- Дело в том, что мы с Нейлом были увлечены не только друг другом, но и одними и теми же темами. Мы привыкли до бесконечности спорить обо всем, начиная с термоядерного оружия до NAFTA. Потом мы вместе прошли философский курс эсхатологии - ну, апокалипсис и всякое такое, - который вел разочаровавшийся во всем современник Вьетнама, одержимый навязчивой идеей конца света профессор Скит. Профессор Уолтер Джи Скит. Разговор о причинах апокалипсиса. Мы и понятия не имели, что конец света может наступить по тысяче разных причин. Начал он, помнится, с самоочевидного: ядерный апокалипсис и библейский. Потом перешел к экологическому апокалипсису или... как он там его называл? Не важно. Однако действительно привлекло наше внимание то, о чем старик Скит говорил на половине всех занятий, он называл это семантическим апокалипсисом - апокалипсисом смысла.
- И что же вас так заинтересовало?
Томас снова нашел прибежище в бутылке с пивом, внезапно осознав, насколько испытующе смотрит на него Саманта. Неужели она находит его хотя бы в какой-то мере таким же привлекательным, как он ее? Симметрия черт приводит женщин в не меньшее возбуждение, чем мужчин, но предпочтение, которое они оказывают инфантильному типу по сравнению с мужественным, варьируется в зависимости от их менструального цикла - иными словами, от их способности к деторождению. Томас полагал, что с симметрией у него все в порядке - ему нравилось, что он представительный мужик, - но что касается лица, тут он явно подкачал... Унылое мальчишеское лицо, иначе и не скажешь.
Уж не потому ли Нора изменила ему? Или просто Нейл подловил ее в период овуляции?
Томас попытался вернуться к своим предыдущим мыслям.
- Скит утверждал, что семантический апокалипсис уже свершился. Так и начался наш спор, в котором каждый искал свои доводы.
- Спор? - нахмурилась Саманта.
- Ну, мы так это называли.
- Так что же это за спор?
- Он проявлялся по-разному... Помните, я сказал, что наука выхолостила мир, лишив его цели? По какой-то причине всякий раз, обнаружив в мире намерение или цель, наука стирает их в порошок. В описании науки мир предстает хаотичным, случайным. Причин всему - бесчисленное множество, но оснований - никаких.
- Это точно, - сказала Саманта. - Никто не застрахован - всякий может облажаться. Нет никакого... - Она помолчала и вскинула голову, во взгляде ее забрезжило понимание. - В том, что творится, нет никакого смысла. Происходит то... что происходит.
Ее слова впечатлили Томаса, и он улыбнулся. Конечно же, она ни в коей мере не разделяла его точку зрения - для этого требовалось отрешиться от слишком многих укоренившихся представлений, - но ум ее был достаточно гибким, чтобы по крайней мере увлечься идеей. Теперь он понимал, почему начальство позволило ей такую свободу действий - попивать пиво с возможным свидетелем. Настоящий профессионал, она скорее тяготела к тому, чтобы понимать других, чем навязывать собственные взгляды. Суть спора была неуместной, здесь... Разве нет?
- Так называемая "воля Божья" и то, о чем говорите вы, неотличима от слепой удачи. Вот почему страховым автомобильным компаниям - да и не только им! - ровным счетом наплевать, часто ли вы молитесь. Часто кажется, что все наоборот, но если вы учтете нашу склонность давать всему объяснения в свою пользу и таскать из огня каштаны чужими руками, то станет до боли ясно, что мы обманываем сами себя.
- Обманываем себя... Это вы про религии?
Томас помолчал, сосредоточившись на своем пиве. Люди - до боли доверчивые существа, способные поверить чему угодно. А как только они уверовали, у них тут же появляется разнообразнейшая стратегия увиливаний и отговорок, причем они все время убеждены, что они - самые беспристрастные и непредвзятые из всех. Они переиначивают свои воспоминания. Изучение фиксации положения "вне игры" в разных видах спорта показывает, что искажается даже их восприятие. Произведя ряд рассудочных операций, они верят в их результаты с религиозной убежденностью. Даже сталкиваясь со свидетельствами обратного, они умудряются извратить их, превращая в новые доказательства своих любовно лелеемых взглядов! Мозг двурушничает, бесхитростно и откровенно. Экспериментальные свидетельства этого становятся все более и более неопровержимыми, но в рамках культуры, основанной на псевдомогуществе, это еле слышный писк, заглушаемый ревом самодовольных толп. Никто - от водителей грузовиков до врачей, занимающихся проблемами рака, - и слышать не хочет о том, насколько они поглощены собой и склонны к ошибкам. Зачем прислушиваться к попрекам и трепотне каких-то ученых, когда тебе предоставляют корпоративную, вполне осязаемую работу?
