Мы отнесли наши сумки в вестибюль и выписались из отеля. Мы сдали ключи, а девушка-полиглот приготовила длинный подробный счет. Я должен был его подписать. Как только я его увидел, то сразу понял, что у меня будут серьезные неприятности. Счет оказался космическим. Мне казалось, армия сможет закрыть глаза на то, что я подделал подорожные, чтобы добиться положительного результата в расследовании. Но теперь у меня возникли сомнения. Я понял, что тарифы "Георга V" заставят их изменить точку зрения. Как если бы к нанесению ранения добавлялось оскорбление. Мы провели в отеле одну ночь, но с нас взяли за две, поскольку мы слишком поздно выписались. Кофе, который я заказал в номер, стоил столько же, сколько наша трапеза в бистро. Мой телефонный звонок в Рок-Крик обошелся мне как обед из трех блюд в лучшем ресторане города. Мой звонок Францу в Калифорнию стоил еще дороже. Звонок Саммер Джо (а Джо находился не более чем в миле от нашего отеля) по цене равнялся чашке кофе, доставленной в номер. И с нас взяли деньги за входящие звонки: один – от Франца, а другой – от Джо, когда он просил Саммер проверить, все ли со мной в порядке. Последнее проявление заботы обойдется правительству США в пять долларов. Никогда прежде мне не доводилось видеть такой огромный счет за проживание в отеле.
Девушка-полиглот напечатала два экземпляра. Я подписал один из них, она вложила другой в фирменный конверт "Георга V" и протянула мне. "Для вашего архива", – сказала она. "Для моего суда военного трибунала", – подумал я и убрал конверт во внутренний карман. И вынул его шесть часов спустя, когда, наконец, сообразил, кто и что сделал, и с кем, и почему, и как.
Глава 20
Мы проделали знакомый путь к площади Оперы и сели на автобус, идущий в аэропорт. Я в шестой раз оказался в таком автобусе за последнюю неделю. И в шестой раз здесь было так же неудобно, как и в первый. Именно неудобства заставили меня задуматься.
Мы купили билет на рейс "Эр Франс". Обменяли две подорожные на два билета до Даллеса на ночной самолет, вылетающий в одиннадцать часов вечера. Нам предстояло долгое ожидание. Мы перекинули сумки через плечо и направились в бар. Саммер молчала. Мне кажется, она просто не знала, что сказать. Но по правде говоря, со мной все шло своим чередом. Моя жизнь проходила так, как и должна была проходить. Рано или поздно каждый из нас становится сиротой. Этого невозможно избежать. Так случалось с тысячами поколений, и переживать было бесполезно.
Мы выпили по бутылке пива и решили чего-нибудь съесть. Я пропустил завтрак и ланч, да и Саммер, наверное, ничего не ела. Мы прошли мимо маленьких магазинчиков, освобожденных от налогов, и обнаружили местечко, похожее на обычное бистро. Подсчитав оставшиеся доллары, мы изучили меню. Выяснилось, что мы можем заказать по одному блюду, плюс сок для Саммер и кофе для меня. Мы выбрали steak frites и получили солидный кусок мяса с тонко нарезанными длинными брусочками жареного картофеля и майонезом. Во Франции всюду превосходно кормят. Даже в аэропорту.
Через час мы переместились к воротам. Мы пришли слишком рано, и там было совсем мало людей. Всего несколько транзитных пассажиров, закончивших делать покупки или потративших все деньги – вроде нас. Мы уселись подальше от них и уставились в пространство.
– Ужасно не хочется возвращаться обратно, – призналась Саммер. – Когда уезжаешь, можно забыть о своих неприятностях.
– Все, что нам нужно, – это получить результат, – повторил я.
– Мы его не получим. Прошло десять дней, а у нас ничего нет.
Десять дней со дня смерти миссис Крамер, шесть дней после гибели Карбона. Пять дней с того момента, как "Дельта" дала мне неделю на то, чтобы снять с себя подозрение в убийстве.
– У нас ничего нет, – продолжала Саммер. – Мы не сумели сделать даже простых вещей. Не нашли женщину из мотеля Крамера, хотя что тут сложного?
