- Ну, мотивы умственно неполноценного человека трудно понять. Может, он сдуру подумал, что воры ночью хотят украсть что-нибудь со стройки или - еще чего. Вспомни, армяне говорили, что он был чрезвычайно застенчивым и сторонился любой девушки. Жалко, что он погиб. Это ей тоже на руку.
- Постой, постой. А как же твоя логика, что преступник должен был прийти сегодня на похороны? Ведь ее там не было.
- Это как раз очень просто. Она подслушала наш разговор, поэтому и не пришла. Она же рядом стояла! И еще про Достоевского спросила.
- Да, со всех сторон ты прав. Не придерешься. Слушай, у меня башка болит после падения. Никак мысли в кучку не соберутся. - Тихон прилег на кровать. В горизонтальном положении стало легче. - Надо спокойно поразмыслить. Да, а сегодняшняя девушка - тоже из этой серии?
- Насчет сегодняшней, еще ничего неясно. Жива она или нет, скоро выяснится. Но вспомни, как долго мы ожидали, пока Наташа выйдет из института. Что там могло произойти? И потом, когда мы ушли в госпиталь, мы же не знаем, чем она в это время занималась. Черт! Даже Борис покинул общагу, а то у него можно было бы спросить.
Скрипнула дверь, в комнату вошли Борис и Наташа. Девушка пристально взглянула на Заколова и Евтушенко, словно услышала обрывки фраз и пыталась по глазам определить тему разговора.
Глава 27. Ночь вдвоем
- Ну, как, успела заняться физикой? - спросил Тихон у Наташи первое, пришедшее в голову, чтобы только не молчать. Ему казалось, она могла почувствовать подозрительную холодность его друга.
- Сначала пробовала. Потом тебя ждала, хотела спросить об одной задаче, - бесхитростно ответила девушка. - А сейчас… Опять все повторяется, какие тут задачи. Одной оставаться страшно. Можно я у вас посижу?
- Конечно, - согласился Тихон.
Он задумался. Действительно, перед каждым экзаменом с ними происходят разные неприятности, да такие, что невозможно сосредоточиться на учебниках - сплошная нервотрепка.
- А что с тобой? Почему лежишь? - встревожилась Наташа.
- Упал. Голова немного болит, - Тихон показал на мокрое полотенце. - Но уже проходит.
- Давайте чай попьем? - предложила Наташа.
- Хорошо бы, - согласились парни, оглядывая запущенный неубранный стол с грязными кружками.
Наташа вздохнула и по-хозяйски принялась за дело. Как только она все организовала, и ребята уселись за стол, входная дверь брякнула о стенку, ввалился пьяный Боня.
- Ну, ты, как всегда, вовремя, - иронично заметил Борис.
- Откуда такой хороший? - с улыбкой поинтересовался Саша.
- Как откуда? С поминок. - Боня, пошатываясь, подошел к столу, невозмутимо цапнул приготовленный бутерброд и плюхнулся на кровать.
- Ты и там успел побывать? - удивился такой настырности Тихон.
- А то! Я и на панихиде был, и на кладбище, и на поминках, - кивал головой Боня. - Я - единственный из друзей Нины, кто там был! Все разбежались, а я остался. Я говорил о Нине хорошие слова. Только хорошие! Все плакали после моих слов! Ой, как плакали! Я тоже плакал, - невозмутимо рассказывал Боня, жуя бутерброд. - Там такое горе! Ее мать уколами откачивали. Даже водка не помогала. Еще про последнее убийство все говорили. Разговор был только об этом!
- Стой! Какое убийство, - прервал Тихон.
- Про Лену.
- Разве труп нашли? Где?
- Труп, может, и не нашли. Но раз девчонка пропала, значит, убийство! Все об этом судачат. Город на ушах стоит! Я вам говорю. Теперь везде патрули будут. Так городские власти решили. Ночью сплошные патрули! И днем патрули… Ловят этого казаха, который там, помните, перестрелку устроил. И всех прочих ловят… Меня вот тоже хотели поймать. Где документы, спрашивают. А я говорю, я друг семьи, только с похорон, у меня горе, вот вам мои документы, подавитесь, арестовывайте, если хотите! Ничего, понятливые оказались, помогли до общаги дойти… А вам лучше не высовываться. И не думайте! Я дембелем был - я знаю, как с патрулем общаться, они это чувствуют. А вас, салаги, в миг заметут. И на губу! А знаете, какие на губе порядки? Ничего вы не знаете, но я расскажу. Я там бывал. Я сейчас расскажу. - Боня прервал монолог, с трудом сфокусировал взгляд, оглядел стол и спросил: - У вас выпить есть?
