– Я поговорю на эту тему с Робертом. Если его дела не потребуют присутствия здесь, то мы примчимся. С Фредиком поможем. И вообще.
– Если Роберт не сможет – приезжай одна.
– Нет, мы не можем друг без друга. – Эти слова прозвучали, как аксиома. И Соня подумала, что и у них с Клодом так же: на три часа расстались – и с ним приключилась беда.
В дверь ее кабинета поскребся Клод.
– Не помешаю, Софи?
– Мы как раз разговариваем с мамой, на очереди Фредик.
– Бабулечка, ты заплакала? Почему? – ребенок был потрясен всхлипываниями бабушки.
– Меня твоя мама "мамой" назвала.
– Но она не плачет, когда я ее мамой называю, – удивился ребенок и на всякий случай заглянул Соне в лицо. И она тоже скривилась, сдерживая слезы.
Клод, обняв жену за плечи сзади, склонился к экрану ее ноутбука.
– Можно, мы с Фредом присоединимся к потокам слез умиления и окончательно зальем клавиатуру ноутбука, – постарался он сбить сентиментальный настрой с родни.
Глава восьмая
Поспешный их отъезд с Настей из Москвы раздосадовал Лилию Антоновну. Ей казалось, что "снаряд в одну воронку дважды не попадает" и Георгий затеял какую-то игру с целью присвоить самому себе эти самые авторские права на эротический рэп.
Она сначала не была уверена в том, что из-за такой ерунды в принципе можно кого-то убить. Но ее переубедили. Лилия не желала впадать в панику и подпадать под влияние нового знакомого дочери, хищного и опасного. Она начала "кодировать" Настеньку еще в самолете:
– Он ведет себя подозрительно, а мы идем у Георгия на поводу. Мне страшно в его обществе.
– И правильно. Он начальник охраны у криминального авторитета. Правда, теперь они активно создают легальную оболочку для других видов бизнеса. И студия – часть этого некриминального "напыления".
– Но он просил твоей руки, когда еще и девяти дней не прошло со дня смерти его племянника?! – возмутилась Лилия, округлив так глаза и рот, что Настя рассмеялась.
– Он же сказал, что это нужно для переоформления бумаг, чтоб не повторялись покушения на меня, ну и все такое.
– И ты ему так безоговорочно веришь?! Так можно верить только в Бога.
– Ты так верила в отца.
– Делала вид. Я ведь не хотела его отдавать никому. Но все-таки не удержала.
– Ты никогда мне этого не говорила, – на этот раз озадачена была Настя, – я думала, что или ты святая, или он святой.
Мать улыбнулась польщенно:
– Уклониться в наше время от всех многочисленных соблазнов невозможно. И не нужно, наверное. Но в долгом браке без притворства невозможно.
– То есть семейная жизнь состоит из лжи и компромиссов?
– Из замалчиваний и пропускания мимо ушей и глаз. В словах это лучше не формулировать.
– А вот папа всегда говорил… – Настя приготовилась нападать на теорию матери, но та резко и бесцеремонно зажала ей рот рукой.
– Говорил одно, а делал… впрочем, о мертвых либо ничего, либо только хорошее. Тем более что и хорошего было с избытком.
Настя откинулась в кресле под напором маминой руки. Но Лилия ее уже убрала. И пригладила дочери челку, убрав ее с высокого выпуклого лба.
– Тебе надо отрастить волосы. Так ты выглядишь… задиристо. Ты стала женщиной, и надо выглядеть сексапильно.
– Я тоже так решила. Длина волос обозначает новый этап жизни. И я завтра же наращу себе длинное каре.
– Ну, наращивать – это дорого, можно просто подождать, пока свои волосы отрастут.
– Нет, мама. Я поняла – ничего не надо откладывать. Жизнь может кончиться хоть через пять минут. Тем более что мы в самолете.
– Не планируй плохого, – одернула ее мать, но сама вцепилась в подлокотник кресла.
Георгий, о котором говорили женщины, икал сильно и громко. Верная все же это примета. Тем более что будущая теща его если и не ругала, то и не хвалила.
