"Странно, – подумал Денис, – кругом растащиловка, лётчики в таксисты подались, а вот там, в маленьком серебристом паучке, ещё живёт последняя мощь былого государства. Но разве может этот паучок вытащить страну, повисшую на паутинке над пропастью? Нет, не может!" И он окончательно решился на предложение Шмыря: "Всё равно – не я, так другой…"
Денис ждал: день, другой, третий. Коля Шмырёв как в воду канул, не появлялся. "Болтун этот Шмырь! Трепач! Он и в школе таким был. Наверное, испытывал меня на прочность…"
Денис стал уже забывать разговор с бывшим одноклассником: – "Ну, нет, так нет! Ах, Наташка, Наташка, на кого ты меня обменяла? "
Он бы и совсем позабыл о существовании Коли Шмырёва, если бы… Да что если бы? Если бы у бабушки была борода!
Но чем чёрт не шутит, когда Бог спит.
Неожиданно пришло распоряжение, что банк, где работал Тагенцев, будет одним из филиалов "Соцбанка", и Денис с головой ушёл в отчётные документы, не задаваясь вопросами: что, когда, где и почему – государственная структура одномоментно превратилась в коммерческую.
От этого превращения Денис только выиграл. Ему в два раза повысили зарплату, поменяли скромный статус рядового сотрудника на начальника отдела. Пришла мода на корпоративы. Это когда очень хочется выпить и отдохнуть, то начальство с удовольствием устраивает коллективные вылазки на природу с играми и забавами, больше похожими на детсадовские, но с обильной выпивкой и женскими шалостями.
На одном из таких корпоративов, который состоялся в загородном ресторане, Денис неожиданно встретил Колю Шмырёва, который, приложив палец к губам, тайком показал удивлённому другу, что он здесь инкогнито, и обнаруживать своё знакомство с ним не надо.
У русских как: в кабаке и в бане – все пане.
Денис, хоть и пил наравне со всеми, но краешком глаза посматривал на Колю, который очень уж был внимателен к начальнику службы безопасности банка – новая организация, которая должна отслеживать все банковские операции на законность.
Корпоративы обычно собираются узким кругом, и посторонним здесь вроде бы делать нечего, чему и удивился Денис.
Всё стало понятно, когда Коля жестом хозяина заказывал музыку и смену закусок на столиках, не забывая при этом ввернуть острое словцо или анекдотец, не то, чтобы забористый, но в меру. "Для дам!" – как он говорил.
Денис пил в меру и никакого поползновения на разговор со Шмырём не имел. Когда очень уж захотелось заехать бывшему однокласснику в морду за его непринуждённое хозяйское поведение в чужом коллективе, он незаметно на "посошок" опрокинув стакан водки, ретировался из шумного общества на улицу.
Его вдруг потянуло туда, за город, где теперь, наверное, в одиночестве скучает Наташа, в большой красного камня особняк, выстроенный по индивидуальному заказу Колей Шмырёвым. Там теперь тепло и уютно, как бывало тепло и уютно Денису в родительском доме.
"Пойду туда!" – в хмельном порыве сказал он сам себе и, как ведомый волшебной пряжей из шерстяного колдовского колобка, вдруг оказался возле знакомого кирпичного забора, комоло упиравшегося в чету белоствольных берёз, уже голых, уже осыпавшихся под холодными ветрами осени.
"Вот, гад! И берёзам места не оставил! Припёр их своим забором прямо к дороге. Места ему мало! Места…" – пьяно бормотал он возле равнодушной железной двери, безрезультатно пытаясь найти потайное устройство, чтобы открыть дверь, но все кирпичи сидели плотно, как влитые, и Денис только сбил пальцы, пытаясь нажать на какой-нибудь из них. Вдруг дверь сама собой отодвинулась, и он растерянно замер, не решаясь шагнуть туда, за её предел.
Он был не настолько пьян, чтобы не понимать случившегося. Шагнув туда, он потеряет всё, чем жил до сегодняшнего дня. Спокойствие и беззаботность холостяка, так ценимые им в последнее время, уйдёт в интриги любовных приключений и лжи. Лжи циничной и грубой, в которой живёт и барахтается половина мира обманутых мужей и неверных жён, или наоборот, кто какой путь выберет…
Подумал, но шагнул внутрь. И железная бесшумно скользящая дверь навсегда отрезала его от прошлого, заставив подчиниться новым, пока ещё неведомым обстоятельствам.