- Куда тебе пить! - засмеялся Борис. - На, покури лучше.
- Правильно, надо покурить, - сразу согласился Боня, вставил в рот сигарету, взял зажигалку и долго швыркал пальцем по колесику, но огонь не появлялся. Тогда он возмутился. - Слушай, вы чего мне дали, она не работает!
- Дай я, - Борис щелкнул зажигалкой и подставил огонек.
Боня активно зачмокал вытянутыми губами, ловя пламя прыгающим кончиком сигареты. В конце концов, потянуло табачным дымом.
Предварительно постучав, в дверь вошли Карен и Гамлет.
- О, братки-дембеля! - обрадовался Боня. - Надо местных салаг научить, как вести себя на губе.
Карен недоуменно посмотрел на него, перевел взгляд на ребят и серьезно сказал:
- Там опять, всю стройку перекапывают.
- Ленку ищут, - закивал Боня. - Я ее тоже знал. Неплохая девчонка.
- Все тот же милиционер там командует, - добавил Гамлет. - С подвязанной рукой, перебинтованным животом и в кровавой рубахе. Носом землю роет.
- Нашли? - возбужденно спросил Сашка.
Наташа побледнела, неловко звякнула чашкой и разлила чай.
- Мы не видели. Там всех отгоняют, не подойти. А в нашей части прокурорские опять допрос устроили. Снова стройбат подозревают, - вздохнул Карен с явным огорчением.
- А сегодня танцы есть? - ни с того, ни с сего спросил Боня и проникновенно предложил: - Давай, братва, на танцы завалимся, а?
- Какие тебе танцы? Завтра - экзамен! - грубо прервал Борис. - Вали к себе отсыпайся, а то еще тут завалишься.
Наташа наклонилась к Тихону и тихо сказала:
- Я хочу уйти. Проводи, пожалуйста.
Заколову показалась, что она сильно встревожилась или испугалась. Он встал и с серьезным видом, раздвигая стоявших в проходе армян, пошел провожать девушку, будто идти предстояло через темный парк ночью, а не в соседнюю комнату.
Тихон остановился в проеме открытой Наташиной двери, собираясь вернуться к себе.
- Зайди, - попросила она, видя его нерешительность.
- Ты чего-то испугалась? - спросил Тихон.
- Не люблю пьяные разговоры, - она прошла к окну, за которым совсем стемнело.
Тихон прикрыл дверь, рука потянулась к выключателю.
- Не зажигай! - остановила Наташа. - Ты правильно подумал - я боюсь.
- Чего? - тихо спросил Тихон.
Наташа долго молчала, стоя спиной к Заколову. Потом сжалась, длинные пальцы обхватили узкие плечи.
- Я боюсь, что меня убьют. Как Свету, - прошептала она.
- Но в общежитии ты можешь быть спокойна.
- Почему? Потому что здесь пока еще никого не убивали? Ты видишь, я даже окно не открываю. Боюсь, что ко мне могут залезть. И в комнату никого не пускаю.
- А меня пустила. Значит, не боишься?
- Тебя не боюсь. И знаешь почему? - Наташа резко повернулась, на фоне подсвеченного уличным фонарем окна мелькнул ее профиль. - Ты не убийца. У тебя есть алиби. Ты не мог убить Нину, это подтвердил ее отец, Николай Егорович.
- Ну, спасибо, уважила, - попытался рассмеяться Тихон. - А остальные, значит, могут быть убийцами?
- Не смейся! - Наташа повернулась боком, и он вновь увидел очертания ее губ, носа, нелепых очков, а потом невольно перевел взгляд на грудь, четко выделявшуюся на фоне более светлого окна. Раньше он не имел возможности так долго и пристально ее рассматривать, а теперь в темноте был уверен, что она не видит, куда направлен его взгляд. - Остальные могут, - твердо сказала она. - И я всех боюсь.
