37
Под неусыпным взглядом директора института Валентина Федоровна спокойно набрала номер операционной и, обменявшись парой фраз, передала трубку Леонтьеву. Ее взгляд красноречиво говорил: "Вы зря боялись".
В течение пятнадцати минут Леонтьев выслушивал сбивчивый рассказ Вербицкого о том, как прошла операция, как все волновались после ее завершения, как ждали положительных изменений в состоянии пациента, поэтому и не звонили, и вот, наконец, он может с уверенностью доложить, что генерал выходит из комы. К нему возвращается сознание. Леонтьев переспрашивал, узнавал детали, и с каждым ответом у него крепло странное чувство, будто он молодеет и сбрасывает лишний вес. Закончив разговор, профессор приосанился и гордо смотрел куда-то вдаль, не замечая ни ассистентки, стоявшей прямо перед ним, ни даже стен своего кабинета.
Но если стены безмолвно терпели полет фантазии, проносившейся сквозь них, то умудренная жизнью Валентина Федоровна быстро возвратила воспарившего начальника на землю. Она задала вопрос, в котором, как маленькому ребенку, сразу подкинула два варианта ответа. Правильный и неправильный.
- Так что сказать телевизионщикам? Первым с ними будете общаться вы, или Вербицкий?
Мечтательный взгляд директора вернулся из-за горизонта и сфокусировался на источнике звука. Несколько секунд ушло на обработку информации.
- Зови их в мой кабинет. Только это… посмотри, как я выгляжу?
- Ты, почему не отвечала на звонки?
Опальный Шувалов не рискнул входить в некогда родной институт и дождался, когда Елена Репина выйдет к нему. Сейчас они сидели в его автомобиле. Елена торопливо курила, стряхивая пепел в открытое окно.
- Я всё время была в операционной. И Задорин тоже. До последнего момента было неясно, вытащили мы его или угробили? Мы сделали всё, как ты задумал, и ждали. Мы не понимали, что творится в его голове, видимых изменений не было. Вербицкий не выдержал и собрался колоть генерала кучей препаратов, но я его остановила. Сергей помог. Он к тому времени уже зафиксировал микроскопические изменения в показаниях приборов. А потом, как плотину прорвало. Через нейроны пошла цепная реакция, и мозг стал просыпаться! Функции восстанавливались одна за другой. Это было чудо! Когда картина стала четкой и однозначной, мы сочли, что можно докладывать.
Шувалов почувствовал, как отпускает напряжение последних дней, и тело охватывает безмерная усталость. Елена выбросила окурок, дотронулась до его руки, повела ладонью от запястья к предплечью.
- Ты победил, Антон.
- Мы вместе победили.
- Но слава достанется Вербицкому и Леонтьеву. У нас уже работает телевидение.
- Главное, что генерал вернулся.
- Ты не представляешь, как рады его родственники.
- Вот и хорошо.
- Давай отметим нашу победу, - предложила Репина и, заметив нерешительность, торопливо добавила: - Возьмем с собой Задорина и закатимся куда-нибудь.
- Сергей встречается с Алисой. Я думаю, мы им помешаем.
- Хорошо, не будем мешать. Он будет не один, о нем позаботятся. А ты? Кто позаботится о тебе?
Шувалов молчал, вспоминая жену. Он не представлял, как наладить с ней отношения.
- Поедем ко мне, - решилась Репина. - Ты и я, и больше никого.
- Я очень устал.
- Это не важно. Я знаю рецепт чая, который придаст тебе силы. Мы просто посидим. Я расскажу тебе подробно, как прошла операция. Ты должен знать все нюансы, это твоя разработка.
- Прошлую ночь я не спал. Я долго думал, а под утро сделал окончательный выбор. Уже тогда я четко представил, как всё будет у вас в операционной. Ты подтвердила.
- Почему же ты так волновался?
- Это не я, это он. - Шувалов выразительно постучал себе по голове. - Одна часть мозга понимает, а другая переживает. И никуда от этого не уйти. Только дураки ни в чем не сомневаются.
