счастливая семья, как они все считают. Они ведь и понятия не имеют, что являются частью его камуфляжа, составляют его легенду прикрытия.
Он выскочил из "кадиллака", сияя, как свежеиспеченный гамбургер из рекламного ролика, и запел свою обычную для таких случаев песенку, старую песенку из классического репертуара "Шеп и Лаймлайтс" "Папа дома, ваш папа приехал и больше не уедет".
И Кэтлин с мальчишками подхватили: "Он уже не за тыщу миль от на-а-а-ас!"
Отличная у него жизнь, не правда ли? Если исключить, что кто-то пытается его убить. Ну и, конечно, его прошлое тоже никуда от него не денется: его детство в Бруклине, его спятивший папаша, этот проклятый костолом, и эта страшная кладовка за мясной лавкой. Но сейчас Мясник старался ни о чем таком не думать.
Он снова был дома, успешно сделал свое дело. И изящно поклонился своему семейству, которое, конечно же, завопило от восторга, приветствуя своего героя.
Именно героя, а кого же еще?
Часть третья
Курс лечения
Глава 46
- Алекс! Эй, Алекс! Как дела? Давненько не виделись, старина! Отлично выглядишь!
Я помахал миниатюрной красивой женщине, Малине Фриман, и продолжал пробежку. Малина была здесь старожилом, как и я. И примерно того же возраста, что и я, и владела газетным киоском, где когда-то продавали сладости и содовую, и мы с нею тратили на них свои карманные деньги. Ходили слухи, что я ей нравлюсь. Ну, она мне тоже нравилась. Всегда.
Ноги несли меня на север, по Пятой улице, словно сами знали, куда им бежать. В сторону Сиуард-сквер, потом направо и дальше - я выбрал самый длинный путь вокруг нашего квартала. Логики и смысла в этом не было никакого, но я же не по логическим соображениям занимался бегом.
Информация об убийце Марии была единственной неприятностью, огорчившей меня в эти дни. Теперь я избегал того квартала, где это случилось. Я старался вспоминать Марию счастливой и нежной, какой она была, а не той, когда я ее потерял. И еще я каждый день тратил немало времени на то, чтобы выследить убийцу, раз уж появилось подозрение, что он болтается где-то поблизости.
Я свернул направо, на Седьмую, потом направился в сторону Нэшнл-Молл. Когда я добрался до нужного дома на Индиана-авеню, я глубоко вздохнул, набрав полную грудь воздуха, чтобы одним махом преодолеть четыре лестничных пролета вверх, прыгая через ступеньку.
Мой нынешний офис раньше был квартирой-студией - одна большая комната, сбоку кухонька и маленькая ванная. Окно - полукруглым фонарем - встроено в угловую башню, поэтому света в комнате всегда много.
Я поставил два удобных кресла и небольшую кушетку для пациентов.
Соответствующую табличку на двери я уже прикрепил и теперь был готов принять своего первого пациента.
На столе лежали три стопки папок с делами - две из ФБР и еще одна из полицейского управления округа Колумбия. И они содержали информацию о возможных будущих моих пациентах, которые могут обратиться ко мне за консультацией. Может, и несколько преступлений удастся заодно раскрыть? Думаю, это вполне реалистичный прогноз.
В первой папке, которую я раскрыл, содержалось дело о серийном убийце из Джорджии, которого пресса окрестила "Полуночный визитер". Было убито трое чернокожих, причем промежутки между убийствами последовательно сокращались. Вполне подходящее для меня дело, если не считать, что между округом Колумбия и Атлантой шестьсот миль.
Я отложил эту папку в сторону и взял следующую. Двое профессоров истории Университета Мэриленда, по всей вероятности, голубые, были обнаружены мертвыми в аудитории. Оба висели на потолочных балках. У местной полиции был и подозреваемый, но они хотели, чтобы я составил психологический портрет преступника, прежде чем начнется расследование.
Я положил папку обратно на стол, прилепив к ней желтую карточку.
Желтый цвет означает "может быть".
Внезапно раздался стук в дверь.
- Открыто, - крикнул я и тут же насторожился. В этом состоянии подозрительности я теперь нахожусь постоянно.
Что там говорила Нана, когда я утром уходил из дому? "Смотри, чтобы тебя не подстрелили".
Глава 47
Старые привычки умирают с трудом. Нет, это был не Кайл Крэйг и не психопат из моего прошлого.
Это был мой первый пациент, вернее, пациентка.
Она заняла почти весь дверной проем, словно боясь войти внутрь. Лицо опущено вниз, ладонь сжимает дверную ручку, она пытается восстановить дыхание и сохранить при этом достойный вид.
- У вас лифт скоро заработает? - спросила она, задыхаясь.
