Налетевший порыв ветра толкнул в спину, и мне вдруг стало по-настоящему страшно. Вертолет пошел по кругу, готовясь сесть на крышу. Внизу призывно мигали огни Палм-Бич.
Стрэттон стоял футах в пяти за мной, целясь из пистолета в спину.
- Ну и как оно, мистер Келли, сознавать, что вы сейчас умрете, а я буду потягивать "маи-таи" в Коста-Рике? Вы, должно быть, знаете, что они не подписали договор о выдаче? Кому-то такое может показаться несправедливым.
- Иди к черту, Стрэттон!
Я вздрогнул, услышав металлический щелчок. Сжал кулаки в бессильной ярости. Все, Недди. Тебе с ним не справиться. Ему осталось только спустить курок. Если захочет…
- Ну же, Недди, будьте мужчиной. - Стрэттон шагнул ближе. Оглушающее "чвак-чвак-чвак" отскакивало от кирпичных стен отеля. В ушах звенел издевательский голос врага: - И не расстраивайтесь так сильно, Нед. С моими деньгами я все равно вышел бы из здания суда свободным человеком.
Он был уже совсем близко, почти рядом.
Не сдавайся без борьбы.
Давай!
Я сжал кулаки и уже напрягся, чтобы повернуться, когда знакомый голос перекрыл шум вертолета.
Голос Элли.
- Стрэттон!
Глава 111
Мы оба обернулись. Элли стояла футах в двадцати, частично скрытая бьющим в нашу сторону светом прожектора. В вытянутых руках пистолет.
- А теперь, Стрэттон, опустите оружие! Живо! И отойдите от Неда. В противном случае получите пулю в лоб. Да поможет мне Бог!
Стрэттон колебался. Его пистолет все еще смотрел мне в грудь. По щеке поползла струйка пота. Я стоял абсолютно неподвижно, прекрасно понимая, как хочется ему отправить меня в то самое последнее путешествие. Даже легкого толчка было вполне достаточно, чтобы я рухнул с крыши на камни мостовой.
Он бросил взгляд на вертолет. Тот завис футах в тридцати над нами. Боковая дверца открылась, и кто-то бросил вниз веревочную лестницу.
- Не думаю! - крикнул Стрэттон и, схватив меня за руку, подтащил к себе. В следующее мгновение прохладное дуло ткнулось мне в ухо. - Не думаю, что вы рискнете жизнью своего дружка. К тому же, Элли, какой из вас стрелок? Вы искусствовед. Сомневаюсь, что у вас хватило бы духу пустить пулю в "Тайную вечерю", если бы ее вдруг растянули на стене какого-нибудь сарая.
- Опустите пистолет, Стрэттон!
- Боюсь, приказы здесь отдаю я. - Миллионер покачал головой. - Сейчас мы вместе подойдем к трапу. И вы не станете нам препятствовать, потому что это единственный шанс сохранить ему жизнь. Будьте очень осторожны, Элли. Очень осторожны. Не гарантирую, что кому-то в вертолете не захочется подстрелить вас.
- Элли, отойди! - воскликнул я.
- Никуда он не денется! - крикнула она. - Как только ты сделаешь хотя бы шаг в сторону, я снесу ему башку. И вот что, Стрэттон, думайте что хотите, тешьте себя какими угодно рассуждениями, но с этого расстояния я легко попаду в глаз любому из апостолов на "Тайной вечере".
Ее уверенность сделала свое дело. Я почувствовал, что Стрэттон занервничал. Он даже огляделся по сторонам, прикидывая, как бы провернуть задуманное без лишнего риска.
- Сюда, Нед! - прорычал он, тыча мне в затылок пистолет. - И без глупостей. Доберусь до лестницы - у тебя появится шанс. Другого не будет.
Мы сделали два шага по узкому выступу. Вертолет снизился еще немного, и край веревочной лестницы болтался футах в десяти над нами. Я неотрывно смотрел на Элли, пытаясь понять, чего она от меня ждет. Я мог бы, пожалуй, попытаться броситься на Стрэттона, но мы находились слишком близко от края.
Стрэттон не сводил глаз со спасительного трапа, раскачивавшегося уже в трех футах над нашими головами.