Я кивнул. Саммер была права. Действительно, что тут сложного?
Постепенно подтянулись другие пассажиры, и за сорок минут до вылета мы оказались на борту. Нам с Саммер достались места за пожилой парой, сидевшей в последнем ряду перед выходом. Мне бы очень хотелось поменяться с ними местами. Лишнее пространство не помешало бы. Мы взлетели по расписанию, и в течение первого часа мне становилось все более и более неудобно сидеть. Стюардесса принесла еду, но я не смог бы поесть, даже если бы захотел: мне не хватало места, чтобы пошевелить локтями и орудовать вилкой и ложкой.
Одна мысль привела к другой.
Я подумал о Джо, прилетевшем прошлой ночью. Он наверняка купил самые дешевые билеты – тут не могло быть никаких сомнений. Государственный служащий не станет летать по личным делам иначе. Всю ночь он провел в неудобном кресле, только ему было еще хуже, поскольку Джо на дюйм выше меня. И я снова почувствовал себя отвратительно из-за того, что ему пришлось ехать из аэропорта в автобусе. Я вспомнил жесткие пластиковые сиденья, его сгорбленную фигуру и то, как дергалась его голова всякий раз, когда автобус потряхивало. Мне следовало приехать на такси из города и оставить водителя ждать. Нужно было найти где-то деньги.
Одна мысль привела к другой.
Я представил себе Крамера, Васселя и Кумера, вылетевших из Франкфурта в канун Нового года. "Американ эрлайнз". "Боинг", такой же тесный, как любой другой пассажирский самолет. Им всем пришлось рано встать. Долгий перелет до Вашингтона. Я представил, как они шагают по летному полю, усталые, не выспавшиеся, недовольные.
Одна мысль привела к другой.
Я вытащил из кармана счет из "Георга V". Открыл конверт. Прочитал его один раз. Потом второй. Внимательно изучил каждую строку.
Счет из отеля, самолет, автобус до города.
Автобус до города, самолет, счет из отеля.
Я закрыл глаза.
И задумался о том, что мне сказали Санчес, адъютант "Дельты", детектив Кларк, Андреа Нортон и Саммер. Я вспомнил толпу встречающих, которую мы видели в аэропорту Шарля де Голля. Я подумал о Сперривилле, штат Виргиния. И о доме миссис Крамер в Грин-Вэлли.
В конце концов кости домино легли на свои места, причем таким образом, что теперь все действующие лица стали выглядеть паршиво. И хуже всех – я сам, поскольку совершил слишком много ошибок, в том числе одну очень серьезную, которая наверняка еще вернется ко мне и больно укусит за задницу.
Я был так занят размышлениями о прошлых ошибках, что совсем не подумал о будущем. И о контрмерах. О том, что меня может ждать после посадки. Мы приземлились в два часа утра, вышли в общий зал и угодили в ловушку, приготовленную Уиллардом.
Шесть дней назад они стояли на том же месте. Военные полицейские. Двое старших уоррент-офицеров третьей категории и один четвертой. Я заметил их. Они увидели нас. Секунду я размышлял о том, как Уилларду удалось это сделать. Неужели он послал людей во все аэропорты страны, где они дежурят день и ночь? Или он отслеживал наши подорожные по всей Европе? Неужели он мог сделать это самостоятельно? Или он привлек ФБР? Армию? Интерпол? НАТО? Я не сумел догадаться. И сделал для себя довольно глупую зарубку на память – когда-нибудь выяснить, как он это проделал.
Потом я еще секунду потратил, чтобы решить, что делать дальше.
Сейчас мне не нужна была задержка. Если я окажусь в руках Уилларда, то ничего не сумею сделать. Мне требовалась свобода передвижения и действий в течение ближайших двадцати четырех или даже сорока восьми часов. Потом я сам отправлюсь на встречу с Уиллардом. С радостью. Потому что к этому моменту я смогу отвесить ему пощечину и арестовать.
Старший уоррент-офицер четвертой категории подошел к нам, двое его коллег немного отстали.