В дверном проёме особняка, как в картинной раме стояла, приветливо улыбаясь, молодая хозяйка. Так Денису уже давно никто не улыбался.
– Входи! Чего ты? У нас видеокамера. Смотрю, кто-то кирпичи царапает. Вроде на тебя похож. Открыла, а это правда ты! Заходи, Шмырёва дома нет. Говорил, что-то перетирать пойдёт. Может, на мельницу уехал…
Денис рассмеялся:
– Ага, на мельницу, на Егорову! Жернова крутить! Он сейчас на корпоративной вечеринке начальнику службы безопасности нашего банка мозги втирает.
– Ну, а чего же ты меня здесь студишь? Зябко! – Наташа передёрнула плечами. – Иди в дом!
Случилось то, чему и должно быть по полному раскладу.
В тесном дверном проёме Денису оставалось места ровно столько, сколько надо для того, чтобы тесно прижаться к мягким, уже не по-девичьи, как помнит он, твёрдым грудям той десятиклассницы, которую горячо обшаривал в каждом случайном закутке столько лет назад. Ему даже на минуту показалось, что это не та Наташа, а совсем другая женщина, и от этого вдруг сделалось так хорошо и жутко, что он, не раздумывая, быстро, вошёл в неё, как воткнул нож.
Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе! За всё! За всё! За всё…
Ему на миг показалось, что он её действительно зарезал. Она медленно со стоном сползала и сползала по притолоке вниз, и ему невольно пришлось подхватить её на руки. Обмякшее безвольное тело сделалось вновь так похожим на ту Наташку, его одноклассницу, когда он впервые поцеловал её, и на губах почувствовал солоноватый привкус крови. Он тогда тоже испугался, подхватил её под спину, чтобы она не ударилась головой о гремучее помойное ведро, которое всегда прятала в школьном чулане техничка тётя Маша.
– Ты что? – и теперь, как тогда, прохрипел он пересохшим ртом. – Ты что? Шмырь вот… – хотел он её предупредить, что может вот-вот вернуться Шмырёв, но она прикрыла его рот ладошкой:
– Не говори ничего! Не порть…
Что не портить? Он так и не услышал. Она, встряхнула кудряшками, поправила платье, и стала вновь насмешливой и легкомысленной, как тогда в чулане. Только лёгкий смешок. Только толчок руками в грудь. И – вроде ничего не случилось.
– Уходи! – мелькнул цветастый подол, и дверь в дом защёлкнулась на замок.
"Вот стерва!" – Денис растеряно потрогал калитку, которая тут же открылась, и он вновь оказался на пустынной осенней улице.
Всё случилось так быстро, что ему не пришлось даже оправдываться за себя. Да и вряд ли это было нужно.
Домой идти Денису расхотелось, и он снова повернул к ресторану, где корпоратив уже достиг точки зенита, и его отсутствие заметил только один Шмырь. Было видно, что он за вечер, кроме минеральной воды, ничего не пил, в глазах стоял азарт удачливого охотника, обманувшего дичь.
– Ты куда скрылся? Я смотрю, смотрю, а твой и след простыл. Давай, может, выпьем? Я все дела кончил, твоего безопасника на такси домой отправил. Хороший му-жи-к он! Главное, выпить не дурак! Ты с ним про меня для дела не заговаривай. – Николай придвинул высокий стакан со льдом и набулькал туда из бутылки желтоватого виски. – Давай за удачу!
– Давай! – весело хмыкнул Денис, высосал из стакана весь алкоголь и теперь вкусно хрумкал молодыми зубами кубики подтаявшего льда. – Самогоном отдаёт!
– Ага, свекольным! Как наш деревенский! – весело хмыкнул Шмырь. – Только подороже да покрепче будет. – Он снова наливал в стаканы. – Ты на меня не обижайся, что я к тебе не подошёл. Так надо было. Зачем рисоваться?
Корпоратив надоедливо и бестолково гудел. Каждый видел только себя. И никому ни до кого не было дела. Денис снова, не чокаясь с другом, выпил свою порцию и снова захрустел ледком.
– На! – Шмырь пододвинул Денису розовую нарезку лосося. – Закусывай, когда пьёшь!
