Коннор быстро вышел из комнаты, сбежал по лестнице и вышел из дома, прежде чем Мэгги успела его еще о чем-нибудь спросить. Он сел в свою старую тойоту, но она долго не заводилась. Наконец "старый танк", как Тара называла эту машину, завелся, и Коннор вырулил на 28-ую улицу. Через четверть часа он свернул на М-стрит, откуда, сделав левый поворот, спустился по пандусу в никак не помеченную подземную стоянку.
Когда Коннор вошел в здание, дежурный у входа прикоснулся рукой к полям шляпы и сказал:
- Добро пожаловать домой, мистер Фицджералд. Не ожидал увидеть вас раньше понедельника.
- Я тоже не собирался приехать раньше, - улыбнулся ему Коннор и направился к лифтам.
Он поднялся на седьмой этаж. Когда он вышел в коридор, его приветствовала секретарша, сидевшая за столом под табличкой с надписью: "Мэрилендская страховая компания". Указатель на первом этаже гласил, что эта уважаемая фирма расположена на седьмом, восьмом, девятом и десятом этажах.
- Рада вас видеть, мистер Фицджералд, - сказала секретарша. - Вас ждет посетитель.
Коннор улыбнулся, кивнул и пошел по коридору. Дойдя до угла, он увидел, что у дверей его кабинета стоит Джоан. По выражению ее лица он понял, что она уже давно ждет. Тут он вспомнил, что́ ему перед выходом из дома сказала Мэгги, - но Джоан явно думала не о том, какой сувенир ее ждет.
- Директриса пришла несколько минут назад, - сообщила Джоан, открывая дверь Коннору.
Коннор вошел в кабинет. За его столом сидела женщина, которая, насколько ему было известно, никогда не уходила в отпуск.
- Простите, что заставил вас ждать. Я только…
- У нас появилась проблема, - перебила его Элен Декстер, подвигая к нему через стол папку.
- Дайте мне одну хорошую нить, и я ее разовью, - сказал Джексон.
- Я бы рад, Крис, - сказал начальник полиции Боготы. - Но один или двое ваших бывших сотрудников уже мне сообщили, что вы теперь - persona non grata.
- Я не знал, что вы настолько щепетильны, чтобы обращать внимание на такие пустяки, - ответил Джексон, наливая полицейскому виски.
- Крис, вы должны понять, что когда вы были представителем своего правительства, игра шла в открытую.
- Насколько я помню, включая ваш магарыч.
- Ну, конечно, - небрежно сказал начальник полиции. - Не мне вам говорить, что расходы надо оплачивать. - Он отхлебнул виски. - Как вы хорошо знаете, инфляция в Колумбии очень высокая. Моя зарплата не покрывает даже повседневных расходов.
- Следует ли из этой короткой лекции, что ставка остается прежней, даже несмотря на то что я - persona non grata? - спросил Джексон.
Начальник полиции допил виски, вытер усы и ответил:
- Крис, в обеих наших странах президенты приходят и уходят - но только не старые друзья.
Джексон улыбнулся, достал из кармана конверт и под столом протянул его своему собеседнику. Начальник полиции заглянул внутрь, расстегнул карман мундира и спрятал туда конверт.
- Я вижу, ваш новый работодатель, увы, не позволяет вам прежней свободы, когда дело доходит до… гм… расходов.
- Одна хорошая нить - это все, что мне нужно.
Начальник полиции поднял пустой стакан и подождал, пока бармен не наполнил его. Он сделал большой глоток.
- Я всегда думал, Крис, что если вы ищете чего-то подешевле, нет лучшего места, чем ломбард. - Он улыбнулся, допил свой стакан и встал из-за стола. - И, помня о вашей проблеме, дорогой друг, я бы начал с района Сан-Викторина, и там я бы всего-навсего исследовал витрины.
Кончив читать подробности конфиденциального меморандума, Коннор передал папку обратно директору ЦРУ.
Ее первый вопрос его удивил.