И он сразу же подумал, что говорит о нем именно Настя. Он хотел ей предложить называть ее Ася – это сокращение имени Анастасия. Потому что ее больше никто так не называл. Но считал, что не имеет пока права даже на такой "эксклюзив". Ведь когда она к нему потянулась тогда, во время распития кофе, он тут же "отфутболил" ее к племяннику. Потому что предыдущая девственница по сути своей оказалась продажной. А уж Настька, которая встречалась с ним из-за кофе, – разве могла она оказаться другой?
При вспоминании о кофе Гия налил себе божественно ароматного напитка в большую чашку, почему-то снова окунувшую его в воспоминания о "пацанке" Насте.
Он, никогда не влюблявшийся раньше, не знал, что это и есть самый верный признак: о чем бы ты ни думал, что бы ни увидел – все ухитришься связать с объектом чувств. Зато возвращение мыслей к его "Асе" натолкнуло на мысль, что, пока Лимон не отказался от планов мести, девчонку могут грохнуть. И надо поторопиться с визитом к Иллариону.
Лари сибаритствовал в шелковом халате на громадном диване в своей гостиной. В комнате одновременно работали два телевизора: Наталья, сидя рядом в пеньюаре, сквозь который все больше просматривались ожиревшие складки тела, смотрела на одном из экранов сериал, а программа другого аппарата была настроена на 24-часовые новости – для Лари.
И все в их как бы совместной жизни было таким же раздвоенным, констатировал с тяжелым вздохом Ангел Натальи: люди, всегда смотрящие в разные стороны.
Это же отметил и вошедший в гостиную Гия. И его поразила вязкая, мучительная скука, буквально физически ощущаемая в гулкой комнате.
Тоска Лари была из-за утраченного сына. Хотя тот много лет назад был "утрачен" Илларионом добровольно. Но когда, перешагнув некий барьер, он нашел Владу применение в своих делах, то ощутил вдруг и зов крови.
Собственно, Георгий так хорошо понимал двоюродного брата в этом вопросе еще и потому, что и сам знал о племяннике "теоретически", а практическое узнавание вызвало симпатию к парню. И желание загладить вину за игнорирование его в прошлом.
Но скука Натальи была отвратительна. Она ни к чему не стремилась, разве что в СПА-салон или по магазинам. Подруг у нее здесь не было, книг она не читала. Она даже не "чатилась" в Интернете. Настоящая "надувная кукла" без мозгов.
– Здравствуйте, дорогие телезрители, – намеренно "дикторским" голосом сказал Георгий, перекрикивая два телевизора.
Илларион свой выключил, а Наталья – нет. Она сделала вид, что увлечена происходящим в сериале, и только рассеянно кивнула Гие. Но при этом намеренно распахнула пошире кружевной верх.
Гия невольно сосредоточился на мелькнувшем в прорезе соске. Поэтому, пожав руку Лари, не отпуская ее, потянул кузена с дивана в кабинет.
А оттуда они вышли во двор, в заснеженную беседку, а из нее – в тайное убежище. Шли молча. Лари понимал, что Гия не перестраховщик, и если дело не настолько секретное, зря "разводить тайность" (их термин из совместных детских игр) не станет.
В подполье было сыро и холодно. Кузены включили отопление и накинули на плечи по шубе, тоже имевшейся в этом комфортабельном подземелье в дубовом шкафу с зеркалом.
Гия помнил его – когда-то шкаф стоял в спальне его тети Нателлы, мамы Лари. И они оба корчили рожицы друг другу в нем, давая задание на какое-то чувство. И надо же, чтобы теперь им обоим не пригодились тренировки: их должности требовали того, чтобы "носить каменные лица со стальными глазами".
Братья уселись на диване и отхлебнули по глотку из бутылки армянского коньяка, чтобы не брать из шкафа стаканы.
– Ну, давай, колись, что натворил, – заговорил Илларион, утерев шубой губы.
Георгий не раз поражался интуиции Лари. Именно она и позволила ему стать лидером группы, хоть и преступной. Все думали, что его хитрость – от ума, а сам он про себя знал, что решения часто приходили к нему без обдумывания. И только тогда они оказывались выгодными. А когда он советовался, размышлял, строил планы и плел интриги, то чем больше "заморачивался" и все усложнял, тем больше огрехов возникало при исполнении.
