– По сердцу, – терпеливо поправил ее разбойник.
Синий туман
Наталье хотелось незаметно вернуться в лагерь, юркнуть в палатку и хоть немного поспать, ее просто шатало от усталости. Она уже почти дошла, как вдруг внимание девушки привлек разговор, явно для ее ушей не предназначенный.
– …девчонок знаешь? Это ты Борьку с ними познакомил? – спросил кого-то Сошинский.
– Как раз наоборот, он меня, – по голосу Наталья узнала Стаса. – Жака я знаю с детства, точнее со школы, в параллельных классах учились, а с девчонками я где-то около года назад познакомился. Меня сразу после первого курса призвали Родине служить, а Борька по состоянию здоровья остался. Когда я из армии пришел, он уже на четвертом курсе учился и месяца два как начал встречаться с Марго. А я восстановился только на второй и попал в группу девчонок. Вот так все и перезнакомились.
– И что, Наташка всегда такой странной была?
– Смотря что ты подразумеваешь под словом "странная"?
– Ну, видения там всякие?
– Да никаких видений. Девчонка как девчонка, по крайней мере, я ничего о таком не слышал, ни от нее, ни от Ритки. Борис, если вы заметили, тоже был здорово удивлен.
– То есть общение с духами у нее началось только здесь.
– Видимо, да.
– А может, у нее раздвоение личности? – вмешался Сашка. – Я о таком где-то читал. В одном человеке словно двое уживаются, причем первый абсолютно не подозревает о существовании второго и ничего не помнит из того, что этот второй творит, прямо провалы в памяти происходят.
– Ну, здесь, по-моему, все не так, – сказал Артур. – Наталья помнит даже то, чего, может быть, ей и не следовало помнить. И в чем же тогда ее двойственность?
– Возможно, свои провалы она заполняет сказками о Карецком, – предположил Владислав.
– Что-то типа защитной реакции организма?
Климова замерла, боясь шелохнуться, чтобы ненароком не выдать свое присутствие.
– Почему бы и нет? Зато оцените, как все гладко получается: себе она вбила в голову, что находится где-то в другом месте и времени, а на самом деле постоянно рядом с нами крутится, но уже совершенно другим человеком. И что самое интересное, тот другой человек вряд ли испытывал теплые чувства к Марго, особенно когда та вешалась тебе на шею. Слышь ты, Шерлок, я же не слепой, вижу, как Наталья на тебя до сих пор смотрит, да и ты поначалу вроде к ней клеился, а не к Ритке, – развил свою мысль Сошинский.
– Ну, кто к кому клеился, с этим я как-нибудь сам разберусь.
– Да чего уж теперь разбираться, вариантов-то нет, Наташка одна осталась, – спохабничал Быстров, – и та сумасшедшая.
– Заткнулся бы ты, Санек, – посоветовал Андрей, до этого молчавший. – Никакая она не сумасшедшая, и раздвоения личности у нее тоже нет.
– Тоже мне, заступничек нашелся, – засмеялся Сошинский. – А как ты тогда объяснишь ее видения?
– А надо ли их объяснять? Ведь каждый из нас сталкивается в своей жизни с чем-то таким, что просто не вписывается в привычные рамки. Вот, к примеру, как вы объясните такой случай. Отец моего знакомого изо всех сил спешит в аэропорт, срочная командировка, но по пути их служебная машина попадает в аварию, в которой, к счастью, никто не пострадал, все живы, отделались легким испугом. Пока то да се, разборки, показания в ГАИ, на рейс мужик, разумеется, опоздал. Чертыхаясь и проклиная водителя, добрался в аэропорт уже ближе к вечеру и там вдруг узнает, что самолет, на котором он должен был улететь с утра, разбился. Так что это, по-вашему, случайность, закономерность или нечто такое, чего нам не дано понять, именуемое в народе ангелом-хранителем?
– Я могу сказать только одно, – ответил за всех Стас, – мужику, наверное, здорово повезло.
– Но при чем тут Наталья? – недоуменно пожал плечами Влад.
– Наташка, конечно, ни при чем. Просто ее случай такой же необъяснимый, как и тот, с самолетом.
