Словом, набирала новые обороты шумиха в прессе. Теперь, кроме нового музыкального направления, с пеной у рта обсуждались работы ученого – в поисках золотого дна в них, с подозрениями на заказчиков из-за рубежа.
А киллер просто не получил фото нужной жертвы и не учел, что не только дочь поминала отца, но и вдова мужа!
Так, по недоразумению, Татьяна уже завтра окажется на кладбище. Ее могила будет рядом с мужем. А его энергетическая оболочка уже без обиняков выскажет ей все, что думает об изменщице.
Георгий, увидев сюжет об убийстве жены профессора, еще раз подивился своей интуиции. Не подумай он о возможном продолжении исполнения заказа – и на унитазе мертвой оказалась бы Настя.
Он позвонил ей, не скрывая от себя, что искал повод это сделать. Надо же предупредить девчонку.
– Алло, – прозвучал голос Настены грустно и тускло, – слушаю тебя, Гия.
– Настенька! – нелогично радостным голосом воскликнул он. – Татьяну убили в кафе во время поминок. Ты не знаешь, может, твой отец и правда что-то изобрел глобальное и рассказал об этом жене, как считают журналисты?
– Татьяну убили! – Насте вдруг стало остро жаль мачеху. Все же была она веселой и настолько полной жизни, что та лилась из нее через верх.
Но Гия ждал ответа на конкретный вопрос и повторил его.
– Я отца не видела с тех пор, как они с матерью развелись, и вплоть до самой свадьбы. Так что я не в курсе его открытий. А ты не думаешь, что… Или у меня паранойя?
– Думаю, ее перепутали с тобой. И свихнуться у тебя были уважительные причины, но не похоже на то. Киллер хотел завершить начатое. Позови к телефону твою маму.
– Да она не знает ничего о делах отца, как и я.
– Я не об этом с ней хочу поговорить. Мне надо попросить у нее твоей руки. Чтобы эти долбаные права я у тебя перенял. Со мной у конкурентов другой разговор: снизу вверх.
Девушка оторопела от неожиданности.
– А у меня ты не хочешь попросить руки.
– У тебя я хочу попросить сердце.
– А ты думаешь, Илларион не будет против? Сын ведь все же убит. Поймет ли он такой расклад.
– Ты права. Спрошу сперва у Лари разрешение. А брак оформим тайно. Свадьбу праздновать не будем, жить вместе – тоже.
– Ну, я не знаю…
– Не любишь ты меня?
– Не знаю. Но замуж выйду.
– По расчету?
– По необходимости.
Она отключила телефон. В голове стучали молоточки.
Георгий тоже стоял столбом, потом начал ходить по комнате, натыкаясь на углы мебели. Зачем он ей об этом сказал? Почему решил оформить брак так скоро? Он не умел себе врать. Ему хотелось, чтобы Настя была рядом, и он имел право за нее убить. Любить ее не торопился. Но охранять – спешил.
– Антиангел-Хранитель-"хоронитель", – съязвил он мысленно, уставившись глазами в глаза – волчьи, того, кто смотрел из зеркала.
На макушке волосы поредели, на висках поседели, и вид был такой, будто в этих местах изнутри подсвечивало чье-то хмурое лицо с глубокими глазами и почти квадратным подбородком.
– Зато я тоже кофе люблю и животных, – как бы оправдываясь мысленно перед скептической Настей, сказал он вслух. – Но достаточно ли этого для того, чтобы видеть друг друга каждый день и спать в одной кровати еженощно?
Но вопрос был риторическим. Увы, это проверяется только опытным путем, теориями лучше не заморачиваться. Ну не получится – к этому моменту, может, девчонку и не от кого будет защищать. Враги Иллариона не доживают не только до пенсии, но иногда и до ближайшего гонорара. Это его упокоило: в их случае брак – контракт телохранителя с учредителя. Или нет?
Георгий прошел через свою квартиру к кошке. Та спала, сладко вытянувшись на красном бархатном кресле по диагонали, и даже когда он ее поднял и уложил к себе на грудь, чтобы погладить, ухом не повела. Видно, в ее системе сигнализации звук его шагов и запах хозяина тревогу не вызывали.
