– Мы все будем молчать, как могила! – заявила Латона. – Считай, что мы проглотили язык и ничего не слышали об этом несчастном, поплатившемся жизнью за крэк или другую ядовитую дрянь такого рода, – многозначительно глядя на своих сыновей, проговорила Латона.
– А ведь я его знал, – сказал Леон.
– Кого? – удивилась Одри. – Эндрю Стадлера?
– Да, – Леон кивнул. – Обычно он ни с кем не общался, но я пару раз разговаривал с ним в раздевалке, – с этими словами Леон наложил себе в тарелку третью порцию мяса с картошкой. – Нормальный мужик.
– У него были психические расстройства, – сказала Одри.
– Никогда бы не сказал, – покачал головой Леон. – На вид совершенно нормальный. Вежливый. Скромный.
– Да? – удивилась Одри.
– Вот уж поверь мне, – сказал Леон.
– Я закончила! – гордо заявила Камилла, войдя в столовую и усаживаясь рядом с Одри. Девочка тихонько погладила под столом руку тети. У Одри от счастья затрепетало сердце.
– Долго же ты возилась, – сказала Латона. – Надеюсь, выучила все как следует.
– Ты отлично играла, – сказала племяннице Одри.
7
Придя на работу чуть раньше обычного, Ник выпил стаканчик кофе из автомата, обслуживающего руководителей "Стрэттона", и пошел проверять электронную почту. Как обычно, к нему прибыло изрядное количество предложений "Виагры" по цене аспирина, таблеток для десятикратного увеличения пениса и практически беспроцентных займов. Заголовки этих сообщений содержали самые невероятные орфографические ошибки, позволившие этим сообщениям проскользнуть сквозь сети почтовых программ, вылавливающих недобросовестную и назойливую рекламу. Помимо продавцов таблеток и банкиров к Нику обращались многочисленные мнимые вдовы и разнообразнейшие отпрыски покойных африканских диктаторов с обещаниями несметных гонораров за помощь в переводе многомиллионных сумм из их стран на счета в США.
Ник же думал о Кэсси Стадлер. Он находил ее не только очень привлекательной, но и совершенно непохожей на остальных женщин, с которыми ему приходилось иметь дело. Кроме того, явно не подозревающая о роли Ника в своей личной трагедии Кэсси, кажется, тоже им заинтересовалась.
Не получив никаких известий от фирмы "Атлас-Маккензи", колоссальная сделка с которой только что провалилась, Ник не расстроился. В любом случае он сам собирался связаться с представителями этой фирмы, чтобы узнать, почему они передумали, и попытаться уговорить их все-таки заключить контракт со "Стрэттоном".
Марджори еще не пришла на работу, и Ник набирал все номера сам. Было начало восьмого. Обычно руководители "Атлас-Маккензи" в это время были уже на работе. Чтобы поговорить с кем-нибудь из них, достаточно было набрать десятизначный номер. Совсем небольшое усилие. Сколько энергии для этого нужно потратить? Да не больше той, что содержится в маленькой горстке хлопьев, которые Джулия отказывалась есть по утрам! У него хватит на это сил! Зачем ему вообще секретарша?
Ответившая на звонок Ника дама заявила, что мистер Хардвик на совещании. Ник представил себе, какие страшные жесты делает Хардвик этой даме, чтобы она ни за что не звала его к телефону.
Вот так! Вот поэтому-то никогда и не нужно звонить самому – чтобы тебе не врали прямо в ухо!
Нику показалось, что секретарша на другом конце провода чуть не рассмеялась, рассыпаясь в извинениях за то, что не может сейчас соединить его с мистером Хардвиком. Кажется, ей нравилось водить за нос генерального директора другой крупной фирмы. Внезапно Ник вспомнил сердитую официантку в ресторане "Терра" и подумал, что она наверняка плюнула ему в салат. Что-то уж больно довольный вид был у нее.
