Наташа открыла окно. Теплый воздух из комнаты стал давить ей в спину, огибал волнами, перекатывался через подоконник и тянулся вверх, в темноту наступившей ночи. Справа под лампой фонарного столба мельтешили крыльями то ли маленькие бабочки, то ли большие мошки, отбрасывая тусклые блуждающие тени. Внизу под деревьями исступленно стрекотало какое-то насекомое. Наташа дождалась, когда теплый воздух сбавил напор - нагретая кубатура выдохнула излишки тепла - и в комнату стал проникать прохладный воздух с улицы.
Она повернулась к Саше и медленно, словно вслушиваясь в слово, произнесла:
- О-по-зна-ни-е, о-по-знание… Что он имел в виду?
Евтушенко перебрал в уме возможные ответы и остановился на единственном печальном варианте: "Опознание тела". Но в слух он сказал:
- Уже поздно. Завтра все узнаем.
- Но, вдруг это…, - Наталья стушевалась и умолкла.
Саша вернулся в свою комнату. Там уже был Борис. Он возбужденно ходил по комнате, и когда появился Сашка, тут же накинулся на него с новостями:
- Представляешь, что в городе творится. Чума! Все только об убийстве и говорят. На улице все друг от друга шарахаются, девчонок из дома не выпускают, всюду патрули ходят. Но наша мамахен - железная баба. Лизку отпустила, как и обещала, экзамен все-таки сдали. Она мне доверяет, как настоящему мужику. Я был Лизкиным телохранителем, она трусила и ко мне сама жалась. Ух, как я охранял ее тело! Мне такая работа понравилась. А всюду слухи, слухи… Одни говорят, что это солдаты орудуют, другие, что сексуальный маньяк в приемной комиссии работает. Из Москвы приехал. Раньше ведь здесь такого не было. А кто-то говорит, что уже поймали этого маньяка. Студентом оказался.
- Это они про Тихона, - перебил Евтушенко. - Заколова арестовали.
- Чего? Он так и не вернулся? Из ментовки не выпускают? Ну и дела! - удивился Борис. - А еще все про Светку вспомнили. Ведь она давно пропала, а ее так и не нашли.
- Может, уже и нашли, - грустно заметил Сашка.
- Чего? Где?
- Ее отца недавно милиционер увез. На опознание.
- Трупа?
- Опознают обычно мертвых, - согласился Евтушенко. - Но я сейчас подумал, а вдруг обнаружили девушку в бессознательном состоянии? Поместили в больницу, и надо опознать ее личность. Может, такое быть?
- Во, блин! Да тут может быть все, что хочешь, - согласился Борис.
Тем временем наступила ночь. Ребята легли, но долго не засыпали. Борис, то курил, выпуская дым в открытое окно, то ходил обливаться холодной водой. Сашка ворочался на скрипучей койке, размышлял о сегодняшних событиях и почему-то не снимал очки.
- Где сейчас Тихон? - тихо спросил он сам себя вслух. - Неужели, в камере, на нарах? Как там?
- Известное дело - хреново, - отозвался Борис.
В этот момент раздались быстрые шаги на козырьке, и кто-то подошел к окну.
- Тихон, ты? - обрадовался Сашка.
На подоконнике появилась темная фигура, перевалилась в комнату и тревожно спросила:
- Мужики, спите?
Это оказался Карен. За ним, как всегда, лез Гамлет.
- Что мы сейчас видели! - возбужденно заговорил Карен. - Заколов сбежал от милиционеров! Прямо в наручниках. По нему стреляли!
Глава 17. Ночной выстрел
Сержант милиции Федорчук присел на фундамент спортзала спиной к откопанной девушке, достал мятую пачку "Примы", пальцы торопливо выковырнули последнюю сигарету. Сержант с наслаждением затянулся. Лейтенант Мартынов с водителем уехали, а он остался один на этом проклятом месте в кромешной темноте караулить только что найденный труп.
Настроение было препаршивое.
Ну, что за дежурство сегодня выдалось: днем один труп, сейчас - другой, и все в его смену. И девушку эту угораздило найти именно ему. Тыкал, тыкал в песок металлический прут, как приказал лейтенант, и тут - на тебе! И надо же, дурень, не поверил сначала, и еще раз ткнул со всей силы. Второй раз туже пошло.