- Теперь все волнения позади. Поедем ко мне.
- Не могу.
- Почему?
Антон отвернулся. На ступенях института он заметил Вербицкого. Тот направлялся к парковке и мог пройти мимо его автомобиля.
- Не могу, - повторил Антон, вжимаясь в кресло. - Я семейный человек. - Последняя фраза далась ему с трудом. Но он должен был ее сказать.
- Какой же ты чудак.
Репина наклонилась и поцеловала Шувалова в щеку. Прикосновение к мужской щеке длилось намного дольше, чем диктует этикет дружеского поцелуя. Это позволило невольному свидетелю сделать незаметную фотографию.
Сквозь открытое окно за милой сценкой следила другая женщина. Она сидела в машине двадцатью метрами правее и убедилась, что не зря приехала сюда. Еще она подумала, что Шувалов вероятно прав. Он действительно сделал невозможное и вернул к жизни Людмилу Вербицкую. Но рядом с воскресшей девушкой в тот день был еще один человек, который позаботился, чтобы утопленница все-таки отправилась в мир иной.
From: hands1980@gmail.com
To: brain1975@gmail.com
Я знаю способ, как отравить ему жизнь окончательно. Проверенный и вечный, как этот мир.
From: brain1975@gmail.com
To: hands1980@gmail.com
Так отравляй побыстрее! Только жизнь, а не его самого. Нас спасут лишь живые мозги Шувалова.
38
Главврач Дмитрий Стерьхов в сердцах отшвырнул газету. Что за мерзкая статейка! Как всё извратили! Тончайший метод воздействия на мозг наркозависимого пациента представлен ударом кувалды по голове. А название-то, какое: "Алчные врачи штампуют идиотов"! Желтая пресса сама себя превзошла. К чему такое рвение? Кто-то очень хочет запугать обывателей и разорить клинику. Фамилии в статье не упоминаются, но адресок прописан верно, и общий снимок здания имеется, не ошибешься. И что самое обидное, журналисточка не соизволила даже побеседовать, не дала шанса договориться по-хорошему, накрапала злобную статейку с чужих, крайне предвзятых слов.
Илона Гладкая, воплощая собой кокетливую любезность, распахнула дверь в кабинет главврача и дала возможность уважаемым японским гостям соприкоснуться с главными средствами обаяния русской женщины. Наблюдая за лоснящимися от удовольствия азиатскими физиономиями, которых как магнитом притягивал нереальный для их страны бюст, Стерьхов убедился, что с такой помощницей он готов успешно решать не только коммерческие, но наболевшие международные проблемы. К обоюдному удовлетворению сторон.
В кабинет вошли трое. Мультимиллионер Кейджи Танака в дорогом костюме с нарочито пустыми рукавами, его помощник-телохранитель низкорослый крепыш Кабаяси и юркий переводчик Хисато Сатори. Японские гости второй день занимали лучший бокс клиники Стерьхова.
- Прошу вас, присаживайтесь, - обозначив вежливый поклон, предложил главврач. - Доктор Шувалов скоро будет.
Илона привычно засуетилась вокруг гостей. Танака и Сатори сели напротив Стерьхова, а невозмутимый телохранитель возвышался за спиной хозяина, сложив сильные руки на мощной груди. Не прошло и пяти минут вежливой беседы, как в кабинет стремительно ворвался Шувалов.
- Здравствуйте. - Антон положил на стол бронированный кейс и прикрыл его растопыренными ладонями. - Я протестировал нейрочипы. Они полностью соответствуют заданным параметрам.
Танака понимающе кивнул. Сатори взял слово.
- Ничего удивительного. Нейрочипы изготовлены по вашему проекту, доктор Шувалов.
- В таком случае, - Антон взял паузу и окинул собравшихся интригующим взглядом, - операцию назначаем на завтра.
Кейджи Танака закатил глаза к небу, словно советовался с высшим духом, и плавно опустил подбородок.
- Господин Танака согласен, - перевел жест пациента Сатори.
- Начнем в восемь утра, - решил Антон. - Бригада будет моя, потребуется только опытная медсестра.