– Не доверяй ты так людям, глупышка, – Гия погладил пушистую красавицу по спине и даже хвост в кольцо взял и пропустил сквозь пальцы – она так любила эту ласку, что у нее внутри будто завелся мотор.
– Ты как, к Насте ревновать будешь? – заопасался он: вдруг два его любимых существа не поладят?
При имени Насти кошка открыла глаза и посмотрела в лицо хозяину. Слегка насторожено. Но потом отмерла и снова заурчала.
– И как это понимать? – спросил он кошку. – Я не врубаюсь. Все женщины, с кем я раньше был, по сути, были проститутками, кем бы ни числились. – А тут теперь две "кошки, которые гуляют сами по себе" стали ему дороги.
Глава седьмая
Татьяну приехала хоронить ее мама – настоящая дама девятнадцатого века. Чопорная, накрахмаленная, с осанкой балерины и камеей под воротничком. Она сходила в офис к дочери, чтобы сообщить начальству о смерти Татьяны. Мрамор повсюду, окна во всю стену и девушки на шпильках, стена из травы, скрывающая спуск с лестницы, – все это вмиг ее принизило, заставило почувствовать себя старомодной и ветхой.
На нужном этаже надменная размалеванная деваха направила ее к шефу, как другие отправляют к черту.
С Ниной Даниловной встретился интересный иностранец. Женщина рассказала ему о том, почему ее дочь не выходит на работу: все ведь могли решить, что она запила, тоскуя по мужу.
Иностранец – любовник Татьяны Тэд – воспринял известие об ее убийстве, как удар под дых. Ему стало горько и страшно. Его Ангел сказал Ангелу Нины Даниловны, что его подопечный был любовником Танечки. И даже был с ней в ее доме после смерти Таниного мужа.
Ангел отправил наверх сообщение о таком грехе. Но Тэд ее не убивал. Мало того, он подумал, что Таню могла заказать киллеру его жена – фактическая владелица компании, в которой он руководил филиалом. Вдруг прознала про служебный роман? И тогда он и сам в опасности.
Словом, мужчина сидел перед Ниной Давыдовной бледный, как смерть. И Нина Даниловна зауважала шефа Танюши за страдания по поводу потери любимой сотрудницы. Хотя даже он сам не мог их отделить от страданий по поводу возможного предстоящего развода с женой и утраты такой чудесной синекуры в виде руководства филиалом.
Но тут еще более страшная мысль пришла в голову ловеласа: а что если из-за обследования дома убитой люди наткнутся на его сперму в ее постели и начнут искать, кому она принадлежит? Ведь он спал с Татьяной накануне похорон. А если ее дома убили, тогда его самого могут счесть заказчиком преступления?! Его сперму сдадут на анализ ДНК…
– Где она была убита? – сдавленным от страха голосом спросил Тэд.
Нина Даниловна очнулась от своих горьких мыслей.
– Ее нашли в туалете ресторана, где проходили поминки по Олегу. – Слезы снова полились по немолодому лицу, все еще красивому.
– Наша компания поможет вам с похоронами, – поспешно выговорил Тэд. – Я займусь этим лично. Нам нужен будет доступ в дом Татьяны, вы доверите нам ключи? Надо будет все убрать, отвезти вещи покойной в церковь. Мы уже хоронили нашу уборщицу – одинокую женщину. Или вы хотите все сделать сами?
– Конечно, нет. Я даже остановилась в гостинице – все же два покойника за три дня в одной квартире, и…
Руководитель филиала вызвал секретаршу и попросил нанять клининговую компанию для уборки квартиры и похоронное бюро для организации погребения.
– Но вам, Нина Даниловна, лучше на время уборки быть в квартире дочери, вы ведь наследница. Хотя, Татьяна выплачивала кредит… Словом, если будет нужно, окажем вам и юридическую помощь.
Нина Даниловна окончательно уверилась в том, что шеф Татьяну любил. Иначе чего бы так старался ради нее? Умиленная, она, прощаясь, когда он вышел проводить ее до двери приемной, обняла его, как сына. И мужчине стало стыдно, что его мотивы помощи не так чисты, как думает мать любимой.
