- Куда быстрее? Некуда быстрее! - Таксист эмоционально размахивал руками, успевая награждать соседних водителей "почетными" званиями, самыми добрыми из которых являлись "козел" и "идиот". - Выходи, барышня. Мне машину жалко.
На подъезде к школе действительно творилось что-то невообразимое. Десятки машин сунулись во двор, мешая друг другу и перегораживая путь тем, кто пытался выехать. Ольга расплатилась, протиснулась среди изрыгающих выхлопные газы автомобилей и побежала по грязной обочине. В школьном дворе пахло гарью. Пожарные сворачивали мокрые шланги, учителя призывали родителей увести детей, обещая выдать одежду вечером. Взволнованная женщина крутила головой, пробиваясь от одной группы младших школьников к другой.
- Оля! - кто-то рядом окликнул ее.
- Марья Ивановна, - узнала Шувалова соседку, которая забирала Сашу из школы. - Где Саша?
- Ты не волнуйся. Всё закончилось, пожар потушили.
Успокаивающие слова лишь усилили материнскую тревогу.
- Что с Сашей?
- Я недавно подошла, но всё узнала. Он жив.
- Где он?
Женщина замялась.
- Где Саша?!
- Наверное, увезли в больницу.
- Что с ним? В какую?
- Этого я не знаю. Но тут видели мужчину. - Марья Ивановна понизила голос. - По-моему, твой муж.
Ольга схватилась за телефон. Час назад она запрещала мужу видеться с сыном, а теперь молила, чтобы Антон оказался рядом с Сашей. Но телефон Шувалова опять не отвечал.
Со школьного двора Саша исчез. В Шувалова вновь вцепились холодные щупальца тревоги. Он жалел, что не расспросил врача реанимобиля, и хотел исправить свою ошибку.
Из-под подошв вылетали комья снега. Антон рывком перевалился через школьный забор и побежал самым коротким путем на улицу. Он рвался перехватить выехавший из школы реанимобиль. И успел!
"Скорая" только выворачивала из-за угла дома. Шувалов рывком открыл дверь в лечебный отсек. На каталке лежал Вовка, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Над ним суетился врач, который последним видел Сашу.
- Где мой сын? - крикнул Антон.
- С ним всё в порядке, - узнав Шувалова, раздраженно ответил врач и отклонился.
Антон увидел испуганного Сашу, примостившегося рядом с каталкой.
- Саша, выходи. Мы поедем домой.
- Нет, - возразил врач. - Я обязан доставить его в больницу.
- А с другим мальчиком?
- Пожалуйста, не мешайте.
- Что с Вовой? - тревожно спросил Антон.
Врач покосился на Сашу и перешел на шепот.
- Мы сделали всё, что могли, но…
- Он дышит?
- Дыхание поддерживается искусственно, но мозг…
- Какие шансы?
Врач опустил глаза, беспомощно пожал плечами.
- Никаких. Фактически он умер.
- П-папа, - Саша судорожно вцепился в руку Шувалова. Его испуганно-удивленные глаза бегали от врача к отцу. - Кто ум-мер? В-вовка?! Но он м-мой д-друг!
Антон это знал. Единственный человек в классе, не побоявшийся заступиться за всеми презираемого заику погибал на глазах его сына.
- Никто еще не умер. Он жив, - упрямо процедил Шувалов и тут же взъярился, словно получил заряд огромной энергии. - Он жив! И я его спасу! Мы едем в наш институт.
- Какой еще институт? - возмутился врач. - Это бесполезно. Мозг умер!
- Я знаю лучше. Поддерживайте дыхание. Охладите голову льдом или снегом. - Шувалов захлопнул дверь и метнулся к водителю. Объясняться было некогда. Он потребовал: - Выходи!
- Что? Кто ты такой?
Антон выдернул водителя из кабины, отбросил в сторону и занял его место. "Скорая помощь" под рев включенной сирены выскочила на улицу.
