• белокожий
• среднего возраста
• ранее к уголовной ответственности не привлекался
• имеет водительское удостоверение
• хорошо ориентируется на местности
• безработный или состоятельный
• свободен в передвижении
• не женат
• не имеет иждивенцев
- Отлично! - воскликнул Хью, всплеснув руками с притворным энтузиазмом. - Круг подозреваемых сузился примерно до шестидесяти миллионов американцев.
Это дело не давало Хью спокойно жить.
В Америке каждый год убивают семнадцать тысяч человек - шесть убийств на сто тысяч. Но большинство из них легко раскрываются: бытовые убийства, на фоне наркотической зависимости, совершенные во время уличных разборок, когда зрителей больше, чем на бейсболе. И это, как правило, новички, "любители", которые, поддавшись панике, удирают подальше с места преступления, оставляя тела и кучу улик. Блэк-риверский маньяк совсем другой. Он не избавлялся от тел как можно дольше. Этому могло быть несколько объяснений. Все, кто занимался этим делом, считали БРМ невероятно умным. Он наверняка понимал, что, перемещая тело с места преступления, вдвойне усложняет расследование. Во-первых, не обнаружив труп, не заводят уголовное дело. К расследованию о пропаже человека привлекается лишь небольшая группа полицейских, а в прессе говорят, что ведутся активные поиски. На месте преступления со временем будут уничтожены все улики: дождем, людьми, собаками.
Еще одна проблема - юрисдикция. Трупом, оставленным на месте преступления, будет заниматься ФБР. Местной полиции и шерифу придется засучить рукава, чтобы добиться разрешения вести расследование, или наоборот. Хью знал и о таких случаях, когда местная полиция всеми правдами и неправдами старалась избавиться от дела.
И наконец, самое интересное. Ведь убийца может забрать жертву, а затем убить в закрытом, контролируемом им помещении, где он уж точно не оставит улик. Тогда у полиции не будет даже места преступления. Многие профайлеры думали, что именно по этой причине блэк-риверский маньяк так долго не избавлялся от тел. Но только не Джек. Он часто высказывался против мнения большинства. Джек полагал, что существует другая, более сложная причина такого поведения.
Хью отпил кофе, вспоминая слова Джека. "Он просто не может их отпустить. Хочет, чтобы они всегда были рядом. Ведь мертвецы не могут уйти. Он убивает ради общения".
Хью снова отхлебнул горький кофе. Насколько он был бы вкуснее с пончиком, особенно шоколадным. Да… Не мешало бы перекусить, чтобы отогнать тревожные мысли…
"Единственная наша улика - то, как он избавляется от тел. Рубит на куски, потом едет к реке, болоту, в общем, где есть глубокая вода, и бросает туда расчлененный труп. И какой из этого можно сделать вывод?.."
Джек задавал себе этот вопрос миллион раз, строил сотни версий. Убийца как-то связан с водой. Может, он рыбак? Река кормит его? Или, может быть, он видел в детстве, как отец бросал в реку мусор? А вдруг он моряк? Хорошо знает расписание местных портов? ФБР проверило все версии, некоторые даже дважды. Безрезультатно.
Возможно, самое простое объяснение Джека было самым правильным: "Я скажу тебе, Хью, что это значит. Вода - самый лучший, после огня, способ избавиться от тела. Три четверти нашей планеты покрыто водой - громадная площадь, на которой можно спрятать труп, да? Если закопать тело, кто-нибудь обязательно заметит свежую землю или собака унюхает, тут же позвонят 911. Но если прикрепить к телу груз и бросить в воду, долгое время никто, кроме Дэйви Джонса, не догадается, что ты сделал. А когда останки всплывут, они будут похожи на обглоданную куриную ножку. Поверь мне, Хью, единственное объяснение его тяги к воде - возможность избавляться от тел, не оставляя следов. Как только он найдет способ получше, сразу перестанет выбрасывать останки в реку".
Взглянув на список, Хью добавил:
• организованный
• осторожный
• умный
• безжалостный
• педантичный
Хью чуть было не записал автоматически "блины, ветчина, кофе" - мысли о еде тоже не давали покоя. В животе снова заурчало.