Когда откопали девушку, сразу увидел две дырки: одна в животе - это первая, другая - в груди. Наверное, по ребрам прут скользнул, потому и тормознулся маленько. Ну, что за день, а? И хруст этот тихий, но мерзкий, до сих пор в ушах стоит! Он тогда и понять не успел, что это? Так хрустнуло, будто куриные косточки ломаешь. Гадко!
Лейтенант, конечно, хорошо устроился, размышлял Федорчук. Только со стороны командовал, а ему с водителем пришлось девчонку откапывать и руками расчищать. А девчонка молоденькая, полненькая. Сержанту такие пампушечки всегда нравились. Должно быть, симпатичная. Но в темноте и в яме лицо не разглядишь, да и глаза слезятся, сами в сторону уходят. Девчонка не первый день лежит, дух уже пошел. И муравьи, черненькие гады, пищу учуяли, дорожку протоптали. Ужас!
Теперь, вот, один среди ночи. Сиди рядом с трупом, охраняй! А зачем? Кому она такая? Уволокут что ль?
Надо подальше отсесть, дух тяжелый. Или это уже от рук?
Черт, и сигарета последняя! Табачок из нее высыпался - быстро скурилась, чуть усы не опалил. Когда же наши подъедут? Тревожно тут как-то, муторно. Нехорошо.
Кто-то идет? Неужели приехали, а вроде, машины не слышал…
Сержант Федорчук обернулся на звук тихих шагов, краем глаза заметил что-то мелькнувшее над головой и в следующее мгновение, охнув, свалился калачиком к стенке фундамента.
Майор Петелин грубо впихнул Тихона Заколова на заднее сиденье УАЗика между двух оперативников из дежурной смены. Сам сел вперед.
"Что за тип Заколов?" - думал он. Со всех сторон замазан в этом деле, а ведет себя спокойно, будто, не причем. Ну, ничего, сейчас посмотрим, как он ночью на месте убийства у найденного тела запоет. Должен дрогнуть! В таких случаях и тертые калачи скисают. В этот момент я его и дожму. Он у меня признается. Должен признаться! Черт, что за гнусная работа! Сейчас бы водочки засадить два стакана, да на боковую. Жена убьет, если я отпуск сорву. Третье лето здесь на жаре безвыездно сидим.
Тем временем машина подъехала к темному зданию института и остановилась около забора.
- Объезжай кругом и прямо к стройке подкатывай. - Приказал майор водителю.
Вскоре в прыгающем свете фар показались чуть выступающий над землей фундамент, остов недостроенной стены и торчащие вверх бетонные столбы. Машина остановилась. Рядом не было видно ни одной живой души.
- А где Федорчук? - недоуменно спросил майор, не выходя из машины. Круглая голова вертелась до хруста позвонков. - Его лейтенант Мартынов здесь дежурным оставил.
Майор, как бы раздумывая, медленно открыл дверцу и осторожно вышел. Вслед за ним последовали два милиционера, сидевшие по бокам от Заколова. Тихон тоже решил выбраться на волю. Ему в этом не препятствовали, в наручниках все-таки.
Свет фар выхватывал лишь угол строящегося здания, все остальное тонуло в кромешной темноте.
- Федорчук, ты где? Сержант? - Сначала тихо, а потом все громче и громче выкрикнул несколько раз майор. Не дождавшись ответа, он приказал милиционерам. - Ну-ка, осмотреть тут все! Один слева, другой справа.
Оперативники осторожно двинулись вдоль фундамента и быстро растворились в темноте.
Водитель УАЗика, припав к рулю, старался прощупать темноту через лобовое стекло. Майор застыл на месте и напряженно вглядывался в сторону стройки. Что-то ему не нравилось.
Заколов в наручниках стоял около открытой дверцы машины. Он никогда не был здесь ночью, и на какое-то время все происходящее представилось ему вдруг нереальной картинкой из жуткого кинофильма. Черная коробка института, торчащие из земли столбы, отвалы песка, врезавшийся в плотную темноту пучок света, наручники на запястьях - все это создавало впечатление чего-то киношного, будто смотришь фильм на большом экране. Действие замерло, но оцепеневшие зрители чувствуют, вот сейчас что-то должно произойти. Страшное и ужасное.