– То есть ты считаешь, что она вполне нормальный человек?
– Абсолютно нормальный. Такой же, как ты, я и все мы.
– Откуда такая уверенность, вы же знакомы всего несколько дней?
– Ну, хотя бы потому, что она рассказывает подробности, которые трудно просто так придумать.
– Например.
– Например, как выглядит Карецкий.
– По Наташкиным описаниям Карецкий похож на тебя. Он что, таким и был, – усомнился Шевелев.
– Да.
– А ты откуда знаешь?
– Мне моя бабушка говорила, что ее пра-, пра– какая-то бабушка согрешила с атаманом, уж по любви или нет, точно не знаю, но топиться с горя не пошла, а родила ребенка.
– То есть ты – потомок Карецкого?.. Хм… Пусть даже так, но ведь потомки не всегда похожи на предков.
– В данном случае, видимо, я на него похож.
– Видимо… бабушка говорила… Все это как-то не очень убедительно.
– Еще Наташка описывала пистолет…
– Массивный, с золотой рукоятью? Ну, это легко придумать. Раз разбойник, значит, у него есть оружие, а раз есть оружие, то оно старинное и с золотом.
– Она еще говорила про вензель…
– Про вензель? Я не слышал. Могу предположить: в виде букв "К" и "А" с завитушками? С завитушками в старину все заглавные буквы писались, а инициалы Карецкого известны.
– А ты бы пораскинул мозгами, откуда у простого разбойника такая дорогая игрушка, да еще и именная.
– От верблюда. Может, ничего и не было. Или тебе про пистолет тоже бабушка по секрету рассказала?
– На этот раз дедушка. Нет, ребят, вы зря смеетесь, я видел рисунок, кстати, Санек, твой дядька рисовал.
– Ну, не знаю, – промямлил Быстров. – Может, и правда рисовал, у него картин до фига.
– Так у тебя, Санек, дядька художник, что ли?
– Еще какой был, – ответил за него Андрей.
– А почему был. Он что, сейчас не рисует?
– Он умер… точно не помню, лет десять назад.
– Одиннадцать, – поправил Сашка и, слегка смущаясь, добавил: – Художник – это, конечно, громко сказано, он больше для себя рисовал, для души, но картины хорошие, у меня так не получается.
– Ты что, тоже рисуешь?
– Балуюсь немного, но до дядьки пока далеко.
– И много у твоего дядьки картин, посвященных атаману?
– Я ни одной не помню, он же в основном пейзажи писал, ну, иногда усадьбы там старинные, замок вроде был…
– Этот?
– Да кто ж его знает, меня тогда живопись еще не сильно интересовала, это вон Джиль одно время от дядьки не вылезал.
– Что, тоже живописью увлекался? – поинтересовался Стас.
– Художник из меня, если честно, от слова "худо", – усмехнулся Андрей. – Просто Николай Степанович очень интересно про места наши рассказывал, много чего знал старик, а заодно и картины свои показывал. Ту картину, на которой замок изображен, я тоже видел, он еще как будто в тумане был…
– Во, парни, – неожиданно перебил его Влад. – Ты про туман сказал, и я сразу же вот чего вспомнил. Наташка ведь всегда в тумане пропадает и из него появляется.
– То есть как это? – послышались недоуменные возгласы, да и сама Наташа была удивлена. Боясь пропустить хоть слово, она крадучись приблизилась к ним.
– Как, да вот так. Я тут за ней пару раз прошелся, практически по пятам…
– Следил, что ли? – уточнил Стас.
– Ну, можно сказать и так. Уж очень мне интересно было, куда она все время бегает, особенно после той истории с бусами.
– И что, узнал?
– В том-то и дело, что нет. Понимаете, она выходит на поляну, а из оврага за поляной начинает подниматься густой синеватый туман. Он ее плотно окутывает, затем быстро рассеивается, и Натальи как и не было. Точно так же она и появляется. Сначала возникает облако тумана, потом пелена спадает, и вот она, Климова, идет, как ни в чем не бывало, по тропинке.
– А ты за ней в туман заходить не пробовал?