– Я получил приказ арестовать вас обоих и надеть наручники.
– Забудьте о приказе, – сказал я.
– Я не могу, – сказал он.
– Попытайтесь, – сказал я.
– Не могу.
Я кивнул.
– Ладно, тогда попробуем договориться. Если вы попытаетесь надеть на меня наручники, я сломаю вам руки. А если вы проводите нас к машине, мы мирно пойдем с вами.
Он задумался. У него и его людей было оружие. У нас – нет. Но никому не хочется стрелять в аэропорту. Тем более в безоружных людей из собственной части. Это ляжет тяжким грузом на их совесть. Не говоря уже о горах бумаги, которые придется исписать. Кулачной драки он тоже не хотел – втроем против двоих. Я был слишком большим, а Саммер слишком маленькой, чтобы драка получилась честной.
– Ладно. Договорились? – на всякий случай спросил он.
– Да, – солгал я.
– Тогда пошли.
В прошлый раз он шел впереди, а его псы следовали сзади. Я очень рассчитывал, что он снова поступит так. Офицеры третьей категории считали себя крутыми сукиными детьми и были недалеки от истины, но меня гораздо больше беспокоил Четвертая Категория. Он выглядел как настоящий офицер. Однако у него не было глаз на затылке. И я рассчитывал, что он пойдет первым.
Так и вышло. Саммер и я последовали за ним с сумками в руках, а двое остальных полицейских замыкали шествие. Четвертая Категория повел нас вперед. Мы вышли из здания аэропорта и оказались на свежем воздухе. Здесь он сразу свернул за ограничительную черту, где они припарковались в прошлый раз. Было два часа ночи, и, к счастью для нас, людей вокруг не оказалось. Лишь желтый свет фонарей разгонял темноту. Шел дождь, земля стала влажной.
Мы пересекли двойную осевую и миновали стоянку автобусов. И зашагали в темноту. Неподалеку стоял зеленый "шевроле". Мы свернули к нему, пошли по дорожке. В другое время нам пришлось бы пропускать проезжающие машины, но сейчас здесь никого не было. Два часа ночи.
Я уронил сумку и оттолкнул Саммер в сторону. Резко остановился и ударил правым локтем в лицо полицейского, находившегося справа от меня. И тут же, не отрывая ноги от земли, словно на уроке гимнастики, развернулся и врезал левым локтем второму офицеру третьей категории. Затем я сделал шаг вперед, чтобы встретить Четвертую Категорию – он услышал шум и повернулся ко мне. Я нанес ему прямой удар левой в грудь. Мы двигались на встречных курсах, и удар его потряс. Я тут же добавил хук правой в челюсть, и он упал на землю. Затем я повернулся к паре офицеров третьей категории, чтобы проверить, чем они заняты. Оба лежали на спине. Лица испачканы кровью. Носы сломаны, зубы слегка повреждены. Эффект неожиданности. Нужно этим воспользоваться. Я был доволен. Они знали свое дело, но я оказался лучше. Я проверил Четвертую Категорию. Он не проявлял особой активности. Присев на корточки рядом с его помощниками, я вытащил обе "беретты" у них из кобуры. Затем забрал третью "беретту" у командира. Переложил все три пистолета в одну руку. Другой рукой нашарил ключи от машины в правом кармане одного из помощников и бросил их Саммер. Она выглядела слегка ошеломленной.
Передав ей три пистолета, я поднял командира полицейских за воротник и поволок его к ближайшей автобусной остановке. Потом вернулся за его помощниками и перетащил их туда же. Уложил всех троих лицом вниз. Они были в сознании, но еще не успели полностью прийти в себя. Тяжелые удары в голову оказывают в реальной жизни куда более серьезное воздействие, чем в кино. Я и сам тяжело дышал, почти задыхался. Адреналин кипел в крови. Несколько запоздалая реакция. Драки всегда оказывают влияние на обе стороны.
Я присел на корточки рядом с командиром.
– Приношу свои извинения, шеф, – сказал я. – Но вы встали у меня на пути.