- Извините, что вам пришлось подниматься по лестнице, - сказал я. - Вы, должно быть, Ким Стаффорд. Меня зовут Алекс Кросс. Входите, пожалуйста. Хотите кофе? Или, может, воды?
Наконец пациентка внесла себя в комнату. Мощное телосложение, около тридцати лет, хотя на вид можно дать и сорок. Одета весьма официально - темная юбка, белая блузка, довольно поношенная, но хорошего покроя. Синий с сиреневым шелковый шарф аккуратно повязан под подбородком.
- Вы сообщили мне на автоответчик, что меня вам рекомендовал Роберт Хэтфилд, так? - продолжал я. - Я работал с Робертом в полиции. Он ваш приятель?
- Не совсем.
Не совсем приятельница Хэтфилда. Я ждал, что она скажет дальше, но она молчала. Она стояла посреди офиса, как бы спокойно изучая обстановку.
- Вы можете присесть вот сюда, - подсказал я. Она явно ждала, чтобы я сам сел.
В конце концов она аккуратно пристроилась на краешке кресла. Одной рукой она нервно теребила узел шарфа, другая была сжата в кулак.
- Мне нужна помощь, чтобы понять одного человека, - начала она. - Он иногда бывает очень злым.
- Это кто-то из ваших близких?
Она сразу напряглась:
- Его имени я вам не скажу.
- И не нужно, - согласно кивнул я. - Имя значения не имеет. Это член вашей семьи?
- Жених.
Я снова кивнул.
- Вы давно помолвлены? Ничего, что я об этом спрашиваю?
- Четыре года, - ответила она. - Он хочет, чтобы я похудела, прежде чем мы поженимся.
Может, это просто сила привычки, но я уже нарисовал для себя психологический портрет этого жениха. Во всем, конечно, виновата она одна, он, как правило, не несет никакой ответственности за свои действия, а ее вес - просто отговорка, удобный путь для бегства.
- Ким, вот вы говорите, что он часто злится, - а можете рассказать об этом подробнее?
- Ну, мы просто… - Она замолчала, и, думаю, это было от смущения, а не от отсутствия ясности в мыслях. В уголках ее глаз мелкими жемчужинами выступили слезы.
- Он когда-нибудь применял по отношению к вам физическую силу?
- Нет! - ответила она слишком быстро. - Нет, никакого насилия… Просто… Ну да. Применял. Так и было.
Судорожно вздохнув, она опять замолчала. Потом стала разматывать свой шарф.
Я увидел синяки и рубцы. Они походили на размазанные полосы краски и изуродовали всю ее шею.
Я не раз видел подобного рода следы. Обычно на трупах.
Глава 48
Мне пришлось напомнить себе: "Все убийства остались в прошлом; сейчас ты проводишь курс лечения".
- Ким, как получилось, что у вас на шее остались такие следы? Расскажите, что считаете нужным рассказать.
Она скривилась от боли, когда снова обматывала шею шарфом.
- Если зазвонит мой мобильник, мне придется ответить. Он думает, что я поехала к маме, - сказала она.
Ее лицо исказилось от ужаса, и я понял, что пока еще рано спрашивать ее о конкретных случаях насилия.
Все еще не глядя на меня, она расстегнула рукав блузки. Я сперва не понял зачем, пока не увидел жуткий багровый кровоподтек у нее на локте - он только начал заживать.
- Это ожог? - спросил я.
- Он курит сигары, - ответила она.
Я с трудом перевел дыхание. Она отвечала так, словно это было совершенно обычное дело.
- Вы в полицию обращались?
Она горько улыбнулась:
- Нет, не обращалась.
Она поднесла ладонь ко рту и снова отвернулась в сторону. Этот парень запугал ее так, что она теперь готова его защищать.
Тут у нее в сумке заверещал сотовый телефон. Она достала трубку, посмотрела на номер и ответила.
- Ну что, мой милый? Что стряслось? - Голос ее звучал мягко, легко и совершенно убедительно. - Нет, - продолжала она, - мама вышла за молоком. Ладно, я передам ей твои приветы.
Это было просто потрясающе - наблюдать за ее лицом, когда она все это говорила. Она играла эту роль для самой себя. Вот каким образом она умудряется выживать…
Она отключила связь и повернулась ко мне с нелепой улыбкой на губах, словно ни с кем только что не разговаривала. Это продолжалось несколько секунд. А потом она сломалась, сразу. Стон перешел в рыдания, сотрясающие все ее тело; она качнулась вперед, обхватив себя руками.
- Эт-то так трудно… невозможно, - задыхалась она. - Извините. Не могу. Мне… не следовало к вам приходить.
Когда ее мобильник снова зазвонил, она даже подскочила в кресле. Эту слежку, эти преследующие звонки ей было, видимо, трудно выдерживать, находясь здесь, а она еще пыталась обманывать себя, признавая и одновременно отрицая очевидное.
