Констанция уже стояла в высоком проеме парадных дверей, я поднялась по ступеням, положила сумки на стол в огромной прихожей и заперла двери. Мы не откроем их до вечера - наша жизнь протекает в задней части дома, на лужайке и в саду, туда не проникнет никто. Фасад сурово и негостеприимно глядит на шоссе и на поселок, он нас надежно укроет. Порядок мы поддерживаем во всем доме, но крутимся в основном на кухне - только спим наверху, а дядя Джулиан и спит в теплой комнатушке возле кухни; все наши окна выходят на широкую чудесную лужайку, на любимый каштан и цветы Констанции; чуть подальше начинаются сад и огород - тут Констанция возится целыми днями, а еще дальше, за деревьями, - протока. И если мы сидим на лужайке за домом, нас ниоткуда не видно.
Дядя Джулиан восседал за огромным письменным столом и копался в своих бумажках; я сразу вспомнила, что обещала быть к нему добрее.
- Ты разрешишь дяде Джулиану поесть ореховых карамелек? - спросила я Констанцию.
- После обеда, - Констанция бережно вынимала покупки из сумки; любая еда ценилась ею чрезвычайно, к продуктам она прикасалась осторожно и уважительно. Меня же к еде не подпускала, мне не разрешалось ни готовить, ни собирать грибы, лишь иногда я приносила овощи с огорода и рвала яблоки со старых яблонь.
- Сегодня делаем плюшки, - Констанция говорила нараспев, почти пела от радости: она раскладывала продукты. - Дяде Джулиану дадим яйцо всмятку, плюшку и немножко пудинга.
- Вкуснота, - сказал дядя Джулиан.
- Маркисе - что-нибудь солененькое, питательное, но не жирное.
- Иона поймает мне мышку, - шепнула я коту, примостившемуся у меня на коленях.
- Я всегда так рада, когда ты приходишь из поселка. - Констанция взглянула на меня и улыбнулась. - И потому, что еду приносишь. И потому, что скучаю.
- А я-то как счастлива, когда прихожу из поселка.
- Очень было тяжко? - Она легонько провела пальцем по моей щеке.
- Тебе незачем знать.
- Я тоже когда-нибудь пойду в поселок. - Она заговорила об этом уже второй раз - и я снова похолодела.
- Констанция, - произнес дядя Джулиан. Он взял со стола обрывок бумаги, внимательно посмотрел на него и нахмурился. - У меня нет никаких данных, выкурил ли твой отец сигару в то утро.
- Ну конечно, он всегда курил в саду по утрам, - сказала Констанция. - Твой котище ловил рыбу в протоке, - обратилась она ко мне, - и вернулся весь в грязи. - Она сложила сумку и убрала ее в ящик для сумок, потом расставила на полке библиотечные книги - тут им суждено остаться навсегда. Нам с Ионой отводилось место в уголке, чтоб не мешали Констанции готовить; мы замирали: любо-дорого смотреть, как она порхает в лучах солнца.
- Сегодня день Хелен Кларк, - сказала я. - Не страшно тебе?
Констанция обернулась с улыбкой:
- Ничуть. И вообще, мне гораздо лучше. А к чаю приготовлю пирожные с ромом.
- А Хелен Кларк как завопит да как стрескает все до одного.