Если бы Хью прямо сейчас пришлось описать убийцу, он бы сказал, что это белокожий мужчина с исключительными умственными способностями, примерно сорока пяти лет. У него нет судимостей. Он независим. Ездит на ничем не примечательной машине, соблюдая правила. У него, наверное, даже нет штрафов за парковку в неположенном месте. Не любит рисковать. "Серый" тип, сливающийся со всем, что происходит вокруг, не выделяющийся из толпы. Холост. Скорее всего никогда и не был женат. И вероятно… Тут Хью задумался, к какому типу сексуальной ориентации его отнести. Гомосексуалист? Но можно ли расценивать нападения на привлекательных гетеросексуальных девушек как проявление гомосексуальности? Вряд ли. Хью мысленно вычеркнул "гомосексуальность" из списка. Но были ли все совершенные им убийства сексуального характера? Возможно. Скорее всего он расчленял трупы, чтобы скрыть то ужасное, что делал с ними. Весьма вероятно. Хотя не было никаких реальных доказательств: спермы на телах убитых, на ранах, никаких признаков повреждения половых органов. Только на запястьях и лодыжках следы от, вероятно, фетишистских ремней. Нет, скорее они напоминали отметины от кандалов, которые предусмотрительный тюремщик надевает пленникам, чтобы они не сбежали.
Хью снова глотнул кофе, жалея, что рядом нет Джека, чтобы посоветоваться. Джек специализировался на расследовании серийных убийств, совершенных на сексуальной почве. Никто лучше его в этом не разбирается.
"Не забывай, Хью, главный сексуальный орган мужчин и женщин - не гениталии, а мозг. Фантазии, предвкушения происходят в голове, а не ниже пояса. Все физические действия извращенцев - проявление их сокровенных желаний".
Хью все размышлял, что же написать - "гомосексуал" или "гетеросексуал", не понимая природу его извращения. И вдруг на ум пришло слово, которое Хью так долго не мог подобрать. Под "умный, безжалостный, педантичный" он написал "некрофил". Точно. Блэк-риверского маньяка возбуждала смерть.
Глава 22
Сиена
13.00
Джек с ужасом выглянул из окна на станции "Сиена". Платформа кишела туристами. Он вдруг вспомнил почему. Сегодня же палио.
Джек с Нэнси ни разу не были на знаменитых палио алла тондо - лошадиных скачках, проходивших на улицах города. Паоло уговаривал их сходить, а Карло - тихий и более консервативный, чем Паоло - умолял не ходить ни в коем случае. Такие разногласия ярко отражали представления итальянцев об этом противоречивом и довольно опасном зрелище. Некоторые утверждали, что скачки - дань традиции. Они ведь проводились с середины семнадцатого века и были современным аналогом традиционных римских состязаний по стрельбе из лука, борьбе и скачкам. Другие говорили о их жестокости. Лошади могли пораниться во время забега, да так сильно, что их приходилось пристреливать. Карло рассказывал, как на его глазах много лет назад одна из десяти соревнующихся лошадей, каждая из которых представляла городской квартал, упала и ее затоптали насмерть. После этого Карло поклялся, что никогда не позволит своей семье ходить на палио.
Выйдя со станции, Джек услышал цоканье копыт. Мимо проскакали карабинеры. Наверное, спешат на репетицию театрализованных боев на мечах, которые пройдут на площади Кампо. Джек заметил букмекеров, толкающихся на тротуаре, из карманов пачками торчали евро - многие сегодня делали ставки.
Движение почти во всем городе было перекрыто, поэтому поймать такси оказалось гораздо сложнее и дороже обычного. Наконец Джек рухнул на заднее сиденье старенького "рено-мегана", лишенного элементарных удобств: задней подвески и открывающегося окна. Где-то на выезде из Сиены Джек заснул и удивился, когда машина резко затормозила, как ему показалось, всего через минуту перед "Домом у дороги" в Сан-Квирико.
Завернув за угол гостиницы, Джек увидел Зака. Малыш бросил трехколесный велосипед и ринулся к нему навстречу с криками: "Ура! Папочка вернулся!"
