- А что мне остается, когда ты вот так на меня смотришь? - пробурчала леди Агата. - Ступай на террасу. Мне еще нужно кое-что сказать Мередит, ведь как-никак теперь ей придется готовить на четверых.
Джулия не стала ничего говорить, чтобы не раздражать тетушку еще больше. Ей не терпелось поговорить с Кетингом.
Мужчины сидели с виски на террасе. Джулия удивилась той тишине, которая царила на веранде. Она посмотрела сначала на одного, потому на другого мужчину, и едва не рассмеялась. Морис и Томас старались не смотреть друг на друга, и было видно, что любезностями они не обменивались.
- Мистер Кетинг, расскажите мне, пожалуйста, о работе с моим отцом, - любезно начала она разговор. - Я почти ничего не знаю об этом. Мне известно лишь, что он был в Иране и занимался Александром Македонским.
- Зовите меня Том, - раскованно произнес Кетинг, и, увидев, что Джулия удивленно подняла брови, добавил. - Так называл меня ваш отец. Кстати, у сэра Уильяма остались кое-какие принадлежащие мне вещи. Вы не позволите мне просмотреть его документы?
- Ах, и от вас у него что-то есть? - шутливо заметила она и взглянула на Мориса, с недоверием и опаской смотрящего на Кетинга. - Судя по всему, мой отец занимался коллекционированием чужих вещей. Вы ведь тоже предполагаете, что у отца имеются какие-то ваши документы, мистер Делакур?
- Я не предполагаю, а знаю это, - поправил он ее холодно.
- Поговорим об этом в другой раз, - решила Джулия и обратилась опять к Томасу Кетингу. - Расскажите вы. До обеда у нас еще есть достаточно времени.
- Разрешите? - не дожидаясь ответа, Кетинг взял в руки хрустальный графин и налил себе еще виски.
Джулия была рада, что этого не видит тетя Агата, ярая противница неумеренного потребления алкоголя.
- Как я уже сказал, я часто бывал вместе с сэром Уильямом, - Том откинулся назад и сделал глоток из стакана. - Классный! - похвалил он и довольно улыбнулся, - я имею в виду виски.
- Давайте ближе к делу, мистер Кетинг, - резко оборвал его Морис. - Мне не терпится узнать, что вы скажете о вашей совместной работе с Уильямом Стаффордом. Кстати учтите, я знал его очень хорошо.
- По-моему, вы мне угрожаете, - огрызнулся Кетинг. - Если вы думаете, что мне есть, что скрывать, то ошибаетесь, Делакур. А теперь позвольте в общих чертах описать, в чем заключалась мое сотрудничество с сэром Уильямом.
- Жду не дождусь! - ехидно заметил Морис.
Томас Кетинг сделал вид, что Делакура здесь нет, и не спускал глаз с Джулии:
- Пару месяцев назад я был с сэром Уильямом в Египте. Там находились каменные плиты и папирусы, которые еще не были расшифрованы. Абу Дауд, один из сотрудников экспедиции, устроил так, что ваш отец получил доступ к этим текстам. Как мы все знаем, Александр был объявлен оракулом Амона, сыном высшего бога и таким образом стал Зевсом Амонским. Все это произошло в оазисе Сива. Но в папирусах было обнаружено нечто другое, а именно: предостережение Александру не разрушать ни Сиву, ни Персеполис, иначе он преждевременно отправится к Аиду.
- К чему такое долгое вступление? - возмутился Делакур. - Всем известно, что Александр разрушил дворец Ксеркса в Персеполисе до основания.
- Да, но то, что он вез сокровища храмов Шушы и Персеполиса с собой, было до сих пор лишь предположением, - возвестил Кетинг. - Сэр Уильям выяснил, что Александр дал команду своим войскам взять с собой эти несметные сокровища, когда они находились на пути в Бактрию.
- И что, поиски отца увенчались успехом? - вырвалось у Джулии. - Извините, но я сгораю от любопытства.