Даже теперь у нас с Констанцией оставался узкий, круг знакомых - они изредка наведывались на собственных машинах и подкатывали к дому по аллее. Хелен Кларк приезжала на чай по пятницам, а по воскресеньям по дороге из церкви заглядывали то миссис Шепард, то миссис Раис, то старуха Кроули: они сокрушались, что мы опять пропустили чудесную проповедь. Ответных визитов мы не наносили, но они приходили регулярно, отсиживали несколько минут - как подобает; иногда приносили цветы из своих садов, книги или ноты - пусть Констанция попробует сыграть эту вещицу на арфе; разговаривали церемонно, смеялись приглушенно и неизменно приглашали нас к себе, хотя знали, что мы не придем. С дядей Джулианом они были обходительны, терпеливо выслушивали его речи, а нам предлагали покататься на машине и называли себя нашими друзьями. Между собой мы с Констанцией поминали их обычно добрым словом: они ведь искренне верили, что их визиты нам в радость. По тропинке они не ходили. Иногда заглядывали в сад - Констанция показывала чудесную новую клумбу или срезала для них черенок розы, - но ни на шаг от нее не отходили; потом садились в свои машины у парадных дверей и отбывали по аллее через ворота. Несколько раз приезжали мистер и миссис Каррингтоны - узнать, как мы справляемся; мистер Каррингтон был когда-то папиным близким другом. В дом они никогда не входили, от угощения отказывались - просто подъезжали к парадному входу и разговаривали, не выходя из машины, очень недолго. "Как вы справляетесь? - всегда спрашивали они, переводя взгляд с Констанции на меня и снова на Констанцию. - Как же вы справляетесь совсем одни? Может, вам чем-нибудь помочь? Не стесняйтесь, просите. Как вы справляетесь?" Констанция всегда уговаривала их пройти в дом: нам в детстве внушили, что держать гостей у порога - дурной тон, но Каррингтоны в дом не шли.
- Интересно, - сказала я, вспомнив о них, - если я попрошу у Каррингтонов лошадь, мне подарят? Я б каталась по большой поляне верхом.
Констанция повернулась и, нахмурясь, долго глядела на меня.
- Ты не попросишь, - проговорила она наконец. - Мы ни у кого ничего не просим. Запомни.
- Да я просто подразнить, - сказала я, и она опять заулыбалась. - И нужен-то мне на самом деле крылатый конь. Мы бы с ним катали тебя на Луну и обратно.
- А помнишь, как ты мечтала завести грифона? - сказала она. - Ладно, мисс Бездельница, бегите-ка накрывать на стол.
- В тот последний вечер они ужасно ссорились, - произнес дядя Джулиан. - Она говорила: "Я не потерплю, я не вынесу этого, Джон Блеквуд", а он говорил: "У нас нет другого выхода". Я, разумеется, подслушивал у двери, но подошел слишком поздно и не понял, о чем речь. Наверно, опять о деньгах.
- Но они жили вполне мирно, - сказала Констанция.
- Да, они были предельно вежливы друг с другом, племянница; вероятно, это ты и принимаешь за мирную жизнь, но не дай нам Бог такого мира. Мы с женой всегда предпочитали поорать друг на друга вволю.
- Не верится, что уже шесть лет прошло, - сказала Констанция. Я взяла желтую скатерть и отправилась на лужайку накрывать на стол, а Констанция за спиной у меня сказала дяде Джулиану: - Иногда кажется, все отдам - только бы их вернуть.
* * *
Мне в детстве верилось: вот вырасту большая и дотянусь до самого верха окон у мамы в гостиной. Окна огромные - стекло снизу доверху; дом замышляли как летний, но зимнего пристанища у нас так и не появилось, и поэтому папа установил отопление; по закону нам должен был достаться дом Рочестеров в поселке, только нам его не видать никогда. Окна в гостиной занимают всю стену - от пола до потолка; до верха я так ни разу и не дотянулась; голубые шелковые занавески в длину больше четырех метров - мама неизменно сообщала об этом гостям. В гостиной два больших окна, два таких же высоких в столовой - напротив, через прихожую. Все фасадные окна снаружи кажутся узкими, а дом благодаря им представляется мрачным и высоким - выше, чем на самом деле. В самой же гостиной было чудесно. Мама привезла в приданое стулья с золочеными ножками, здесь стояла ее арфа, и комната сияла бликами зеркал и стекол. Нам с Констанцией удавалось посидеть там только по пятницам, когда к чаю приезжала Хелен Кларк, но содержали мы здесь все в идеальном порядке. Констанция мыла окна и забиралась на стремянку, чтобы достать до самого верха; мы протирали фигурки из дрезденского фарфора, которые стоят на камине; я накидывала на щетку тряпку и смахивала пыль с лепнины; лепнина кудрявилась по потолку, точно крем по свадебному пирогу: фрукты, листья, ленты с бантиками, а из них выглядывают купидончики; я пятилась вдоль стен, глядя вверх, голова кружилась, Констанция подхватывала меня, и мы весело смеялись. Потом натирали полы и подштопывали обивку с выпуклым узором роз на стульях и кушетках. Золотой волан венчал высокие окна, а золотой орнамент обрамлял камин. В гостиной висел мамин портрет. "Я не потерплю беспорядка в моей чудесной комнате", - говаривала мама, и нас с Констанцией туда вообще не пускали, а теперь у нас тут все сияет и блестит.