Корпоратив, достигнув вершины, стал осыпаться, как жухлый тополь осенней листвой. В основном тут были семейные люди, и каждый хотел быть дома, не обостряя отношений с домашними.
Теперь в опустевшем зале остались сидеть только двое и, о чём-то горячо жестикулируя, беседовать. Два школьных товарища решали одну задачку с двумя неизвестными, подыскивая подходящие уравнения.
3
Хозяйство у Николая Константиновича Шмырёва было не столь обширное, чтобы под его залог взять в банке существенный кредит на желаемую сотню мультов, или миллионов – в обиходе. Коля Шмырь часто называл цифру с семью нулями – мульт или лям.
Что такое "лям" мне, никогда не только не державшему такую прорву денег, а даже и в чужих руках не видевшему, такое число, "лям", казался чем-то вроде игрушки, такого плюшевого зайчика, пока я снова не встретился с Денисом, но уже в период его безденежья.
– "Мульты", "лямы" – это вроде бандитской кликухи, погонялы для денег. Миллион – это много, это сразу обращает внимание надзорных органов, которые тут же, как охотничьи псы, делают стойку в надежде урвать от этого миллиона и себе, а "мульт" или "лям" – вроде какой-то мелочи, пустячка. Психологическая уловка. – Денис подозвал бармена, что-то сказал ему, и вот уже мы сидим в обществе больших розовых фужеров с коктейлем чудовищной силы "Ястребок" – смесь водки, коньяка, кубинского рома и свежего золотого яичного желтка, примостившегося на самом донышке фужера. – Бьёт без промаха! – кивнул Денис на фужеры. – Дёшево и наверняка!
Теперь Денис Тагенцев уже не походил на того Дениса Ивановича Тагенцева, который после банковской аферы содержал небольшую контору на улице Космонавтов.
Контора небольшая, производственные затраты нулевые, а продукт фирмы на выходе имел такую прибавочную стоимость, которая позволяла Тагенцеву жить, не оглядываясь назад, но, правда, и не заглядывая в завтра. Жил, как сложилось. Хорошо жил, вольно. Он в своей "фирме" – и подрядчик, и работодатель в одном лице. "Фирма" занималась составлением финансовой отчётности для начинающего бизнеса. Клиентов хватало. Бизнес в то время открывали люди с неполным средним образованием, но полными карманами денег, и они не скупились на гонорары для умелого финансиста.
Налоговая служба дорого заплатила бы за такого вдумчивого работника, но Денис ни в коей мере не хотел связывать себя с подёнщиной. А здесь он вольный казак! Оглянешься – на все стороны свобода!
Кредит для Коли Шмырёва вывел Дениса на такой простор, что дух захватило! Сначала он даже растерялся от такого количества денег, которое никак нельзя иметь при себе. И быстро купил себе квартиру в самом центре города, вложил некоторую сумму в свою маленькую фирму, увлёкся автомобилями. Если бы не игра в казино и другие слабости, денег хватило бы для старта в безбедную жизнь. Но… если бы у бабушки была борода!
Николая Константиновича Шмырёва я тоже знал по гулким воровским девяностым годам, будучи подрядчиком его фирмы "Социальная инициатива".
Тогда мне приходилось руководить реконструкцией тепловых сетей в доме престарелых "Пригородный". Вместо замены всей системы отопления в доме призрения Шмырь распорядился только частичной заменой некоторых совсем уж вышедших из строя узлов на новые образцы, остальное оставил всё, как есть. "Старикам всё равно помирать!" – логично рассудил он. – А нам жить ещё да жить!"
Власти выдали на реконструкцию приличные деньги, которые, по моему наблюдению, тут же осели у Шмыря и у его крышующих подельников.
Я с бригадой монтажников, выторговав у него за работу какую-то мелочь, послал его на три буквы. И больше не имел с ним никакого дела, хотя он потом, не вспоминая мой разговор, пытался предложить очередной заказ, но работать с ним, по предыдущему опыту, невыгодно, и я отказывался от его богатых посулов.
– Так и тебя наколол Шмырь? – с удивлением спросил я Дениса потом, когда сам расплачивался с барменом у стойки.
– Слово "наколол" – вульгарное слово, из пацанского обихода, более подходящее понятие "кинул", но, только не он меня, а, если разобраться по-житейски, то я его.
