- На сколько? - оживился Карен.
- Смотря, какая длина слов. Надо посчитать сумму всех размещений для разной длины слов при заданном количестве букв алфавита. Очевидно, что для армянского алфавита цифра будет намного больше чем для русского.
- Посчитаешь? - у обоих армян глаза загорелись от восторга.
- Хоть сейчас! - с улыбкой пообещал Тихон. - Скажите только максимальное количество букв в слове. Общая формула: 39 в степени n минус 33 в степени n, где n - длина слова.
- Шесть! - выкрикнул Карен.
Тихон на пару секунд прикусил нижнюю губу и выпалил:
- Два миллиарда двести двадцать семь миллионов двести семьдесят пять тысяч семьсот девяносто два. Это разница с русским алфавитом, а с английским, - он вновь на секунду задумался и произнес: - Три миллиарда двести девять миллионов восемьсот двадцать семь тысяч девятьсот восемьдесят пять.
- Ничего себе, - раскрыл рот Гамлет.
- А если максимальная длинна слова больше? - серьезно поинтересовался Карен.
- Сколько?
- Восемь. Нет, десять!
Тихон прикусил губу и прикрыл глаза.
- Я вижу цифру, но назвать ее не могу.
- Почему?
- Слишком большая.
- Напиши.
- У меня есть тост! - громко предложил Борис, разлив остатки шампанского. - За многословный армянский язык!
Довольные армяне зарделись и, не спеша, с достоинством выпили вино.
- Я за Лизкой - и на танцы, - сообщил Борис. Он подхватил гитару и с цыганской интонацией запел: - "Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с заборо-о-ом!" - Пропев всю песню из кинофильма "Неуловимые мстители", он отшвырнул гитару на кровать и с блеском в глазах заявил: - Я ради Лизки на все готов. Я ей докажу! - С этими словами, он вдел ноги в фирменные кроссовки и уже около двери крикнул: - Встретимся на танцплощадке! Подваливайте!
Армяне, как скромные засидевшиеся гости, покивав головой, вышли. Карен бережно сжимал листок с длинным рядом цифр, доказывавшим превосходство армянского языка.
- Как ты смог это посчитать! - удивился Евтушенко, хотя давно знал феноменальный способности Заколова.
- Цифры для меня как родные, они не подводят и не обманывают. А вот люди? - задумчиво произнес Тихон и встрепенулся: - А вдруг Борис тебя обманул? Или ошибся?
- Ты все не веришь? - сочувственно вздохнул Сашка.
- Да не укладывается у меня это в голове! С одной стороны она, с другой - безобразные трупы! И самое страшное - цель свою она так и не достигла! Выходит что? Снова на убийство решится?
- Питоконда - есть Питоконда! Не похоже, что Борис обманывает. Он весь как на ладони. А если, как ты думал, это его рук дело, хотя я не верю, то можешь успокоиться - жертв больше не будет. Ему это не к чему.
- А вот тут, не все так однозначно, - не унимался Тихон. - Как ему отвести подозрения от себя? Очень просто! Надо совершить еще одно, пятое, совершенно лишнее убийство. Ненужное ему, но очень нужное для его подруги. Слышал, что он сказал, когда уходил? Что он на все способен ради Лизки!
Сашка задумался.
- Так получается: что он, что она - а убийства вполне вероятны?
- Вот именно! Причем, можно убивать не только тех, у кого полупроходной балл, но и любых поступивших. Очередь, как бы, сдвинется вверх. В безопасности - только потерявшие всякие шансы.
- Ну и перспективка, - сделал грустный вывод Сашка.
- И все-таки, я не верю, что это она, - убежденно произнес Тихон.
Он вскочил, выбежал в коридор и постучал в соседнюю дверь, где жила Наташа. Никто не ответил.
- Наташка ушла, а мы и не заметили! - раздраженно крикнул он. - Я все же пойду за Борисом, а ты попробуй ее найти. Видел, в каком она была состоянии?
Тихон умчался, не дожидаясь ответа.
