- В армии всегда нужно помнить правило номер один: никогда не упускай случая расслабиться. Даже если это будет просто выпивка в компании с офицерами или обычная болтовня.
Кэтрин продолжала вытягивать из нее информацию:
- Сколько военных будут награждать завтра на церемонии?
- Восемнадцать.
Было заметно, что Люси чувствует себя крайне неуютно. И Кэтрин задавалась вопросом: не кроется ли причина подобного ее состояния в том, что ей завтра предстоит выступать перед большим собранием? Некоторых людей публичные выступления пугают больше, чем прыжки с парашютом.
- И сколько человек будет присутствовать на мероприятии?
- Точно не знаю. Наверное, сотня. Может быть, две.
- А ваши родственники придут?
- О да! Все до одного. А потом у нас здесь будет прием.
- Как говорит моя дочь, крутая вечеринка, - заметила Кэтрин. - И что в меню?
- С меню никаких проблем! - воскликнула Люси. - Мы ведь с вами в Виллидж. Кухня будет итальянская. Зити, скампи, колбаса. Готовить будут моя мать и тетка. А я займусь десертом.
- Моя слабость, - призналась Кэтрин. - Сладости… Кстати, чувствую, что проголодалась. - И тут же, словно перебивая себя, воскликнула: - Ой, извините, отвлеклась! - С закрытым блокнотом она всматривалась в глаза собеседницы. - Вернемся к вашему нежданному гостю. Вы говорили, что заваривали чай. Наполняли ванну. И ощутили сквозняк. Пошли в спальню. Окно было открыто. О чем это я вас спрашивала? Ах да, было ли что-то еще, что привлекло ваше внимание?
- Нет-нет, ничего, - с прежней поспешностью ответила Люси, потом вдруг прищурилась. - Минутку. Знаете… кое-что было.
- В самом деле?
Кэтрин занималась тем, что обычно именуется "погружением". Она пришла к выводу, что Люси беспокоит вовсе не мысль о Часовщике, а что-то связанное с ее военной службой за рубежом и церемонией по вручению награды. Люси отвлекали именно эти мысли. И потому Кэтрин повернула беседу к теме ее службы и начала бомбардировать Люси вопросами в надежде снять психологические барьеры и позволить другим воспоминаниям выйти наружу.
Люси встала и прошла в спальню. Ни говоря ни слова, Кэтрин проследовала за ней. К ним присоединилась и Амелия. Люси оглядела помещение.
Осторожно, осторожно, говорила себе Кэтрин, главное не помешать. Люси что-то ищет. Кэтрин молчала. Слишком сильный напор и обилие вопросов на данном этапе могут только навредить. Основное правило в работе со смутными воспоминаниями состоит в том, что их можно вывести на поверхность сознания, но вот раскрутить их бывает крайне сложно. И потому самыми главными составляющими становятся наблюдение и слушание. Слова начинают мешать.
- Меня встревожило что-то еще, кроме открытого окна… А знаете что? Вспомнила. Когда я чуть раньше вошла в спальню в поисках того, что тикает, я не смогла увидеть комод.
- Почему же это было так необычно?
- Потому что, уходя в спортзал, я искала солнечные очки и взглянула на комод. Там они как раз и лежали, и я их забрала. А потом, услышав тиканье и заглянув в спальню, я не увидела комода, потому что была открыта дверца стенного шкафа.
- Значит, - спросила Кэтрин, - после того как он оставил часы, он, вероятно, спрятался в стенном шкафу или за его дверцей?
- Вполне возможно, - ответила Люси.
Кэтрин повернулась к Амелии, та кивнула с улыбкой и сказала:
- Прекрасно. Наверное, мне надо приступить к работе.
И, натянув на руку латексную перчатку, она открыла дверцу стенного шкафа.
Уже во второй раз у них ничего не получилось. Дункан вел машину еще более осторожно, еще более педантично, чем обычно.