Он молча на меня смотрел. Его лицо выражало смесь эмоций: гнев, шок, уязвленную гордость, смущение.
– А теперь послушай, – продолжал я. – Послушай меня внимательно. Ты нас не видел. Нас здесь не было. Мы так и не появились. Вы ждали-ждали, и все зря. А когда вы вернулись на стоянку, оказалось, что какой-то наглый вор угнал вашу машину. Вот как все произошло. Ты согласен?
Он попытался ответить, но у него не получилось произнести что-нибудь осмысленное.
– Да, я понимаю, – продолжал я. – Звучит не слишком убедительно, и вы будете выглядеть довольно глупо. Но какие возможны варианты, если станет известно, что вы нас упустили? Что вы не надели на нас наручники, хотя получили такой приказ?
Он не ответил.
– Вот что ты должен рассказать, – продолжал я свои наставления. – Мы не прилетели, а вашу машину украли. Придерживайтесь этой версии до конца, иначе я расскажу, что с вами разобралась лейтенант. Девушка весом в девяносто фунтов. Это всем понравится. Все придут в восторг. Ты ведь понимаешь, какие слухи будут о тебе ходить после этого до конца твоей карьеры в армии?
Он молчал.
– Твой выбор, – сказал я.
Он пожал плечами, продолжая молчать.
– Я приношу свои искренние извинения, – сказал я.
Мы оставили их на остановке, подхватили свои сумки и побежали к машине. Саммер отперла дверцу, мы сели, и она включила двигатель. Через мгновение мы уже выезжали со стоянки.
– Не нужно спешить, – посоветовал я.
Когда мы подъехали к автобусной остановке, я открыл стекло и выбросил все три "беретты" на тротуар. Их рассказу никто не поверит, если исчезнет не только машина, но и оружие. Пистолеты упали неподалеку от военных полицейских, и все трое поползли к ним.
– А теперь жми! – сказал я.
Саммер от души нажала на газ, двигатель взревел, и через секунду мы уже были далеко от автобусной остановки. Она продолжала давить на газ, и мы покинули аэропорт со скоростью девяносто миль в час.
– Ты в порядке? – спросил я.
– Пока да, – ответила Саммер.
– Извини, что мне пришлось тебя толкнуть.
– Надо было просто убежать и затеряться в толпе.
– Нам нужна машина, – сказал я. – Меня тошнит от езды на автобусах.
– Но теперь мы перешли черту.
– Это уж точно, – согласился я.
Я посмотрел на часы. Было почти три часа утра. Мы ехали на юг. Мчались в никуда. Нам требовалось выбрать цель.
– Ты знаешь номер моего телефона в Бэрде? – спросил я.
– Конечно, – ответила Саммер.
– Хорошо. Тогда остановись у первого же телефона.
Через пять миль Саммер заметила ярко освещенную круглосуточную автозаправку. Мы остановились. Здесь имелся небольшой магазинчик, но он был закрыт. По ночам нужно платить за бензин через пуленепробиваемое окно. Рядом с заправкой находился телефон-автомат – алюминиевый ящик, приделанный к стене. Саммер набрала номер моего офиса в Форт-Бэрде. Я услышал один гудок, и мой сержант взяла трубку. Женщина, которая дежурила по ночам. Та, у которой был маленький ребенок.
– Ричер, – сказал я.
– Вы в полном дерьме, – сообщила она.
– И это хорошая новость, – ответил я.
– А какова плохая новость?
– Вам придется присоединиться ко мне. Кто сидит с вашим ребенком?
– Знакомая девушка, которая живет рядом, в соседнем трейлере.
– Она может задержаться на час?
– Зачем?
– Я хочу с вами встретиться, чтобы вы мне кое-что принесли.
– Это будет вам кое-что стоить.
– Сколько?
– Два доллара в час. Для девушки-соседки.
– У меня нет двух долларов. Именно это я и хотел попросить вас привезти. Деньги.
– Вы хотите, чтобы я дала вам денег?
– В долг, – сказал я. – На пару дней.
– Сколько?
– Все, что у вас есть.