- Сколько времени вам осталось до ухода на пенсию?
- Первого января будущего года я перестану быть кадровым исполнителем, но, естественно, хотел бы остаться работать в компании.
- В настоящее время будет не очень легко использовать ваши особые способности, - холодно сказала Элен Декстер. - Однако у меня есть вакансия, на которую я могу вас рекомендовать. - Она помолчала. - Это - должность директора нашего кливлендского отделения.
- Кливлендского?
- Да.
- После двадцативосьмилетнего стажа работы в этой компании, - сказал Коннор, - я надеялся, что вы сможете найти для меня что-нибудь здесь, в Вашингтоне. Вы, конечно, знаете, что моя жена - глава приемной комиссии Джорджтаунского университета. Ей будет невозможно найти аналогичную должность в штате Огайо.
Последовала долгая пауза.
- Я была бы рада вам помочь, - так же холодно произнесла Элен Декстер, - но в настоящее время в Лэнгли для вас нет ничего подходящего. Если вы согласитесь принять пост в Огайо, возможно, года через два мы сможем помочь вам вернуться в Вашингтон.
Коннор посмотрел на женщину, под началом которой он работал последние двадцать шесть лет, и болезненно ощутил, что она ударяет его тем же смертельным кинжалом, которым раньше пырнула многих его коллег. Но почему - после того как он всегда в точности выполнял все ее указания? Он посмотрел на папку. Или президент потребовал, чтобы кого-то принесли в жертву из-за действий ЦРУ в Колумбии? Неужели пост в Кливленде - это достойная награда для него за долгие годы безупречной службы?
- У меня есть другой выбор?
- Вы всегда можете претендовать на досрочную пенсию, - сухо сказала Декстер, как будто речь шла об уходящем на покой шестидесятилетием привратнике ее многоквартирного дома.
Коннор сидел молча, не веря своим ушам. Он отдал компании столько лет, и, подобно многим ее сотрудникам, несколько раз рисковал жизнью.
Элен Декстер поднялась из-за стола.
- Когда вы примете решение, дайте мне знать, - и она вышла, не произнеся больше ни одного слова.
Коннор сел за свой стол и некоторое время собирался с мыслями. Он вспомнил, как Крис Джексон рассказал ему, что восемь месяцев назад у него с Элен Декстер был почти точно такой же разговор. Только ему предложили не Кливленд, а Милуоки. Коннор тогда заявил Джексону с апломбом:
- Нет, со мной такого случиться не может. В конце концов, я - игрок в команде, и никто не заподозрит меня в том, будто я хочу занять ее место.
Но Коннор совершил более страшный грех. Выполняя приказ Декстер, он ненамеренно явился причиной ее возможного увольнения. Если его не будет в ЦРУ, она, вероятно, снова удержится на своем посту. Сколько других добросовестных сотрудников за эти годы было принесено в жертву на алтарь ее самолюбия?
В кабинет вошла Джоан, прервав его размышления. Она сразу поняла, что встреча окончилась плохо.
- Я могу чем-нибудь помочь? - тихо спросила она.
- Нет, ничем, спасибо, Джоан. - Коннор тяжело вздохнул и, помолчав, добавил: - Вы знаете, что скоро я перестану быть кадровым исполнителем.
- Первого января, - кивнула секретарша. - Но с вашим послужным списком вы, конечно, получите большой кабинет, удобные часы работы, и у вас будет длинноногая секретарша.
- Кажется, нет, - Коннор покачал головой. - Единственная работа, которую мне предлагают, - это должность главы кливлендского отделения, и, конечно, тут и речи не идет о длинноногой секретарше.
- В Кливленде? - недоверчиво переспросила Джоан.
Коннор кивнул.
- Сука!
Коннор посмотрел на Джоан, не скрывая своего удивления. За девятнадцать лет это было самое страшное ругательство, которое он услышал от нее, не говоря уже о том, что сейчас оно относилось к директору ЦРУ.