Ник разглядывал окружающие его серебристые панели с почти нескрываемым отвращением. Деньги и положение могут защитить человека от многих вещей, но далеко не от всех. Когда пару лет назад Нику нужно было продлить водительское удостоверение, он не стоял в очереди в автомобильной инспекции, как делал это раньше. Руководителю крупной фирмы некогда стоять в очередях, по его поручению это сделал какой-то молодой сотрудник из юридического отдела "Стрэттона". Ник уже не помнил, когда в последний раз стоял в очереди на такси в аэропорту. За ним всегда присылали машину, и ему достаточно было высмотреть в толпе водителя с табличкой "КОНОВЕР". Кроме того, руководители крупных корпораций не возятся со своим багажом. За них это делают водители и носильщики. Но вот от плохой погоды должность Ника не защищала. И в автомобильных пробках никто не пускал свои машины в кювет, чтобы расчистить ему дорогу. В таких ситуациях Ник вспоминал, что он такой же человек, как и все остальные, и в конечном итоге его ожидает одинаковая со всеми остальными участь. Один человек командует, а другой человек подчиняется, но если командира ненавидит собственный сын, он вполне может позавидовать подчиненному, в котором дети души не чают. Болезни и смерть также не интересуются должностями и суммами на банковских счетах…
Потом Ник попытался дозвониться до Макфарланда. Так звали того руководителя на "Атлас-Маккензи", который внешне смахивал на Ричарда Никсона. Секретарша Макфарланда заявила, что ее босс в отъезде, и несколько раз повторила, что сообщит Макфарланду о звонке Ника, явно намекая, что самому Нику больше звонить Макфарланду не нужно.
Через двадцать минут из-за перегородки донеслись шуршание и аромат духов. Прибыла Марджори.
Ник встал, потянулся и обошел перегородку.
– Ну как дела? – спросил он. – Как литературный кружок? Что читаете? "Манчестерское аббатство"?
– Вы имеете в виду "Нортенгерское аббатство"? Мы прочитали его несколько недель назад. На этой неделе мы читаем "Мэнсфилд-парк".
– Вот как?
– Я думала, что Джейн Остин написала "Нортенгерское аббатство" довольно рано в своей писательской карьере, а оказывается, эта книга была опубликована только после ее смерти, – сказала Марджори, поворачиваясь к компьютеру. – Удивительные вещи остаются после умерших людей.
Нику показалось, что кто-то прикоснулся ему к горлу ледяным лезвием ножа.
– "Доводы рассудка" тоже вышли после ее смерти, – продолжала Марджори, – и "Билли Бад" вышел после смерти автора. Его мы читали в прошлом году. Я не знала, что вы вообще читаете книги. Приходите к нам в литературный кружок.
– Обязательно приду. Когда вы будете обсуждать "Руководство по техническому обслуживанию автоматической коробки передач автомобилей марки "шевроле"". Других книг я действительно не читаю, – сухо ответил Ник. – Я жду звонка с "Атлас-Маккензи". Мне могут позвонить Хардвик или Макфарланд. Обязательно соедините меня с ними. Где бы я ни был и что бы ни делал.
Следующие два часа Ник провел на смертельно скучных совещаниях. Руководитель отдела снабжения и шесть его помощников совместными умственными усилиями пришли к выводу о необходимости разнообразить список поставщиков металлизированной краски. Они высказывали свои соображения по этому поводу так возбужденно, словно только что придумали порох. Затем Ник заслушал отдел по охране труда, в состав которого входило несколько инженеров и несметное число юристов, которых волновали в основном последствия судебных процессов, а не здоровье рабочих. Никто так и не позвал Ника к телефону.
Возвращаясь к себе после совещаний, Ник вопросительно посмотрел на Марджори.
– А что, с "Атлас-Маккензи" обязательно должны звонить сегодня утром? – спросила она.
– Я сам звонил им рано утром, – вздохнул Ник. – Хардвик был на совещании, а Макфарланд куда-то ехал. Оба должны перезвонить мне при первой возможности.