- Да…, - Тихон в раздумье сделал несколько шагов вперед, размышляя, что бы она сказала, если бы знала о подозрениях Сашки на ее счет. - Так можно далеко зайти. Получается, что несколько сотен людей, которые ходили в эти дни в институт или проходили рядом - могут быть убийцами?
- Но ведь кто-то же из них это сделал! И продолжает делать…
Возникла пауза. Не зная, как успокоить Наташу, Тихон неожиданно брякнул:
- Но может, Свету и Нину убили за что-то конкретное? Может, хотели убить именно их? И тебе не стоит ничего опасаться?
- Свету не за что было убивать. Она такая же, как и я. И если бы в тот момент я зашла в туалет, а не она, то придушили бы меня. Мне просто повезло, а ей нет!
- Но ведь это ужасно, когда убивают ни за что! В каждом убийстве должен быть какой-то смысл, а иначе, зачем убийца так сильно рискует.
- А вдруг убийца получает от этого удовольствие?
- Да, но… - Тихон замялся, - их же не тронули. Молодых девушек просто задушили и ничего такого с ними не сделали.
- Не изнасиловали? - Наташа назвала то слово, которое старался пропустить Тихон.
- Да.
- Значит, ты думаешь, что удовольствие заключается в изнасиловании?
- Я так не говорил. Я просто пока не понимаю, зачем их убили?
Тихон смотрел на Наташу, которая все так же стояла боком к окну. Она подняла лицо, отчего ее маленькая грудь приподнялась и еще рельефнее отпечаталась темным профилем на оконном стекле. Изгиб спины у поясницы стал таким очаровательным и четким, что Тихон невольно приблизился к ней, рука потянулась, и чуть было не обхватила девушку за тонкую талию. В последний момент он неловко сдержался. Невесть откуда нахлынула жаркая волна.
Тихон смущенно предложил:
- Давай откроем окно. Хоть проветришь комнату немного, пока я здесь.
Не дожидаясь ответа, он потянулся к раме. Наташа стояла прямо близко от его рук и не сдвинулась ни на миллиметр. Она словно не слышала и не замечала его. Тихон оказался вплотную к ней. Он ощутил запах ее кожи, совсем не сладкий и не душистый, но в то же время тонкий, приторно манящий, насыщенный еще незнакомым ему ароматом, едва уловимым, но будоражащим и притягательным. Огибая ее, чтобы дотянуться до оконного шпингалета, Тихон интенсивно втянул ноздрями этот запах, стараясь понять и разгадать его, или найти хоть какие-то ассоциации в памяти. Но все было новым, и пьянящий аромат заставлял учащенно колотиться сердце и непроизвольно напрягать все мышцы тела.
Он сильно вытянулся к окну правой рукой, а левая ладонь, чтобы сохранить равновесие, сама собой легла ей на талию. Под тонкой тканью платья он ощутил теплый бархат девичьей кожи. От этого прикосновения перехватило дыхание, он повернул голову и в том же вытянутом состоянии снизу вверх посмотрел ей в глаза. Ему показалось, что она только в этот момент подняла ресницы. Тихон окунулся в матовый блеск ее глаз.
Потом он заметил ее влажные приоткрытые губы. Они приближались. Или он приближался к ним. Он почувствовал, как прильнуло девичье тело, ощутил теплое дыхание на губах, и увидел, как плавно закрываются ее ресницы… - и в этот момент резко дрогнул внешний металлический подоконник.
Наташа отпрянула, и Тихон, потеряв равновесие, угодил все еще вытянутой рукой в оконную раму. Задребезжало плохо закрепленное стекло. Снаружи от окна отшатнулась темная фигура и мелькнула в сторону. Тихон сразу подумал, что кто-то из приятелей решил за ним подглядывать, и возмущенно ринулся к двери.
Он ворвался в свою комнату, надеясь застать шпиона, залезающего в окно, но вместо этого увидел удивленное лицо Сашки. Тот, уже раздетый, сидел на кровати и явно собирался ложиться спать. Борис в этот момент вышел из туалета, а на кровати Тихона прямо в одежде дрых крепким сном Боня.