- Элли, - сказал я, глядя на нее.
Господи, сделай так, чтобы она поняла, что я собираюсь сделать.
Я шагнул в сторону, и Стрэттону поневоле пришлось последовать за мной. Внезапно он оказался в луче мощного прожектора. Лестница висела совсем близко, и он потянулся за ней.
- Элли!
Я толкнул его изо всех сил. Стрэттон развернулся и тут же зажмурился от ударившего в лицо света.
- А-а-а…
Элли выстрелила. Оранжевая вспышка расцветила ночь. Пуля попала Стрэттону в грудь. Есть! Он пошатнулся, отступил, размахивая руками, и на мгновение как будто застыл на краю, но уже в следующую секунду выпрямился и поднял руку. Трап сам нашел его, и Стрэттон вцепился пальцами в нижнюю перекладину.
Вертолет ушел в сторону и вверх.
Стрэттон еще повисел, а потом каким-то чудесным образом изловчился и начал карабкаться вверх. На лице снова заиграла знакомая самодовольная ухмылка. Он, казалось, говорил: "Ну что, Нед, все получилось по-моему, а?" Он даже вскинул руку, будто хотел помахать мне на прощание. Ошеломленный случившимся, я застыл на месте.
Стрэттон вовсе не собирался прощаться. В руке блеснул пистолет. Сукин сын целился в меня!
Грохнул выстрел. На белой рубашке расцвело ярко-красное пятно. Пистолет выпал из пальцев. А потом и пальцы другой руки тоже разжались… схватили отчаянно пустоту…
Стрэттон полетел в темноту. Отчаянный гортанный крик сопровождал его до самого конца и оборвался с глухим ударом о землю. Должен признаться, мне это понравилось.
Я подбежал к краю. Стрэттон лежал на спине на парковочном кругу у главного входа в отель. Со всех сторон к нему уже сбегались люди, мужчины во фраках и форменной одежде.
Я посмотрел на Элли. Она так и застыла в исходном положении для стрельбы.
- Ты в порядке?
Она растерянно кивнула.
- Я еще никогда никого не убивала.
Я обнял Элли здоровой рукой, и она прижалась лицом к моей груди. Несколько секунд мы просто стояли, обнявшись, на крыше отеля. Никто ничего не говорил, но в эти мгновения я испытал то, что, уверен, выпадает на долю лишь немногих.
- Ты обманул меня, Нед. Нарушил договор. Ты просто сукин сын.
- Знаю. - Я сжал ее еще крепче. - Извини.
- Я тебя люблю.
- И я тебя тоже.
Секунду-другую мы еще раскачивались в такт неслышной мелодии. Потом Элли негромко сказала:
- Тебе придется отправиться в тюрьму, Нед. Сделка есть сделка.
Я вытер слезу с ее щеки.
- Знаю.
Часть VII
Знакомьтесь, доктор Гаше
Глава 112
Восемнадцать месяцев спустя…
Ворота федерального исправительного центра в Коулмене зажужжали и открылись, и я вступил под жаркое солнце Флориды свободным человеком.
С собой у меня был пакет с личными вещами и сумка на ремне. Я вышел во двор перед тюрьмой и остановился, щурясь от яркого света. Как часто бывает в кино, я совершенно не знал, что делать и куда идти.
Последние шестнадцать месяцев в блоке облегченного режима (шесть скостили за хорошее поведение) прошли в компании неплательщиков налогов, финансовых мошенников и богатеньких нарушителей закона о наркотиках. Заодно я успел пройти почти весь курс для получения степени магистра в Университете Северной Флориды по социальному управлению. Есть у меня все-таки такой талант: разговаривать с юными нарушителями на одном языке, рассказывать о проблемах выбора, с которыми сталкивался сам, и вместе искать решение. Уроки жизни. Для меня ими стали потеря самых близких людей и шестнадцать месяцев в федеральной тюрьме. Только вот что делать теперь с самим собой? Возвращаться к профессии спасателя?
Я прошелся взглядом по лицам тех немногих, кто пришел встречать родных и друзей. Больше всего меня мучил только один вопрос.
Здесь ли она?