- Еще нет, - опять вмешался Морис. - Но когда я видел сэра Уильяма в последний раз, то он собирался отправиться в какие-то неисследованные области. Каждый на его месте нанял бы небольшой частный самолет, что и я ему советовал сделать. Но он не слушал меня. Сказал, что будет держать меня в курсе дела по рации.
- Ну и что, он так и поступил? - быстро спросил Кетинг.
- Да. Этот разговор я не забуду никогда, - тут Морис Делакур наклонился и враждебно уставился на Кетинга. - Если вы так тесно с ним сотрудничали, почему он ни разу не упомянул вашего имени?
- Наши пути разошлись в Кермане, - мрачно ответил Томас. - Он не хотел меня слушать. Я предупреждал его. Но он посчитал, что может положиться на местных проводников. Во всяком случае, после Кермана, я его уже не видел.
- А когда вы вернулись в Европу? - спросил Морис. - Откуда вы узнали о похоронах?
- В Париже, как в большой деревне, новости распространяются быстро, - холодно ответил Томас. - Почему вы спрашиваете?
- Так просто, - Морис повернулся в Джулии. - Когда мы сможем взглянуть на записи вашего отца?
- Возможно завтра или послезавтра, - уклончиво ответила она. - До тех пор вам придется потерпеть.Джулия хотела выиграть время. Она решила сначала сама как следует обследовать вещи отца, прежде чем подпустить к ним Томаса и Мориса.
* * *
Виктор Бомон проклинал чудачество своего друга, археолога Жана Прикара, предпочитавшего жить в деревне. Виктор не раз предлагал ему элегантный пентхаус в Париже. Но переубедить Жана не удавалось.
От дождя проселочная дорога совсем размокла, и Виктору с трудом удавалось удерживать машину. Более часа ему понадобилось на то, что преодолеть отрезок пути длиной в два километра. Когда Виктор, наконец, подъехал к дому Жана, то почти заплакал, увидев, что его шикарный ярко-красный "Ягуар" от грязи превратился в тускло-бежевый.
Одно из окон на первом этаже распахнулось.
- Привет, Виктор! Каким ветром тебя занесло? - Когда Жан смеялся, то напоминал собаку, скалящую зубы. - Перевод клинописи я еще не закончил.
Бросив еще один печальный взгляд на обезображенный автомобиль, Виктор направился к дому и остановился у окна:
- Мне нужны твои знания, - сказал он, вынул бумажник из кармана пиджака и вытащил оттуда кончиками пальцев записку, полученную от Мордашки.
- Заходи! Без очков я все равно ничего не прочитаю, без них я слеп как крот.
Жан Прикар закрыл окно, и Виктору ничего не оставалось делать, как войти в дом. Внутри пахло, как и во всех старых домах.
- У меня нет времени, - сказал гость, опустившись в скрипучее плетеное кресло.
- У тебя его никогда нет, - заметил небрежно Прикар, сохраняя спокойствие. Он не подал виду, когда Виктор подвинул ему через стол разорванный пополам лист бумаги.
- Взгляни-ка на эту записку. Auri sacra fames - это что значит?
- Проклятая жажда золота, - перевел Жан, не задумавшись ни на минуту. Наскоро нацарапанные на бумаге слова не произвели на него, как казалось, никакого впечатления.
- Посмотри на записку еще раз! - напирал на него гость. - Что могло быть на второй половине листка?
Жан пожал плечами. Все что угодно, но Жан догадывался, что хочет услышать Виктор. Жан прочитал в газете о самоубийстве сэра Уильяма Стаффорда и поразмышлял об этом. Они познакомились еще будучи студентами. Стаффорд и самоубийство? Жан даже представить себе такого не мог. За этим скрывалось что-то другое. Он еще раз посмотрел на записку. Это был почерк Стаффорда. Прикар хорошо знал его по письмам, которыми он регулярно обменивался с сэром Уильямом.
- Золото многим стоило жизни, - заметил он и положил записку назад.
- Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, - грубовато сказал Бомон. - Я хочу знать, что могло быть написано на другой части листка.
- Вероятно, путь к цели, - лаконично ответил Жан и поднял беспомощно руки. - Эта фраза мне не знакома.