66
Полная рука поглаживала седую бородку. Юрий Михайлович Леонтьев всегда так делал, когда пребывал в отличном расположении духа. Перед ним лежал список новейшего импортного оборудования, пришедшего на адрес Института нейронауки. Здесь было всё, что запрашивалось у министерства в самых смелых требованиях. Это была его большая личная административная победа, сродни долгожданному олимпийскому золоту у спортсменов. Как умело он пропиарил удачные операции с известными людьми. И вот результат! Теперь даже отъявленные скептики убедятся, что Леонтьев заслуженно занимает директорский пост. Кто, как не он, умеет ходить по высоким кабинетам и выбивать нужные фонды?
Юрий Михайлович крякнул и через интерком попросил Валентину Федоровну соединить с министром. Пусть ассистентка подслушает. Зато через полчаса удивительную новость будут обсуждать во всех лабораториях института.
Директор знал, что сотрудники за глаза называют его Главным Нейроном, а Рашникову Аксоном. Знал и не обижался, потому что был в этом глубинный смысл. У нейронов много ветвящихся дендритов, но лишь один аксон. Дендриты обычно очень короткие, тогда как длина аксона может достигать нескольких метров. Нервные импульсы распространяются от нейрона по аксону, который ветвится и контактирует с другими нейронами. Функция нейрона, как и директора, состоит в интеграции всех воздействий и выдаче правильного импульса.
Соединение с министром произошло не сразу. Судя по внешнему фону, настойчивая Рашникова достала министра Гриценко по мобильному в автомобиле.
- Владимир Матвеевич, здравствуйте! Леонтьев беспокоит.
- Не вовремя ты, - пробурчал министр.
- Я только поблагодарить, - заторопился директор института. - Огромное вам спасибо за воистину царский подарок. Теперь мы двинемся вперед семимильными шагами.
- О чем ты?
- О новом оборудовании. Спасибо, что заботитесь о нас. Я лично и весь коллектив института выражает глубокую благодарность нашему уважаемому министру, который постоянно заботится…
- Юрий, мне некогда. У внука в школе пожар, есть пострадавшие, а ты несешь, не пойми, что!
- Извините, Владимир Матвеевич. Надеюсь, с вашим внуком всё в порядке?
- Да не знаю я!
- Я всё понимаю, потом перезвоню, - скомкал беседу Леонтьев.
Он опустил трубку и вновь посмотрел на список оборудования. Теперь его рука подпирала нахмурившийся лоб. На самом деле он ничего не понимал.
Пока реанимобиль мчался к Институту нейронауки, Шувалов связался с Задориным и объяснил, что надо сделать. Требовалось подготовиться к операции, подобной той, какую провели над Людмилой Вербицкой.
- Нам не позволят! - предупредил Задорин.
- Я никого не буду спрашивать! Мне нужен ты и Репина.
- Вас не пустят в операционную.
- Всё сделаем в лаборатории. Открой запасной выход.
- А если… если не получится? Вы улетите в Штаты, а я… У меня на следующей неделе защита.
Шувалов замялся. Он помнил, как вылетел с работы после предыдущего самоуправства. На этот раз из-за него может пострадать молодой сотрудник, который только начинает научную карьеру.
- Сергей, ты можешь отказаться, - сказал Антон и замолк в ожидании. Но ответа не последовало.
Показалось здание института. Шувалов отключил спецсигналы, чтобы не привлекать лишнего внимания. Он понимал, что случай на пожаре похож утопление. И там и там, лишившись кислорода, мозг отключался и переходил в состояние гибели. При таких обстоятельствах врачи обычно опускали руки. Но Антон был уверен, что необратимый процесс можно остановить и повернуть вспять. В прошлый раз скоропалительная операция закончилась трагически. Однако сейчас его новые знания о функционировании мозга давали надежду на удачный исход. Те эксперименты, которые он провел над собой, и бесконечные часы раздумий позволили понять прежнюю ошибку.
"Скорая" с умирающим мальчиком остановилась в торце института. Запасной вход был открыт. Не обращая внимания на протесты врача, Антон втолкнул каталку в длинный коридор. Сзади семенил оторопевший Саша.
- Врач ск-сказал, что В-вовка умер.
- Он ошибся. Вова жив. Просто он заснул. Очень крепко.