– Конечно, пробовал, но туман такой плотный, что даже на расстоянии вытянутой руки ничего не видно.
– Плохо бегаешь, Шарапов, – съязвил Албанов, а Андрей пояснил:
– Туманы, Владька, здесь не редкость, летом чуть не каждый день бывают, особенно по утрам. В общем-то, ничего удивительного: три озера, в низине родник, река еще… При такой влажности – незначительное колебание температуры, и вот тебе туман. Так что Климова здесь ни при чем, туману не напускает – это природное явление.
– А вдруг? – брякнул Быстров.
– Если "вдруг", значит, она ведьма, – усмехнулся Артур. – На метле летает, поэтому Владька ее догнать и не смог… Так мы с вами, парни, и до святой инквизиции договоримся с ее кардинальными методами: "испанский сапог", костер…
– Не, можно водой проверить, нам на истории рассказывали, – начал было Санек, но развить тему ему не дали.
– Только попробуй, – строго сказал Стас, – я лучше тебя утоплю. Ты вон за котлом следи, лаврушку с перцем не забыл кинуть?
Мысленно поблагодарив заступника, Наталья бесшумно отошла в сторону, поближе к своей палатке. "А все-таки странно, – подумала она, – почему я никогда не замечала тумана? Он поднимается за моей спиной? Но если он меня окутывает, значит, я должна была заметить? Может, все дело в этом тумане?.."
– Почему ты решила обратиться именно ко мне? – криво усмехнувшись, поинтересовался Андрей.
– Сама не знаю. Ты, наверное, единственный, кто еще верит мне. Для других я просто сумасшедшая.
– Может, они и правы. Ты действительно сумасшедшая.
Наташка отшатнулась:
– Ну, тогда…
– Что тогда?
– Не знаю, – растерялась девушка и неуверенно добавила: – Считай, что разговор не состоялся.
– Почему же? "Аннушка уже пролила масло…"
– Что? Ты читал Булгакова? – Наталья в изумлении уставилась на парня.
– Не ожидала?
– Признаться, нет… Извини, конечно, но мне как-то сложно представить тебя с книгой.
– Букварь, надеюсь, не в счет?
– Прошу тебя, не обижайся… Ты знаешь… – сказала она, чтобы подсыпать сахару, – у Карецкого я тоже видела старый томик Вольтера…
Н-да, получилось еще хуже.
– Спасибо, можешь не продолжать. Давай лучше о твоих предположениях. Значит, ты считаешь, что появление Карецкого каким-то образом связано со мной?
– Ну… Просто вы… похожи.
– И не только внешне, да? – съязвил Андрей.
Пропустив иронию мимо ушей, Наталья кивнула.
– А знаешь, почему я тебе верю?
– Почему?
– Потому что я тоже видел Карецкого… Правда, лет десять назад, и я до сих пор не уверен, сон это был или явь. – Парень сел на поваленное грозой дерево и замолчал. Немного поколебавшись, Наташа пристроилась рядом.
– Как это случилось? Расскажи.
– Да рассказывать-то особо нечего. Я тогда только что закончил шестой класс, и родители, как всегда, отправили меня на каникулы к бабушке в деревню.
– Подожди, а ты разве не местный? – перебила его Наташа.
– Нат, в Залихватовке я родился, здесь прошло мое детство, но живу я в Куйбышеве, в Самаре по-старому. Там я школу окончил, там работаю и учусь.
– А где ты учишься?
– Разве это имеет отношение к Карецкому?
– Нет, обыкновенное женское любопытство, не хочешь, можешь не говорить.
– Ну почему же, любопытство иногда надо удовлетворять. Я учусь в меде, перешел на четвертый курс, по вечерам работаю в травматологическом отделении городской больницы.
– Хирургом? – День поистине был богат на открытия.
– Да нет, медбратом пока, но в будущем… – Андрей нахмурился. – Вот только будет ли оно теперь, будущее.
– Будущее всегда есть, – рассудительно заметила Наталья. – И если ты хочешь знать мое мнение, то ты действительно не убивал Марго. Кто-то просто воспользовался ситуацией. Я ведь видела твои глаза в тот момент. Ты был ошарашен не меньше моего. Так притвориться невозможно. Или надо быть очень хорошим актером, но у тебя все эмоции тут же отражаются на лице, актер из тебя никакой. Тебя подставили, как теперь пытаются подставить и меня с этим раздвоением личности…
– Подслушивала? – он бросил на нее испытывающий взгляд.