- Вот он! Лежит! - раздался из темноты неожиданно громкий голос оперативника. - Товарищ майор, нашел!
- Что? Кого? - майор поспешил на крик.
Водитель УАЗика еще ближе припал к лобовому стеклу.
Тихон остался без присмотра и мог спокойно сделать несколько шагов в сторону и исчезнуть в темноте. Но такая мысль его даже не посетила. Застывшая картина пришла в движение, кино обернулось реальностью, проснувшееся любопытство властно потянуло на крик, и он рванулся за майором.
- Что с тобой? Кто это сделал? - майор тряс лежащего сержанта, но тот лишь глухо стонал, держась рукой за голову.
- Его ударили! Вот, посмотрите, - оперативник поднял лежащий рядом черенок от лопаты. - Наверное, этим.
- Что ты все руками цепляешь, как бабу за титьки? А отпечатки? - ругнулся майор и снова обратился к лежащему сержанту. - Где труп, Федорчук?
Сержант вяло махнул рукой за небольшую стенку, около которой лежал. Тихон посмотрел туда. Среди песчаной кучи было вырыто небольшое продолговатое углубление. Тихон наклонился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте, но там было пусто. Майор в раздражении обошел яму и вернулся к сержанту.
- Там ничего нет. Где труп?
Сержант тупо и испуганно смотрел на майора, и трудно было понять, чего он испугался - крика начальника, или сообщения об исчезнувшем трупе.
- Ну, кто мне все это объяснит?! - зло крикнул майор, зыркая глазами на оперативников. - Что здесь, черт возьми, происходит? Где труп?
Оперативники недоуменно пожимали плечами.
Послышался шум приближающейся машины, и к стройке подкатил второй милицейский УАЗик. Из него вышли лейтенант Мартынов и Николай Егорович Воробьев.
- Останьтесь пока здесь, - приказал лейтенант Николаю Егоровичу, а сам направился к майору. - Мне надо доложить.
Но отец Светы, ничего не слушая, упорно топал за ним.
- Что здесь, черт возьми, происходит? - повторил вопрос майор Петелин, обращаясь к подошедшему лейтенанту.
Мартынов посмотрел на лежащего сержанта, на пустую яму, потом еще несколько раз повертел головой туда - обратно и тихо спросил:
- А где труп?
- Это я тебя спрашиваю, где?! - рявкнул майор. - А был ли он вообще?
- Когда уезжал, был, - растерянно подтвердил лейтенант. - Вот здесь лежал.
- Меня кто-то по башке… - заговорил наконец сержант. - Я тут сидел, курил, и не заметил…
- Да ясно, что по голове получил! - прервал Петелин. - Но от кого?
- Не могу знать, товарищ майор. Сзади… темно…
Сержант, облокотившись на фундамент, непонимающе глядел в развороченную песочную яму.
- Эх, совсем нюх потеряли, - махнул рукой майор. - Как ты себя чувствуешь, Федорчук? Мутит? Отвезите его в госпиталь, пусть посмотрят.
Два оперативника охотно подхватили сержанта под руки и повели к машине.
- Что за труп? Опиши! - обратился Петелин к лейтенанту.
- Девушка. В платье… - лейтенант замялся, не зная, что еще добавить.
- Девушка? Какая? Как она выглядела? - накинулся на него Николай Егорович. - Как?
- Я не разглядел, темно… Сержант лучше опишет, или водитель, - и он с надеждой посмотрел туда, где стояли автомобили.
- Водителя сюда, - приказал Петелин.
В этот момент машина с раненным отъехала, а двое оперативников вернулись обратно.
- Вы на кой ляд так быстро загрузили? Надо было водителя сперва выслушать! - раздраженно обратился к ним майор. Все шло наперекосяк. Петелин плюнул и от души выругался. - …Искать, черт возьми! Трупы сами не ходят.
- Что за чушь! Что за город! Люди пропадают, трупы пропадают, - закрыв глаза, почти стонал Николай Егорович. - Что за чушь! Где моя девочка?