- Как в сказке?
- Как в сказке.
- Ты его р-разбуд-дишь?
- Конечно. Для этого мы сюда и приехали.
Шум от каталки не остался незамеченным. Молоденькая лаборантка прижалась к стене, проводив изумленным взглядом сосредоточенного Шувалова. В коридор высовывались сотрудники. На их лицах отражалась вся гамма чувств от негодования до восторга. Некоторые тайком перешептывались, поглядывая на каталку, но большинство радостно здоровались с опальным ученым. Шувалов кивком головы возвращал встречным их приветы.
Около Семерки Антона поджидала недовольная Елена Репина. Это была их первая встреча после откровенного признания и разрыва. Нейрохирург помогла ввезти каталку в лабораторию, закрыла дверь и накинулась на Шувалова.
- Ты знаешь, кого ты привез?
- Первоклассника, которому нужна помощь.
- Это внук нашего министра!
Антон на мгновение оторопел, повернулся к сыну и спросил:
- Саша, как фамилия Вовы?
- Гы-гы-г… - покрасневший от смущения мальчик никак не мог выговорить слово.
- Гриценко? - подсказала ему Репина.
- Да.
Нейрохируг метнула гневный взгляд в задумавшегося Шувалова.
- Ты понимаешь, что это значит? Если всё окончится неудачей, нас в порошок сотрут. Объяснения о клинической смерти никто и слушать не будет. Простым увольнением на этот раз не отделаемся. Это статья, Антон, уголовная статья! А всесильный дедушка превратит ее в реальный большой срок! На его стороне будет не только прокуратура, но и общественность, журналисты. Они как каток пройдутся по нам. Ты это понимаешь?
Шувалов хмуро кивнул. В словах Репиной не было никакого преувеличения. Затрагивание интересов большого чиновника многократно увеличивало риск и без того авантюрной операции. А о последствиях и думать не хотелось.
- Надо отказаться, Антон. И вернуть мальчика врачам, пока не поздно.
- Поздно. Они сдались. - Антон прижимал к себе сына и старался, чтобы тот не слышал разговора. - Они готовы зафиксировать смерть.
- И мы не боги!
- П-папа, - Саша, вытянув шею, смотрел в глаза отцу. - У вас здесь ш-шашки есть?
- Зачем тебе?
- Мы б-будем играть с Вовкой. Когда ты его раз-збудишь. Мы д-договаривались.
Шувалов прикусил нижнюю губу и плотнее прижал сына. Незачем ему видеть слабость отца.
- Вот что, - Антон громко обратился к притихшим сотрудникам лаборатории, слышавшим весь разговор. - Кто хочет мне помочь - остается. Остальных прошу покинуть помещение.
Большинство сотрудников, пряча глаза, устремились к выходу. Шувалов смотрел на Репину. Та мялась в нерешительности.
- Да, мы не боги, - согласился Антон. - Мы лучше! Мы - ученые!
Хлопнула дверь за последним сотрудником. Лаборатории опустела. Вышли все, кроме Репиной. Шувалов ждал, стиснув скулы. Елена подняла глаза.
- Сколько времени прошло?
- Не больше получаса.
- Так что же мы стоим! - встрепенулась она. - Говори, что делать?
Репина начала надевать хирургическую одежду. Шувалова отпустило. Один он бы не справился. Вот если бы еще помощь квалифицированного нейропрограммиста.
Из стеклянного бокса высунулся Сергей Задорин и бодро отрапортовал:
- Я настроил приборы!
На Антона дернулись уголки губ. Он поднял вверх сжатый кулак. "Прорвемся!"
Влиятельная ассистентка директора без предупреждения по-хозяйски вошла в кабинет босса. Валентина Федоровна Рашникова демонстрировала некое подобие служебной иерархии только в присутствии гостей института.
- Юрий Михайлович, к списку оборудования был также приложен диск. - Рашникова протянула квадратный пакетик директору. - Его можно посмотреть через компьютер.
- Не сомневаюсь, ты это уже сделала, - пробурчал Леонтьев и, не дождавшись ответа, добавил: - Сколько раз я говорил, чтобы ты не лезла в мою корреспонденцию.