Впрочем, Ник звонил им еще раз и выслушал те же обещания. Судя по всему, у руководителей "Атлас-Маккензи" были очень ограниченные возможности. Или другие более важные занятия…
– А может, они избегают с вами разговаривать?
– Не исключено.
– А вам очень нужно с ними поговорить? – с хитрым видом спросила Марджори. – Хотите я мигом их найду?
– Ну хочу… – улыбнулся Ник.
Ник пошел к себе за перегородку, а Марджори начала названивать по телефону. Ник слышал не все, что она говорила, но отдельные фразы до него долетали:
– Это авиакомпания "Юнайтед эйрлайнс", – авторитетным тоном говорила Марджори. – Мистер Макфарланд потерял свой чемодан, мы его нашли, но не можем дозвониться до мистера Макфарланда. Судя по всему, наш служащий неправильно записал номер его мобильного телефона…
Через минуту Марджори попросила Ника подойти к телефону.
– Я говорю с Джимом Макфарландом? – спросил Ник, подняв трубку.
– Да, – осторожно ответили на том конце телефонного провода.
– Говорит Ник Коновер.
– Ник? Здравствуйте! – Макфарланд говорил вежливым тоном, но с заметной дрожью в голосе.
Нику очень хотелось сказать: "Вы хоть отдаете себе отчет в том, сколько времени и средств мы потратили на разработку прототипов мебели для вашей компании? А теперь вы даже не даете себе труда мне позвонить!"
Вместо этого он, как можно непринужденнее, сказал:
– Я хотел бы узнать, на каком мы этапе. Что там с нашим контрактом?
– Ну да, – ответил Макфарланд. – Я и сам как раз собирался звонить вам по этому поводу.
– Ну так что?
– Видите ли, – Макфарланд шумно перевел дух, – когда мы обсуждали с вами контракт, мы не знали, что "Стрэттон" продается. А раз ваша компания выставлена на продажу, это меняет дело.
– "Стрэттон" продается? С чего вы это взяли? – стараясь говорить спокойно, спросил Ник.
В начале своей карьеры Ник думал, что руководителям не нужно лизать ничью задницу, и эта перспектива его прельщала. Однако со временем он понял, что над любым руководителем нависает задница руководителя более высокого ранга…
– Дело в том, что Хардвик всегда очень заботится о том, чтобы мы сотрудничали только с компаниями, способными в дальнейшем обслуживать оборудование, которое мы у них приобретаем, – говорил Макфарланд. – А раз вы продаетесь, о каком обслуживании может идти речь?
Ник был ошеломлен услышанным, но твердым голосом заявил:
– "Стрэттон" не продается.
Некоторое время Макфарланд молчал, а потом негромко сказал:
– Прошу вас никому не говорить о том, что я вам сейчас скажу. Так вот, в Гонконге мы пользуемся услугами той же самой юридической фирмы, что и "Фэрфилд партнерс". Вот мы и узнали…
– Это ерунда какая-то!
– Для нас – нет.
– Но послушайте же! Я все-таки генеральный директор корпорации "Стрэттон". Если бы она продавалась, я бы наверняка об этом знал. Как вы думаете, а?
– К сожалению, совершенно неважно, как и что думаю об этом я.
Страшнее всего было то, что Макфарланд говорил вполне сочувственно, тоном врача, сообщающего любимому пациенту о том, что его болезнь неизлечима.
8
В половине одиннадцатого Марджори высунула голову из-за перегородки.
– Напоминаю, что в половине первого вы обедаете с Родриком Дугласом из торгово-промышленной палаты, а сразу после обеда у вас совещание с руководством отдела по развитию бизнеса.
Повернувшись на стуле к окну, Ник рассеянно бросил:
– Хорошо. Спасибо.
На улице светило солнце, голубело небо, легкий ветерок шевелил на деревьях листочки. Самолет прочертил небо белой полоской.
Вот уже семь дней Эндрю Стадлер был на том свете.
При этой мысли Ник вздрогнул, словно из окна потянуло ледяным холодом. Он вспомнил тонкие черты лица Кэсси Стадлер, казавшейся ему очень хрупкой, словно сделанной из фарфора.