Джоан посмотрела ему в глаза и спросила:
- А что вы скажете Мэгги?
- Не знаю. Но после того, как я двадцать восемь лет ее обманываю, возможно, я что-нибудь придумаю.
Когда Крис Джексон открыл парадную дверь, прозвенел колокольчик, предупреждавший хозяина ломбарда, что кто-то вошел в помещение.
В Боготе больше ста ломбардов, большинство из них находится в районе Сан-Викторина. С тех пор как Джексон был младшим агентом, ему еще ни разу не приходилось ходить так много. Он уже начал думать, что его старый друг - начальник полиции Боготы - направил его по ложному следу. Но он продолжал ходить по ломбардам, так как знал, что этот полицейский надеется в будущем получить еще один такой же конверт с деньгами.
Эскобар поднял глаза от вечерней газеты. Старый ломбардщик всегда мог заранее узнать - еще до того как посетитель дошел до прилавка, - кто явился к нему: продавец или покупатель - по тому, как он смотрел, как был одет, даже по его походке. Одного взгляда на этого посетителя было достаточно, чтобы Эскобар не пожалел, что он не закрыл лавку раньше.
- Добрый вечер, сэр, - Эскобар поднялся с табуретки; он всегда добавлял слово "сэр", когда считал, что это покупатель. - Чем могу быть полезен?
- Винтовка в витрине…
- О да, сэр, вы знаете толк в вещах. Это действительно предмет, интересный для коллекционера.
Эскобар направился к окну, вынул футляр, положил его на прилавок и, открыв, позволил клиенту внимательно рассмотреть его содержимое.
Джексону достаточно было одного взгляда на винтовку ручной работы, чтобы понять ее происхождение. Он не удивился, увидев, что одна гильза была пустая.
- Сколько вы просите за нее?
- Десять тысяч долларов, - ответил Эскобар, уловив американский акцент. - Я не могу продать ее дешевле. Я уже получил на нее много предложений.
После трех дней беспрерывной ходьбы по городу у Джексона не было охоты торговаться. Но у него не было с собой таких денег, и он не мог просто выписать чек или дать кредитную карточку.
- Могу ли я заплатить задаток, - спросил он, - и забрать покупку завтра утром?
- Конечно, сэр, - ответил Эскобар. - Но за эту драгоценную вещь я хотел бы получить задаток в десять процентов.
Джексон кивнул и достал из внутреннего кармана бумажник, вынул оттуда несколько банкнот и протянул их Эскобару.
Тот тщательно пересчитал десять стодолларовых бумажек, положил их в кассу и написал расписку.
Джексон взглянул на раскрытый футляр, улыбнулся, вынул пустую гильзу и положил ее в карман.
Ломбардщик был удивлен - не потому, что Джексон взял гильзу, а потому, что он мог бы поклясться, что когда он купил эту винтовку в футляре все двенадцать патронов были на месте.
- Я бы в момент уложилась и завтра была у тебя, - сказала она, - если бы не мои родители.
- Я уверен, они бы поняли, - подтвердил Стюарт.
- Возможно, - сказала Тара. - Но все равно я чувствовала бы себя виноватой после того, как мой отец столь многим пожертвовал, чтобы я могла закончить диссертацию. Не говоря уже о моей матери. У нее бы, наверное, случился бы сердечный приступ.
- Но ты говорила, что выяснишь, разрешит ли тебе твой научный руководитель закончить диссертацию в Сиднее.
- Дело не в моем научном руководителе, - сказала Тара. - Дело в декане.
- В декане?
- Да. Когда вчера мой научный руководитель разговаривал с ним на эту тему, декан сказал, что об этом не может быть и речи. - Последовало долгое молчание, и Тара спросила: - Стюарт, ты все еще слушаешь?
- Конечно, - при этом Стюарт вздохнул так тяжело, что его вздох сделал бы честь шекспировскому герою.