Любимой? Он осознал, что да, скорее всего, так и было. Он вспомнил жаркие сцены их тщательно скрываемого секса, влажные розовые губы Тани на его члене тут, в кабинете. И, наконец-то, пожалел о ее смерти так искренне, как только мог, будучи законченным эгоистом.
Его встревоженный Ангел запросил небесную канцелярию о вероятности того, что его подопечного заподозрят в убийстве любовницы. Наверху прокрутили ленту его судьбы и сказали, что в тюрьму его посадит через три с лишним годом жена за хищение денег компании. Так что связь с Танюшей не сыграет в его жизни роковую роль. Но была и остается грехом неверности. Впрочем, далеко не единственным.
Ангел Татьяны привел ее энергетическую оболочку в офис, потому что знал, что именно там находится ее мать. Татьяна льнуть к ней не стала, скорее, ей хотелось быть ближе к любовнику. И, глядя с его плеча на свою маму, к удивлению ее Ангела, Татьяна обрадовалась, что не дожила до морщин и времени тотальной экономии – того, которое на Западе именуют "временем элегантности". Хотя мать не растолстела и не опустилась, но все вещи ее были из далекого прошлого. Тане запоздало стало стыдно, что она вообще не помогала матери материально. И она попросила Ангела Нины Даниловны внушить ей, чтобы женщина забрала себе шубу и три пальто дочери. "Такие ей до смерти не купить".
Ангел поморщился от практичности Татьяны, но нашептал матери эти мысли. Та сразу же решила попасть в дом к дочери раньше клининговой компании. И, распрощавшись, тронулась в путь.
Татьянина энергетическая оболочка тоже отправилась вслед за ней. Именно поэтому мать вошла в спальню со сбитыми простынями и еще не полностью засохшей спермой. И мысленно осудила дочь: разбила одну семью и была в процессе разбивания второй. Интересно, пускают ли после этого в рай? Ведь в Библии говорится только "не пожелай жены ближнего своего", а про "мужа ближней своей" не упоминается.
Этот вопрос озадачил и Ангела Нины Даниловны, и Татьяниного. Они полетели в небесную канцелярию сквозь надвигающийся последний снег зимы и ввели в образовавшийся на сером куске тучи компьютера свой вопрос. И получили ответ: "Неверность наказуема в любом случае. Но когда изменяет замужняя женщина, она потом не знает, от кого зачала ребенка. Ее обман множится, и последствия простираются все дальше. Ну а муж-изменщик может принести болезни любовницы в постель жены и сделать ее бесплодной. Это тоже наказуемо, разумеется".
С этими ответами Ангелы вернулись в комнату, где мать погрузилась лицом в подушки, нюхала их, выбирая дочкину. И наткнулась на запах роскошной мужской туалетной воды, который так понравился ей в офисе… И у нее мелькнула мысль – не потому ли был так любезен и предупредителен бизнесмен, что опасался, что Нина Даниловна унюхает его запах в квартире дочери, и побоялся шантажа. Но она отогнала от себя эту крамольную мысль – приятней правды было думать, что на свете еще есть любовь. И тут в дверь позвонили представители клининговой компании, и мать Тани решила выбрать в шкафу то, что ей по размеру из вещей дочери. И заплакала, уткнувшись лицом в шубу своей девочки, от которой пахло милыми духами, ее волосами и ее обожаемыми с детства глазированными пончиками…
– Даже вещи живут дольше людей, – прошептала мать. И ей показалось, что родная ладонь погладила ее по голове. Что так и было.
Гия валялся на своей не расправленной постели. Глаза его были сухими настолько, что их будто жгло изнутри. Он ехал в лифте, когда ему позвонил Лари и сказал, что понял, чего теперь добивается Лимон: чтобы после смерти Седого группировке вернули порно-студию и студию звукозаписи.
– Они нам нужны, ты считаешь? – в голосе Иллариона было сомнение. – Мы ведь наказали его по-другому.