Вспомнив, сколько боли было у нее в глазах, Ник, не задумываясь, набрал номер Кэсси Стадлер.
– Алло? – сонным голосом сказала Кэсси.
– Это Ник Коновер. Я вас не разбудил?
– Разбудили? Нет. Я… А сколько сейчас времени?
– Все ясно. Я все-таки вас разбудил. Извините. Сейчас половина одиннадцатого. Спите дальше, не буду вам мешать.
– Нет-нет! – тут же воскликнула Кэсси. – Очень хорошо, что вы позвонили. Знаете, насчет вчерашнего…
– Кэсси, я позвонил, чтобы узнать, как вы себя чувствуете. По-моему, вчера вам было очень плохо.
– Может, сначала и было, но когда мы поговорили, мне стало гораздо лучше.
– Ну вот и отлично.
– Если хотите, приезжайте ко мне обедать.
– Сегодня?
– Ой, извините. Я сама не знаю, что говорю. Вы же директор крупной компании, у вас все обеды наверняка расписаны на десять лет вперед.
– Вот и нет, – ответил Ник. – Мой сегодняшний деловой обед только что отменился, и я собирался есть сэндвич у себя за рабочим столом… Вместо этого я с удовольствием приеду к вам.
– Да? Здорово! Вот только…
– Знаю. У вас пустой холодильник.
– Увы, но это так. Чем же я буду вас угощать?
– Я куплю что-нибудь по дороге. Увидимся ровно в двенадцать.
Повесив телефонную трубку, Ник пошел за перегородку к Марджори.
– Отмените, пожалуйста, все мои деловые встречи на сегодня, – попросил он.
– Что, обе?!
– Да.
– Да вы прогульщик! – улыбнулась Марджори. – Но какой сегодня прекрасный день! В детстве даже я, наверное, прогуляла бы уроки!
– Да нет, мне просто обязательно надо съездить в одно место.
9
Дом на 16-й Западной улице в Стипльтоне показался Нику еще меньше, чем был вчера. Он выглядел почти миниатюрным кукольным домиком. Два этажа. Стены отделаны чем-то белым – алюминием или пластиком. Чтобы понять, нужно было подойти и постучать пальцем. Черные ставни на окнах казались какими-то маленькими, несерьезными.
Ник заехал в супермаркет и теперь звонил в звонок с двумя коричневыми пакетами в руках. Внутри дома зазвенели колокола.
Прошло с полминуты, прежде чем Кэсси отворила дверь. На ней была черная вязаная кофточка без рукавов и узкие черные брюки. Ее бледное и грустное лицо было очень красиво. На губах была помада странного оранжевого оттенка, который тем не менее ей очень шел. И вообще у Кэсси был отдохнувший, посвежевший вид.
– А я-то думала, что вы пошутили и не приедете, – сказала она и проводила Ника в гостиную через прихожую мимо вазы с сухими цветами и вышивки на стене. В гостиной играла музыка. "Одна, всегда одна…" – пел низкий женский голос. Кэсси поспешила убрать звук.
Ник стал выкладывать купленные продукты: хлеб, яйца, сок, молоко, минеральную воду, фрукты, пару бутылок холодного чая.
– Вот, пожалуйста, – проговорил он, с важным видом выкладывая на бумажные тарелки сандвичи. – С индейкой и с ростбифом.
Кэсси с сомнением покосилась на ростбиф.
– В ростбифе слишком много крови, – сказала она. – Мне больше нравится хорошо прожаренное, испеченное до хрустящей корочки мясо.
– Хорошо, – согласился Ник. – Тогда я буду ростбиф, а вы берите индейку.
Некоторое время Ник и Кэсси молча жевали. Потом Ник, стараясь скрыть смущение, стал аккуратно свертывать бумажные салфетки. Кэсси допила почти весь холодный чай и вертела в руках пробку от бутылки. Молчание стало неловким, и Ник уже раскаивался в том, что приехал. Он судорожно придумывал, что бы сказать, но Кэсси его опередила:
– Какой только полезной информации не почерпнешь на пробках. На этой, например, написано, что самой последней в английском алфавите появилась буква "z".