Лари читал, что ученые считают, будто интуиция просто постоянно строит предположения об опасностях, поскольку основной инстинкт это диктует для сохранения жизни. И чем более рискованная профессия у человека, тем тренированнее в этом смысле подкорка его мозга.
А уж Лари с детства строил козни, ввязывался в любую борьбу и поэтому с самого начала жизни, получается, развивал интуитивность в себе. Так что теперь все шло на автомате.
А Георгий все любил анализировать и просчитывать. Поэтому их тандем с кузеном обходился без споров. Каждый отвечал за свой участок работы, если ее можно так назвать в их случае.
Гия ответил кузену не сразу. Он как раз просчитывал, может ли сказать Лари все про свое отношение к Насте. А без этого его просьба свернуть войну с Лимоном и его группой прозвучит странно.
– Я виноват в том, что убили Татьяну. – Гия, наконец, решился. – Разозлил Лимона в ресторане. Сказал, что его телку из порно-студии теперь будем заставлять трахаться с догом на съемках фильма. Студия-то – наша.
– И он решил убить жену твоего племянника в ответ на это. Началась бы свара, а там, возможно, их группа "отбила" бы обратно то, что передали нам за грехи Седого, – две студии.
– Да. Но я осознал, что натворил, и увел Настю поспешно с поминок. А Лимон торопился и получил по телефону очень общее описание Насти и передал его киллеру. Может, сказал "мочи вдову", она будет во всем черном. А вдовы-то на поминках было две, вот и…
Илларион тяжело вздохнул и углубился в себя. Его лицо обрюзгшего актера Жана Маре пошло волнами, будто мысли перекатывались под кожей.
– И теперь ты опасаешься, что Лимон продолжит охоту на "пацанку".
– Я сказал ему, что сам женюсь на вдове Влада, чтобы права на "эро-рэп" остались в семье и никто не мог бы их перекупить. Ему надо поторопиться убить Настю, пока она в трауре.
– Ну так езжай и женись на девчонке скорее, переключи наезды на себя.
– Но она же только что овдовела…
– Но ты же не собираешься ее трахать на крышке гроба Влада, а хочешь спасти от смерти.
– А ты как? Тебя это не…
Илларион горько засмеялся.
– Ты-то в курсе, что я не был ему настоящим отцом, я даже не верил до конца, что он именно мой сын. Да мы были знакомы-то с ним всего ничего. Пока его не грохнули, я мало о нем думал. По сути, откупался деньгами. Но сейчас…
Гия не знал, должен ли он признаться, что видит, каким мрачным стал его брат в последнее время. Поэтому просто выпростал руку из-под шубы и хлопнул Лари по плечу.
– Ничего, родишь другого сына. Вон, Натка гладкая какая стала – не беременная ли она?
– Нет. Не хочу я ее уже давно. Без искры девка оказалась. Вот Нана умела меня "вздрючить", а эта – творожник какой-то. И куда сплавить, не знаю. Не шалава вроде была, в бордель не отдашь.
– Ага, отдашь в хорошие руки, – усмехнулся Гия. – Но я обратно не приму.
А ты награди ею кого-то из быков, а сам возьми себе бывшую девку Седого – Марго, она теперь у нас в студии.
– Брезгую я такими потасканными. – Он поморщился.
– Тогда отдай ее Лимону, глядишь, и раздумает в войну ввязываться.
– Ты думаешь, он из-за этой "дырки", что ли, войну с нами решил развязать?! Ему надо авторитет зарабатывать, думаю, поэтому и "раздувается".
Оба брата помолчали.
– Давай разыграем и эту карту, – гнул свою линию Георгий, – ты сделаешь вид, что разозлился на меня за то, что я не отдал Лимону его девку – из вредности. И сам ему предложи ее, как "трубку мира". Ну, а не согласится, тогда я, по крайней мере, себя виноватым за бойню, которая начнется, чувствовать не буду. А может, Лимону для авторитета и всю студию "порнушную" вернуть? Она нам-то на кой черт?