– Я не подслушивала, я просто случайно услышала ваш сугубо мужской разговор.
– Хочешь знать мое мнение по этому поводу?
– Нет, я его уже знаю, давай лучше вернемся к Карецкому. – Итак, тебя отправили к бабушке в деревню… И ты же видел Алексея, да? – Она с такой мольбой посмотрела на него, что парень невольно улыбнулся.
– Да, – подтвердил он. – В то лето мы с местными ребятами излазили весь замок вдоль и поперек.
– А паром тогда так же ходил, не каждый день?
– Да, в этих краях ничего не меняется. Уезжали мы рано утром, возвращались к вечеру. Самое страшное для нас, пацанов, было опоздать к отплытию назад, в деревню. Влетело бы от взрослых по первое число, ну, и перспектива остаться в лесу почти на неделю не сильно радовала. В тот день нам наконец-то удалось открыть в подвале крепкую, обитую кованым железом дверь. За ней, как мы и предполагали, был длинный потайной ход. Куда он вел, никто не знал. Балки перекрытия давно сгнили и могли обвалиться в любой момент. Было страшно до жути, но и интересно. Я шел первым. Мы, наверное, и пяти метров не прошли, как сзади меня что-то грохнуло, затрещало, и вся эта громада из земли, камней и бревен ухнула вниз. Как мы уцелели, одному Богу известно. Сашка с Денисом отпрыгнули, а я вперед скаканул и в результате оказался отрезанным от ребят. Но переговариваться мы могли, голоса слышны были. Сначала попытались самостоятельно разобрать завал, но только пальцы в кровь посбивали. Передохнув, решили, что взрослых пока на помощь звать не будем. Я попробую вперед пойти, раз есть вход, значит, должен быть и выход. А вот если к пяти часам меня не будет, то тогда, ребята, трубите общий сбор.
– И ты не побоялся остаться один?
– Еще как побоялся, а что делать?
– Но как же так? Ведь ты мог задохнуться, попасть под новый обвал, – ахнула Наталья.
Андрей с интересом посмотрел на нее:
– Вот уж не думал, что ты будешь за меня переживать. Да ладно, шучу, – поспешно добавил он, видя что девушка краснеет. – Вообще-то ребята никуда не ушли. Куда идти? Паром-то все равно только вечером назад отправлялся. А позвать кого-то – так некого, кто с нами утром переправился, по лесу разбрелись, пойди их найди. Короче, остались они и потихоньку начали разгребать завал.
– А ты?
– А я пополз вперед. Полз не особо долго, минут двадцать или тридцать, наверное, но тогда эти полчаса мне вечностью показались. Фонарик у ребят остался, тьма кромешная, пока глаза привыкли, пришлось все на ощупь проверять. Поначалу боялся на скелет наткнуться, а потом ничего, освоился.
– Там и скелеты были? – ужаснулась Наташа.
– Хотелось бы тебе соврать, но не могу, – улыбнулся Андрей. – Не было там скелетов, ничего там не было, кроме древесной трухи и выпирающих сквозь земляные стены корней деревьев. Перепачкался я весь, как свинья, даже вспомнить стыдно. Ладони, коленки в кровь содрал. И после всех этих мучений уткнулся лбом в наглухо запертую кованую дверь. Сколько я под ней просидел, уже не помню. Может, час, а может, и два. Ползти обратно было выше моих сил, и стал я от отчаяния кричать как ненормальный, в дверь биться. Вдруг снаружи послышался металлический скрежет, словно кто-то тяжелый засов отпирал. Поначалу я решил, что мне кажется или я с ума схожу, но дверь начала медленно открываться. На пороге стоял мой спаситель, молодой мужчина, лет примерно двадцати трех – двадцати пяти, высокий, светловолосый, а брови, как ты там говорила? – черные, вразлет.
– Карецкий?!