Ник судорожно подыскивал ответ, но Кэсси продолжала сама:
– Спасибо, что навестили меня, оторвав время от управления одной из крупнейших американских компаний.
– Благодаря вашему приглашению я сумел отменить невероятно скучный бизнес-ланч!
– Я помешала вашей работе?
– Ни в коем случае. Я был рад улизнуть.
– А вы меня вчера очень удивили.
– Чем?
– Никакой вы не Ник-Мясник. Чего только не выдумают люди! Впрочем, как понять чужую душу, когда и в тихом омуте…
– Можно искупаться жарким днем?
– Что-то в этом роде… А иногда случается встретить человека на грани отчаяния, и как тут не протянуть ему руку?
– А мне не кажется, что вы на грани отчаяния.
– Я не о себе. Я – о вас.
– Что? – покраснев, спросил Ник.
Кэсси пошла ставить чайник.
– Мы оба пережили утраты, – сказала она от плиты. – Рильке писал, что потеря близкого человека похожа на непреодолимый замкнутый круг.
– Ну да, – пробормотал Ник. – Помню, в детстве у меня был большой блестящий циркуль…
– До знакомства с вами я считала вас типичным директором. А знаете, кто вы на самом деле? – спросила Кэсси, глядя Нику прямо в глаза. – Вы семьянин до мозга костей.
– Скажите это моему сыну, – поперхнувшись, проговорил Ник.
– В его возрасте тяжело потерять мать, – негромко сказала Кэсси и достала из шкафа чайник и кружки.
– Терять мать тяжело в любом возрасте.
– Представляю, как вы теперь нужны вашему сыну.
– У меня складывается совсем обратное впечатление, – с горечью в голосе пробормотал Ник.
– Он чувствует себя одиноким и злится за это на весь мир. Вот и вам достается от него за компанию, – опустив глаза, проговорила Кэсси. – Но у вас все будет в порядке, потому что вы любите друг друга, и вы – одна семья.
– Мы были семьей.
– Вы даже не представляете, как повезло вашим детям!
– Неужели?
– Между прочим, – сказала Кэсси, повернувшись к Нику, – директор большой компании тоже своего рода глава большой семьи.
– Ну да, – с горечью сказал Ник. – Неплохая семейка. Как у эскимосов. Если дед ослеп и не ходит больше на охоту, внуки сажают его на льдину и отталкивают от берега палкой, чтоб он не посягал на запасы тюленьего жира в чуме.
– Сомневаюсь, что вы получили большое удовольствие от увольнений.
– Уволенные мною получили еще меньше удовольствия.
– У папы было много проблем, но, когда он ходил на работу, ему приходилось держать себя в руках. Став на работе ненужным, он совсем раскис.
Ник молча кивнул. У него защемило в груди.
– По правде говоря, я очень сердилась на "Стрэттон". И на вас очень сердилась, – сказала Кэсси. – Может, это оттого, что я женщина и все принимаю близко к сердцу. Но после увольнения папе действительно стало хуже. Такие события не могли пройти бесследно для его больной головы.
– Кэсси… – начал было Ник, но не смог продолжать.
– Но, познакомившись с вами, я все поняла. Вы тут ни при чем. Это ваши хозяева из Бостона заставили вас увольнять людей. Ведь хозяев волнует только прибыль.
– Действительно так.
– Но ведь вас-то волнует не только прибыль. Правда? Видите, я кое-что начала понимать. Возможно, последние пару лет директору "Стрэттона" приходилось не лучше, чем дочери шизофреника. Сегодня вас любят, а завтра ненавидят, – сказала Кэсси, опершись руками о стол.
– Мне очень жаль, что все так случилось с вашим отцом, – сказал Ник. – Вы даже не поверите, до какой степени мне самому больно…
Как же ей поверить, если, на самом деле, она ничего не знает!..