- Илона, - предложил Стерьхов.
Шувалов не возражал. Кейджи Танака одобрительно зацокал.
Когда японцы вышли, Стерьхов взял газету, собираясь показать другу возмутительную статью, но одухотворенное лицо Антона Шувалова одним своим видом отталкивало любые мысли о грязных нападках.
Скомканная газета отправилась в мусорную корзину.
Начальник Пятницкого РОВД подполковник Семенов грузно ступал по рабочему коридору. Из комнаты оперов, мимо которой он проходил, послышалось дружное ржание. Начальник рванул дверь на себя. Гогот стих. Последними сообразили закрыть рот те, кто располагались спиной к двери.
- Матвеев, ты, что за концерт устраиваешь в рабочее время?
- Свежий анекдот рассказали, Виктор Андреевич, - спокойно ответил командир оперативников. - Про гаишников.
- Да-а, я погляжу, делать вам совсем нечего.
- Всё под контролем, товарищ подполковник. Ребята работают.
- Работнички. - Начальник отделения сфокусировал устрашающий взгляд на молодых сотрудниках. Те еще поддавались педагогической обработке. - Вот что. Я вчера был на совещании, говорили про улучшение работы по заявлениям граждан. В том числе, по фактам, изложенным в прессе.
- Мы стараемся.
- Не перебивай, Матвеев. После совещания мне показали статью, где указано, что на нашей территории работает клиника, которая наркоманам делает не сертифицированные операции. Если выражаться по-русски: мозги там курочат, отчего половина пациентов становятся придурками.
- Они ими и были, если ширяются.
- Знаю, но наше дело служба! Мы должны принять меры.
- Какие?
- Сейчас подъедет врач из здравотдела. Прокатитесь с ней в эту клинику. Она проверит лицензии, сертификаты. Если что не так, прикрой эту лавочку. По жесткому! Надо показать прессе, что милиция заботится о здоровье граждан.
- Будет сделано, закроем. А врач - симпатичная?
- Кто про что, а кобель про сучек. - По комнате прокатился грубый мужской смех. - Хорошь ржать! Анекдоты по дороге будете травить. И это… Матвеев, к женщине не приставай.
39
В центре ярко освещенной операционной под простынею лежал Кейджи Танака. На его обритой голове были закреплены кольца и дуги стереотаксического оборудования, нацеленного сквозь отверстие в черепе на оголенный мозг. Над пациентом корпела Елена Репина. Антон Шувалов и Илона Гладкая ей ассистировали, Сергей Задорин управлял многочисленными приборами.
Операция длилась уже около двух часов.
- Передай нейрочип, - попросила Репина.
Воспользовавшись паузой, Илона ловко промокнула вспотевший лоб нейрохирурга. Шувалов протянул Репиной чип. Между маской и хирургическим колпаком виднелись только его сосредоточенные глаза. Нешуточное волнение осталось на этапе подготовки. Сейчас ученый был уверен в каждом принятом решении. Он вопросительно дернул зрачками.
- Идем по плану, - ответила Репина. - Начинаем самое интересное.
Оно же самое сложное, легко понял коллегу Антон, занимая место напротив нейрохирурга. Требовалось подсоединить искусственный нейрочип к живым клеткам мозга. Каждый тончайший контакт к определенному нейрону. Подсоединить надежно и точно, не повредив соседние клетки.
На столике при входе бесшумно задергался один из сотовых телефонов. Перед началом операции Шувалов потребовал отключить все средства связи. Ничто не должно мешать сложнейшему эксперименту.
Накануне Антон предупредил коллег.
- На первый взгляд, мы готовились с вами два месяца, а на самом деле мы шли к этой операции несколько лет. Сегодня мы осуществим то, что еще никто до нас не делал. Никто в мире. Это равносильно первому полету человека на Луну. Каждый из нас должен сосредоточиться. Даже если начнется землетрясение, мы должны работать и не допустить ни малейшей ошибки.
- А если отключится свет? - сделал более реальное предположение Задорин.
- В подвале есть резервный генератор.