- Каждый думает, что выиграл в Магическую Лотерею Веры, агент Логан.
- Магическую Лотерею Веры?
Томас кивнул на шествие за зеркальными стеклами.
- Каждый думает, что более или менее способен управлять ходом событий, так что им, не в пример миллиардам несогласных с ними, каким-то образом повезло оказаться в рамках единой, подлинной веры.
- Уж я-то в своей жизни насмотрелась обманов и разочарований. Людям, за которыми мы охотимся, нельзя верить ни на грош.
- Не только людям, за которыми вы охотитесь, агент Логан. Всем нам.
- Всем нам, - повторила она тоном, подчеркивавшим важность различия между нею и ее добычей.
Ничего удивительного, учитывая, сколько всего она перевидала в жизни.
Томас решил сменить тактику.
- Дело не в том, что толкование тонких мест в Библии вводит нас в заблуждение или что Писание выражает подлинную волю Божию. Это - основа основ. - Томас откинулся на спинку стула, продолжая удерживать взгляд Саманты. - Так, например, каждая мысль, каждое переживание, каждый элемент вашего сознания является результатом различных нервных процессов. Мы знаем это по мозговым травмам. Мне достаточно надавить на ваше глазное яблоко, и вы очень изменитесь.
- И что?
- Правильно. В некотором смысле это трюизм. Всякий раз, принимая аспирин, вы считаете себя биомеханизмом, чем-то, на что можно повлиять с помощью химикатов. Но подумайте над тем, что я сказал. Каждое ваше переживание - результат нервных процессов...
Когда он это говорил, ему показалось, что Нейл с усмешкой склонился у него над плечом. Нейл прекрасно знал, чему суждено быть, однако испытывал болезненное любопытство: какой путь изберет старина Паинька? Нейл смотрел на проблему выбора, как дети на свои игрушки - забава, развлечение, и только.
- Не совсем улавливаю вашу мысль, профессор.
Томас по-профессорски скрючился, словно всем своим видом хотел сказать: "Нет-так-дальше-не-пойдет-милочка".
- Ладно, а как насчет свободы воли? Это тоже своего рода переживание, не так ли?
- Конечно.
- Из чего следует, что свобода воли - результат нервных процессов.
Саманта настороженно помолчала. И наконец сказала:
- Возможно.
- Так какая же она тогда свободная? То есть я хочу сказать: если воля это результат, а это результат - я мог бы показать вам истории болезней пациентов с мозговыми травмами, которые думают, что все происходит по их воле, думают, что управляют облаками в небе, птицами на деревьях. Если воля есть результат функционирования нервной системы, то как она может быть свободной?
Нахмурившись, Сэм залпом допила свое пиво, откинув голову, как мог бы сделать водитель грузовика. Томас проследил за тем, как при глотке шевельнулось ее горло, белое и гибкое, как молодой побег, с которого содрали кору.
- Я просто предпочла выпить, разве нет? - переведя дух, сказала она.
- Не знаю. Точно?
Она поморщилась и впервые посмотрела на Томаса с явным скептицизмом.
- Конечно. А как же иначе?
- Что ж, фактически - к сожалению, фактически, а не по размышлении, - ваш мозг попросту обработал цепочку сенсорных данных: "я болтаю", - породив конкретную поведенческую реакцию: "вы пьете".
- Но... - Саманта замешкалась.
- Но это совсем другое чувство, - закончил за нее Томас - Совершенно очевидно, что наше чувство, которое можно назвать способностью повелевать чем-то по своей воле... иллюзорно, скажем так. Все началось с ряда экспериментов, показавших, как легко одурачить людей, внушив им, что они по собственной воле управляют явлениями, которые на деле не властны контролировать. Это был, так сказать, фундамент. Затем, когда расходы на нейроисследования стали непомерно расти - помните, какую шумиху подняли вокруг слабых полей магнитно-резонансной визуализации несколько лет назад? - все больше исследователей стали демонстрировать, что они действительно могут предопределять выбор человека, прежде чем он осознает его. Оказалось, что воля нечто дополнительное, вспомогательное, то, что мы осознаем, уже совершив поступок.
У Саманты сделался не на шутку встревоженный вид. Томас подмечал такой же взгляд у тысяч старшекурсников, "мозговой взгляд", как выразился бы Нейл, взгляд, в котором сквозило противоречие: знание шло вразрез с чувственным опытом.
Оказывалось, что мозг способен охватить практически все, кроме самого себя. Получалась неувязка. Приходилось приплетать к разуму еще и душу.
- Но это значит... - начала Сэм. - То есть если мы на самом деле не совершаем выбора, то как?..
- Как что-то может быть правильным или неправильным? - сочувственно закончил Томас - Добрым или злым?
- Именно. Мораль. Разве мораль не означает, что мы обязаны обладать свободой воли?