Кто же был там на козырьке?
Тихон подбежал к раскрытому окну и выглянул в темноту на обширный козырек. Справа у окна Натальи никого не было. Он повернул голову влево и успел заметить, как кто-то у самого края присел и спрыгнул вниз.
Снизу, с улицы раздался крик:
- Вон он, товарищ лейтенант! Стой!
Послышался тяжелый топот бегущих людей и удаляющиеся крики:
- Поймать его! Где он? Сюда!
Сашка и Борис уже стояли рядом с Тихоном и недоуменно прислушивались.
- Что это было? Кого ловят? - дружно удивились они.
- Неизвестный человек стоял вот здесь около окна и подсматривал за Наташей, - хмуро объяснил Тихон. - Вы ничего не слышали?
- Нет. Все тихо было, - пожал плечами Сашка. - Кто бы это мог быть?
- Неужели, опять Мурат? - задумался Тихон. - Зачем он приходил?
- Это тот казах с похорон? - поинтересовался Борис. - Это его патрули ловят?
- Зачем он приходил? Может, что-то хотел рассказать? Или признаться? - обратился Тихон к Сашке.
- Таинственный тип. А вдруг, и впрямь, убийства - дело его рук?
- Ты уж разберись со своими версиями, а то все скачешь с одной на другую, - посоветовал Тихон другу.
- Недостаточный объем информации, отсюда - много вариантов решений. Это как блок-схема с бесконечными условными операторами: если - то - иначе, - пояснил Саша.
- Главное, чтобы не было зацикливаний, а то в конце логической цепочки последует стрелка в начало, и давай все по новому кругу.
- Это вы о чем? - недоуменно посмотрел на приятелей Борис.
- Да так, пытаемся рассуждать, - махнул рукой Тихон. - Пойду Наташу успокою, а то она совсем расклеилась.
- Или делает вид, - угрюмо заметил Сашка.
- Успокой, успокой, склей ее, - сально осклабился Борис.
- Ну, тебя! Девчонка и правда всего боится, - оправдывался немного покрасневший Тихон.
- Мы понимаем, можешь, не объяснять, - с той же улыбкой кивал головой Борис. - Ты сильный, ты защитишь.
- Только помни о моих предположениях, - настаивал Сашка.
Боня спал, сжавшись калачиком. Ему не мешали ни свет, ни шум, ни разговоры.
Тихон вернулся в комнату Наташи. Та уже включила свет и сидела на кровати в напряженном ожидании.
- Ну что? - тревожно спросила она.
- Не обращай внимания. Это к нам приятель приходил, да его патруль спугнул.
- Ты уверен? - прямо в глаза посмотрела она.
- Я так думаю, - замялся Тихон. Стремясь отвлечь ее от невеселых мыслей, он весело сказал: - Представляешь, Боня свалился пьяный на моей кровати, дрыхнет, его и пушкой не разбудишь.
- Вот и хорошо, - тихо произнесла Наташа.
- Что? - удивился Тихон.
- Оставайся здесь. Вон, кровать свободная. Мне так спокойнее будет. Я боюсь, что это за мной приходили. Сначала Света, теперь я.
- Глупости, какая ерунда! Никто тебя здесь не тронет. - У Тихона заколотилось сердце и он затараторил, стараясь унять волнение. - И в институте, и в других местах держись все время в компании, не оставайся одна. А комната хорошо запирается…
- Значит, ты уйдешь? - твердо задала вопрос Наташа.
- Почему? Могу остаться… Если ты так хочешь, - нерешительно добавил он.
- Останься. Эта жуткая тень за окном… Вдруг, он придет снова? Мне так страшно! Я тебя прошу, - с мольбой произнесла она и жалобно посмотрела в глаза.
Тихон почувствовал, как в душе теплой волной расплывается жалость к девушке. Какой Сашка дурак, как он мог подумать, что она Питоконда? Надо же и на человека смотреть, не как на логические схемы! Испуганная девушка, одна, ночью, в чужом городе, где совсем рядом происходят непонятные убийства. Ее сверстницы живут с мамами, в семьях, или с подругами. Конечно, она нуждается в защите.