Мама всегда накрывала чай своим гостям на низеньком столике возле камина, теперь здесь устраивалась Констанция. Она садилась на розовый диван под портретом мамы, а я - в угол, на стульчик. Мне доверяли разносить чашки и блюдца, подавать бутерброды и пирожные, но чай она наливала сама. Я пила чай потом, на кухне: никогда не ем, если кто-то смотрит. В тот день, когда Хелен Кларк пришла на чай в самый последний раз, Констанция накрыла на стол как обычно: красивые тонкие розовые чашки - мама тоже их предпочитала - и два серебряных блюда: на одном бутерброды, на другом пирожные с ромом; еще два таких пирожных ждали меня на кухне - вдруг Хелен Кларк все съест. Констанция сидела на диване очень спокойно, сложив руки на коленях. Я стояла у окна и поджидала Хелен Кларк - она никогда не опаздывала.
- Тебе не страшно? - спросила я Констанцию, и она ответила:
- Нет, ничуть. - Да и не глядя, просто по голосу, я чувствовала, что она и вправду спокойна.
* * *
Машина показалась из-за поворота, и я увидела в ней двоих!
- Констанция, она еще кого-то привезла!
Констанция на мгновение замерла, а потом твердо сказала:
- Ничего, все обойдется!
Я обернулась: она была по-прежнему спокойна.
- Я их прогоню, - сказала я. - Пускай впредь думает.
- Не волнуйся. Вот увидишь, все обойдется.
- Я не дам им тебя пугать.
- Рано или поздно, - сказала она, - мне придется сделать первый шаг.
Я похолодела.
- Но я их все-таки прогоню.
- Нет. Ни в коем случае.
Машина остановилась возле дома, и я пошла в прихожую распахнуть двери; отперла я их загодя, поскольку делать это перед носом у гостей - дурной тон. Я вышла на крыльцо и поняла, что все не столь ужасно: Хелен Кларк привезла не чужака, а миссис Райт; она уже раз приезжала - маленькая и сама напуганная больше всех. Для Констанции это не такое уж испытание, но все же Хелен Кларк могла бы меня предупредить.
- Здравствуй, Мари Кларисса. - Хелен Кларк вышла из машины и направилась к открытой веранде перед домом. - Чудесный весенний день сегодня, правда? А как поживает дорогая Констанция? Я вам привезла Люсиль.
Думает, ей все с рук сойдет, точно к Констанции, что ни день, приезжают полузнакомые люди. До чего же неохота ей улыбаться!
- Ты же помнишь Люсиль Райт? - спросила она, а бедняжка миссис Райт пропищала, что ей безумно хотелось повидать нас снова. Я распахнула парадные двери, и они вошли. Плащей на них не было - день и вправду выдался теплым, - но у Хелен Кларк хватило ума задержаться в прихожей: "Скажи дорогой Констанции, что мы уже здесь". Она давала мне время подготовить Констанцию к приходу миссис Райт; я проскользнула в гостиную, где тихо ждала Констанция, и сказала:
- С ней миссис Райт - та, напуганная.
Констанция улыбнулась:
- Да, слабовато для первого шага. Все будет прекрасно, Маркиска.
В прихожей Хелен Кларк нахваливала нашу лестницу: рассказывала миссис Райт слышанную-переслышанную историю о точеных перилах и балясинах, которые делали в Италии на заказ; бросив на меня мимолетный взгляд, она сказала:
- Ваша лестница - одна из достопримечательностей округа, Мари Кларисса. Разве можно скрывать от людей такое чудо? Пойдем, Люсиль. - И они вошли в гостиную.