– Не знаю, я подумаю. – Георгий и правда не знал, что теперь делать. Он не стал признаваться шефу, что это он разозлил Лимона, сам не понимая, зачем.
– Ты же в курсе, что Лимон хотел продолжить начатое дело (он замялся, чтобы не произносить слово "убийство") и перепутал девок. Таня тоже была в трауре, шатенка со стрижкой. Видно, так описали Настю… гостю поминок (он опять постарался избежать слова, которое во время прослушки привлекло бы к разговору внимание "органов").
Поле этого диалога Гия выпил бутылку минералки и завалился на кровать. И его обуяло чувство вины перед девчонкой-пацанкой, которую он втянул в такие игры, которые могли стоить ей жизни.
И его мучил вопрос – если вернуть "штрафы" группировке Седого, не станут ли они и впредь "жать на те же кнопки".
И не сделает ли его брак Настю мишенью для врагов?
Отказаться от предложения? Но это она уж точно воспримет, как предательство.
В гостиной антикварные часы пробили три часа ночи. А его все еще не озарило решение. Георгий встал, разделся до трусов, пошел в ванну. И вдруг, стоя перед часами… перекрестился. Впервые в жизни. Он вообще-то крещеным не был – в СССР все были атеистами, а позже он столько всего натворил, что в церковь ему путь явно заказан. Да и раскаивался он в первый раз. Поэтом, осенив себя крестным знаменем, он посмотрел на потолок и сказал шепотом:
– Мне ничего не надо, хоть как накажи. Но ее тронешь – не прощу.
Софья сидела в своем круглом кабинете наверху башни. В полукруге башни от основания до крыши на остальных этажах располагалась лестница. И только на крыше появлялось второе полукружие в двух кабинетах.
Из окон Сониного открывался круговой вид на море и небо без единого облачка. А из окон кабинета Клода была видна часть горы и корпус соседнего отеля. Мир лучился за стеклами, ветерок доносил в окно Сони упражнения на синтезаторе Клода. Соня поднялась, переступая через машинки сына, пошла приспустить жалюзи наполовину на всех окнах, чтобы солнце не било в глаза. Вернулась к работе, удобно усевшись и начав чтение.
Под столом Фредик проезжал машинками ей по ногам и изображал рев двигателей. За окном нанятый строителями подвесной дороги бульдозер копал яму для установки опор. Миха помогал французам на стройке, так что Фредик, наконец, получил безраздельное внимание матери.
Соня, в число достоинств которой терпение точно не входило, стойко переносила то, что у нее по ногам то и дело проезжали колесики и даже гусеницы мини-транспорта (в связи с тем, что мальчишка увидел новые машины на стройке, и они с отцом тут же отправились в игрушечный магазин и пополнили "автопарк" Фредрика). И теперь малыш увлеченно исследовал возможности. В грузовике по очереди возил котов (но они сразу спрыгивали). И только мама все "наезды" переносила стоически и даже не злилась.
Софье помогало еще и то, что она сидела перед компьютером, собираясь начать писать свой первый роман. Пока написала только название "Астролюдия" – желая объединить в одно слово астрологию и психологию. Она ведь решила больше не писать ничего в жанре эротического рэпа. И ей понадобилось такое дело в жизни, которым до нее не занимался никто.
Ангел считал это гордыней. А Соня в пику ему всегда возражала своему внутреннему голосу, мол, скромность украшает девушку только в тех случаях, когда у нее нет других украшений.
Писать что-либо биографическое Софья не хотела. Даже вспоминать прошлое было мучительно. А уж если в подробностях, то и вовсе можно в депрессию впасть.
Почти все время, что Соня просидела взаперти в доме первого мужа, она зачитывалась книгами по астрологии. Но не самим составлением гороскопов, как таковых, а изучением психотипов людей. И поэтому научилась благодаря книгам Линды Гудмен и Григория Кваши, теориям Павла Глобы различать представителей того или иного знака зодиака среди своих знакомых и незнакомых людей. И предсказывать их поступки в зависимости от знака Зодиака.
Перечитала массу книг, анализировала предсказания на год для Водолеев, отмечала, что сбылось, что нет.