Пока шли разговоры, Заколов оглядел место рядом с ямой. Какое-то смутное воспоминание не давало ему покоя. Днем здесь все выглядело по-другому.
Ну да, точно! Вот здесь около этой стены сидел тогда солдат. А тень была с противоположной стороны! Чего это он загорать на такой жарище вздумал? Про него еще Мурат в подвале говорил. Как он его называл? Ашот? Точно, Ашот - армянин из стройбата. Он сидел здесь на следующий день после пропажи Светы. Здесь! Около песчаной кучи, где сейчас вырыта яма!
Тихон огляделся.
Вон там, неподалеку, окно в злополучный туалет, которое никогда не запирается. Все сходится! Это он! Как же мы сразу не обратили на него внимание! Надо искать именно его! Ашота!
Тихон хотел, было поведать догадку майору, но тот, видимо вспомнив о главном подозреваемом, сам приблизился к Заколову и рявкнул:
- Ты хотел нам показать это место? Это? - майор тыкал пальцем в яму. - Ты зарыл ее сюда? Признавайся!
- Я тут не причем. Я только предположил, что со Светой могли сделать то же самое, что и с Ниной. - Тихон старался говорить тихо, оглядываясь на Николая Егоровича. Но тот услышал родное имя и вклинился в разговор.
- Что ты говоришь про Свету? Ты все-таки знаешь, что с ней? Скажите мне про нее хоть что-нибудь! - Николай Егорович переводил нервный измученый взгляд с Тихона на майора.
- Подтвердите, пожалуйста, товарищу майору, что я вчера был у вас весь день и не мог появиться днем в институте, - попросил Тихон отца Светы.
- Вчера… вчера да, был у меня, - растерянно подтвердил Николай Егорович. - Но меня не интересует, что было вчера. Меня интересует моя дочь!
- Тот, кто сделал это вчера с Ниной, - осторожно подбирая слова, говорил Тихон, - мог сделать то же самое и раньше. Но меня вчера здесь точно не было, вы это знаете! А я, тем не менее, арестован. - Тихон показал наручники.
- Разберемся, - грубо прервал его майор. - Может, у тебя есть сообщник!
Майор отошел к машине, оперативники осторожно рыскали по стройке, Николай Егорович растерянно смотрел на яму в песке. Тихон присел на корточки и стал рассматривать натоптанные вокруг следы.
Следов было много, но в мягком сухом песке они имели нечеткие очертания с осыпавшимися краями и отличались в основном размером и глубиной. Тихон обратил внимание на небольшой, но глубокий след на краю ямы. Получается, что человек маленький, но тяжелый. Или держит что-то тяжелое!
Рядом был такой же след, в стороне - еще один. Потом следы переходили на более твердый грунт и становились менее заметными. Вскоре их совсем нельзя было разглядеть, но появилась небольшая гладкая полоса, будто по земле волокли мешок.
А если, здесь незнакомцу стало тяжело, он опустил ношу и дальше волок ее по земле?
Тихон посмотрел, куда ведет примятая полоса, и с удивлением вышел к знакомой траншее, где днем был обнаружен труп девушки. Он с возрастающим ужасом в душе заметил, что след здесь теряется, а траншея вновь наспех забросана песком. Тихон смотрел на песок и уже чувствовал каким-то внутренним чутьем и, даже казалось, видел под ним распластанное тело девушки.
Заколов усилием воли оторвал взгляд от неприятного видения и посмотрел в сторону. Траншея упиралась в здание института, где был проем с трубами, ведущими в подвал. Ему показалось, что в кромешной темноте около институтской стены, что-то зашевелилось, однородная темнота, словно изменила свою плотность и сгустилась.
Тихон пригляделся.
Вот что-то еле заметно блеснуло - неужели чьи-то глаза? - и комок более плотной темноты стал осторожно перемещаться вдоль стены.
Это убийца! Уйдет!
Тихон, что есть мочи, крикнул милиционерам:
- Ищите в траншее! - а сам побежал к подозрительному перемещению темного пятна.
- Стой! Куда? - раздался сзади голос майора.
Тихон заметил, что плотная тень остановилась, быстро прошмыгнула назад к траншее и скрылась в подвале. Заколов так же резко изменил направление бега и спрыгнул в траншею.