- Осталось всего лишь восемь месяцев, - напомнила ему Тара. - Я даже могу сказать тебе, сколько это дней. И не забудь, ты будешь здесь на Рождество.
- Я жду не дождусь этого, - сказал Стюарт. - Только надеюсь, твои родители не сочтут, будто я им навязываюсь. Ведь они могут сказать, что они тебя долго не видели.
- Не дури! Они очень обрадовались, когда я сообщила, что ты приедешь. Ты же знаешь: мама тебя обожает, и ты первый, о ком папа сказал доброе слово.
- Он замечательный человек.
- Что ты имеешь в виду?
- Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.
- Ладно, прекращаем болтать, а то папе потребуется повышение по службе, чтобы оплатить мои счета за телефон. Кстати, в следующий раз - твоя очередь звонить.
Стюарт притворился, будто не заметил, как неожиданно Тара сменила тему разговора.
- Мне всегда кажется странным, что ты все еще на работе, когда я уже засыпаю.
- Ну, что ж, я знаю, как это поправить, - сказал Стюарт.
Когда он открыл дверь, зазвенела сигнализация. Стенные часы во внешнем помещении пробили два. Он отодвинул занавеску из бусинок, вошел в лавку и посмотрел на витрину. Футляра с винтовкой там не было.
Через несколько минут он нашел его под прилавком.
Он пересчитал все детали и заметил, что одной гильзы не хватает, сунул футляр под мышку и вышел так же быстро, как и вошел. Он не боялся, что его застукают: начальник полиции заверил его, что о взломе будет доложено не раньше, чем через полчаса. Перед тем как закрыть за собой дверь, он посмотрел на стенные часы. Было двенадцать минут третьего.
Начальник полиции не виноват, что у его старого друга не хватило наличных, чтобы купить винтовку. И, во всяком случае, он был не прочь еще раз получить плату за одну и ту же информацию. Особенно учитывая, что плата была в долларах.
Она налила ему вторую чашку кофе.
- Мэгги, я думаю уйти из компании и подыскать себе работу, на которой мне не придется много разъезжать по белу свету. - Он посмотрел на жену, ожидая, что она скажет.
Мэгги поставила кофейник на конфорку, отхлебнула свой кофе и спросила:
- Почему именно сейчас?
- Председатель сказал, что меня снимут с работы по похищениям и выкупам; вместо меня этим будет заниматься более молодой человек. Такова политика компании.
- Но в компании наверняка есть масса другой работы для человека с твоей квалификацией и опытом.
- Председатель предложил мне возглавить наше отделение в Кливленде.
- В Кливленде? - недоверчиво спросила Мэгги. - Почему председатель так хочет от тебя избавиться?
- Не знаю. Во всяком случае, я уже отказался от этого предложения. И я все еще могу получить полную пенсию, - сказал Коннор. - Джоан говорит, что в Вашингтоне есть несколько больших страховых компаний, которые будут рады взять человека с моим опытом.
- Но почему тебя не хочет взять та компания, в которой ты сейчас работаешь? - спросила Мэгги, в упор глядя на своего мужа.
Коннор опустил глаза; он не мог придумать убедительного ответа. Последовала еще более долгая пауза.
- Не кажется ли тебе, что пора сказать мне всю правду? - спросила Мэгги. - Или я должна просто верить каждому твоему слову, как положено покорной жене?
Коннор опустил голову и промолчал.
- Ты никогда не скрывал, что "Мэрилендская страховая компания" - это всего лишь прикрытие для ЦРУ. И я на тебя не давила. Но в последнее время твои хорошо замаскированные командировки выглядят несколько подозрительно.
- Н-не понимаю, - сказал Коннор, запинаясь.
- Когда я получала твой костюм из чистки, там мне сказали, что нашли у тебя в кармане вот это. - Мэгги положила на стол небольшую монетку. - Они сказали, что эти деньги имеют хождение только в Колумбии.
Коннор посмотрел на монету в десять песо, которой в Боготе было достаточно, чтобы позвонить по городскому телефону-автомату.