Констанция была предельно собранна. Она поднялась им навстречу, улыбнулась и сказала, что рада их видеть. Хелен Кларк отродясь была неуклюжей, войти и сесть оказалось для нее столь сложно, что она всех вовлекла в причудливый суетливый хоровод: едва Констанция договорила, Хелен Кларк толкнула миссис Райт, та боком отлетела в дальний угол гостиной, точно крокетный шар, и плюхнулась там - совершенно не намеренно - на крошечный, неудобный стул. А Хелен Кларк направилась к дивану Констанции, чуть не опрокинув чайный столик; в комнате полно стульев и еще один диван, но она уселась вплотную к Констанции, которая не выносила рядом никого, кроме меня. Развалившись на диване, Хелен Кларк сказала:
- Как приятно снова видеть тебя.
- И мне так приятно быть вашей гостьей, - встрепенулась миссис Райт. - А лестница у вас - просто чудо.
- Хорошо выглядишь, Констанция. В саду работала?
- Да как тут дома усидишь - хороший день выдался, - засмеялась Констанция. Держалась она прекрасно. - Такое счастье - на грядках копаться, - обратилась она к миссис Райт. - А вы случайно не любите садовничать? Первые весенние дни - счастье для садовода.
Она говорила слишком много и слишком быстро, но, кроме меня, никто этого не замечал.
- Я люблю сад, - воодушевилась миссис Райт. - Очень люблю.
- А как Джулиан? - перебила ее Хелен Кларк. - Как старик Джулиан?
- Спасибо, прекрасно. Хочет сегодня пить с нами чай.
- Ты знакома с Джулианом Блеквудом? - обратилась Хелен Кларк к миссис Райт, та замотала головой и поспешно сказала:
- Я так буду рада с ним познакомиться, я так наслышана… - и умолкла.
- Он слегка… эксцентричен, - произнесла Хелен Кларк и со значением улыбнулась Констанции, точно выдала семейную тайну. По словарю "эксцентричный" означает "странный, отличающийся от нормального"; в таком случае Хелен Кларк куда эксцентричней дяди Джулиана - такая неуклюжая, непредсказуемая и к чаю приводит кого попало; а дядя Джулиан живет себе поживает, тишь да гладь - и никаких неожиданностей. Так что пусть Хелен Кларк не обзывается - никакой он не эксцентричный, - я вспомнила, что обещала быть добрей к дяде Джулиану.
- Констанция, ты всегда была одной из моих ближайших подруг, - говорила тем временем Хелен Кларк; вот чудачка, неужели не видит, как Констанция подобралась, сжалась от ее слов? - И я хочу дать тебе один совет - помни, это дружеский совет.
У меня даже сердце захолонуло, я поняла, что она скажет, сегодняшний день неуклонно, неумолимо катился к чему-то ужасному. Я сидела на стульчике и пристально глядела на Констанцию: ну пусть, пусть она вскочит и убежит, пусть не слушает, что сейчас скажет Хелен Кларк, но та продолжала:
- Сейчас весна, ты молода, прекрасна, ты имеешь право на счастье. Пора вернуться к людям.
Услышь Констанция эти слова какой-нибудь месяц назад, зимой, она бы отшатнулась и убежала, но теперь слушала и улыбалась, хоть и качала головой.
- Хватит затворничать и каяться, - продолжала Хелен Кларк.
- Я бы очень хотела собрать друзей на скромный обед… - начала миссис Райт.
- Ты забыла молоко, пойду принесу. - Обращаясь исключительно к Констанции, я встала. Она удивленно обернулась.
- Спасибо, моя хорошая.
Я вышла из гостиной и отправилась на кухню. Еще утром там было солнечно и радостно, а теперь - мрачно и уныло. Констанция избегала людей столько лет и вдруг ведет себя так, словно и вправду собирается к ним выйти. И речь об этом заходит сегодня уже в третий раз; целых три раза - значит, всерьез! Я не могла дышать, тело будто стянуто проволокой, а голова - огромный шар и вот-вот лопнет; я подскочила к задней двери и высунулась на улицу - глотнуть свежего воздуха. Хотелось побежать: вот добегу до ограды и обратно - и станет легче; но нет - Констанция одна с ними в гостиной, надо спешить. Все же я разрядилась - хлопнула об пол молочник, за которым пришла, мамин молочник, - а осколки оставила: пусть Констанция полюбуется. Потом взяла другой молочник, похуже и не в цвет чашкам; молоко наливать мне разрешалось - я налила до краев и понесла в гостиную.