Вначале Элли навещала меня регулярно. Приезжала едва ли не каждое воскресенье, привозила книги и фильмы. Мы вместе считали оставшиеся недели. От Коулмена до Дельрея всего-то пара часов езды. И каждый из нас ждал прихода этого дня: 19 сентября 2005 года. Дня, когда я выйду из тюрьмы. Сегодняшнего дня.
Элли шутила, что приедет за мной на минивэне в память о нашем первом дне. Для нас не имело значения, что я заключенный, а она все еще работает в ФБР. Элли всегда со смехом говорила, что в Бюро нет больше ни одного агента, который бы встречался с тем, кого сам же и упрятал за решетку.
"Можешь на меня рассчитывать" - ее слова.
Но потом кое-что изменилось. Начальство предложило ей повышение. Элли снова перевели в Нью-Йорк. Назначили начальником отдела, занимающегося розыском украденных произведений искусства в международном масштабе. Это был уже не шаг, а прыжок вверх по лестнице. Командировки за границу. Интересная работа. Большая ответственность. Визиты сократились до одного раза в месяц. А прошлой весной прекратились вовсе.
Нет, мы, конечно, переписывались по электронной почте и разговаривали по телефону. Элли говорила, что переживает за меня и гордится мной. Что всегда знала, из меня будет толк. Но голос ее звучал как-то по-другому. Оно и понятно: после дела Стрэттона Элли прославилась на всю страну и даже появлялась в утренних новостях и вечерних ток-шоу. Ближе к сентябрю она сообщила, что, возможно, надолго уедет из страны. Шли дни, и я решил: как получится, так и получится. В тюрьме мечты у человека меняются. Придет встречать - да, счастливее меня не будет парня во всей Флориде. Не придет - что ж, мы теперь слишком разные люди.
На стоянке для посетителей такси и пара легковушек. От одной навстречу кому-то уже спешила счастливая и шумная латинская семья.
Минивэна не было. Элли не приехала.
Зато было кое-что другое, припарковавшееся за оградой, в самом конце длинной подъездной дорожки. Я невольно улыбнулся. Знакомый светло-зеленый "кадиллак". Одна из машин Солли. А рядом с ней, небрежно прислонившись к капоту и сложив руки на груди, чувак в джинсах и темно-синем блейзере.
С оранжевой шевелюрой.
- Знаю, старик, это не совсем то, на что ты надеялся, - хитро усмехнулся Чэмп, - но давай я по крайней мере подброшу тебя домой.
Я смотрел на него, на плавящийся под ногами асфальт, и к глазам подступали слезы. С Чэмпом мы не виделись с тех самых пор, как я попал за решетку. Он шесть недель провалялся в больнице. Простреленное легкое и селезенка. Минус одна почка - пуля срикошетила от позвоночника. О гонках придется забыть, как писала Элли.
Я поднял сумку и подошел ближе.
- Только вот где он, этот самый дом?
- Знаешь, у нас, киви, говорят так: дом там, где храпит женщина и не надо платить за пиво. Сегодня дом у меня на диване.
Мы обнялись и долго стояли, похлопывая друг друга по спине.
- А ты неплохо выглядишь, Джефф.
- Работаю у мистера Рота. Он купил ту дистрибьюторскую контору "Кавасаки", что на Окичоби. - Чэмп протянул визитную карточку. "Джефф Хантер. Бывший чемпион мира по автогонкам. Агент по продажам". - Раз уж ты не можешь на них гонять, то хотя бы продавай.
Он забрал у меня сумку.
- Ну что, приятель, сбацаем буги-вуги, а? Признаюсь, у меня от этого древнего автобуса мурашки по коже. Как-то не по себе, когда сидишь за рулем хреновины с крышей над головой и четырьмя дверцами.
Я забрался на переднее сиденье. Джефф забросил вещи в багажник и неуклюже устроился за рулем.
- Ладно, посмотрим, - пробормотал он, возясь с ключом зажигания. - Есть у меня смутное ощущение, что когда-то я знал, как это делается.
Двигатель взревел, и "кэдди" резко отвалил от тротуара. Я обернулся и в последний раз посмотрел в заднее окно, все еще надеясь на то, чему не суждено было быть. Сторожевые башни исправительного центра Коулман отступили, уходя в прошлое, а вместе с ними и мои надежды и мечты.
