- Почему бы не пригласить наших добрых селян? - спросила я громко.
- Боже милостивый, Мари Кларисса, - сказала Хелен Кларк. - Ты меня напугала. - Она засмеялась. - Не припомню, чтобы Блеквуды знались с жителями поселка.
- Они нас ненавидят, - сказала я.
- Я их сплетен не слушаю, и ты, надеюсь, тоже. И ты, Мари Кларисса, знаешь не хуже меня, что эту ненависть ты просто придумала; будь сама приветливей - никто и слова дурного про тебя не скажет. Разумеется, когда-то давно, может, и недолюбливали, но ты сделала из мухи слона.
- Люди всегда сплетничают, это в крови, - примиряюще сказала миссис Райт.
- Я всем всегда говорю, что дружу с Блеквудами и ни капельки этого не стыжусь. А тебе, Констанция, надо общаться с людьми своего круга. Они друг о друге не сплетничают.
До чего же они занудные - Констанция, по-моему, изрядно устала. Пускай уходят, а я сяду расчесывать Констанции волосы, и она заснет.
- Дядя Джулиан! - Я услышала тихий шорох кресла-каталки и вскочила открыть дверь.
Хелен Кларк сказала:
- Неужели ты думаешь, что люди побоятся сюда прийти?
Дядя Джулиан остановился на пороге. Ради общества он надел свой самый модный галстук и долго умывался - до румянца на щеках.
- Побоятся? - переспросил он. - Сюда прийти?
Он поклонился: сперва миссис Райт, потом Хелен Кларк.
- Приветствую вас, мадам, - произнес он. - Приветствую вас, мадам. - Он, я знала, не помнил ни единого имени, не помнил даже, видел ли эти лица прежде.
- Вы хорошо выглядите, Джулиан, - сказала Хелен Кларк.
- Побоятся прийти сюда? Прошу прощения, что повторяю ваши слова, мадам, но я потрясен. Обвинение в убийстве с моей племянницы снято. Теперь сюда можно приходить совершенно безбоязненно.
Миссис Райт дернулась было к своей чашке, но потом сложила руки на коленях.
- А угроза, скажу я вам, существует везде, - продолжал дядя Джулиан. - Я имею в виду угрозу отравления. Моя племянница может поведать вам о самых неожиданных опасностях: о садовых цветах, которые страшнее ядовитых змей, о простейших травах, которые полосуют ваши внутренности, словно нож. О, мадам, моя племянница может…
- У вас чудесный сад, - проникновенно обратилась миссис Райт к Констанции. - Вы просто кудесница.
Хелен Кларк твердо сказала:
- Джулиан, все давно забыто. Никто об этом и не вспоминает.
- А жаль, - отозвался дядя Джулиан. - Есть что вспомнить, это одна из величайших тайн нашего времени. Моего, во всяком случае. Я ее расследую, это труд всей моей жизни, - сообщил он миссис Райт.
- Джулиан, - поспешно перебила Хелен Кларк; миссис Райт слушала как завороженная. - Джулиан, вам изменяет такт и вкус.
- Вкус, мадам? А вы пробовали на вкус мышьяк? По опыту знаю: поначалу разум напрочь отказывается верить, и лишь потом осознаешь…
Еще минуту назад бедняжка миссис Райт скорей откусила бы себе язык, чем заговорила об этом, но теперь, едва дыша, спросила:
- Неужели вы все помните?
- Помню. - Дядя Джулиан вздохнул и радостно закивал. - Возможно, - с готовностью предположил он, - вам эта история неизвестна? Так я…
- Джулиан, - сказала Хелен Кларк. - Люсиль и слушать вас не желает. Как не стыдно такое предлагать!
Миссис Райт очень даже желала слушать; мы с Констанцией переглянулись, готовые поддержать серьезный разговор, хотя в душе веселились вовсю. Дяде Джулиану повезло: выпал случай поразглагольствовать, ведь он всегда так одинок.
А для бедной, бедной миссис Райт искушение оказалось слишком велико - она уже едва сдерживалась. Сидела, густо покраснев и никак не решаясь спросить; но дядя Джулиан был искусителем, и вечно сопротивляться благонравная миссис Райт не могла.
- Все случилось в этом самом доме, - произнесла она как заклинание.