Она вытерла лицо, словно ее внешний вид имел сейчас хоть какое-нибудь значение, потом ответила на звонок тем же мягким тоном, как и в первый раз:
- Да, милый. Нет, я руки мыла. Извини, милый, я не могла сразу достать трубку.
Мне было слышно, как он что-то орет, а Ким терпеливо кивала в ответ и слушала.
Наконец она сделала мне знак, подняв палец, и выскользнула в коридор.
Я воспользовался этим перерывом, чтобы просмотреть некоторые бумаги и немного усмирить свой гнев. Когда Ким вернулась, я предложил ей адреса нескольких приютов, но она отказалась.
- Мне пора идти, - вдруг сказала она. Второй звонок явно заткнул ей рот. - Сколько я вам должна?
- Ну, скажем, это была лишь первая консультация. Заплатите в следующий раз.
- Нет, никакой благотворительности. И не думаю, что я обращусь к вам еще раз. Сколько?
- Я беру сто долларов за час, - неохотно ответил я. - Дальше - меньше. Полсотни будет вполне достаточно.
Она отсчитала деньги - пятерками и однодолларовыми бумажками - видимо, сэкономленными за долгое время. И ушла. Прием моего первого пациента завершился.
Глава 49
Бенни Фонтана по кличке Добряк, бывший наемный киллер и босс мафии из Нью-Джерси, насвистывал веселую мелодию из репертуара Синатры, подходя к своему темно-синему "линкольну"; потом открыл дверцу и улыбнулся так, что ему позавидовал бы и сам Синеглазый Старикашка.
Из седана вылезла пышногрудая блондинка, разминая длинные ноги, словно явилась на пробу в "Роккеттс". Это была бывшая участница конкурса на звание "Мисс Вселенная", двадцати шести лет от роду, обладательница самых красивых форм, какие только можно купить за деньги. Она была птица высокого полета и не общалась с простыми гангстерами. Бенни был крутой, но не из тех, кого играл Тони Сопрано.
Мясник с интересом наблюдал за ними, сидя в машине. По его оценке, блондинка обойдется Бенни сотен в пять за час, ну, может, в пару штук за ночь, если миссис Фонтана случайно окажется в отъезде, навещая дочь, которую засунули подальше от дома - в частную школу на Манхэттене.
Майкл Салливан посмотрел на часы.
Семь пятьдесят две. Это вам расплата за Венецию. Во всяком случае, начало расплаты. Первое из серии посланий, которые он намерен отправить.
В восемь пятнадцать он взял с заднего сиденья атташе-кейс, вылез из машины и пересек улицу, держась в расплывчатой тени кленов и вязов. Ему не пришлось долго ждать - вскоре из подъезда вышла женщина с голубыми волосами, укутанная в меховое пальто. Салливан придержал для нее дверь, дружески улыбнувшись, и вошел в подъезд.
Тут все было знакомо. Квартира 4-С много лет принадлежала мафиозному клану с тех самых пор, как в Вашингтоне для гангстеров начали открываться новые возможности. Местечко было весьма удобное для свиданий или анонимных встреч. Мясник и сам пользовался этой квартирой, когда выполнял заказы Бенни Фонтаны. Это было до того, как бразды правления перешли к Джону Маджоне, который унаследовал их от своего отца. И он начал выживать Мясника.
Даже старый замок на парадной двери был все тот же или очень похожий. Еще одна ошибка. Салливан отжал его с помощью трехдолларового шила, которое прихватил из домашней мастерской. Потом уложил шило обратно в кейс, достал пистолет и хирургический нож, на этот раз весьма специфический.
Гостиная была полутемной. Конусы света проникали сюда из кухни и из спальни. Салливан быстро и бесшумно пересек гостиную, мягко ступая по ковру, приблизился к двери в спальню и заглянул внутрь. Он увидел обнаженную женскую спину.
Глушитель тихо пфыкнул, всего один раз. Пуля угодила блондинке в затылок. Гангстер заорал так, словно попали в него самого.
Он сумел вывернуться из-под мертвой женщины и скатился с постели, но до ночного столика с пистолетом было далеко. Мясник засмеялся. Фонтана сегодня все делал неправильно. Размяк он, потерял бдительность.
- Приветик, Бенни! Ну как делишки? - Мясник включил верхний свет. - Надо бы поговорить. Насчет Венеции. - Он достал скальпель, заточенный особым способом. - Вообще-то мне нужно, чтобы ты кое-что передал от меня мистеру Маджоне. Можешь оказать мне такую любезность? Поработаешь посыльным? Кстати, Бенни, ты когда-нибудь слышал о том, что такое ампутация?