– Нет, киностудию отдавать не будем. Там же можно и не только порнуху, но и рекламу снимать. Люди прикормленные, в деле опытные. А снимать задницы или что другое, что кремом мажут, – без разницы.
Кузены ударили по рукам.
Илларион поднялся.
– Вызывай сюда Настю, я организую, что вы распишетесь тихо, а в прессе изобразят скандал – мол, дядя решил жениться на новоиспеченной жене племянника, чтобы деньги за эротический рэп не ушли из семьи.
– И ты как бы меня отправишь в ссылку в Турцию за то, что не отдал девку Лимону? Но как же ты без охраны? – озаботился Георгий.
– Уж как-нибудь пару недель перебьюсь. Не один ты у меня в штате. А если все же начнется война, то я тебя вроде верну из ссылки и "брошу под танки".
Гия нахмурился, подумав, как бы Настя опять вдовой не стала, – второй раз за неделю. Но только молча пожал руку брату, скрепляя договор.
– Все, звоню вдове-невесте…
Настя молча выслушала по телефону новость о завтрашнем бракосочетании. И пошла собирать чемодан.
– Кто звонил, – спросила ее мать, увидев, что дочь в спальне пакует вещи.
– Следователь. Вроде надо снова дать показания про звонок по телефону от Седого. А то пресса педалирует тему, что убить хотели отца за какое-то его открытие. – Она явно не хотела шокировать мать известием о "подпольной свадьбе".
Ангел Насти поморщился и отправил ей "минус" на счет судьбы. Она врала матери. И она согласилась пожениться, не уважая память Влада. Говоря человеческим языком: "Спасала шкуру в обход морали". О чем он и сказал Ангелу Лилии. Тот нашептал новую информацию на ухо подопечной – матери Насти. Поэтому мать высказала дочери свое "фе":
– Врешь ты все. Гия звонил? И что вы женитесь так срочно? Учти, дочка, Влад еще тут, на Земле. И ты его обидишь.
Настя бросила с досадой вещи и разрыдалась, уткнувшись в подушку.
– Он поймет, мы же год не будем вместе жить и даже спать с Георгием, – прорыдала Настя. – Гия просто "принимает огонь на себя".
Лилия дочь утешать не стала, а просто вышла из комнаты, оставив Настю рыдать.
– Кого она обманывает – себя или меня, – задала женщина горький вопрос. – Ведь видно, как этих двоих тянет друг к другу.
Соня ушла от компьютера в кабинете, взяв на руки Фреда вместе с двумя машинками из его арсенала. А Клод уселся на ее место, чтобы обсудить с матерью по скайпу, когда его родителям разумнее всего приехать сюда погостить.
– Пойми, мама, идет стройка. Двое французов живут сейчас в гостевом домике, Миша – в соседней с нами спальне с Фредиком. Есть еще диван в кабинете у Софи, но он не такой уж большой. Да и грохот стройки раздражает. Я бы хотел, чтобы вы приехали хотя бы в апреле, а лучше – мае. Нам ведь придется поехать на фестиваль в Каннах – режиссер давно сообщал, что записал фильм "Насильно мила не будешь" на конкурс. А вы побудете во время отъезда с Фредиком, а мы вернемся через неделю, и комфорта больше будет.
– Ладно, – скрепя сердце, сказала Роберта. – Побудьте наедине, пока Соня еще не на опасном для секса сроке.
– Пошел к ней срочно, – рассмешил свою мать Клод, – с благословения матери.
И, правда, пошел. Его красавица-русалка укачивала Фредика на коленях. Он сжал ее грудь ручонкой и сосал бутылочку. Хотя днем ел все, что и взрослые, только в размятом виде.
– Надо его от соски отлучать понемногу, – низким бархатным голосом шептал Клод на ухо "мадонне с младенцем", как он мысленно окрестил картину, которую увидел перед собой в гостиной.
– А я думала, что, наоборот, пусть соску не бросает. Дождется, пока я рожу, и буду поить его настоящим грудным молоком наряду с нашими близнецами. Ты же говоришь, что Жиз ему грудь ни разу не дала.