Он молчал, но при этом оставался совершенно спокоен. Что еще больше беспокоило Винсента. Если бы Дункан орал и размахивал кулаками, как его отчим, Винсент чувствовал бы себя более уверенно. "Что ты наделал? - кричал он на него после случая с изнасилованием Салли Энн. - Жирный извращенец!" Винсент боялся, что Дункану надоело их предприятие и он может завязать.
Голодный Винсент больше всего опасался именно такой развязки.
Дункан ехал очень медленно, никого не обгоняя, не превышал скорость, не пытался проскочить на желтый свет. И очень долго не говорил ни слова.
В конце концов он все-таки объяснил Винсенту, что произошло: когда он стал взбираться на крышу, планируя проникнуть в здание, постучаться к Люси в дверь и заставить ее прекратить болтовню по телефону, он посмотрел вниз на улицу и увидел там мужчину, который уставился на него, вытащил телефон из кармана и начал орать Дункану, чтобы он слез с крыши. Часовщик поспешно взобрался еще выше, пробежал по крышам нескольких зданий, а затем спустился на землю. После чего за несколько мгновений домчался до "бьюика".
Дункан ехал очень осторожно, но без определенной цели. Поначалу Винсент думал, что они таким образом пытаются скрыться от полиции, потом понял, что их никто не преследует. И ему пришло в голову, что Дункан просто на автопилоте ездит кругами.
Словно стрелки часов.
И как только первоначальный шок и страх прошли, Винсент почувствовал, как в нем снова начал расти его обычный голод, от которого заболело буквально все - челюсти, голова, промежность.
"Если мы не будем есть, мы умрем".
Винсенту захотелось вернуться в Мичиган, побродить с сестрой, пообедать с ней вместе, посмотреть телевизор. Его сестры не было рядом с ним, их разделяли тысячи миль. Возможно, она сейчас думает о нем, но это никак не облегчит его страдания… Голод был слишком сильный. Ничего не помогало. Хотелось кричать. Ему легче было бы утолить свой голод, если бы он послонялся по стрип-барам в Нью-Джерси или подкараулил бы какую-нибудь студентку колледжа, бегающую по пустынному парку. Какой же прок от…
Очень тихим голосом Дункан произнес:
- Извини.
- Что? - не понял Винсент.
- Извини, - повторил Дункан.
Винсент был обезоружен. Его гнев моментально прошел, и он даже не знал, что сказать.
- Ты мне помогаешь, и ведь действительно много и хорошо работаешь. А я? Я тебя постоянно подвожу.
Винсенту мгновенно вспомнилась мать, объяснявшая ему, когда Винсенту было всего десять лет, что она подвела его с Гасом, потом со вторым мужем, потом с Бартом, потом с Рэйчел (это был эксперимент), потом с третьим мужем.
И всякий раз маленький Винсент говорил то, что он произнес и сейчас:
- Да ладно, все в порядке.
- Нет, не в порядке… Я часто упоминаю о великом вселенском плане. Но наши разочарования тоже велики. Я перед тобой в долгу. И должен с тобой расплатиться.
Ничего подобного мать никогда не говорила Винсенту и еще меньше делала. И ему ничего не оставалось, как находить утешение в еде, телевизоре, подглядывании за девчонками и в своих "беседах по душам".
Винсент знал, что Дункан никогда не произносит пустых слов - если он что-то пообещал, то обязательно выполнит. И сейчас он был совершенно искренне расстроен тем, что Винсенту не удалось воспользоваться Люси. Винсент был готов расплакаться, но теперь совсем по другой причине. Не из-за голода и неудовлетворенности. Им овладело странное чувство. До сих пор никто не говорил ему ничего подобного. Никто вообще не обращал на него никакого внимания.
- Послушай, - сказал Дункан, - та, которая у нас следующая на очереди. Тебе она не понравится.
- Она что, уродина?
- Дело не в этом. Дело в том способе, каким она должна умереть… Я собираюсь ее сжечь.
- О!
- В той книге, ты помнишь пытку спиртом?
- Нет, не помню.
На картинках в книге были изображены мужчины под пыткой. Винсента они не интересовали.