Глава 50
Майкл Салливан не мог сейчас ехать домой, к своей семье. Внутри у него все клокотало. Перед глазами опять появилась отцовская лавка - опилки, хранящиеся в большой картонной коробке, терракотовые плитки пола с белыми полосками раствора между ними, ручные пилы, разделочные ножи, крюки для туш.
Он стал колесить вокруг Джорджтауна, высматривая, не прицепиться ли к кому, если попадется подходящий объект. Он любил немного помять и припугнуть своих подружек. Особенно ему нравились всякие адвокатши, деловые дамы, профессорши, библиотекарши - нравились их очки, платья, застегивающиеся на пуговицы сверху донизу, их консервативные прически. Они всегда контролируют себя, каждое свое движение.
Он очень любил помогать им хоть ненадолго терять этот контроль над собой, снимая при этом и собственное напряжение, избавляясь от стресса и нарушая все правила поведения, принятые в этом тупом обществе.
Джорджтаун - отличное место для ловли таких дамочек. И кажется, он уже высмотрел подходящую. Во всяком случае, ему так показалось.
Она была похожа на судебного пристава и одета в твидовый костюм. Каблучки четко постукивают по тротуару: шажок правой, шажок левой, шажок правой, шажок левой.
Кроссовки Салливана почти не производили шума. Натянув на голову капюшон футболки, он стал похож на обычного бегуна, каких много по соседству, выскочившего на позднюю ночную пробежку. Если кто-то высунет нос из окна, именно это и увидит.
Но никто его не видел, даже эта мисс Твиди. "Твиди-юбка-миди, - подумал он с ухмылкой. - Это ошибка. Твоя ошибка".
Она продолжала идти вперед быстрой, типично городской походкой. Сумочку и портфель прижимала к себе рукой так, словно там хранился ключ к коду да Винчи, а сама держалась ближе к внешнему краю тротуара - все очень неглупо для женщины, оказавшейся ночью на улице. Единственная ее ошибка - она недостаточно часто оглядывалась, не обращала особого внимания на то, что ее окружает. И не заметила бегуна прямо позади себя.
А ошибка может стоить жизни, не так ли?
Салливан отпрянул в тень, когда мисс Твиди ступила под свет уличного фонаря. Он отметил, что кольца на ее левой руке нет.
Высокие каблуки продолжали отбивать четкий ритм по тротуару. Она миновала половину квартала и замедлила шаг перед домом из красно-коричневого ракушечника. Красивый домик. Девятнадцатый век. Правда, из тех, что давно уже безжалостно разделены на отдельные квартиры.
Не доходя до входной двери, она достала из сумочки связку ключей, и Салливан решил: пора. Сунул руку в карман и достал листок бумаги. Квитанция из химчистки? Не важно, сойдет.
Когда она вставила ключ в замочную скважину, он окликнул ее вполне доброжелательным, даже дружеским тоном:
- Извините, мисс… Это не вы обронили?
Глава 51
А она была совсем не дура, эта Твиди-юбка-миди; у ее мамаши явно не было глупых дочерей. Она сразу поняла, что попала в беду, но сделать уже ничего не могла.
Он быстро ввалился в холл, прежде чем она успела захлопнуть застекленную дверь у него перед носом и запереться изнутри.
Висевший в холле настенный фонарь, переделанный из старинного газового, осветил ее лицо - очень красивые синие глаза расширились от ужаса.
Фонарь осветил и лезвие скальпеля в его руке, протянутой к самому лицу девушки.
Мясник хотел, чтобы она увидела острый краешек лезвия, чтобы думала только об этом. Он прекрасно знал, что почти девяносто процентов тех, кто подвергался нападению, хорошо помнили все детали оружия, но не того, кто им размахивал.
Она неуклюже пошатнулась - это было все, на что Твиди оказалась способна. Майкл Салливан встал спиной к двери, закрывая ее от случайного прохожего. Скальпель он держал так, чтобы она его все время видела. Другой рукой он выхватил у нее ключи.
- Ни слова! - сказал он, поднося лезвие к ее губам. - И постарайся запомнить: анестетиками я не пользуюсь. Я просто режу.
Она привстала на цыпочки, прижавшись спиной к столбу винтовой лестницы.
- Вот, - произнесла она, сунув ему свою сумочку явно дизайнерской работы. - Пожалуйста, возьми. И уходи.
- Даже не мечтай об этом. Не нужны мне твои деньги. Слушай меня! Ты слушаешь?!
- Да.
- Ты одна живешь? - спросил он. Ее молчание уже само по себе было ответом.
- Нет! - вскрикнула она, пытаясь его задержать.
На стене висело три почтовых ящика. И только на втором была одна фамилия: Л. Брандт.
- Пошли наверх, мисс Брандт.
- Я не…
- Ты, ты, именно ты. Нечего врать. Давай двигайся, а то пожалеешь.