– Когда и где?
– Когда вы закончите дежурство. После шести. В кафе, которое расположено по соседству со стрип-клубом.
– Что еще я должна принести?
– Распечатку телефонных разговоров, – сказал я. – Все звонки, сделанные из Форт-Бэрда, начиная с нуля часов новогодней ночи и до третьего января. И телефонную книгу с армейскими телефонами. Мне необходимо поговорить с Санчесом, Францем и другими людьми. А еще мне понадобится личное досье майора Маршалла. Он из Двенадцатого корпуса. Нужно, чтобы кто-то прислал копию досье факсом.
– Что-нибудь еще?
– Я хочу знать, где Вассель и Кумер парковали свою машину, когда приезжали сюда ужинать четвертого января. И узнайте, заметил ли это кто-нибудь.
– Хорошо, – сказала она. – Теперь все?
– Нет. Я хочу знать, где был майор Маршалл второго и третьего января. Отыщите писаря, который занимается подорожными, и постарайтесь выяснить, выписывал ли кто-нибудь подорожные для Маршалла. А еще мне нужен номер телефона отеля "Джефферсон" в Вашингтоне.
– Очень много работы всего за три часа.
– Именно поэтому я обращаюсь к вам, а не к тому парню, который работает днем. Вы лучше.
– Вот этого не надо, – заявила она. – Лесть вам не поможет.
– Надежда умирает последней, – ответил я.
Мы вернулись в машину, выехали на шоссе и направились на восток, к автостраде I-95. Я попросил Саммер ехать медленно. В противном случае, учитывая, как она ездит по пустым дорогам, мы оказались бы в кафе значительно раньше сержанта, а это в мои планы не входило. Сержант появится там в шесть тридцать. Я собирался приехать после нее, примерно в шесть сорок. Мне требовалось убедиться в том, что она не донесла на меня и что нас не поджидает засада. Такой вариант был не слишком вероятным, но полностью его исключить я не имел права. Я хотел проехать мимо и проверить. Глупо было бы сидеть и пить кофе, когда появится Уиллард.
– Зачем тебе все это? – спросила Саммер.
– Я знаю, что произошло с миссис Крамер, – ответил я.
– Откуда?
– Догадался. Мне бы следовало это сделать с самого начала. Однако я плохо думал. И мне не хватило воображения.
– Но воображать какие-то события еще недостаточно.
– Вот тут ты ошибаешься, – возразил я. – Иногда ничего другого не требуется. Иногда у следователя больше ничего нет. Ты должен представить себе, что люди могли сделать. Как они думали и как действовали. Нужно просто представить себя на их месте.
– На чьем месте?
– Васселя и Кумера, – ответил я. – Мы знаем, кто они такие. Мы знаем, какие они. А потому можем предсказать, что они сделали.
– И что они сделали?
– В канун Нового года они встали рано утром и вылетели из Франкфурта… Они надели парадную форму, надеясь, что сумеют получить билеты получше. Возможно, им сопутствовал успех с "Американ эрлайнз", когда они вылетали из Германии. Но не обязательно. В любом случае они не могли знать наверняка. И должны были приготовиться провести восемь часов на самых дешевых местах.
– И что с того?
– Захотят ли типы вроде Васселя и Кумера стоять в длинной очереди на такси в аэропорту? Или поехать в город на автобусе, в котором ужасно неудобно сидеть?
– Нет, не захотят, – ответила Саммер.
– Совершенно верно, – продолжал я свои рассуждения. – Они постараются этого избежать. Они слишком важные персоны, им и в голову не придет терпеть неудобства. Ни при каких обстоятельствах. Таких типов должна встречать машина с шофером.
– И кто это?
– Маршалл, – ответил я. – Вот кто. Он их мальчик на побегушках. Он уже ждал их в аэропорту. Возможно, он же встречал и Крамера. Сел ли Крамер в автобус фирмы "Херц", чтобы доехать до их офиса и взять напрокат машину? Я так не думаю. Я считаю, что его отвез Маршалл. А потом доставил Васселя и Кумера в отель "Джефферсон".
– И?