- Конверт был адресован Шувалову.
- Что? При чем тут Шувалов? Он у нас давно не работает!
- Не числится, - уточнила всезнающая Валентина Федоровна.
- Что в лоб, что по лбу! После его ухода порядка стало больше. И в науке мы ничего не потеряли. Наоборот, вон какие громкие успехи! Генерала воскресили, фигуристку в большой спорт вернули. Телевизионщики стоят за интервью в очередь!
- А между тем, оборудование пришло на имя Шувалова. Без его подписи мы ничего не получим.
- Они там, в министерстве совсем охренели! Я позвоню и разберусь с их головотяпством! Отчебучили, понимаешь!
- Вы сначала диск посмотрите, Юрий Михайлович, - спокойно заметила ассистентка и покинула кабинет.
Леонтьев посмотрел вслед строптивой подчиненной и, нехотя, стартовал видеофайл. На экране появился улыбающийся японец, который демонстрировал, как работают его искусственные руки. То, что это не настоящие руки, а нейропротезы, Юрий Михайлович догадался лишь благодаря закадровому переводу.
"Здравствуйте, доктор Шувалов! Вы сделать удивительную работу. Мои новые руки двигаться очень хоросо. Теперь я могу сам есть, чесать нос и даже подписывать вазные бумаги. Я управляю нейропротезом с помощью мысли, точно так, как обычный человек управлять своими руками. Вы это сейчас видеть. Это великий шаг в науке. Я отень вам благодарен и спесу выполнить свою часть нашего договора. Я надеяться, что приборы, которое вы получили, полностью соответствует вашему запросу. Если мои люди где-то осибаться, звоните господину Хисато Сатори. Он передаст мне ваши слова. Успехов вам, доктор Шувалов. И больсое спасибо".
"Хисато Сатори, - вспомнил Леонтьев и с досадой покачал головой. - Тот самый японец, который прилетал в Москву. Он договаривался о разработке и вживлении нейрочипа в мозг инвалида для управления нейропротезами рук. Искал Шувалова, но я ему отказал. А хитрый япошка нашел-таки нашего всезнайку и договорился с ним напрямую! Это не удивительно. Удивительно другое. Невероятный эксперимент удался! Упрямец Шувалов совершил грандиозный прорыв в нейронауке!"
- Вот же, сукин сын! - вслух произнес Леонтьев.
На его лице отражалась мучительная борьба неприязни администратора к неуправляемому сотруднику и глубокого восторга ученого перед великим открытием.
67
У входа в школу на растерянную молодую учительницу с потеками туши на щеках наседал солидный пожилой мужчина. Из каждого его жеста и слова, как мусор из-под талого снега на обочине, выпирала спесь большого начальника.
- Я вас спрашиваю! Где ученик первого класса Владимир Гриценко? Я его дед, и имею право знать о судьбе внука!
- Тут такое творилось, такое…
- Вы, пока еще, классный руководитель, и обязаны контролировать учеников в любых обстоятельствах. Где Вова Гриценко, черт возьми?!
- Его увезли. На скорой, - вмещалась в разговор завуч школы, руководившая эвакуацией учеников. - Вову вынесли из подвала и сразу в машину.
- Это был он? Вы уверены?
- Да. Я беседовала с ним при приеме в школу.
- Что с ним случилось?
- Лучше спросить у врачей. Его увезли в больницу.
- Какую больницу? Почему вы до сих пор туда не позвонили?
- Простите, у нас много детей.
- Не было никакой больницы! - возмущенно выкрикнул всклокоченный мужчина лет сорока в кожаной куртке. - Я водитель "скорой". Меня вытолкнул какой-то сумасшедший. Он не хотел ехать в больницу! Он требовал везти мальчика в какой-то институт!
Ольга Шувалова, слышавшая разговор, поняла о каком "сумасшедшем" идет речь. Она уже четверть часа металась по школьному двору, и многое успела выяснить.
- Что за институт? - негодовал министр. - Адрес! Телефон!