- На нижнюю часть тела человека наливаешь спирт и поджигаешь. Если удается добиться признания, то огонь тут же тушишь. Я, конечно, тушить его не собираюсь.
Верно, подумал Винсент, после такой процедуры ему ее не захочется.
- Но у меня есть другая идея.
И Дункан объяснил, что он имеет в виду. Настроение Винсента повышалось с каждым его словом.
- Как тебе кажется, подобное, наверное, подойдет любому?
Ну конечно, не совсем любому, подумал Умница Винсент, снова пришедший в превосходное расположение духа.
Райм, сидевший перед своими схемами, услышал голос Амелии по рации.
- Райм, мы нашли место, где он прятался, - в стенном шкафу.
- В котором?
- В спальне Люси.
Райм закрыл глаза.
- Опиши его мне.
Амелия описала ему всю внутреннюю обстановку квартиры. Описала коридор, ведущий в спальню, расположение спальни, мебель, картины на стенах, то, каким путем Часовщик пришел и каким ушел, и ряд других подробностей. Все в точных, объективных характеристиках. Во всем проявлялись ее блестящая подготовка и опыт. Если Амелия уйдет из полиции, подумал Райм, сколько времени понадобится тому, кто придет на ее место, чтобы достичь такого же уровня?
Целая вечность, решил он мрачно.
На мгновение его охватил гнев. Но потом все-таки удалось подавить эмоции и вновь сконцентрироваться на ее словах. Амелия описывала стенной шкаф:
- Шесть футов, четыре дюйма шириной. Заполнен всякой одеждой. Мужская слева, женская справа. Обувь на полу. Четырнадцать пар. Четыре мужских, десять женских.
Типичное соотношение для семейной пары, размышлял Райм, вспоминая свой собственный стенной шкаф из прошлого.
- Прячась, он лежал на полу?
- Нет. Здесь слишком много коробок.
Он услышал, как она кому-то задает вопрос. Затем она снова обратилась к нему:
- Одежда сейчас на одной линии, но некоторые коробки сдвинуты, и есть несколько кусочков той же кровельной мастики, которую мы находили раньше.
- Между какой одеждой он прятался?
- Между костюмом и военной формой Люси.
- Хорошо. - Некоторые разновидности одежды, такие, например, как форма, могут оказать неоценимую помощь при сборе улик благодаря "выпирающим" деталям: погонам, пуговицам и наградам. - Он прислонялся к передней или к задней ее части?
- К передней.
- Отлично. Просмотри каждую пуговицу, медаль, планку, награду.
- Хорошо. Дай мне несколько минут.
Тишина.
К Райму вернулось его раздражение, смешанное с гневом.
Наконец он снова услышал ее голос:
- Я нашла два волоска и несколько волокон. - Райм хотел было порекомендовать ей сравнить волосы с другими, которые можно было отыскать в квартире. Впрочем, нужды в этом явно не было. - Я сравнила найденные волосы с волосами Люси. Они разные. - Он начал говорить ей о том, что необходимо еще отыскать образец волос мужа, но Амелия перебила его: - Я нашла щетку ее мужа. И на девяносто процентов уверена, что волосы - его.
Хорошо, Амелия, хорошо.
- Но волокна… Они, кажется, ничему здесь не соответствуют. - Амелия сделала паузу. - Похожи на шерсть, светлые. Возможно, от свитера… они зацепились за пуговицу на кармане на высоте плеча человека роста Часовщика. Может быть, барашковый воротник.
Разумное предположение, хотя придется исследовать волокна более тщательно в лаборатории.
Через несколько минут Амелия добавила:
- Вот, пожалуй, и все, Райм.
- Ладно, вези все сюда. Еще здесь посмотрим.
Он прервал связь.
Том записал ту информацию, которую передала Амелия. После того как помощник вышел из комнаты, Райм вновь воззрился на схемы. Он задавался вопросом, не являются ли заметки, на которые он сейчас смотрит, не просто уликами в очередном деле об убийстве, а свидетельством другой трагедии - завершения его с Амелией совместной работы?