Где искать Махорова Заколов не раздумывал и сразу направился к дому Лизы. Он не ошибся. Борис стоял около подъезда, задрав голову вверх. Тихон проследил за его взглядом - на балконе третьего этажа, облокотившись выступающими грудками о перила, маячила Лиза.
- Нет, не могу, - доносился до Тихона ее голос. - Мать ушла, а тетка не выпустит. У меня скандал с ними был. Я назло всем в комнате заперлась! Не разговариваю и не выхожу.
Борис так и сяк уговаривал девушку что-нибудь придумать и выйти погулять, но Лиза лишь вздыхала:
- Не получится, я уже пробовала. Тетка ничего и слышать не хочет. Мама, когда уходила строго-настрого запретила меня выпускать. Сегодня нам с тобой прогуляться никак не получится.
Но Борис не унимался. Портвейн и шампанское, как крупицы пороха в костре, взрывались вспышками энергии в молодом организме и подталкивали к веселому сумасбродству. Он упал на одно колено, изобразил, что держит в руках гитару, и чистым голосом затянул красивый романс "Под окном стою я с гитарою". Пел он негромко, но страстно и искренне. Его шея была вытянута вверх, а прямые волосы рассыпались по плечам и вздрагивали в такт глубоким вздохам.
Лизка от песни таяла, как мороженое и растекалась по перилам. Она раскинула руки вдоль балкона, склонила голову. Умильный влажный взгляд нежно смотрел на рвущегося вверх силой песни Бориса. Тихон даже издалека видел, как блестели глаза девушки. Он позавидовал Борису, умеет тот охмурять девчонок, и никого не стесняется. Вон, жильцы из окон пялятся, а ему хоть бы что!
Рядом с Лизой на соседний балкон вышла молодая женщина. Когда Борис закончил песню, она сдержанно захлопала, завистливо вздохнула и предложила:
- Я все слышала и могу вам помочь. Девушка, перелезайте на мой балкон. Я вас выпушу к этому… - она запнулась, подбирая подходящее слово, и на долгом выдохе произнесла: - настойчивому нахалу.
Последнее слово она растянула, картинно нахмурив брови. В ее устах оно прозвучало не как злой окрик в переполненном автобусе, а как высшая степень похвалы.
Заколов с удивлением отметил, что нахалы, оказывается, не всегда неприятны женщинам. Как же мало он еще знает, об этих милых созданиях противоположного пола!
- Давай, Лизунь! - с энтузиазмом подбодрил девушку Борис. - Я внизу подстрахую.
На сей раз Лизу долго уговаривать не пришлось. Она метнулась в комнату, тут же вернулась с туфлями в руках, перекинула их на соседний балкон, отгороженный вертикальной перегородкой, и, задрав пухлую ногу, стала осторожно свешивать ее вниз, пытаясь поставить на выступающий край. Тихон замер, наблюдая, как кончики босых пальцев стараются дотянуться до основания балкона. Борис в готовности стоял внизу, выставив вперед руки, будто таким образом смог бы поймать полновесную Лизу.
Не так страхуют, хотел крикнуть Тихон! Занимаясь гимнастикой, он знал, что падающего человека надо толкнуть от себя, чтобы перевести вертикальный вектор падения в горизонтальное направление. Пусть падающий лучше кубарем катится по земле, чем шлепнется как камень.
Лиза, наконец, оперлась одной ногой о край балкона. Тихон перевел дух. Каково там Борису, если он ее любит, подумал он, совсем забыв, что еще недавно считал, что тот собирается ее убить.
Лиза вцепилась руками в деревянные растрескавшиеся перила и начала свешивать другую ногу. Ее платье задралось, выставив на обозрение белые трусики, которые контрастно отсвечивали в сгущающихся сумерках на загорелых полных бедрах. Вскоре ей удалось поставить и вторую ногу.
- Молодец, Лизунь, - крикнул Борис.
- Не подглядывай, - ответила Лиза, пытаясь одной рукой поправить край платья, прижатого к перилам.