- А кто сказал, что мораль это что-то реальное?
Саманта пошевелила губами и добавила:
- Чертовщина какая-то. Выходит...
Пунцовый дальнобойщик на восемнадцатиколесном грузовике промчался по улице за окном, перевозя неизвестно что неизвестно куда. Рев дизельного двигателя потонул в криках толпы.
- Я имею в виду, что все время принимаю решения.
Томас понял, что Саманта ввязывается в спор, а не просто поддерживает академическую болтовню с целью выследить Нейла. Их спор оказывал на людей магнетическое действие. Он вспомнил, какой ужас он вызвал в нем тогда, много лет назад, на занятиях Скита. Возникало чувство, что произошло некое злодеяние, хотя где и когда, сказать было невозможно. И не раз они с Нейлом повторяли одну и ту же ошибку, споря на эту тему, будучи катастрофически пьяны, - ошибку, по крайней мере, для Томаса. Он просто сидел как истукан, весь во власти параноидальных видений, уставившись в невидимую точку, где только что громоздились его бездумные обоснования, пока Нейл смеялся и фыркал, мечась по комнате, как зверь по клетке. Он буквально стоял перед глазами Томаса: падающая на лицо косая челка, рыщущий взгляд.
"Ну, что, пижон... Подумай хорошенько. Ты машина - понимаешь, машина! - которая вообразила, что имеет душу. Все это бредни, дружище, и они докажут это тебе как дважды два..."
Томас потер глаза и сказал:
- В контролируемой ситуации исследователи могут установить, какой именно выбор мы делаем, даже прежде, чем мы осознаем, что "осуществляем" его. Первые эксперименты были довольно несовершенными, и вокруг них разгорелись жаркие споры. Первопроходчика звали Либет. Но с течением времени, когда техника поднялась на новый уровень и точность нейромоделирования возросла, возросла, соответственно, и способность распознать предшественников принятия решений. И теперь... - Томас с извиняющимся видом пожал плечами. - Что я могу сказать? Конечно, люди продолжают спорить - и всегда будут спорить, когда дело касается самых заветных убеждений.
- Значит, свобода воли это иллюзия, - странным тоном произнесла Саманта. - Даже теперь все, что я говорю...
Томас сглотнул, внезапно охваченный недобрым предчувствием. При разговоре он аккуратно складывал салфетку; теперь она лежала перед ним на столе, как маленькая белая книжечка.
- Лишь малая часть вашего мозга участвует в сознательных переживаниях, вот почему многое из того, что мы делаем, мы делаем бессознательно. Значительная доля вашего опыта, ваших переживаний не подвергается обработке механизмами мозга, она просто не существует для вашего сознания, даже как отсутствие. Поэтому ваши мысли попросту приходят ниоткуда, очевидно неконтролируемые, неопределенные... Ваши, и только ваши.
Саманта резко рубанула воздух ладонью, словно предупреждая, и покачала головой.
- Послушайте, профессор, это уже просто безумие.
- Дело гораздо глубже, поверьте мне. Все распадается, агент Логан. Абсолютно все.
Сэм проследила за тем, как пузырьки струйками поднимаются в ее бутылке пива.
- Но это же неправильно, не так ли?
Томас молча смотрел на нее.
- Не так ли? - повторила она с удивлением и несколько раздраженно.
Томас уже, кажется, в сотый раз пожал плечами.
- Свобода воли - иллюзия, это, по крайней мере, ясно... Что касается других психологических понятий, таких как "данный момент", "личность", "намерение" и так далее, то доказательства того, что все они в основе своей обманчивы, продолжают копиться изо дня в день. И если вы хорошенько подумаете, то, видимо, этого нам и следовало ожидать. В эволюционных терминах сознание еще пока что молодо и ведет себя как непрочный парус в шторме складывающихся вокруг ситуаций. Мы по-прежнему цепляемся за бета-версию, если применить компьютерную терминологию. Она только кажется хорошей, поскольку это все, что мы знаем.
- Вы имеете в виду, - сухо сказала Саманта, - хорошей для науки?
Томас сделал большой глоток и тяжело выдохнул носом. На занятиях для новичков нападки на науку были самой расхожей, передаваемой из поколения в поколение реакцией на угрозу, которую представлял собой спор, равно как и самой уязвимой.
- Наука тоже, конечно, чушь. Но это единственная чушь за всю историю, которая хоть как-то преуспела, порождая и отдавая предпочтение тем или иным теоретическим притязаниям, не говоря уже о том, что в результате она делает все окружающее возможным. В исторических понятиях - случай абсолютно беспрецедентный. Чему вы скорее поверите? Тексту какого-нибудь племени, составленному четыре тысячи лет назад и склонному к самовосхвалению? Собственной интуитивной уверенности в том, что вы знаете природу вещей? Какому-нибудь выращенному в тепличных условиях философскому объяснению, которое требует долгих лет специальной подготовки, чтобы хотя бы понять его? Или учреждениям, которые производят компьютеры, атомные бомбы и лекарство от оспы?