Лон Селлитто ушел, а Амелия заканчивала сборы. Она повернулась к Кэтрин Дэнс и поблагодарила ее.
- Надеюсь, я была небесполезна.
- Да, конечно. Знаете, в нашей работе так всегда. Всего лишь парочка волокон - и их вполне достаточно для вынесения вердикта. Просто нужно еще раз проверить. Я сейчас возвращаюсь к Райму. Послушайте, не знаю, как вы к этому отнесетесь, но не могли бы вы порасспросить людей здесь в округе? Лучше вас никто не способен раскрутить свидетеля.
- Вы мне льстите.
Амелия оставила у нее несколько распечаток с фотороботом Часовщика и отправилась назад к Райму. Кэтрин повернулась к Люси:
- Ну как вы?
- Нормально, - ответила Люси со стоической улыбкой. Она прошла на кухню и поставила чайник на плиту. - Хотите чаю? Или кофе?
- Спасибо. Мне сейчас нужно пойти на улицу и поискать свидетелей.
Люси опустила голову и смотрела на пол - важный сигнал для эксперта в кинезике. Кэтрин молчала.
- Вы говорили, что живете в Калифорнии. И скоро вы туда возвращаетесь? - спросила Люси.
- Наверное, завтра.
Люси кивнула.
- Просто хотела узнать, может быть, у вас найдется время зайти на чашку чая. - Люси вертела в руках подставку для чайника. На ней были видны слова: "4-я пехотная дивизия. "Упорство и преданность"".
- Ну конечно, я постараюсь.
Кэтрин нашла визитную карточку в сумочке, написала на ней название своего отеля и обвела кружком номер мобильного. Люси взяла карточку.
- Позвоните мне, - сказала Кэтрин.
- Обязательно.
- А сейчас вы в порядке?
- Да, конечно. В полной норме.
Кэтрин кивнула, пожала ей руку и ушла, напомнив себе важное правило кинезики: не за всякой ложью скрывается правда, которую тебе следует знать.
Глава 25
12.11
Амелия Сакс вернулась к Райму с небольшой коробкой материалов.
- Ну, что у нас тут? - спросил он.
Амелия прошлась по тому, что ей удалось найти на месте преступления.
Как показало обращение к базам данных нью-йоркского полицейского управления, обнаруженные на форме Люси волокна действительно были с куртки с воротником из шерсти барашка. Подобные воротники часто бывают на кожаных куртках летчиков. Сакс проверила часы на наличие нитратов и вновь ничего не обнаружила. Часы были абсолютно идентичны всем трем предыдущим, на них не было никаких следов, кроме недавнего пятна от древесного спирта, используемого в качестве антисептика и для очистки поверхностей. Так же как и в случае с флористкой, Часовщик не успел оставить послание или, возможно, просто не захотел.
Райм согласился обнародовать сведения о преступнике, оставляющем часы на месте преступления. Однако добавил, что тем самым они добьются только того, что убийца больше не будет этого делать, пока не убедится, что у жертвы нет никакой возможности позвать на помощь.
На том пути, которым Часовщик уходил из дому, Амелия не обнаружила ничего существенного.
- Больше ничего не было, - сказала она.
- Ничего? - переспросил Райм и покачал головой.
"Принцип Локара…"
Прибыл Рон Пуласки, стянул с себя куртку и повесил ее. Райм заметил, что Амелия мгновенно перевела взгляд на парня, предвкушая, что он может сообщить нечто интересное.
О "другом деле"…
- Что-нибудь новенькое относительно мэрилендских связей?