Ее ведь даже по магазинам пускали только в сопровождении охранника, чтобы не сбежала от мужа-кастрата, а то и не наладилась в полицию с визитом.
Вторым ее чтивом было вовсе не криминальное, а журнал "Психология". Так что Софья считала себя переполненной знаниями о людях, пусть и в какой-то степени теоретическими. И их хотелось применить. Видимо, количество знаний накопилось достаточное для перехода в некое новое качество.
Соне показалось увлекательным взять и описать будущую судьбу своих близких и знакомых с помощью их персональных гороскопов. Своим родным она решила заказать индивидуальные гороскопы в Интернете – это касалось нынешних друзей-приятелей, у которых была возможность определить не только день, но и час рождения, и место – это требовалось для точности.
Так что теперь Софья искала в Интернете нужный сайт, чтобы заказать гороскоп Клода, Фреда, Роберта с Робертой, Миши, Насти и Георгия. И узнать их будущее. Начала она с того, что заказала свой гороскоп по дате рождения. И теперь подумала, что час рождения Клода и Фреда она не знает. И ей нужно позвонить Роберте. И тут мать Клода сама вышла на нее в скайпе.
– Здравствуй, доченька, – тепло улыбнулась свекровь и отхлебнула кофе из чудесной полупрозрачной фарфоровой чашки. – Я позвонила Клоду, он сказал, что ты работаешь, и что Фредик с тобой.
– Подо мной. Он прокладывает маршрут между ступнями моих ног для (она посмотрела вниз) экскаватора.
Но Фредик, услышав голос бабушки, бросил машинку и стал карабкаться к матери на колени. Она его подсадила, но он оттолкнул руку, мол, сам справится.
– Бабулечка! – сказал он по слогам по-русски. – Я – окей.
– Боже, – восхитилась Роберта, – у него в голове такой микс разноязычных слов, что сомневаюсь, понимает ли его хотя бы папа. Не лучше ли, чтобы он выучил сперва английский?
Соне показалась в голосе свекрови нотка снобизма по отношению к русскому языку, и она тут же встала на дыбы.
– Надо, чтобы он до трех лет выучил, как родные, оба языка. Только тогда ни один не забудет. Тем более что с августа русское окружение уменьшится до одного человека. Мы ведь приедем в Сидней, чтобы там жить почти постоянно, кроме зим. Их мы будем проводить еще лет пять в Турции, где в это время как раз лето.
Недовольство свекрови стало явным.
– Мы так не договаривались. И не думаю, что это будет хорошо для Клода. Да и для малышей перелеты вредны.
– Мы не должны с вами ни о чем договариваться, – вспылила Соня, – девять месяцев видеть внуков – разве не достаточно для вас с Робертом? Мы взрослые люди. И я жила раньше, фактически, в плену, и теперь не допущу, чтобы кто-то мне диктовал…
Роберта на другом конце мира вдруг начала всхлипывать и зарыдала.
– Прости меня, доченька. Прости! Все будет так, как ты скажешь. Лишь бы вы были счастливы. Все.
Соня была потрясена глубиной ее раскаяния. Ей стало стыдно за себя. Но и смириться она не хотела.
– У нас говорят: "Выключи дурочку", а я тебе скажу: "Выключи свекровь". И все будут-таки счастливы.
Роберта немножко отошла от неожиданной ссоры, даже попыталась улыбнуться.
– Но мы так боимся за вас всех. Мне снился на прошлой неделе плохой сон про Клода.
Соня открыла было рот, чтобы рассказать про то, что Клода вырубили газом из баллончика. Но тут же рот закрыла, подумав, какую бурю в душе матери может вызвать этот эпизод.
– Это было к тому, что мы пережили по поводу убийства наших знакомых на свадьбе в Москве. Ты же говорила – вы видели новости.
– Наверное, ты просто скучаешь по сыну и накручиваешь себя, – сказала неуверенно Софья. – Потерпи, мы тут еще проживем только весну и лето, съездим в мае на фестиваль в Каннах. А может, вы хотите в Турции отдохнуть? Места хватит всем.