- Привет, тигренок! А ну-ка иди сюда и поцелуй своего старика. - Джек обнял малыша, сам целуя милое личико. - Слушался маму?
Они пошли к Нэнси, которая сидела в пати за металлическим садовым столиком, разбирая документы.
- Привет, незнакомец! - сказала она, придерживая бумаги, будто неожиданный ветер мог их сдуть.
- Привет, милая!
Джек, наклонившись, поцеловал жену. Зак, словно футбольный мяч, висел у него под мышкой. Джек опустил сына на землю. Тот бросился обратно к велосипеду.
- Как доехал? - спросила Нэнси, сняв солнцезащитные очки.
Джек сел напротив жены, тайком пряча под стул пакеты с подарками.
- В Сиене сегодня палио. Все как с ума сошли. Пришлось пройти несколько километров, чтобы поймать такси. - Он взял горсть оливок с белой тарелки на столе. - Карло не советует, но мне бы хотелось когда-нибудь побывать на палио.
- Да, - ответила Нэнси невпопад, ее голова была занята совсем другими мыслями. - Ну так что ты решил? Откажешься? С этим ведь давно покончено, правда? Или я только зря надеюсь?..
Джек издал странный звук - что-то среднее между смехом и вздохом:
- Ух, Нэнси, неужели меня так легко раскусить?!
Нэнси кивнула.
- Они хотят, чтобы я взглянул на кое-кого…
- На ту девицу - Оливетту, или как там ее?
- Орсетта, - поправил Джек. - Конечно, нет. О чем ты! Массимо…
Глаза Нэнси загорелись.
- Ты говорил с Массимо?! Как там Бенедикта и дети?
- У нас не было времени нормально пообщаться, - ответил Джек, вспомнив, как сдружилась Нэнси с женой Массимо, когда они встретились в Риме. Бенедикта показала ей все достопримечательности, пока Джек с Массимо работали вместе. - Я позвоню ему. Только вот освежусь и выпью кофе.
- Хочешь, пошлю кого-нибудь на кухню, чтобы приготовили поесть?
- Да, пусть сделают панини, можно? - спросил он, поднимаясь со стула.
- У нас работают профессиональные повара, милый! Могут приготовить тебе хоть обед из шести блюд.
- Моцареллы и салата будет достаточно, - сказал Джек, задвигая стул. - Он уже собрался уходить, но вдруг остановился. - Что такое, дорогая? Ты как будто сейчас расплачешься!
Нэнси глубоко вздохнула. Вообще-то она хотела поговорить об этом позже, прохладным вечером, когда сможет контролировать ситуацию и ничто не будет их отвлекать.
- Я не хочу, чтобы ты занимался этим делом. Оно ведь связано с убийством девушки, о котором говорят в новостях? Ты, наверное, чувствуешь, что должен помочь. Но ты не должен, Джек! Тебе это сейчас ни к чему.
- Что ты сказала?! - воскликнул Джек резко, сам того не ожидая.
- История повторяется, да? - Нэнси поняла - день испорчен.
Джек отпрянул от нее. Он всегда так делал, когда раздражался и считал, что жена вышла за рамки дозволенного.
- Дорогая, я собираюсь всего лишь взглянуть на документы и фотографии, просмотреть отчет и дать пару советов!
Нэнси недоверчиво взглянула на мужа и провела языком по зубам, сомневаясь, стоит ли говорить о звонке Хью.
- Что еще? - спросил Джек тем тоном, который обычно приберегал для допросов.
- Хью звонил из Нью-Йорка, - ответила Нэнси, испытующе глядя на него. - Что-то там произошло. Он мне, естественно, не сказал. Упомянул только блэк-риверского маньяка и что возобновили дело.
- Объяснил почему?
- Я же говорю, он не стал распространяться! Сказал еще, что пресса снова заинтересовалась делом, и тобой, возможно, тоже. - Нэнси схватила мужа за руку: - Милый, ну зачем нам все это?! Опять… - Она обвела взглядом спокойный сад и видневшиеся вдали холмы. - Разве ты хочешь потерять все это?! Джек, не впутывайся, прошу тебя!