Джефф дал газу, и двадцатилетний старичок как будто переключился в какой-то давным-давно забытый режим.
- Что скажешь, если прокатимся по платной автостраде? - крикнул он. - Не терпится проверить, на что по-настоящему горазда эта пташка.
Глава 113
Солли прислал за мной на следующее утро. Когда я вошел, он смотрел Си-эн-эн в комнате над бассейном. Выглядел немного постаревшим и чуть более бледным, если такое вообще возможно, но огонь в глазах нисколько не померк.
- Недди, рад видеть тебя, малыш!..
Солли, хотя в тюрьме и не появлялся, следил за мной внимательно, помогал с университетскими программами, прислал компьютер и книги и заверил администрацию, что в случае досрочного освобождения обеспечит работой. Когда умер мой отец, я получил от него открытку с соболезнованиями.
- Хорошо выглядишь, Недди. - Он пожал мне руку и потрепал по плечу. - Эти заведения сейчас, должно быть, превратились во что-то вроде санаториев.
- Теннис, маджонг, канаста… - Я похлопал себя по заднице и улыбнулся. - Кожу стер на водной горке.
- В джин еще играешь?
- Последнее время только на кока-колу.
- Это правильно. - Он взял меня за руку. - Начнем заново. Ну-ка отведи меня к бассейну.
Сол был в белой рубашке, аккуратно заправленной в голубые брюки для гольфа. Мы сели за один из карточных столов. Он взял новую колоду и начал медленно тасовать карты.
- Жаль, что так случилось с твоим отцом, но я рад, что ты повидался с ним тогда.
- Спасибо, Сол. Вы дали мне хороший совет.
- Я всегда давал тебе хорошие советы. - Он снял колоду. - И ты всегда им следовал. За исключением той маленькой эскапады на крыше "Брейкерс". Но и она закончилась не так уж плохо. Каждый получил то, что хотел.
- А чего хотели вы?
- Того же, чего и ты, малыш. Справедливости для всех. - Сол медленно сдал карты.
Я не стал их поднимать. Просто сидел и смотрел на него. Потом, когда он потянулся за ними, накрыл его руки своей.
- Хочу, чтобы вы знали, Сол. Я никому ничего не сказал. Даже Элли.
Он кивнул. Собрал карты, но оставил их лежать "рубашкой" вверх.
- Ты имеешь в виду Гоме? Тебя интересует, откуда я узнал, что написано сзади? Ты хорошо сделал, Нед. В каком-то смысле мы на равных, верно?
- Нет, Сол, не на равных, - ответил я, пристально глядя ему в глаза. - Совсем даже не на равных. Я много думал о них. О Дейве, Микки, Барни, Бобби и Ди. Их убили за что-то, чего у них даже не было. Это ведь вы Гаше, верно? Вы украли Гоме?
Несколько секунд Солли смотрел на меня из-под опущенных век, потом поднял плечи и нахохлился, как провинившийся мальчишка.
- Похоже, за мной должок, а, сынок? Должно быть, у тебя остались ко мне вопросы.
Впервые за все время мне пришло в голову, что я, наверное, совершенно недооценивал человека, на которого работал и у которого жил. Вспомнилась его реплика в адрес Стрэттона: "Каждый из них считает себя самой крупной рыбиной в пруду. Но поверь мне, всегда есть рыбина побольше".
Я вытаращился на него, словно впервые видел.
- Я намерен показать тебе кое-что, Нед. - Сол собрал карты. - Только один раз. И за будущее молчание ты получишь много денег. Все, что планировал получить в день последней встречи со своими друзьями.
Мне стоило больших усилий сохранить спокойствие.
- Если не ошибаюсь, речь шла о миллионе долларов, верно? И раз уж мы заговорили об этом, то как насчет второго миллиона за твоих друзей и еще одного за Дейва? Всего получается три. Я не могу восполнить твою утрату, Нед. Я не в состоянии вернуть их к жизни. Я старик. Сейчас у меня почти ничего не осталось, кроме денег. Хотя…
Глаза его блеснули. Он поднялся из-за стола.
- Идем.