– Ну, не знаю… Ведь ему будет больше двух лет уже. Спросим у врача завтра через маму, – Клод взял с рук у жены заснувшего малыша и унес его в спальню. И позвонил Мише, чтобы он присмотрел за мальчиком. А сам вернулся к Софи.
– Я, наверное, приревновал к Фредику – он так тискал твою грудь, что мне захотелось на его место.
И он лег на диван, согнувшись в три погибели, и припал губами к соску через одежду. Соня вскрикнула от неожиданности. А потом, когда Клод начал мять ей обе груди и выкручивать зубами сосок, она замычала от удовольствия и выгнула спину, позволяя Клоду запустить ей руку под трусики.
Поиски клитора увенчались таким успехом, что Соня даже ахнула. Ей показалось, что через нее прошла молния, в горле защекотало так, что она широко открыла рот и засмеялась, будто у нее пером птицы провели по шее.
– О боже, боже, – залепетала она на английском.
– Да нет, это всего лишь я! – польщенно отозвался Клод.
Соня радостно засмеялась, будто заворковала, и улеглась на диван, закинув одну ногу на его спинку. От ее движения Клод вытянул нитки на свитере в том месте, где сладко мучил сосок. И он вырвался наружу, поскольку Софья по своей привычке бюстгальтеры носила очень редко. Оба на звук отреагировали, но Клод словно вошел в раж и стал стягивать леггинсы и трусы с таки треском, словно главной целью было их разорвать.
– Эй-эй! – возмутилась Соня. – Язык тебе зачем – попроси, и снимется.
– Ну да, из серии "стучите – и откроется". А зачем мне язык я тебе сейчас покажу.
Соня, хихикая, отвернулась к спинке дивана и сжалась в комок в позе эмбриона, упрямясь. Но тогда Клод спустился на пол и стал лизать ей всю промежность и добрался до клитора.
Соня верещала и молила, но он продолжал и продолжал, пока не посадил жену спиной к бортику дивана и не вошел в нее, стоя на колене одной ногой. Ей понравилось, но ему было неудобно.
И Соня слезла на пол, и они катались по нему в самых разных позах, изощряясь в деталях и целуя друг друга куда ни попадя, когда в гостиную вошли оба француза! Но один развернулся и почти выбежал сразу. Второй же застыл, потрясенный зрелищем чужого секса среди бела дня.
Соня увидела его и оттолкнула Клода. Тот ошарашенно посмотрел на "пришельца", потом на Соню и себя и упал всем телом на любимую, прикрывая ее от чужих глаз.
Только тогда невольный зритель домашнего порно Бертран отошел от шока, его сильно колотящееся сердце привело к покраснению лица, и он стал медленно опускаться на пол, теряя сознание.
– Гипертонический криз? – со страхом предположила Соня, увидевшая со своего места убыстряющееся падение француза на пол. Клод опасливо приподнялся и увидел, что в любом случае Бертран приходит в себя. Так что он почел за благо стянуть плед и укрыться им вместе с Софи.
– Пардон, миль пардон, – запричитал француз, поднимаясь, опираясь на спинку дивана, за которым укрылась – в полнейшем смысле этого слова – сладкая парочка.
– Клод обернулся к нему недовольно, но все же спросил:
Из-за чего вы упали? Помощь нужна?
– Я не мог предположить, что здесь происходит, зашел спросить…
– Если вы выйдете на минутку, мы оденемся и поговорим. Это вы должны нас простить – как муж я внезапно соблазнился картиной кормления ребенка.
Француз уже трусцой выбегал из гостиной.
Соня натянула штаны вместе с трусами и майку шиворот-навыворот. Клод не мог никак на огромный торчащий пенис натянуть не только трусы, но и джинсы.
– Черт, выйди ты к нему, я не могу сейчас одеться. – В голосе Клода звучало веселое отчаяние.
Соня, взлохмаченная, разгоряченная и покрасневшая не то от стыда, не то от физической радости, переполнявшей тело, выскользнула за дверь, широко ее не открывая.