- Я не знаю. Я же говорю, меня выкинули из машины. Он сам сел за руль.
- Что у вас происходит?! - министр перевел гневный взгляд на завуча. - Я это так не оставлю! Где директор?
Шувалова поспешила вмешаться.
- Извините, кажется, я знаю, куда повезли Вову Гриценко. Ведь вместе с ним был еще один мальчик? Светловолосый?
- Да, - кивнул водитель.
Ольга хорошо помнила трагическое происшествие с Людой Вербицкой. А в том, что Антон находился рядом со школой, она убедилась, обнаружив на снегу его куртку.
- Они поехали в институт нейронауки, - сказала она.
- Что? - вскинул седую бровь министр.
- Надо ехать туда. У вас есть машина?
- Разумеется.
Профессор Леонтьев бродил по кабинету и морщил лоб. Как отнестись к невиданному подарку уволенного сотрудника? Он лично его выгнал, а теперь, что же, извиняться? Это плохо отразится на авторитете директора. Но с другой стороны, как же хотелось оприходовать великолепную технику, а потом собственноручно распределять ее среди заискивающих завлабов.
В кабинет без приглашения сунулась Рашникова.
- Что еще, Валентина? Опять за Шувалова хочешь заступиться?
- Юрий Михайлович, я думаю, вы должны это знать. Антон Шувалов находится в нашем институте.
- Вот как! Хмм… Может, мне с ним поговорить? Неформально.
- Сейчас это невозможно. Он заперся в Семерке.
- В седьмой лаборатории? Зачем?
- Вместе с Репиной и Задориным он проводит опыты на шестилетнем мальчике.
Глаза Леонтьева округлились и полезли из орбит, открытый рот застыл от удивления.
- Это ни в какие ворота… - пролепетал он.
- Я всё выяснила, Юрий Михайлович. В одной из школ произошел пожар. Ребенок фактически погиб, задохнувшись дымом. Но Шувалов силой привез тело сюда. Он намерен включить мозг мальчика. Об этом рассказал врач скорой. Он у нас внизу.
- Да что же это такое! - Леонтьев пришел в себя и выскочил из кабинета. За ним едва поспевала ассистентка. - Немедленно прекратить! Я не потерплю! Опыты на ребенке, это чудовищно!
- Я неверно выразилась. Не опыты. Шувалов руководит экспериментальной операцией.
- Семерка не приспособлена для таких операций! Да и потом, нужно согласие родителей.
- В операционную при клинике его бы не пустили, вы знаете.
- Его никуда нельзя пускать!
- А если Шувалов оживит мальчика?
- Оживит? У нас есть свидетельство о смерти?
- Нет.
- Вот видите! Надругательство над телом - это минимум, что ему грозит! А если припишут убийство? Вы понимаете, чем это аукнется нашему институту?!
Леонтьев уже спустился на первый этаж и продвигался к лаборатории. Там толпились взволнованные сотрудники. Директор рванулся к двери, но путь ему перегородил инженер Егор Смирнов.
- Туда нельзя.
- Что?
- Шувалов просил не мешать. Я вас не пушу.
- Смирнов, ты понимаешь, что говоришь? Я директор, а там посторонний человек, который творит безобразие.
- Там ученый. И он спасает маленького человека.
- Спасает! Да, как же! Один раз он уже спас. Еле отмылись. От Шувалова одни неприятности! Без него мы только-только восстановили авторитет института. Ваш авторитет! - Леонтьев уже обращался ко всем собравшимся.
- Вы имеете в виду громкие успехи с генералом и фигуристкой? - спросил один из сотрудников.
- Да! Это действительно были успехи. Разве не так? Что вы отводите глаза?
Валентина Федоровна вытянулась и что-то прошептала на ухо Леонтьеву. Директор дернулся и недоуменно уставился на нее.
- Как Шувалов?.. Операциями руководил Вербицкий!
- Он действовал по инструкции Шувалова.
- Это точно? - растерянно спросил Леонтьев.
Несколько человек утвердительно кивнули.
- За моей спиной… И никто не сказал… - сокрушался Леонтьев. - А я Вербицкому пробил докторскую степень.