Археолог не хотел упоминать то, что он узнал почерк автора записки, и злить Бомона, ведь, в конце концов, он был обязан ему своей безбедной жизнью.
- Ладно, расскажи мне, что ты знаешь о находках Александра Македонского, - спросил Бомон. - Но прежде всего я хочу знать, по какому пути пошел бы ты, если бы тебе нужно было проследить продвижение Александра?
- Да тут тысячи вариантов, - мгновенно ответил Жан. - И каждый из путей может быть правильным. Я могу тебе нарисовать, как бы пошел я на месте Александра. Но не забывай, что пустыня за два прошедших с тех пор тысячелетия изменилась. Изменения могли произойти даже за последние сто лет.
- А что насчет той легенды о разрушенном храме и проклятии…
- Ой, да об этом и говорить-то не стоит, - перебил его Прикар. - Якобы Александр разрушил храм Персефоны, греческой богини потустороннего мира. Там, как гласят легенды, Амальфона, преемница персидской прорицательницы Самбеты, хранила так называемое Око.
- Какое Око?
- Об этом единого мнения нет. Речь шла то ли о зеркале, то ли о драгоценном камне, с помощью которого жрицы делали свои предсказания, - пояснил Жан.
- И что дальше?
- Самбета, самая старшая персидская прорицательница, предсказала поход Александра против Ксеркса. Об Амальфоне, с которой Александр познакомился лично, рассказывают надписи на каменных плитах. Она якобы прокляла Александра, потому что тот забрал Око себе, - Жан откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. - Мистер Стаффорд рассказывал мне как-то, что он нашел еще одно упоминание об Оке. Там оно, правда, уже называлось Сумеречным камнем, - Жан опять наклонился вперед. Как будто забыв на мгновенье о присутствии Виктора, он уставился на золотисто-желтую жидкость и прошептал, - Странно, но мне показалось, что сэр Уильям верил в эту историю. Во всяком случае, он говорил что-то о том, что это Око или Сумеречный Камень якобы исчез.
Глаза Бомона жадно загорелись. Он не верил ни в какие сверхъестественные вещи, для него все это было полной чушью. Но он знал, что всегда найдется достаточно богатых коллекционеров, которые захотят пощекотать себе нервы, приобретя старинный предмет, на котором якобы лежит проклятье.
- И ты думаешь, что этот камень был у Стаффорда? - нетерпеливо спросил он.
- Во всяком случае, он что-то знал о нем. Возможно даже, что к нему прикасался, - Жан покачал головой. - А его смерть? Что если и она как-то связана с Оком?
- Как это? Что ты имеешь в виду?
- Сейчас поясню. Говорят, что Амальфона предвидела похищение Ока и что существует запись на каменной плите со следующими словами: "Несчастный македонец, ужасное проклятье лежит на укравшем Око. Послушай, македонец, ты умрешь от огня, который сожжет тебя изнутри, - Жан неуверенно пожал плечами. - На этом месте запись обрывается, другой кусок плиты не сохранился. Но все мы знаем, что Александр действительно умер от внутреннего огня - от лихорадки. Вот и все, Виктор, больше мне сказать тебе нечего.
- Думаю, что я все-таки не зря сюда приехал, - ответил Бомон и встал.
- Уж не хочешь ли ты сказать, что намерен завладеть Оком? - Жан сочувственно покачал головой. - Тебе привлекает проклятье или ты в него не веришь?
Виктор был уже у двери, но тут же обернулся и рассмеялся:
- Я докажу тебе, что это… предсказание на меня не распространяется, Жан. Я всегда получаю то, что хочу, и на этот раз я хочу получить золото Александра Македонского.Жану стало не по себе от этого смеха, он не мог отделаться от предчувствия, что больше не увидит Виктора Бомона живым.
* * *
При первой же возможности леди Агата дала гостям своей племянницы понять, что ожидает за комфортабельное проживание в ее гостевом домике соответствующей платы.
Сколько платить, она предоставила решать самим гостям, но по ее тону было ясно, что если сумма покажется ей слишком маленькой, то гостям придется съехать из Вирджиния-холла.