- Ты руки не отпускай, глупая! Двигайся вдоль балкона! - Приказывал Борис. По голосу чувствовалось, что он переживает, но Тихон заметил, как Махоров отступил на пару шагов, словно опасаясь, что девушка упадет на него. Оправдываясь, Борис добавил: - Как я могу не подглядывать?
Тут Заколов был с ним полностью согласен. Белые трусы девушки видел даже он с тридцати метров.
Лиза проявила настойчивость и все-таки одернула платье. Для этого ей пришлось отстраниться от балкона и держаться только одной рукой.
И в этот момент старые перила хрустнули. Девушка ойкнула, голая нога соскользнула с выступа, тело дернулось вниз, платье раздулось.
Борис в страхе отшатнулся. Глаза Тихона расширились от ужаса. Он четко понял, что не успеет подстраховать девушку.
Глава 44. Все на танцы!
Саша Евтушенко ко всему привык подходить основательно. Это у Заколова всегда так - сорвался и побежал! А там, куда кривая выведет. Сашка предпочитал все заранее обмозговать, выстроить план, предусмотреть возможные варианты развития событий, и в дальнейшем строго придерживаться этого плана.
Когда неугомонный Тихон убежал вслед за Борисом, поручив ему следить за Наташей, Сашка первым делом задумался: куда она могла деться? Слух у него был отличный, внимание он также не распылял по мелочам, поэтому прекрасно помнил, что не слышал за последнее время ни звука открывающейся Наташиной двери, ни ее шагов, ни голоса. А если так, то выходит, что девушка должна быть внутри комнаты.
Сашка вылез на козырек, подошел к Наташиному окну, которое как обычно было закрыто, и прильнул к стеклу. В начинающихся сумерках он с трудом различил, что Наташа неподвижно лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Одна из ее рук безжизненно свисала на пол.
Скоропалительных выводов Евтушенко делать не спешил. Лежит, так лежит, хотя и без движения. С кем не бывает? Он и сам не прочь побыть в тишине и одиночестве, поразмыслить спокойно, порассуждать, пофилософствовать. Только в общежитие это почти невозможно, да и лежал бы он тогда вверх лицом. Так и дышать легче, и взгляд, упертый в потолок, не позволял бы векам сомкнуться и свалить организм в сон.
Сашка тихонько постучал по стеклу. Наташа не шелохнулась.
Спит? Но спать в такой позе неудобно. Так валятся на кровать упившиеся вусмерть.
Подвернувшееся сравнение ему не понравилось, и он постучал сильнее. Наташа никак не реагировала. Сашка встревожился и заколотил по стеклу. Да что же с ней? Расшатанное стекло со звоном билось о раму.
Прошло минуты три, пока Наташа вяло подняла голову и недоуменно уставилась в окно.
- Это я, я! - Евтушенко радостно тыкал в грудь, хотя тут же спохватился и подумал, что зря ее разбудил.
Наташа подошла к окну, вытерев полотенцем лицо, и открыла створку. Ее глаза смотрели мимо Сашки на остывающее небо.
- Чего тебе? - вяло спросила она.
- Да так. - Сашка сам понимал, что выглядел странно, но отступать было некуда. - Все на танцы пошли.
- На танцы… - Наташа задумалась. - И чего ты предлагаешь?
Сашка уже ничего не хотел предлагать и корил себя за то, что потревожил объект наблюдения. За неподвижной целью следить куда проще.
- Давай и мы пойдем, - неожиданно предложила Наташа. В ее глазах проснулся живой интерес, словно она что-то замыслила. - Чем мы хуже?
- Мы? Не хуже…
- Подожди около двери, я только платье переодену, - по-деловому распорядилась она.
Ох, и любят девчонки переодеваться, подумал Евтушенко и взглянул на свои линялые вельветовые штаны и рубашку в сеточку. Ему переодевать было нечего. В этих штанах он ходил каждый день, а рубашка и так одна из лучших в его скромном гардеробе.
"Только платье переодену" растянулось на полчаса. Сашка быстро закрыл свою комнату и, как дурак, торчал все это время в коридоре. Вот и верь женщинам, горько подумал он. Никакой пунктуальности!