Джек перегнулся через стол. Его лицо казалось бескомпромиссным. Но от жены не скрылось едва заметное волнение.
- Нэнси, этот человек, может быть, прямо сейчас убивает. Или уже убил какую-нибудь молодую девушку здесь, в Италии. Вполне возможно, итальянку, с которой ты могла разговориться в магазине! Как ты не понимаешь! Или, судя по звонку Хью, маньяк мог вернуться на родину и орудует теперь там. - Джек взял жену за руку. - Я не могу больше прятаться от этого. Не могу убегать. Бездействие сводит меня с ума. Я должен попробовать остановить его.
- Даже если это навредит тебе? - спросила Нэнси, чувствуя, что начинает разговор четырехлетней давности. - Даже если это подвергнет нашу семью опасности?
Джек промолчал, но она прочла ответ по лицу. Нэнси резко вырвала руку из его руки.
- Пойду на кухню. Паоло принесет тебе еду.
Джек стоял не шелохнувшись. Нэнси отодвинула стул с такой силой, что он полетел на пол. Джек наклонился поднять стул. Нэнси быстро шла к ресторану. По вздрагивающим плечам он понял, что жена плачет. Но ничто не могло изменить его решения.
Глава 23
Бруклин, Марин-Парк
06.00
Лу Загальски все еще спала, когда Паук вытащил кляп из ее рта и влил туда неразбавленного отбеливателя, чтобы обжечь голосовые связки. Теперь она не сможет не то что крикнуть, пискнуть даже.
Паук убрал кляп, боясь, что Лу захлебнется собственной рвотой. Он не хотел, чтобы она умерла. По крайней мере пока.
- Тише, тише… Не дергайся, - прошептал он, вытаскивая шприц и придерживая Лу за плечи.
Пришлось немного ослабить ремень на руке. Неожиданно проснувшись, Лу инстинктивно попыталась ударить Паука, чуть не вывихнув руку. Все случилось мгновенно. Взбешенный Паук схватил Лу за горло, впиваясь пальцами, словно стальными ножами. Паук возбудился, сжимая нежную кожу на шее все сильнее и сильнее. Лу поняла, что умрет.
"Сейчас! Он убьет меня прямо сейчас! Не будет Рамзана. Не будет прекрасной жизни на Брайтон-Бич. Не будет ничего!.."
Превозмогая жуткую боль, Лу резко повернула голову и укусила Паука. Зубы глубоко вонзились в его левую руку. Челюсти сомкнулись, как у свирепой уличной псины. Паук старался держаться невозмутимым. Но Лу сильнее вгрызалась. Невероятно! Разрывая плоть, она, казалось, добралась до кости большого пальца. Паук отпустил ее шею и с размаху ударил по лицу правой рукой. Лу никак не отреагировала. В детстве она каждый день получала от матери побои. Да такие, которые и не снились этому жалкому придурку. Кровь, пульсируя, прилила к левой скуле. Но Лу не обращала внимания, а только крепче впивалась в руку. Она чувствовала, как вонючая кровь ублюдка заполняет рот.
- С-с-сука! - закричал Паук и снова ударил ее.
Но он не мог нанести точный удар. Зубы маленькой шлюшки впились в сухожилия. Боль стала невыносимой. Словно электрический ток пронзил руку до локтя. Навалившись всем телом на Лу, Паук начал душить ее, пытаясь засунуть руку глубже в рот.
Или эта стерва разожмет зубы, или задохнется!!
Лу не теряла самообладания. Даже когда он обрушился на нее всем весом, она только плотнее сжала зубы. В глазах потемнело, стало трудно дышать. От его тела было жарко. Лу не хватало воздуха. Приподнявшись, Паук надавил правой рукой на лицо Лу и снова обрушился на нее всем телом. Ее начало рвать, когда он просунул большой палец ей в горло. Она знала, что Паук не сможет освободить руку, не повредив ее, поэтому и пытался душить.
"Ну что же, мистер, придется потрудиться! В рот Лу Загальски и побольше размеры совали. И боровы крупнее тебя залезали на это тело!"