Саманта Логан посмотрела на него долгим взглядом, и в этот момент была действительно прекрасна. В телевизоре хвалили "Хед энд шоулдерз":
"Ведь когда ваши волосы светятся, вы светитесь и сами..."
- Но существуют ведь и истины помимо научных, профессор?
- Разве? Да, существует уйма ненаучных утверждений, звучащих вокруг, это верно. Но истины? Разве Библия 6олее истинна, чем Коран? Платон - чем Будда? Может, да, может - нет. Факт в том, что нам никогда не добиться подлинного знания, хотя бы и миллиарды рвали и метали, заявляя о противоположном. И несмотря на все наставления науки, не перестает казаться, что мы просто дурачим сами себя. Наш внутренний критерий исказился, агент, и мы доподлинно это знаем. Так отчего же нам следует доверять нашим старым меркам?
Большинство просто кивало и обходило спор стороной. Большинство считало, что их льстивым басням ничто всерьез не грозит. Тысячи сект, культов, религий и философов не могли прийти к единому мнению, хотя каждый полагал, что именно его вера вытянула выигрышный билет. Почему? Да потому что они держали его в руках. Каким-то непостижимым образом личный опыт глаголания на языцех, воспоминания о предшествующих существованиях, услышанная молитва или сбывшееся предчувствие оказывались единственным значимым опытом, единственной истиной...
Только единицам удавалось проникнуть в чрево спора и воистину понять. Весь фокус заключался в том, как выбраться обратно.
Томас наблюдал борьбу выражений на лице Сэм. Недоверчивое снисхождение. Саркастическое несогласие, мольба об утешении. Казалось, он мог различить все сменяющиеся оттенки.
- Должна признать, профессор, что этот разговор, несомненно, произвел на меня наиболее угнетающее впечатление из всех. У меня такое чувство, будто я утонула в собственной ванне.
Нейл рассмеялся, Нора застонала. Несмотря на переполнявшую его печаль, Томас улыбнулся насмешливой улыбкой победителя.
- А теперь прошу пожаловать в семантический апокалипсис.
Сэм сдунула упавшую на лицо прядь волос и спросила:
- Так вы считаете, что Кэссиди добивается именно этого? Старается привести наиболее драматичные доводы?
Томас ответил не сразу, чувствуя пугающую пустоту внутри:
- Древние греки называли марионеток neurospastos , существами на ниточках. Думаю, что, вероятнее всего, Нейл стремится к этому...
- Вы имели в виду - показать нам ниточки?
- Именно. Он хочет поделиться своим откровением со всем миром.
Даже говоря это, он почувствовал, что это неправда, что на кону - нечто куда более страшное. Но, как часто случается во время спора, Томас не видел ничего дурного в том, чтобы подправлять факты, выдавая предположения за фанфары истины. Главное, чтобы в это поверила Саманта.
- Насчет Синтии Повски, - продолжал Томас - Представьте, что то видео было первым доводом. Что он хотел этим сказать? На какие выводы это наталкивает?
Сэм признательно кивнула.
- Что верховодит он. Что он может заставить ее сделать либо, что еще важнее, почувствовать все, что он захочет.
- Так ли? Тогда зачем он передает рычаги управления ей?
- Я не... Чтобы показать, что может заставить ее хотеть изнасилования? Разве не это кредо всех насильников? Мол, этого втайне хотят все женщины...
Томас нахмурился, взгляд его блуждал по бару. Количество людей за столиками, согнувшихся над своей выпивкой, поразило его. Мимо промчалась официантка с дымящимся блюдом жареного мяса.
- А может быть?.. Помните, что сказала Атта? Мы были свидетелями не изнасилования. Нейл - предположим, что это был Нейл, - вынудил женщину испытать нечто вроде множественных оргазмов. Но он даже не дотронулся до нее, по крайней мере в сексуальном смысле. Нет, мне кажется, что он хотел намекнуть на нечто более абстрактное. Мне кажется, что, с его точки зрения, занятая им позиция случайно совпала с тем, что было на видео, и, по сути, это не важно.
- Почему это?
- Почему? А вы спросите себя: если бы на месте Синтии Повски в том кресле оказались вы, вы бы этого захотели?
- Странный вопрос.
- Важный вопрос... Так захотели бы?
- Черт, нет.
- А если бы здесь сейчас оказалась Синтия Повски, то, как вам кажется, что бы ответила она?
Саманта сердито посмотрела на Томаса и неохотно согласилась:
- То же самое.