Никто не сказал ни слова, все вежливо слушали, и она прошептала:
- Простите меня, простите.
- Ну, конечно, в этом доме, - сказала Констанция. - В столовой. Мы ужинали.
- Вечером семья собралась к ужину. - Дядя Джулиан смаковал каждое слово. - Никто и помыслить не мог, что это последний ужин.
- Мышьяк в сахаре, - вымолвила миссис Райт, безнадежно поправ все правила хорошего тона.
- Этот сахар ел и я, - дядя Джулиан погрозил ей пальцем. - Я ел его с ежевикой. К счастью, - тут он благостно улыбнулся, - вмешалась судьба. Увы, иных из нас она в тот день неумолимо увела в мир иной. Они, безвинные, ничего не подозревавшие, сделали этот невольный шаг и ушли в небытие. Зато другие съели очень мало сахара.
- Я вообще ягод не ем, - сказала Констанция. И посмотрела миссис Райт прямо в глаза. - Да и сахар ем очень редко. Даже теперь.
- На суде это была одна из улик, - сказал дядя Джулиан. - Что она не ест сахар. А ягод моя племянница никогда не любила. Еще ребенком обыкновенно от ягод отказывалась.
- Ну пожалуйста, прекратите, - громко сказала Хелен Кларк. - Это же ужасно, это ни на что не похоже, я не могу это слушать. Констанция… Джулиан… что подумает Люсиль?!
- Да что вы, Хелен, право, - миссис Райт замахала ручками.
- Еще одно слово - и я ухожу. Констанции пора подумать о будущем, копаться в прошлом вредно для здоровья; она, бедная девочка, и так настрадалась.
- Конечно, мне их всех очень недостает, - сказала Констанция. - С тех пор и жизнь совсем другая, но я вовсе не считаю, что я настрадалась.
- В каком-то смысле мне несказанно повезло. - Дядю Джулиана несло на всех парусах. - Я единственный выжил после величайшего отравления века. У меня хранятся все газетные вырезки. Я был знаком и с жертвами, и с обвиняемой - близко знаком, так хорошо узнаешь людей, лишь живя с ними в одном доме и находясь в тесном родстве. У меня записано все до мельчайших подробностей. Но я с тех пор неважно себя чувствую.
- Я же сказала, что не буду вас слушать, - перебила Хелен Кларк.
Дядя Джулиан замолчал. Взглянул на Хелен Кларк, потом на Констанцию.
- Что, разве не было этого? - спросил он мгновение спустя и потянул пальцы в рот.
- Ну конечно было, - Констанция улыбнулась ему.
- Я храню газетные вырезки, - неуверенно произнес дядя Джулиан. - И мои записи, - он обращался к Хелен Кларк. - Я все записал.
- Ужасная трагедия, - миссис Райт трепетно потянулась к дяде Джулиану.
- Страшная, - согласился он. - Жуткая, мадам. - Он развернул кресло, чтобы оказаться спиной к Хелен Кларк. - Хотите посмотреть столовую? - спросил он у миссис Райт. - Роковой стол? Я, как вы понимаете, в суде не свидетельствовал, здоровье ни тогда, ни сейчас не позволяет подвергаться грубым расспросам посторонних. - Он слегка кивнул на Хелен Кларк. - А мне ох как хотелось дать показания. Тешу себя надеждой, что в грязь лицом не ударил бы. Ну а Констанцию, само собой, оправдали.
- Разумеется, оправдали, - с нажимом сказала Хелен Кларк. Она потянулась за своей огромной, точно мешок, дамской сумкой и, положив ее на колени, принялась искать в ней перчатки. - И все уже давно забыли об этом. - Она значительно взглянула на миссис Райт и собралась встать.
- А столовую… - робко сказала миссис Райт. - Хоть одним глазком…
- Прошу, мадам. - Дядя Джулиан поклонился из кресла-каталки, и миссис Райт поспешно распахнула перед ним дверь. - Прямо, через прихожую. - Миссис Райт последовала за ним. - Меня восхищает в женщине здоровое любопытство, я сразу понял, мадам, что вы сгораете от желания увидеть место, где разыгралась трагедия; это произошло именно здесь, и именно здесь мы ужинаем и по сей день.