Морис выписал даме солидный чек, в то время как Томас Кетинг с кислым выражением лица протянул ей пару банкнот.
Питание в оплату включено не было, но на чай и бокал вина постояльцы могли рассчитывать.
Но ни Мориса, ни Томаса это не интересовало, они не могли дождаться дня, когда Джулия, наконец, начнет разбирать оставшиеся после сэра Уильяма вещи, и прежде всего два чемодана, посланными им домой незадолго до смерти.
Морис Делакур, ранняя пташка, совершал каждое утро пробежки по парку, в то время как Томас Кетинг принимал душ.
Том, симпатичный молодой блондин, сумел в кратчайшие сроки втереться в доверие к кухарке Мередит Чамбер, и она охотно потчевала его по утрам у себя на кухне хорошими завтраками. Хозяйка редко наведывалась на кухню, и поэтому ничто не мешало Мередит баловать Тома, годившемуся ей в сыновья, разными вкусностями.
- Мисс Стаффорд позавтракала уже час назад, - сказала она, подавая Тому яичницу с беконом, маленькие сосиски и тосты. Она приготовила даже его любимый кофе с молоком и таяла от удовольствия, ловя на себе его благодарные взгляды.
- А где она сейчас? - спросил Том с набитым ртом.
- Скорее всего, в кабинете сэра Уильяма.
Том засунул последний кусок в рот, допил кофе и встал:
- Ну, я пойду проведаю мисс Стаффорд, - сказал он и направился к двери, откуда начиналась узкая лестница, ведущая в сад.
- Он не слишком молод для тебя, Мередит? - ехидно спросил дворецкий Джонатан.
Женщина быстро обернулась и уперла руки в бока. Прядь густых седых волос упала ей на лоб, а светло-голубые глаза засверкали:
- Джонатан Бентри, с каких это пор ты стал совать свой нос в мои дела? - начала она. - Или ты вдруг обнаружил, что и у тебя есть сердце в груди? Уж не ревнуешь ли ты?
Джонатан служил у лордов всего на два года дольше, чем кухарка. Мередит еще хорошо помнила, как, будучи девушкой, долго мечтала о том, чтобы Джонатан хотя бы разок обнял ее.
- Ревность? - переспросил медленно дворецкий. - Что это такое? Жаль, не могу понять, что у тебя на уме, Мередит. И если я тебя призываю быть осмотрительней, то делаю это только по старой дружбе.
- Как мило с твоей стороны! - съязвила Мередит и поморщила нос. - А что ты вообще тут делаешь? Что ты потерял на кухне?
Джонатан продолжал слегка улыбаться, хотя и терпеть не мог, когда она разговаривала с ним в подобном тоне. Но он посчитал, что будет ниже его достоинства отвечать ей тем же:
- Леди Агата пожаловалась на яичницу. Она была недосоленной.
Мередит пробурчала что-то нечленораздельное и двинулась к огромной плите в центре кухни. Она приняла жалобу к сведению, и считала на этом инцидент исчерпанным.Джонатан подождал пару секунд, затем повернулся и ушел. Его злило, что Мередит раскусила его. Конечно, он ревновал, и больше всего на свете ему хотелось отправить этого Томаса Кетинга куда подальше. Джонатану было ясно, что этому молодому парню нет никакого дела до Мередит. Но сам факт, что Мередит с такой любовью обхаживала гостя, раздражал его.
* * *
Тем временем Томас Кетинг пересек зимний сад и оказался в прямоугольном холле. Молодой человек оглянулся. Лестница вела на верхний этаж, там были видны четыре двери, ведущие в комнаты.
Том размышлял, в какую из них ему заглянуть первой, как тут над его головой послышался шум. Что-то тяжелое грохнулось на пол.
Перескакивая через ступени, Том взбежал по лестнице наверх и повернул голову направо, к открытой двери, через которую в коридор лился солнечный свет.
Почти бесшумно он подкрался к комнате и широко улыбнулся, обнаружив там Джулию, которая, сидя на полу, разглядывала содержимое большого чемодана. Часть вещей она уже вынула и разложила на старом потертом ковре. Глаза Томаса сощурились, когда он увидел среди этих вещей несколько кожаных свитков, перевязанных шнурками.