Кошмары детства и постоянное унижение захлестнули Лу. Она сжала челюсти так сильно, что почувствовала, как треснул зуб. Не вытерпев боли, Паук отпрянул от Лу и упал на пол.
Лу выплюнула сломанные зубы с кровью, прямо как Роки Бальбоа, когда он победил чемпиона Аполлона Крида. Избитый, окровавленный, но все-таки победитель! Вот только победа Лу недолговечна. Она вспомнила, как когда-то в Москве в своей спальне так же укусила мужчину. Тогда, как и сейчас, она не стала мириться. Чтобы ни происходило, ты не обязана подчиняться!
"Борись за жизнь, Лу, борись до последней секунды, до последнего вздоха… Чтобы он ни делал, он не сможет сломить твой дух".
Паук бережно придерживал левую руку.
Господи, как ей это удалось?! Вгрызлась до самой кости! Все мясо наружу!
Казалось, он на самом деле видел кость, вены и мышечную ткань. Кровь сочилась из рваной, в форме полумесяца, раны. Паук вытер пот со лба. Чем бы перетянуть руку? В дальнем углу комнаты у раковины висели тряпки. Если их прополоскать, вполне сгодится.
Паук повернул кран. Холодная вода, окрашиваясь в красный цвет, стекала по керамическим стенкам раковины, постепенно успокаивая боль. Паук намочил тряпку - такими он обычно затыкал рот своим жертвам - и выжал, насколько хватило сил. Потом внимательно осмотрел вздувшиеся вены, обернул влажную тряпку вокруг руки чуть выше места укуса и, сделав петлю, схватил один конец тряпки зубами и крепко затянул.
Лу беспомощно наблюдала за Пауком со стола. Она вспоминала детство… Как первый раз увидела снежинки за окном родительской квартиры в многоэтажном доме. Как бегала по парку Горького. Как была свободна и невинна…
А еще она думала о том, как могла бы сложиться ее жизнь с Рамзаном. Лу думала о чем угодно, только не о том, что произойдет с ней сейчас.
Вытерев левую руку о брюки, Паук заглянул в глаза Лу.
- Плохая. Плохая Малышка, - покачал он головой. - Очень плохая.
Лу, словно загипнотизированная, смотрела на его руку. Не на ту руку, которую укусила, а на правую, в которой Паук держал огромную пилу.
Глава 24
Сан-Квирико, Тоскана
15.45
За окном спальни с зелеными ставнями шумел фруктовый сад.
После ссоры с Нэнси Джек был полностью опустошен. Медленно прокручивал в голове все, что они наговорили друг другу, но понимал - назад дороги нет. Чтобы ни сказала Нэнси, чтобы она ни сделала, Джек решил помочь Массимо. А при необходимости и Хью тоже. И если уж быть окончательно честным с самим собой, пора признать, что история блэк-риверского маньяка никогда не покидала его мысли. На самом деле отстранение от дела сильнее, чем что-либо другое, подействовало на психику Джека. А теперь он снова в команде, пытается действовать. Вот именно - действовать, а не терзаться бессмысленными переживаниями.
Джек выглянул из окна. В саду гуляла только одна пара - пожилые мужчина с женщиной, примерно такого же возраста были бы родители Джека сейчас, если бы не умерли. Держась за руки, старики медленно шли по каменной дорожке, то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться фруктами. Как же их фамилия?.. Гигс или Григс?.. Что-то в этом роде… Нэнси сказала, они приехали сюда отпраздновать юбилеи - его семидесятилетие и ее шестидесятилетие - и полностью посвятить друг другу пять дней. Как прекрасно дожить до такого возраста и все еще любить! Джек присмотрелся к старику. На обожженном солнцем лице под бежевой панамой сияла улыбка. Похоже, он вполне доволен жизнью. Ему нравится медленно брести по ней под руку с родственной душой. Увидев домашнего кролика в тени цветущей вишни, парочка замерла. Кролик тут же бросился наутек. Старик стряхнул осыпавшиеся лепестки с шезлонга под вишней и помог жене присесть. А сам занял соседний шезлонг, протянув супруге руку с изуродованными артритом пальцами.