- В настоящее время ведется три федеральных расследования случаев коррупции на балтиморском побережье. Одно из них имеет выход на территорию Большого Нью-Йорка, но только на доки Нью-Джерси. И оно никак не связано с наркотиками. Там вопрос стоит о даче взяток и о поддельных документах на доставку грузов. Мне обещали предоставить более подробную информацию о государственном расследовании из балтиморского управления полиции. Ни у Крили, ни у Сарковски не было никакой недвижимости в Мэриленде, и нет никаких сведений относительно того, что они когда-либо ездили туда по какому-либо делу. Ближе всего к Мэриленду Крили оказывался, когда ездил на регулярные деловые встречи с клиентом из Пенсильвании. А что касается Сарковски, то он вообще никогда никуда не ездил. Да, кстати, до сих пор от Джордана Кесслера не поступил список клиентов. Я звонил ему, оставил сообщение, но он не перезвонил. Я нашел двоих сотрудников, приписанных к сто восемнадцатому, которые родились в Мэриленде, - продолжал он, - но у них сейчас там нет никаких связей. Я сравнил список всех служащих в сто восемнадцатом с базами данных по недвижимости в Мэриленде…
- Постой, - остановила его Амелия. - Ты все-таки это сделал.
- Что-нибудь не так?
- Нет, все в порядке, Рон. Правильно. Хорошо придумано. - Амелия и Райм обменялись улыбками. Райм приподнял бровь в знак восхищения.
- Возможно. Но ведь так ничего и не прояснилось.
- Ну что ж, продолжай копать.
- Конечно, продолжу.
Амелия подошла к Селлитто и спросила его:
- У меня есть к тебе вопрос. Ты знаешь Хальстона Джеффриса?
- Помощника инспектора в сто пятьдесят восьмом?
- Да. Что с ним такое? У него что, нервы не в порядке?
Селлитто расхохотался:
- Да уж, он настоящий гневаголик.
- Значит, я не единственная, с кем он ведет себя подобным образом?
- Нет. Может отыметь тебя без всякого повода. А как это у вас с ним пути пересеклись? - Он бросил взгляд на Райма.
- На меня-то не смотри, - весело откликнулся криминалист. - Со своими делами пусть сама разбирается. Не мое дело, во всех значениях слова.
Напряженный взгляд Амелии его не обеспокоил. Определенный урок ей не повредит, подумал он.
- Мне были нужны документы, и я отправилась туда, где ожидала их найти. А он полагал, что вначале я должна была получить его санкцию.
Селлитто кивнул.
- А тебе нужно было сохранить в тайне от него то, что происходит в сто восемнадцатом.
- Совершенно верно.
- Это на него похоже. У парня были какие-то проблемы в прошлом. Его жена была в свое время довольно известной личностью, весьма светской…
- Прекрасное слово, - прервал его Пуласки, - почти что "светлый", а на самом деле его противоположность. В каком-то смысле…
Селлитто смерил его холодным взглядом, и парень замолчал.
Детектив продолжал:
- До меня доходили слухи, что у Джеффриса с женой были большие финансовые потери. Очень большие потери. Такие деньги, в которых мы даже количество нулей не сразу сосчитаем. Из-за какого-то бизнеса, которым занималась его жена. А он рассчитывал выдвинуть свою кандидатуру, от Олбани, я полагаю. Но без больших бабок это, как вы понимаете, пустой номер. А после того как ее бизнес прогорел, она его бросила. Хотя с таким характером у парня должны были возникнуть проблемы гораздо раньше.
Амелия внимательно слушала историю Джеффриса в передаче Селлитто, кивая, и тут вдруг зазвонил ее телефон.
- Да, я… О нет!.. Где?.. Я буду через десять минут.
С мрачным и бледным лицом она выбежала на улицу, никому не сказав ни слова.
"Камаро" притормозил у обочины на 44-й Западной улице неподалеку от Вестсайдского шоссе.
Плотный молодой мужчина в зимнем пальто и меховой шапке внимательно всматривался в Амелию. По наклейке с надписью "Полиция Нью-Йорка" на лобовом стекле машины он понял, что она именно та, кого он ждет.
Уши и нос молодого человека покраснели от холода, а из носа у него вырывались клубы пара. Он приплясывал на месте, чтобы хоть немного согреться.
- Да-а, ну и холодина! Мне уже порядком надоела эта зима. Вы детектив Сакс?
- Да. А вы Койл?
Они пожали руки друг другу. У него поистине богатырское пожатие, отметила Сакс.