Дребезжание телефона прекратилось. Это был мобильник Шувалова с выключенным звуком. На дисплее вспыхнуло и погасло имя Оля, дополненное цифрой 3. Антон не знал, что пропустил уже третий вызов за последние десять минут. Звонки любимой женщины, которые он так ждал все дни разлуки, остались незамеченными.
В коридоре угрюмый Кабаяси охранял вход в операционную. Перед тем, как вдохнуть наркоз, господин Танака приказал помощнику слушаться только доктора Шувалова. Шувалов-сан попросил во время операции его не тревожить. Хисато Сатори перевел расплывчатую фразу русского ученого на понятный потомку самураев язык: никого, ни под каким видом в операционную не пускать!
На дисплее телефона вновь высветилось имя Оля. Так часто жена не звонила Антону даже до их расставания, а после ссоры она не делала этого ни разу.
Что за беда могла заставить ее забыть прежнюю обиду?
Хисато Сатори коротал время в нетерпеливом ожидании в кабинете главврача Дмитрия Стерьхова. Внешне его волнение не проявлялось, только внутри клокотал один и тот же вопрос: сумеет или нет русский физик совершить чудо?
Чтобы реже поглядывать на часы, японец созерцал змей в террариуме и расспрашивал о них странного русского главврача. Тот отшучивался, но японец был не настолько силен в русском, чтобы понимать юмор.
От вялотекущей беседы Стерьхова отвлек телефон. Звонил охранник с центрального въезда.
- Дмитрий Евгеньевич, к нам милиция.
Началось, подумал врач, вспомнив гадкую газетенку. Его рот перекосился.
- Сколько их?
- Четверо, плюс женщина.
- Можешь задержать?
- Они уже проехали. Махнули удостоверением и…
Стерьхов опустил трубку. Сатори слышал только ответы, но по испуганному лицу главврача догадался, что произошла неприятность.
- Что-то случилось с Танака? - спросил японец.
- Не волнуйтесь, это другая проблема.
- Она не касаться господин Танака?
- С ним всё будет хорошо, - кисло улыбнулся главврач и торопливо вышел из кабинета.
Его неуверенный голос не добавил японцу ни капельки оптимизма.
40
Уже второй остановившийся на взмах руки водитель-частник сосредоточенно пучил глаза и округлял рот, услышав адрес школы.
- Я покажу дорогу! - не выдержала Ольга Шувалова.
- Э-э, так бы сразу и говорыла, - обрадовался немолодой кавказец. - Садысь, красавица.
Ольга вновь позвонила мужу и в нервном нетерпении ждала, считая гудки, пока не отключилась связь. Антон опять не ответил. "Тебе плевать на меня, но как можно быть таким черствым к судьбе сына?" - кричало надломленное женское сердце?
- Теперь поворачиваем, да? - спрашивал водитель.
Ей позвонила на работу директор школы и строгим голосом сообщила дикую новость. Оказывается, Саша учинил на перемене безобразную драку, в результате которой пострадал ни в чем не повинный мальчик. Директор требовала немедленно забрать сына-хулигана из ее приличной школы и ставила вопрос о его исключении. Перепуганная Ольга, забыв о старых обидах, тут же позвонила мужу. Растерянной женщине требовалась помощь уверенного мужчины. Ее маленький тихий Саша подрался! Его исключают! А если он ранен? Пугающие слова стучали в голове перепуганной мамы острыми молоточками. А Антон, как назло, не подходил к телефону.
Внезапно она решила, что надменный Шувалов из вредности не хочет с ней разговаривать, проявляет тупое мужское упрямство. Она набрала эсэмэску. "Сашу исключают из школы. Срочно приезжай!" Каждый нормальный папа, получив такое сообщение, должен бросить всё и мчаться на выручку. Если ему безразлична жена, то хотя бы ради сына он может пожертвовать своим драгоценным временем.
Она ждала. Сейчас он прочтет, всполошится, перезвонит. Она расскажет ему о случившемся, и они вместе что-нибудь придумают. Они спасут Сашу! Но время шло, а телефон молчал.