Наташа вышла в короткой прямой алой юбке и в красной трикотажной водолазке - самой модной одежде нынешнего года. В обтягивающей водолазке даже маленькая грудь девушки выглядела подчеркнуто привлекательно. Подкрашенные глаза без очков выделялись на девичьем лице. Распущенные волосы гладили щеки, большая челка скреплялась над ухом красной заколкой. Туфли тоже были красными, и вся девушка выглядела ярко, как конфетка в красивом фантике.
Сашка невольно посмотрел на свои растоптанные сандалии и мятые штаны. Он никогда не придавал значения внешнему виду. Евтушенко был убежден, что главное в человеке - внутреннее содержание. И в танцах, между прочим, основное не костюм, а правильные и точные движения.
Танцы он не любил. Ну что в них такого? Если вдуматься, что получается? Умные люди собираются в толпу и истерично дрыгаются под музыку! Толпа и грохот - это и есть современные танцы. Какую роль они играют в глобальном процессе развития человечества? Никакую - давно ответил за все население Земли Александр Евтушенко.
Городская танцплощадка угнездилась в самой глубине парка за Гарнизонным Домом Офицеров. Она примыкала к дамбе, за которой располагался тот самый пляж, где выловили Нину. С трех остальных сторон к танцплощадке тянулись прямые тополиные аллеи.
По мере приближения к парку, первыми стали слышны глухие, отдающиеся в груди, удары большого барабана, причем казалось, что эти удары исходят из-за спины и из-под ног. Затем, к ним присоединилось бумканье бас гитары, и только когда Сашка и Наташа нырнули в зияющий чернотой провал аллеи, редко подсвеченной высокими теряющимися в листве фонарями, вся какофония звуков обрушилась на их барабанные перепонки.
Евтушенко посчитал своим долгом объяснить девушке, с какой частотой колеблются перепонки и как звуковые сигналы передаются человеческому мозгу. Он хотел таким образом заинтересовать молчаливую Наташу, но она не проявила умным словам никакого интереса.
Вот поэтому женщины глупее мужчин! Не хотят воспринимать новые знания!
Несмотря на досаду, Сашка все равно был рад, что не нужно прятаться и следить за Наташей издалека. Он не представлял, как это делается. Он рассудил, что лучшая слежка - это, когда находишься непосредственно рядом с объектом. Сейчас он был уверен, что сможет предотвратить нежелательное развитие событий.
Пройдя всю длинную полутемную аллею, молодые люди вышли на освещенное пространство к эпицентру гремящей музыки.
Танцплощадка представляла собой бетонный круг, огороженный высокой сеткой. Со стороны дамбы в этот круг вгрызалась раскрытая пасть деревянной сцены - нижнюю челюсть изображал высокий тяжеловесный помост, а верхнюю, нависший над музыкантами козырек. Позади сцены имелось окошко кассы. От кассы к узкому входу на бетонный круг вел мощный железный турникет, сквозь который по ширине мог пройти только один человек.
На танцплощадке вечер был в самом разгаре. Гремела музыка, в такт мелодии вспыхивали разноцветные фонари, молодежь дрыгалась и тряслась, кто с неистовой активностью, а кто с глубокомысленной ленцой.
- Пойдем внутрь, - предложила Наташа, когда они несколько минут постояли около ограды и привыкли к громкой музыке.
- Нет, я не хочу. Вон там наши ребята из общаги, - разглядев среди толпы кучерявую макушку Бони, показал Сашка. - Можешь к ним присоединиться.
- Как знаешь. А я все равно пойду!
Наташа купила билет, и, пройдя сквозь длинный высокий турникет, вошла на танцплощадку. Танцевать она не спешила, а скромно остановилась у ограды.
Сашка подумал, что и теперь ему будет нетрудно наблюдать за ней. На огороженном пространстве она, - как на ладони, и ничего не сможет предпринять. Да и с ней в таком людном месте вряд ли что-нибудь произойдет.
Но на деле все оказалось не так просто.