Томас кашлянул, Джулия испуганно вздрогнула. Повернув к нему голову, она нахмурила лоб:
- Я не ждала гостей, мистер Кетинг.
- Том, - поправил он ее с улыбкой, но затем обиженно добавил. - Прошу прощения, мне что, уйти?
- Вы всегда так быстро обижаетесь? Прямо мимоза какая-то, - насмешливая улыбка девушки была для него все равно, что удар ниже пояса.
Том мог вынести все, но ненавидел, когда над ним потешались. Левый уголок его губ слегка задергался, спина напряглась.
Джулия увидела, что обидела его, встала и по-приятельски похлопала по плечу:
- Ну не будьте таким букой, Том, я не хотела вас обидеть.
- Сожалею, что я так рано к вам заявился, но мне не терпится получить назад мои вещи.
- Я как раз разбираю первый чемодан, - девушка указала рукой на чемодан немыслимых размеров, изготовленный в лучших английских традициях. - Но, правда, далеко я не продвинулась.
- Отлично, тогда я как раз кстати, - вдруг раздался от двери голос Мориса.
На него направились две пары глаз. Джулия смотрела на него и удивленно, и приветливо. А вот по взгляду Тома можно было предположить, что он готов зарезать соперника или сделать с ним нечто подобное.
- Ну, не смотрите на меня с такой ненавистью, мистер Кетинг! - заметил Морис, не скрывая удовольствия. - Мы же оба хотим получить назад принадлежащие нам вещи, не так ли?
Джулия смотрела то на одного, то на другого. Она была миролюбивым человеком и ненавидела ссоры. Но в тот момент она почувствовала себя настоящей женщиной, чувствуя, что именно она является причиной враждебности молодых людей по отношению друг к другу.
Девушка спрашивала себя, кто из этих двух мужчин нравится ей больше. Сразу она не смогла бы ответить на этот вопрос.
Высокий и широкоплечий Морис с густыми темными волосами и мохнатыми бровями, под которыми горели темно-синие глаза, был похож на утес среди бурного моря. На такого человека можно положиться.
Но, к сожалению, смеялся он редко. Невольно она перевела взгляд на белокурого Тома, похожего на большого ребенка. На его лице почти всегда играла улыбка. Он был тем, кого в Англии называют "солнечными мальчиками": веселыми, интересными, наслаждающимися жизнью в полной мере.
- Ну что ж, начнем, пожалуй, - быстро сказала Джулия, встретив нетерпеливый взгляд Мориса. - Только, пожалуйста, ничего не трогайте! Я буду показывать вам то, что достаю из чемоданов, а вы скажете мне, что вам принадлежит.
Девушка опустилась на колени перед большим чемоданом и стала доставать оттуда вещи. Под шерстяными свитерами оказались несколько книг в кожаных переплетах. Джулия раскрыла первую:
- Тут рукописи моего отца, - сказала она с почтением и отложила все четыре книги в сторону с таким видом, будто речь идет о святынях.
Морис и Томас пододвинули кресла поближе. Мужчины сели справа и слева от чемодана и напряженно следили за каждым движением Джулии.
Когда девушка достала пачку карт, Том наклонился:
- Можно посмотреть? Это могут быть мои карты, - спросил он и уже протянул руку.
Но Джулия прижала карты к себе:
- На них пометки отца! - возмутилась она. - Не думаю, что карты принадлежат вам.
- Я просто хотел на них взглянуть, - умоляюще посмотрел на нее молодой человек.
Девушка не устояла перед выражением его голубых глаз, и уже хотела отдать ему карты, как тут вмешался Морис:
- А что, если вы хотите посмотреть, куда отправился сэр Уильям? Откуда нам знать, что вы не соврали, когда сказали, что работали с ним?
- Что вы такое говорите? - произнес Том невинным голосом. - Я вас тоже могу спросить о том же. Чем вы можете доказать, что работали с сэром Уильямом?