- Эй, красавица, дорогу покажи, - приставал водитель.
Ольга махнула рукой.
- Туда. За длинным домом, направо.
Она отвернулась, сжала веки и почувствовала себя слабым одиноким человечком в мире жестоких бездушных людей. Ресницы увлажнились от слез. Через пять минут она будет в школе. Если директор на нее накричит, она вконец растеряется. Ей нужна поддержка сильного человека, она не справится одна. Внезапно Ольга вспомнила, что у нее есть такой друг. Она позвонила Борису Вербицкому. Тот ответил сразу.
- Боря, помоги мне! Саша подрался в школе, директор хочет его исключить, а я… я не знаю, что делать.
- Ты где?
- Подъезжаю к школе.
- Успокойся и жди меня там. Сама не заходи. Я скоро буду. Я знаю, где это.
Борис говорил хладнокровно и уверенно. Ольга почувствовала, что теперь она не одна. В груди рассыпался тяжелый камень, становилось легче. Вспомнился Антон. Он показался ей бессердечным человеком, прячущимся от нормальной жизни за ворохом холодных бездушных формул. Желая сделать ему побольнее, она нащелкала эсэмэску: "Если не перезвонишь, у тебя нет сына". Отправила и испугалась.
По мере того, как шло время, а телефон молчал, крепла ее убежденность в своей правоте и его подлости.
41
Битый жизнью администратор, Дмитрий Стерьхов, попытался перехватить непрошенных гостей еще при входе в клинику. С самой радушной улыбкой он сбежал по ступенькам навстречу худой заостренной женщине с маленькими глазками, прижатыми к длинному носу.
- Я главврач клиники, Дмитрий Евгеньевич Стерьхов. Чем могу быть полезен?
- Это возмутительно! - с места в карьер взяла представитель здравоохранения, похожая на цаплю в очках - То, что вы делаете - незаконно и бесчеловечно!
- О чем вы? Простите, как вас?..
- Марчук из Облздрава. Вы это читали? - Она потрясла мятой газетой. Стерьхов узнал мерзкую статейку о клинике. - Устроили какой-то концлагерь! Проводите ужасные опыты!
- Это не правда. Здесь лечебное учреждение.
- Так издеваться над людьми за их же деньги! У вас совесть есть?
- Мы стараемся помочь больным. Это не так легко, как…
- Вижу, что нет совести, - оборвала проверяющая. - Деньги хапаете, а сами не лечите - а калечите!
- Товарищ Марчук, давайте спокойно разберемся.
Но "очкастая цапля", ощущая поддержку четырех угрюмых мужчин в однотипных куртках с удостоверениями в кармане и пистолетами подмышкой, чувствовала себя прокурором и судьей одновременно.
- Тут и разбираться нечего. Мы закрываем вашу клинику.
- Я вам продемонстрирую статистику. У нас хороший процент успешных операций.
- Не хочу и слышать про них. Все операции должны быть прекращены немедленно! - Она обернулась к командиру оперов Матвееву. - Приступайте к проверке.
- Нельзя останавливать процесс, если операция начата, - всполошился главврач.
- Это садистские опыты над людьми делать нельзя, господин Стерьхов! А ударить по рукам псевдо врачам очень даже можно.
Майор Матвеев, помня приказ начальника о жестких действиях, уже давал указания подчиненным.
- Обойти всё здание и проверить документы. С больных снять показания. Врачей отстранить от работы и изолировать. Потом их допросим.
- Что-нибудь ищем? - уточнил молодой светловолосый опер.
- Прессуй и всё! Вы с Карпухиным берете два нижних этажа, я с Семеновым - верхние. Начали.
- Подождите! Давайте пройдем в мой кабинет, посмотрим бумаги. Я всё объясню, - суетился главврач, замечая, как из дверей высовываются удивленные лица сотрудников. - Наши документы в порядке.
- Их проверю я, - ехидно кивнула "клювом" цапля. - И начну я с документов, касающихся оборота наркосодержащих препаратов.
- На что вы намекаете?