Голос дяди Джулиана доносился отчетливо; он, по-видимому, кружил по столовой, а миссис Райт глядела с порога.
- Вы, очевидно, изволили заметить: стол у нас круглый. Сейчас он слишком велик - от некогда большой семьи почти никого не осталось, но нам не хочется здесь ничего менять, ведь это своего рода памятник; когда-то за фотографию этой столовой любая газета отвалила бы хороший куш. Семья была большая, как вы помните, и дружная. Порой, конечно, не ладили - никто из нас не отличался спокойным нравом, - порой даже ссорились. Но это мелочи, так повздорят муж с женой или брат с сестрой: у каждого свой взгляд на мир.
- Тогда почему она…
- Вот именно, - сказал дядя Джулиан. - Загадка, да и только… Мой брат, будучи главой семьи, сидел, естественно, во главе стола - вон там, спиной к окнам, возле графина. Джон Блеквуд гордился своим столом, своей семьей, своим местом в жизни.
- Люсиль его даже не видела никогда, - ревниво сказала Хелен Кларк и бросила на Констанцию злобный взгляд. - А я помню твоего отца преотлично.
"Лица быстро стираются из памяти, - думала я. - Интересно, встреть я миссис Райт в поселке - я ее узнаю? Да и она, как знать, не пройдет ли мимо, глядя сквозь меня? Или она по робости вообще ни на кого не смотрит?" К чаю и ромовому пирожному она так и не притронулась.
- Я была близкой подругой твоей матери, Констанция. Поэтому считаю себя вправе говорить с тобой - для твоего же блага. Твоя мать наверняка…
- …моя невестка, дама весьма благородная. Вы, вероятно, заметили в гостиной ее портрет: изысканный овал лица, тончайшая кожа. Женщина, самой судьбой предназначенная для трагедии, хотя, пожалуй, слегка глуповатая. Справа от нее за столом сидел я, тогда помоложе и поздоровее. Беспомощным калекой я стал как раз в тот вечер. Напротив меня - мальчик, Томас; разве вы не знали - у меня был племянник, сын брата. Ну, разумеется, вы читали. Было ему десять лет, и уродился он своенравным - весь в отца.
- Он съел сахару больше всех, - сказала миссис Райт.
- Увы, - вздохнул дядя Джулиан. - Затем, возле брата с одной стороны его дочь Констанция, с другой - моя жена Дороти, оказавшая мне некогда честь, связав свою жизнь с моей, хотя она вряд ли предвидела такие испытания, как ежевика с мышьяком. А моей племянницы Мари Клариссы за столом не было.
- Она была в своей комнате, - подсказала миссис Райт.
- Взрослая девица двенадцати лет, но ее отослали спать без ужина. Впрочем, речь совершенно не о ней.
Я засмеялась, а Констанция пояснила Хелен Кларк:
- Маркиса вечно впадала в немилость. Я частенько носила ей подносы с едой по задней лестнице, когда отец уходил из столовой. Она была несносным, непослушным ребенком, - и Констанция мне улыбнулась.
- А все неправильное воспитание, - сказала Хелен Кларк. - Разумеется, за непослушание надо наказывать, но ребенок всегда должен чувствовать любовь окружающих. А детских проказ я тоже не терплю. Но теперь нам действительно пора… - она снова принялась натягивать перчатки.
- … ножка молодого барашка с мятным соусом, Констанция сама выращивает мяту. Молодая картошка, зеленая фасоль, салат - все с огорода Констанции. Я отчетливо помню, мадам. Мои излюбленные блюда. У меня все подробнейшим образом записано: и про ужин, и про весь день, с начала до конца. И все улики узлом завязываются вокруг моей племянницы. Было начало лета, вовсю пошли ранние овощи - год-то выдался прекрасный; у нас с тех пор и лета такого ни разу не было - или мне, старику, так кажется? Констанция всегда баловала нас разнообразными деликатесами, только у нее такое отведаешь - я, разумеется, не имею в виду мышьяк.
- Но главным блюдом на столе оказалась ежевика, - миссис Райт слегка охрипла от волнения.