Вдоль ограждения на уровне глаз были прикреплены деревянные щиты. Открытой оставалась только небольшая полоска снизу, сквозь которую виднелись голые ноги девушек и разномастные брюки парней. Около узких щелей между щитами толкались любопытные мамаши. Может, они тайно интересовались личной жизнью своих чад, но, скорее всего, терпеливо ожидали окончания танцев, чтобы уберечь деток от еще не пойманного маньяка.
Евтушенко пришлось выбрать место для обзора напротив узкой створки выхода, которую к тому же почти полностью загромождал контролер, проверявший билеты у протискивающихся через соседний вход запоздалых посетителей.
Сашка поначалу неотрывно наблюдал за яркой красной юбкой Наташи, но постепенно его любопытный взгляд все чаще и чаще отвлекался на интересные детали чрезвычайно глупого времяпровождения под емким названием - танцы.
Все песни, которые исполняли музыканты, можно было разделить на быстрые и медленные. Быстрых было больше. Под них все дружно танцевали шейк. Группки молодежи: по трое, четверо и больше, собирались в кружки и тряслись на месте. Сашке это напомнило схемы разнообразных молекул, где каждый атом, хоть и колебался под воздействием внешней энергии, но не выпадал из общей структуры.
Компании танцоров, как и молекулы при химической реакции, могли видоизменяться - втягивать в себя новые атомы, перестраивая внутреннюю структуру или распадаться на мелкие молекулы. Поначалу Сашке показалось, что танцы - это наглядное пособие по броуновскому движению. Но теперь он убедился, что танцы лучше подходят для иллюстрации примеров по химии из учебника для девятого класса.
Во время коротких перерывов кружки-молекулы не распадались, а топтались на месте, ожидая новую песню. Если мелодия была быстрой, то колебания атомов возобновлялись. А медленная мелодия действовала как универсальный химикат, разбивающий все молекулы на элементарные частицы.
При первых медленных аккордах, девушки с максимально равнодушным видом просеивались из центра танцплощадки к ее границам. В этом своеобразном антисите застревали наиболее стройные, а крупные и полные, наоборот, успешно достигали металлической ограды. Там они старались вести чересчур оживленные разговоры, натужно смеялись, только изредка косо поглядывая на танцующих подружек.
При медленных танцах вместо молекул на танцплощадке кружились модели простых атомов, состоящих из протона и электрона, вцепившихся друг в друга. Люди, как и различные элементарные частицы, притягивались друг к другу с разной силой. Некоторые танцевали на расстоянии вытянутой руки, между другими вряд ли можно было обнаружить хотя бы миллиметровый зазор.
Во время танцев все почему-то стремились сгрудиться в центре круга. Сашка подумал, что если танцплощадку раскрасить разными цветами в зависимости от плотности танцующих, как географическую карту, изображающую горные массивы, то самый насыщенный цвет приходился бы на центр, где плотность, по его оценкам, была четыре человека на квадратный метр. Более светлые концентрические эллипсы тогда бы вытягивались по направлению к сцене.
Музыканты заиграли быструю ритмичную песню "Марионетки" из репертуара полулегальной московской рок-группы "Машина времени". По радио этот ансамбль никогда не звучал, но их песни знали все. Борис привез из Москвы целую кассету с записью их концерта в каком-то маленьком подмосковном клубе. Сашка иногда слушал ее, пытаясь разгадать, есть ли в их текстах какой-то потайной смысл, или нет.
"Марионетки" сменились мелодичным "Солнечным островом". Видимо, у ребят из местного ансамбля тоже была подобная кассета, и они довольно неплохо подражали оригиналу. На танцплощадке закачались тела танцующих пар. Музыка убаюкивала. Сашка мысленно повторял слова песни, но ближе к концу вздрогнул как от укола, стряхнув очарование музыки.
Где Наташа?!
Он лихорадочно искал среди многочисленных фигур яркую красную юбку. Ее не было! Упустил! Как всегда, забыв о самом главном, погрузился в бездонные абстрактные размышления и не заметил, как исчезла Наташа. Ее нет!
А вдруг, она что-то замыслила?