- …делать с Мари Клариссой, - говорила Констанция, она улыбнулась, когда я вошла. - Спасибо, дорогая, - она бросила взгляд на молочник и снова на меня. - Спасибо, - повторила она, и я поставила молочник на поднос.
- Понемножку для начала, - сказала Хелен Кларк. - Конечно, все удивятся, будьте уверены, но раз-другой навестить старых друзей можно, да и в город за покупками съездить - уж в городе тебя никто не узнает.
- И ко мне на скромный обед, - с надеждой подсказала миссис Райт.
- Я подумаю, - Констанция засмеялась, точно сама себе удивлялась, а Хелен Кларк довольно кивнула.
- И надо обновить гардероб, - сказала она.
Я вышла из своего угла, взяла у Констанции чашку и отнесла миссис Райт; та приняла чашку дрожащей рукой.
- Благодарю, дорогая. - Чай подрагивал в чашке: немудрено, миссис Райт у нас всего-то второй раз.
- Сахару? - предложила я. Просто не смогла удержаться, да и положено спросить - из вежливости.
- Ах нет, - сказала она. - Нет, спасибо. Не надо сахару.
Ни я, ни Констанция черного не носили, а миссис Райт, очевидно, решила, что к нам подобает ездить в черном: на ней было скромное черное платье и нитка жемчуга. Прошлый раз она, помнится, тоже была в черном - одета всегда со вкусом, но здесь, в маминой гостиной, вкусы иные. Вернувшись к Констанции, я взяла блюдо с ромовыми пирожными и отнесла его миссис Райт; с моей стороны это тоже было дурно - сперва надо предлагать бутерброды, - но мне хотелось досадить ей: нечего приходить в трауре в мамину гостиную.
- Сестра испекла пирожные сегодня утром, - сказала я.
- Благодарю. - Робкой рукой она потянулась к блюду, взяла пирожное и аккуратно положила на край блюдца. Ну хоть плачь, до чего вежлива! И я сказала:
- Возьмите два. Моя сестра изумительно готовит.
- Ах нет, - сказала миссис Райт. - Нет-нет, большое спасибо.
Хелен Кларк один за другим уплетала бутерброды, причем тянулась за ними через чашку Констанции. Нигде больше она не позволит себе такого нахальства - только у нас. Ей наплевать, что думаем мы с Констанцией о ее манерах, она считает, что мы безумно счастливы ее видеть. "Уходи, - мысленно приказала я. - Уходи, уходи". У нее, наверно, для визитов к нам есть особые наряды. Представляю, как она перебирает свои вещи и говорит: "Не стану выбрасывать это платье, в нем можно ездить к дорогой Констанции". Я мысленно принялась облачать Хелен Кларк: сначала одела в купальник - зимой, на заснеженном пляже; потом посадила высоко на дерево в тоненьком легком платьице с розовыми оборочками - они цеплялись за ветки и рвались, рвались; наконец она совсем застряла в сучьях и заверещала - я едва не рассмеялась вслух.
- Да и к себе можешь гостей пригласить, - говорила Констанции Хелен Кларк. - Лишь старых друзей для начала, хотя многие желали бы общаться с тобой; ну, дорогая, - несколько старых друзей, как-нибудь вечерком. Или к обеду? Нет, пожалуй, к обеду для начала не надо. Рановато пока.
- Я и сама… - начала было опять миссис Райт; чашка с чаем и блюдце с пирожным аккуратно стояли на столике подле нее.
- Впрочем, почему бы и не к обеду? - задумалась Хелен Кларк. - В конце концов, надо решиться.
Вот сейчас я тоже скажу. Констанция на меня не смотрит - только на Хелен Кларк.