– Он самый. Только я, обезумев от радости, сначала так ничего и не понял, принял Карецкого за нового лесника, назначенного в наши края на прошлой неделе. Старого-то, ходили слухи, браконьеры на заводи подстрелили. Разубеждать меня Карецкий не стал, а в ответ на мою просьбу показать дорогу до парома как-то странно усмехнулся, но проводить согласился. Он тихо свистнул, и из-за кустов – я не сказал, ход этот тайный в лес выводил, – огромный черный конь выскочил. Встал как вкопанный, ушами прядет, из ноздрей пар валит, прямо как в сказке. Я лошадей с детства люблю, сколько раз с ребятами в ночное ходил, но такого красавца никогда ни до, ни после не видел. Спаситель мой помог мне забраться в седло, затем сам уселся, и мы не спеша тронулись в путь. Разговор у нас поначалу не клеился. Он меня ни о чем не спрашивал, а я молча прикидывал, позвали ребята взрослых или нет. Еще думал, что бабушке скажу и что она скажет моим родителям. Потом я потихоньку начал приглядываться к своему спутнику. В седле тот сидел как влитой, по сторонам не смотрел, поводья зря не дергал, вел коня так, точно знал наш лес вдоль и поперек. Странно, подумал я, не всякий местный так в лесу ориентируется, а бабы судачили, что новый лесник городской, в наших краях никогда раньше не бывал.
"Ну что, пострел, пришел в себя, – спросил незнакомец и, словно прочитав мои мысли, добавил: – Придумал, что мамке с отцом говорить будешь?"
"Не совсем, – честно признался я. – У меня родители в городе живут, приедут еще не скоро… А вы моей бабушке расскажите все?"
"Да нет, ничего я твоей бабушке не скажу, сам, когда мальцом был, шнырял по окрестностям, а в замке все ходы-выходы знаю…"
"Так значит, вы местный? А почему я раньше вас в деревне не видел?"
"Наверное, смотрел плохо".
"Наверное…"
Я не стал с ним спорить, тем более что наткнулся взглядом на пистолет, заткнутый за пояс. Заметь, Наташ, не обрез или ружье, а именно пистолет, да еще такой необычный, с массивной рукоятью, отделанной золотом. И как-то мне сразу сделалось не по себе.
"Хорошее у вас оружие, только вот от браконьеров вряд ли такой пистолет спасет… он вообще настоящий?"
"Не в игрушки играю"
"Можно посмотреть?"
"Держи, только осторожно, он заряжен".
Пистолет был тяжелый, темное дерево на стволе гладко отполировано, а на золотой рукояти красовался занятный вензель.
– Переплетенные буквы "А" и "К" в завитушках? – уточнила Наталья
– Ну да.
– И что же было дальше?
– Дальше? Карецкий остановился метрах в пятистах от берега, за деревьями, где никто нас увидеть не мог, и ссадил меня с лошади.
"Все, кровник, приехали, вон она, река, видишь, блестит?"
Я кивнул и вернул оружие.
"А почему кровник?"
Атаман улыбнулся и легко потрепал меня за вихры:
"Глянь, не твои ли ватажники там бегут?"
Я присмотрел – точно, Денька и Санек, спешат к парому, чтобы на помощь позвать. Я страшно обрадовался, буркнул "спасибо" и со всех ног бросился к ним. Понимаешь, мне хотелось предупредить их, чтобы они язык за зубами держали, а когда обернулся, всадника уже не было.
Ребят я перехватил у самого парома, так что обошлось. На все вопросы взрослых по поводу содранных в кровь коленок и грязной одежды говорил: "В овраг свалился".
– А что ты ребятам сказал? Ведь они наверняка поинтересовались, как ты выбрался.
– Да ничего не сказал, – пожал плечами Андрей. – Соврал, что лесничий помог. Признаться, что встретил самого Карецкого, я не мог, меня бы сразу чокнутым сочли, – это во-первых, а во-вторых, я пытался объяснить случившееся с материалистической точки зрения. Ведь в школе нас учили, что в мире ничего сверхъестественного нет и что любое непонятное явление всегда можно объяснить с научной точки зрения.
– Ну и как, объяснил?