- Вы глядите прямо в корень, мадам! Как точно, как безошибочно вы рассуждаете. И конечно, спросите сейчас: зачем же ей понадобился мышьяк? Моя племянница не способна на такую изощренность, и защитник, к счастью, это подметил на суде. Констанция могла бы получить бесчисленное множество смертоносных веществ из собственного сада: например, подать к столу соус с пятнистым болиголовом - это такой цветочек, похож на петрушку, съешь, и наступает мгновенный паралич и смерть. Могла бы попотчевать нас повидлом из ароматного дурмана или из красноплодного воронца. Или нарезать в салат Holcus lanatus, его еще называют бархатной травой, - с высоким содержанием синильной кислоты. О, мадам, у меня записано абсолютно все. Сонная одурь - родственник помидора, неужели хоть одному из нас пришло бы в голову отказаться, вздумай Констанция замариновать ее со специями? Да одни грибы чего стоят? Скольких они уже увели в мир иной - ядом и обманом! А мы все очень любим грибы, моя племянница готовит восхитительный омлет с грибами, вы должны непременно попробовать, мадам, словами этот вкус не опишешь; а бледная поганка очень…
- Но как же ей доверяли готовить?! - возмутилась миссис Райт.
- В том-то и дело, мадам. Никто бы и не доверил, если бы в ее намерения входило погубить нас всех с помощью яда; мы были бы чудовищно слепы и безмятежны, доверив ей нашу жизнь. Но с нее сняты все подозрения. Не только в совершении действия, то есть убийства, но и в самом намерении.
- А почему же миссис Блеквуд не готовила сама?
- Увольте. - Голос дяди Джулиана дрогнул, и я, хоть и не видела, явственно представила его жест: он поднял руку к лицу и улыбнулся сквозь растопыренные пальцы - это был самый изысканный его жест. Он так иногда разговаривал с Констанцией. - Предпочитаю жить под угрозой мышьяка.
- Нам пора домой, - произнесла Хелен Кларк. - И что это на Люсиль нашло, не представляю. Я же предупредила ее: на эту тему - ни слова.
- В этом году я разведу землянику, - сказала мне Констанция. - В дальнем углу сада растет дикая - видимо-невидимо.
- …так бестактно с ее стороны, к тому же она меня задерживает.
- …сахарница на серванте, тяжелая, серебряная сахарница. Это семейная реликвия, брат ею чрезвычайно дорожил. Вам, должно быть, интересно, что с ней? Пользуются ли ею до сих пор? Вам наверняка интересно, отмыли ее или нет. Дочиста или нет. Спешу вас успокоить. Моя племянница Констанция вымыла ее еще до прихода врача и полиции. Неподходящее, по-вашему, время мыть сахарницу? Совершенно согласен. Прочая обеденная посуда еще стояла на столе, а сахарницу племянница отнесла на кухню, сахар высыпала, а сахарницу выскоблила и окатила кипятком. Необъяснимый поступок.
- Там был паук, - прошептала Констанция, глядя на чайник. Сахар мы теперь брали кусковой - из маленькой сахарницы с розочками.
- …она утверждала, что там был паук. Так и объяснила полиции. Поэтому она вымыла сахарницу.
- Могла бы придумать отговорку получше, - сказала миссис Райт. - Будь там действительно паук - его же просто вынимают, ну не мыть же из-за этого всю сахарницу!
- Ну-с, мадам, что бы вы придумали?
- Но я в жизни никого не убивала, я не знаю, то есть я не знаю, что бы я придумала. Да первое, что в голову придет. А она, по-моему, была просто не в себе.
- Могу вас уверить, мышьяк вызывает адскую боль. Говорите, не пробовали? Это невкусно. Мне их всех очень и очень жаль. Я и сам страдал и мучился несколько дней, Констанция бы мне, конечно, посочувствовала, но к этому времени она - увы! - была уже далеко. Ее немедленно арестовали.
Голос миссис Райт зазвучал напористей, словно что-то извне подстегивало ее любопытство:
- Я всегда мечтала, как только мы переехали, мечтала познакомиться с вами и выяснить, что же случилось на самом деле, ведь вопрос, главный вопрос, так и остался без ответа; конечно, я не ожидала, что мы затронем эту тему, но коли так, послушайте… - В столовой передвинули стул: миссис Райт явно обосновалась надолго. - Во-первых, мышьяк она купила сама…
- Травить крыс, - подсказала Констанция чайнику и, обернувшись, улыбнулась мне.