- Я останусь, успокойся, - пообещал он.
Наташа подошла к окну и попробовала, хорошо ли закрыты шпингалеты, потом закрыла на ключ входную дверь и погасила свет.
- Надо ложиться спать, - послышался из темноты ее голос.
- Надо, - прошептал Тихон, снова чувствую, как наплывает жар.
- Отвернись, я разденусь.
Тихон послушно отвернулся, хотя его глаза еще ничего не различали в погрузившейся во тьму комнате. Послышался шелест снимаемого платья, щелкнули застежки лифчика. Вслед за этим по девичьей коже нежно прошуршала мягкая ткань, сначала прилегавшая плотно, а затем еле касавшаяся тела. Этот последний звук оказался таким волнующим, что Тихон замер и затаил дыхание, будто тайно подглядывал за кем-то. На миг показалось, что все происходящее - какое-то недоразумение, и он не должен был здесь присутствовать. Сейчас его обнаружат, и он сгорит от стыда.
Раздался грубый скрип металлической сетки кровати. И даже последовавшее за ним шуршание простыни, выглядело по сравнению с предыдущими тонкими чарующими звуками как скрежет пилы после звучания скрипки.
- Я все, - послышался тихий и немного испуганный голос Наташи.
Эти слова для него, очнулся Тихон. Значит, перед этим ему ничего не послышалось. Но, что значит "все", в ее словах? Это призыв или разрешение. Что ему сейчас делать?
Тихон с трудом повернул окаменевшее тело. Он уже различал очертания предметов. В двух метрах на кровати лежала девушка, которую пятнадцать минут назад он едва не поцеловал. На белом фоне подушки, темнело ее лицо, растрепанные волосы, обнаженные плечи и голые руки. Простыня, которой она укрылась, безжалостно скрывала все остальное, но внутреннее воображение легко дорисовывало и маленькую грудь с острыми сосками, и впалый живот с ямочкой пупка, и расслабленные ноги, вольно раскинутые на примятом матрасе. Завороженный видением, Тихон стоял не в силах двинуться.
- Ложись, чего стоишь, - блеснули в темноте глаза Наташи.
И вновь было не понятно, куда ему? Он шагнул на блеск глаз и стукнулся о стол.
- На ту кровать, - шепотом пояснила девушка.
Тихон как по команде подошел к указанной кровати, разделся, откинул покрывало и лег в одних трусах поверх простыни. Ему было жарко, сердце учащенно гоняло горячую кровь по всему телу. Он еще никогда не был в такой ситуации - ночью, один на один с раздетой девушкой в закрытой комнате. Тихон смотрел в потолок и словно пьяный думал об этом.
- Наташа, тебе не кажется, что завтра о тебе могут насочинять всякую ерунду? - осторожно спросил он.
- Ну и что, - сразу ответила она, будто сама давно размышляла над этим, - у меня и у тебя еще есть завтра, а у Светы его уже нет. Еще вчера я считала, что буду жить вечно, а теперь понимаю, что все не так. Какая разница сейчас для Светы, что о ней говорят? Могут говорить только хорошее, могут только плохое, но ей-то какая разница? Она была очень славная, очень правильная, только училась - и все. А Нина, как рассказывают, была другая, она успела сделать то, что не испытала Света. Ну и кому от этого лучше?
- Но теперь им обеим все равно, если следовать твоим рассуждениям, - возразил Тихон.
- Не цепляйся к моим словам! Мне и Свету, и Нину жалко. Но Нина больше испробовала в этой жизни. Я теперь не знаю, может, надо спешить жить, стремиться все успеть, все попробовать?
Тихон смущенно молчал, не решаясь, что-либо сказать. Может, надо крикнуть: "Да, да, да", подбежать к Наташе и накинуться на нее? Нет, он так не сможет. А если подбежит, то, что потом? Наверное, все должно получиться само собой - природа подскажет. Ну почему про это не пишут в газетах и журналах? А в кино, даже которое детям до 16 смотреть запрещается, поцелуя толком не увидишь.
- Что бы ты сделал, если бы сказали, что ты живешь последний день, и через сутки тебя не будет? - неожиданно спросила Наташа, заскрипев кроватью.