- Многие жены сразу же сделали бы поспешный вывод, Коннор Фицджералд, - продолжала Мэгги. - Но не забудь: я знаю тебя больше тридцати лет, и я понимаю, что ты не способен на такой обман.
- Клянусь тебе, Мэгги…
- Знаю, Коннор, я всегда мирилась с тем, что у тебя есть важная причина не быть со мной откровенным. - Она перегнулась через стол и взяла мужа за руку. - Но если сейчас тебя без явной причины вышвыривают, как грязную тряпку, не кажется ли тебе, что я имею право знать, чем именно ты занимался в последние двадцать восемь лет?
Джексон попросил таксиста припарковаться около ломбарда и подождать. Он сказал, что проведет в ломбарде только несколько минут, а потом поедет в аэропорт.
Как только он вошел в помещение, Эскобар вышел из задней комнаты. Он выглядел взволнованным. Когда он увидел, кто вошел, он наклонил голову и, не сказав ни слова, повернул ключ на кассовом аппарате и выдвинул ящик. Медленно вынув десять стодолларовых бумажек, он протянул их Джексону.
- Я должен перед вами извиниться, - ломбардщик снизу вверх глядел на высокого американца, - но минувшей ночью кто-то украл винтовку.
Джексон ничего не сказал.
- Странное дело! - продолжал Эскобар. - Тот, кто ее украл, не взял наличных денег.
Джексон опять промолчал. Когда он вышел, Эскобар подумал, что его посетитель почему-то не был удивлен.
Когда такси ехало в аэропорт, Джексон опустил руку в карман пиджака и вынул пустую гильзу. Может быть, он не сумеет доказать, кто именно спустил курок, но теперь у него не было сомнений в том, кто заказал убийство Рикардо Гусмана.
Глава девятая
Вертолет "Найтхок" мягко опустился на траву около пруда между мемориалами Вашингтона и Линкольна. Когда лопасти перестали вращаться, из вертолета спустилась небольшая лесенка. Дверь вертолета открылась, и в ней появился президент Эррера в парадном мундире, который делал его похожим на второстепенного персонажа из второстепенного фильма. Он встал по стойке смирно и откозырнул встречавшим его морским пехотинцам, после чего прошел короткое расстояние до ожидавшего его лимузина. Когда кортеж автомобилей ехал по 17-й улице, на всех флагштоках красовались флаги Соединенных Штатов, Колумбии и округа Колумбия.
Том Лоуренс, Ларри Харрингтон и Энди Ллойд ждали его у южного портика Белого дома. "Чем лучше сшит мундир, чем колоритнее кушак, чем больше на груди орденов и медалей, тем менее значительна страна", - подумал Лоуренс, выступая вперед, чтобы приветствовать своего гостя.
- Антонио, мой дорогой друг! - сказал Лоуренс, когда Эррера обнимал его, хотя до того они встречались только один раз.
Эррера наконец отпустил его, и Лоуренс представил ему Харрингтона и Ллойда. Все они двинулись к Белому дому; засверкали фотовспышки и закрутились видеопленки. В длинном коридоре под большим портретом Джорджа Вашингтона было сделано еще несколько снимков рукопожатий и улыбок.
После положенного трехминутного позирования, когда делались новые фотоснимки, ничего серьезного не обсуждалось. Когда посторонние вышли, государственный секретарь начал наводить разговор на тему нынешних взаимоотношений между обеими странами. Лоуренс был благодарен Харрингтону за брифинг о Колумбии, который он получил утром. Теперь он мог со знанием дела обсуждать соглашение о выдаче преступников, проблему наркотиков, даже вопрос о новом метрополитене, который строила в Боготе американская компания в рамках пакета помощи зарубежным странам.
Государственный секретарь перешел к вопросу о выплате колумбийского долга Соединенным Штатам и об отсутствии паритета между импортом и экспортом, и Лоуренс стал думать о проблемах, с которыми ему предстояло скоро столкнуться.