- Травить крыс, - произнес дядя Джулиан. - Мышьяк еще применяется при изготовлении чучел, тоже безобидное занятие, но моей племяннице не удалось бы высказать конкретных знаний в этой области.
- Затем. Она готовила ужин и накрывала на стол, - продолжала миссис Райт.
- Признаюсь, Люсиль меня удивляет, - сказала Хелен Кларк. - С виду такая тихоня.
- … они умирали вокруг нее, дохли, простите, как мухи, а она даже врача не сразу вызвала. Она мыла сахарницу! А потом уже было слишком поздно.
- Там был паук, - сказала Констанция.
- … и она сказала полиции, что эти люди недостойны жить!
- Она была чересчур взволнована, мадам. И облекла мысль в неточную форму. В ту минуту она полагала, что и я среди обреченных, но моя племянница не жесткосердна; я, вероятно, тоже недостоин жить - кто из нас праведен? - все же, думается мне, не стала бы она выносить такой приговор.
- Она сказала полиции, что сама во всем виновата.
- А вот в этом ее ошибка. Конечно, она подумала, что дело в ее стряпне, но слишком поспешила взять вину на себя. Я бы ей отсоветовал, спроси она меня вовремя. Весьма похоже на попытку разжалобить.
- Но главный-то вопрос - ведь он так и остался без ответа! Почему? Почему она это сделала? Ведь не маньяк же она, в самом деле…
- Но вы-то ее видели, мадам.
- Простите, что?! Ох, Боже, конечно видела. Совсем забыла. Такая прелестная девушка и… нет, это несовместимо. Но у человека, погубившего столько жизней, должна быть причина, мистер Блеквуд. Пусть даже садистская, извращенная… Ах, бедная девочка. Такая милая, уж и не помню, чтоб мне кто так сразу понравился. И если она и впрямь маньяк-убийца?
- Я ухожу! - Хелен Кларк встала и решительно сунула сумку под мышку. - Люсиль, я ухожу! Мы и так вышли за рамки всякого приличия, уже шестой час.
Миссис Райт ошалело выскочила из столовой.
- Простите, ради Бога, - сказала она. - Мы заболтались, и я забыла о времени. О Боже. - И она бросилась к своему стулу за сумочкой.
- Вы даже к чаю не притронулись, - сказала я: очень уж хотелось, чтоб она покраснела.
- Спасибо, - она взглянула на свою чашку и покраснела. - Все исключительно вкусно.
Дядя Джулиан остановил каталку посреди комнаты и смиренно сложил руки на груди. Он посмотрел на Констанцию, а потом перевел скромный и глубокомысленный взгляд на потолок.
- До свидания, Джулиан, - отрезала Хелен Кларк. - Констанция, извини, мы непростительно засиделись. Идем, Люсиль.
Миссис Райт вела себя, точно провинившаяся девочка; однако не забывала и о хороших манерах:
- Спасибо. - Она было протянула Констанции руку, но тут же отдернула. - Я чудесно провела время. До свидания, - сказала она дяде Джулиану.
Они вышли в прихожую, я за ними: запереть парадные двери. Хелен Кларк нажала на газ, едва бедняжка миссис Райт уселась, она даже не успела захлопнуть дверцу; я услыхала только ее вскрик, и машина понеслась по аллее. Я засмеялась, вернулась в гостиную и поцеловала Констанцию.
- Чудесное чаепитие, - сказала я.
- Какая несносная женщина! - Констанция откинула голову на диванную спинку и расхохоталась. - Невоспитанная, манерная, тупая. И чего она к нам ездит?
- Хочет тебя перевоспитать. - Я поставила чашку и ромовое пирожное миссис Райт обратно на поднос. - Бедняжка миссис Райт, - вздохнула я.
- А ведь ты дразнила ее, Маркиса.
- Только чуть-чуть. Терпеть не могу напуганных, сразу хочется напугать еще больше.
- Констанция, - дядя Джулиан развернул к ней кресло. - Как я выступил?
- Великолепно, дядя Джулиан. - Констанция подошла и легонько погладила старика по голове. - И отлично обошелся без записей.
- Но ведь это и правда было? - спросил он.
- Ну, конечно было. Я сейчас отвезу тебя в комнату, и ты посмотришь газетные вырезки.