Сзади опять раздался окрик майора:
- Стой! - Петелин нервно дергал жесткую кожу редко открываемой кобуры. Он только сегодня после долгого перерыва взял заряженный пистолет из сейфа. - Стой! Стрелять буду!
Майор, наконец, выхватил пистолет. Вытянутая рука взметнулась вверх. Последовал выстрел. Заколов рухнул. Его тело поглотила траншея.
"Попал", - ужаснулся майор.
Глава 18. Дембельский гнев
Карен и Гамлет в этот вечер зашли в часть, где они еще недавно служили, чтобы похвастаться перед земляками, что сдали второй экзамен, а значит, скоро поступят в институт и в будущем станут инженерами по космическим ракетам. Казармы строительной части располагались рядом с институтом за бетонным забором.
Там они узнали, что всех удивил и рассмешил Ашот, заявив, что у него есть невеста.
Ашот был солдатом тихим и скромным. Еще в начале службы ему на голову уронили кирпич. Врачей вызывать не стали, а разрешили пострадавшему пару дней отлежаться в казарме. Парень и так слыл неловким и туповатым, а с тех пор у него начались проблемы с головой. Командиры давно привыкли, что в стройбат брали всех, не вникая, здоров человек или болен, главное, чтобы руки - ноги были целы. Автомата им все равно не видать, к военной технике не допустят, а таскать кирпичи каждый сможет. Но даже по меркам стройбата Ашот был заметно недоразвитым, а после того случая, его все считали придурком.
В последние недели солдаты ездили работать на отдаленную площадку. Там, как всегда аврально, готовили к сдаче ответственный объект и, по причине особой ответственности, Ашота туда не брали. Его отрядили сторожить несколько бетонных плит и стопку кирпичей на временно приостановленной стройке.
Солдаты с объекта возвращались поздно. Карен и Гамлет это хорошо знали и пришли в часть, когда уже давно стемнело. Там со смехом обсуждали любовные похождения Ашота. Ему никто не верил, все требовали живописного рассказа, но Ашот упорно твердил, что красивая девушка сама пришла к нему на стройку, а потом не хотела уходить.
Карен и Гамлет, перебивая друг друга, рассказали о страшной находке на этой самой стройке. Пока они рассказывали, лицо Ашота хмурилось, он незаметно пятился, а к моменту окончания и вовсе исчез.
После сообщения о трупе девушки "похождение" Ашота стало восприниматься совсем иначе. Многие вспомнили, что он обмолвился, будто девушка теперь будет ждать его всегда. Всем стало не до смеха.
Карен и Гамлет в очередной раз подробно описывали, как нашли убитую девушку, как ее откапывали милиционеры и с каким страхом остальные абитуриентки реагировали на это. Особенно всех возмутило, что, по слухам, девушка сначала была задушена, а уже потом изнасилована. Некоторые говорили, что Ашот в последние дни, стал сам не свой. Постепенно армяне разгорячились, заговорили резко, вспыльчиво, совершенно не слушая друг друга, пока кто-то не предложил, найти Ашота и допросить его.
После этого предложения все с шумом бросились искать Ашота. Обыскали всю часть, все потайные места и закоулки, где он мог бы спрятаться. Но Ашота нигде не было. Это окончательно укрепило всех в мысли, что Ашот - убийца и насильник.
Дембеля были вне себя от злости. Солдату-армянину да еще из стройбата трудно познакомиться с русской девушкой, а что будет сейчас, когда откроется, что жестокое убийство совершил именно армянин. Да от них все будут шарахаться! Им запретят увольнительные, и это в лучшем случае. Нет, этого нельзя так оставить, надо найти Ашота и самим его наказать!
Кто-то предположил, что Ашот ушел на стройку. Человек пятнадцать дембелей, а с ними и Карен с Гамлетом, несмотря на давно объявленный отбой, в грозном возбуждении двинулись к институту. Дневальные на проходной остановить их не решились. Когда угрюмые дембеля вышли на пустырь, то сразу услышали крик и последовавший за ним выстрел. Хлопок выстрела на мгновение их остановил и озадачил.