– Это как? – остановился я в дверях питейного заведения, зная наверняка, что "кинуть" Колю Шмырёва ещё никому не удавалось.
– А, долгий разговор! Как-нибудь в другой раз! – Денис закурил, посмотрел на небо, где недовольно ворочались нагруженные дождём тучи в ожидании разгрузки, и, подняв воротник подростковой курточки, заспешил к маршрутному автобусу, но в его походке была не уверенность успешного человека, а что-то осторожное, пробующее на устойчивость дорогу, виделось во всей фигуре. Так обычно ходят после болезни недавно выздоровевшие люди, или бывшие хорошо выпивающие интеллигенты.
Во время самого первого знакомства со мной Денис выглядел совсем по-другому. Тщательно выбритый, в хорошем костюме с дорогим галстуком, в начищенных до глянца узконосых "корочках", он представлял собой вполне состоявшегося нового буржуа. Во всей его фигуре не было и намёка, что вся прошлая жизнь проходила под скупым солнцем развитого социализма, в банковской конторе за сто двадцать ре с гремучими счётами в руках.
Мефистофель ведь тоже выковырнул Фауста из философского небытия и показал в красках все соблазны мира! Чем бы отметился в своём паутинном быте скромный доктор наук, если бы не чёрный пудель, вынырнувший из потусторонних адовых пещер в нужное время?
Так-то случилось и с Денисом.
4
Николай Константинович Шмырёв всегда поступал дальновидно.
Вот и теперь, нацелившись на банк, где работал Денис, Шмырь, для будущего дела, по бросовой цене выкупил развалившиеся строение бывшего мясокомбината районного масштаба.
Бумаги оформил через своего давнего знакомого, который пустил под откос местную перерабатывающую промышленность [мяса всё равно нет!], и сплавил здание и всё полусгнившее оборудование ловкому строителю, который, подписывая бумаги в администрации, клялся возродить на месте мясокомбината образцовые чикагские бойни: "Мясом всю область завалю!"
Так в активе у Шмырёва и оказалось предприятие пищевой промышленности, хотя вся промышленность сосредотачивалась в двух прогнивших мешках костной муки да в воняющем прогорклым жиром старинном экструдере -, большой мясорубки без привода и червячного вала, одна ржавая оболочка. Но каков размах – предприятие мясной промышленности! Ещё кое-что набралось с недостроенного дома под социальное жильё.
"Социальный банк", "Социальная Инициатива", социальное жильё – слова-то какие завораживающие – "социальное"!
Вот с такими бумагами и явился Николай Константинович в банк.
– Ты эти бумаги лучше себе на память оставь! Детям будешь показывать. – Денис подержал на весу огрузлую пластиковую папку, – На пять лет с конфискацией за мошенничество потянет, – и отложил в сторону.
– Тише! Чего ты громыхаешь? У стен уши! – испуганно стал оглядываться по сторонам Шмырь.
– Ага, ослиные! Эти бумаги надо после меня ещё подтвердить службой безопасности. Мало ли что ты тут нарисовал? Мясокомбинат! Конину, что ль, за ненадобностью будешь пускать в переделку или собак? Откуда у нас в России мясо? На костях народа? – Денис дотянулся до папки и потряс ею перед носом школьного товарища. – Кого дурачишь, Николай Константинович?
– Денис, ты что? Сам же обещал! Пятнадцать процентов пойдёт? – испугался Шмырь. – Я накину!
– Накинь себе петлю на шею! Ты думаешь, легко председателю банка всучить эту галиматью, или, как говорила моя хозяйка, галимотню?
– Денис, моё дело – нарисовать бумаги, а твоё дело – дать положительный ход. Ты ведь тоже… – Шмырь, испугавшись, не договорил, что Денис Тагенцев тоже при кухне. Он взял со стола папку, перекрестил её и снова передал Денису. – Действуй! Начальника безопасности беру на себя. Он бывший мент, пьёт, как песок воду в пустыне. Я с ним уже неделю сам не просыхаю. Здоровье подорвал.
– Ну, смотри, Шмырь! – Денис перешёл по старой памяти на кличку, которой звали Шмырёва в школе. – Я попробую. Пятнадцать процентов, говоришь? – Денис вышел из-за стола.
– По рукам! – Шмырёв подхватил ладонь Дениса и крепко пожал. – На удачу!