Я встал, и Сол повел меня в ту часть дома, где я никогда еще не бывал. В крыле, где была его спальня, помещался еще и кабинет. Сол открыл простую деревянную дверь, за которой могла скрываться разве что кладовка. Но за первой дверью обнаружилась вторая. Рядом с ней, на стене, кнопочная панель.
Пока Сол набирал код, я смотрел на его костлявые пальцы. Что-то щелкнуло, и дверь открылась. За дверью была площадка лифта. Сол молча предложил мне встать на нее, потом набрал другой код. Дверь закрылась, и пол у нас под ногами пошел вниз.
Через несколько секунд лифт остановился. Дверь автоматически открылась. Мы были в крохотной комнатке вроде приемной, с зеркальными стенами и очередной, уже стальной, дверью. Сол нажал кнопку, и металлическая крышка отодвинулась в сторону, открыв маленький экран. Он положил на экран руку. Вспышка… зеленый свет… и дверь загудела.
Сол взял меня за руку.
- Вдохни поглубже, Нед. Ты увидишь последние из подлинных и великих чудес света.
Глава 114
Мы вошли в большую, прекрасно освещенную комнату с мягким ковром на полу и роскошной лепниной на потолке. Вся мебель состояла из четырех поставленных в середине черных кожаных кресел с высокими спинками, каждое из которых смотрело на одну из четырех стен.
У меня глаза полезли на лоб.
На стенах висели картины. По две на каждой. Всего восемь. Восемь шедевров.
Я, конечно, не специалист, но определить художника могу, не заглядывая в справочник.
Рембрандт. Моне.
Микеланджело.
Образцы, впечатанные в память каждого. Бесценные творения.
Последние из подлинных и великих чудес света.
- Господи, Сол, - пробормотал я, качая головой, - как же вам это удалось?..
- Подойди…
Сол взял меня за руку. На деревянном мольберте в центре комнаты стояло то, что я знал только по описаниям. В простой золоченой раме. Женщина-посудомойка в сером платье. У раковины. Спиной к зрителю. В мягком луче солнца. Внизу подпись.
Анри Гоме.
Справа и слева от меня висели шедевры. Еще один Рембрандт. Шагал. Я посмотрел на Сола и пожал плечами:
- А это зачем?
Сол шагнул к картине и осторожно поднял холст. К моему изумлению, под первым, верхним полотном оказалось второе, нижнее. Нечто знакомое. Мужчина за столом в саду. Из-под белой шапочки - растрепанные рыжеватые волосы. Тонкое лицо с выражением умудренного жизнью человека. Слегка опущенные печальные глаза.
Глаза мои окончательно полезли на лоб.
- Нед, - произнес торжественно Сол, отступая на шаг, - хочу познакомить тебя с доктором Гаше.
Глава 115
Я растерянно заморгал, всматриваясь в грустные синие глаза. Портрет немного отличался от того, что был на вырванной из альбома странице, которую оставил мне Дейв. Но в том, что это Ван Гог, сомнений быть не могло. Только вот что он делал под картиной Гоме?
- Это другой доктор Гаше, - с гордостью объявил Сол. - Пропавший. В последний месяц жизни Ван Гог сделал два портрета Гаше. Этот художник отдал своему домовладельцу в Овере, где картина и пролежала сто лет на чердаке. Потом привлекла внимание Стрэттона.
- Вот оно что, - прошептал я, едва сдерживая нарастающую злость. Мои друзья и брат умерли за портрет, который все это время находился у Солли Рота.
Словно прочитав мои мысли, он покачал головой:
- Нет. Картину украла Лиз. Не знаю как, но она узнала о подставной краже и пришла ко мне. Я знаком с ее семьей много лет. Лиз намеревалась шантажировать мужа. Подозреваю, она даже не догадывалась о том, что такого ценного в этом Гоме. Знала только, что Деннис ценит его превыше всего остального, и хотела уколоть побольнее.
- Лиз?
- Да. С помощью Лоусона.
У меня уже голова шла кругом. Я представил начальника детективного отдела полиции Палм-Бич Верна Лоусона, которого Элли всегда считала человеком Стрэттона.
- Тогда получается, что Лоусон… Работает на вас?
Сол пожал плечами:
- Детектив Верн Лоусон работает на благо жителей Палм-Бич. И, скажем так, держит меня в курсе событий.