- Это конструкция, которую предоставило нам министерство авиации и которая была изготовлена согласно рекомендациям и разработкам профессора Дрейера. Обратите внимание на прочную стальную раму, в которой крепятся четыре стальных сосуда с кислородом, в каждом из которых воздух сжат до той же степени, что на высоте пятнадцати тысяч футов, как я уже говорил. Тут также имеется множество трубок и несколько регулирующих клапанов - все это хозяйство перекидывается через плечо и висит у альпиниста на груди, где он может возиться с ним, рискуя вообще лишиться кислорода, - и в довершение всего три разных маски, включая мой собственный вариант.
Финч надел лямки рамы для четырех баллонов. Трубки, клапаны и… всякие штуковины… висели у него спереди, как необрезанная пуповина младенца.
- Каждый полный баллон кислорода весит пять и три четверти фунта, - сообщил он. - Вы предпочитаете английские фунты, месье Клэру, или мне перевести в килограммы?
- Мне прекрасно подойдут и фунты, - заверил его Жан-Клод. - И пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени.
- Oui, très bien, - кивнул Финч. - Раз уж речь зашла о метрической системе, то просто для справки - каждый баллон весит более двух целых и шести десятых килограмма. Таким образом, вес всего комплекта составляет чуть больше четырнадцати с половиной килограммов… или тридцати двух фунтов, мистер Перри.
- Джейк, - поправил я.
- Oui, très bien, - повторил он. - Так вот, Джейк… Ричарду очень хорошо знаком вес этого кислородного аппарата. Попробуйте надеть его, а потом передайте Жан-Клоду.
Я взял раму с кислородными баллонам у Финча, просунул руки в широкие лямки и надел. Не зная, что делать со всеми этими регуляторами, трубками и маской, я просто оставил их висеть на груди.
- Не особенно тяжелый. Я носил с собой в два раза большие тяжести на серьезные горы.
- Да, - улыбнулся Финч, - но не следует забывать, что кроме кислородного аппарата у вас будет еще рюкзак или нечто вроде брезентовой сумки. Продукты, одежда, дополнительное альпинистское снаряжение, палатки для высокогорных лагерей… Сколько весит обычная трехместная палатка, Джейк?
- Шестьдесят фунтов.
Улыбка Финча начала казаться мне самодовольной.
- Довольно скоро эти баллоны, которые мы носили на себе в двадцать втором году, сместят ваш центр тяжести назад. И представьте, как вы карабкаетесь по скале со всеми этими клапанами, регуляторами и трубками, которые висят на груди! С этим снаряжением на высоте выше девятнадцати тысяч футов силы у вас закончатся уже через десять шагов.
Жан-Клод принялся ощупывать баллоны с кислородом, расходомерные трубки и всякие регуляторы, словно так мог лучше понять назначение разных частей. Я отступил, освобождая ему место.
- Попробуйте надеть, оба, - предложил Дикон. - Пожалуйста.
Же-Ка поставил аппарат на верстаке вертикально и ловко скользнул в лямки. Потом подтянул выше и закрепил поперечный ремень на груди.
- Ничего страшного, - сказал он. - Мне часто приходилось совершать восхождение с более тяжелым рюкзаком. Но думаю, вы правы насчет центра тяжести.
Затем Жан-Клод удивил меня, поставив ногу на табурет, с помощью одних только рук подтянулся вместе с кислородным аппаратом и встал на колени на прочный верстак. Потом уперся руками в стену, поднялся на ноги и, возвышаясь над нами, сказал:
- Да, карабкаться по голой скале или по льду с этой штукой будет труднее.
Затем спрыгнул с высоты четырех футов на пол с такой легкостью, словно за спиной у него не было тридцати двух фунтов стали и сжатого кислорода.
Когда настала моя очередь, я отрегулировал лямки и поперечный ремень под свой размер, снова затянул их, сделал несколько шагов вокруг верстака и неопределенно хмыкнул. Потом с помощью Же-Ка снял кислородный комплект и осторожно поставил на верстак. Я не был уверен, затруднит ли такой вес мне подъем, но надеялся - хотя и не произнес этого вслух, - что физическая сила и молодой возраст позволят мне делать то, что недоступно 37-летнему Дикону или более хрупкому и легкому Жан-Клоду.
- Тогда перейдем к многочисленным маскам, - сказал Джордж Ингл Финч и подтянул к себе три кислородные маски, лежавшие на верстаке. - Первая получила название "Экономайзер". Она была разработана с учетом того факта, что на высотах Эвереста, в условиях низкого давления, большая часть кислорода, который вы вдыхаете, взбираясь в гору, просто выдыхается обратно - и красные кровяные тельца в вашем организме ничего не получают. Поэтому у маски "Экономайзер" два клапана… - Финч перевернул маску и постучал пальцем по ее сложным внутренностям. - Они пропускают двуокись углерода, а кислород задерживают для повторного использования. Но эти проклятые клапаны замерзают чаще, делая всю маску бесполезной.
Он взял другую маску, более массивную на вид.
- Мы попытались устранить этот недостаток при помощи запасной маски - так называемой стандартной, - изготовленной из упругой меди и обтянутой замшей. Идея заключалась в том, что она эластична и подходит к любому лицу. И, как вы видите, тут нет клапанов… - Он указал на пустое пространство внутри. - Вы регулируете вдох и повторный вдох, просто прикусывая питающую трубку. Проще простого.
- Мэллори ненавидел эту маску, - заметил Дикон.
Финч улыбнулся.
- В самом деле. Не меньше, чем аварийный вариант действий, которому я обучил всех - просто сдернуть маску и дышать прямо из кислородного шланга, как часто делают пилоты Королевских ВВС во время коротких полетов на высоте десять тысяч футов. И он ненавидел и маску, и голую трубку по одной и той же причине - альпинист пускает слюни, как младенец. Потом слюна замерзает. Или стекает по шее и воротнику и опять-таки замерзает.
- А третья маска? - спросил я, указывая на нее.
- Это мой ответ на проблему слюны в стандартной маске, - сказал Финч. - Т-образные стеклянные трубки, похожие на маленькие мундштуки, вместо резиновых шлангов. Они минимизируют слюноотделение и значительно эффективнее возвращают в легкие кислород, который вы выдохнули, не использовав. Хотя существует еще одна проблема, которую обнаружил Джеффри Брюс во время нашего с ним и Ричардом установления рекорда высоты на Северо-Восточном гребне в тысяча девятьсот двадцать втором году…
- Они разбиваются, - сказал Жан-Клод.
- Действительно, - вздохнул Финч. - На сильном холоде стекло становится хрупким и может треснуть… или разбиться… в любом случае кислород перестает поступать к альпинисту. До экспедиций двадцать первого и двадцать второго года ученые, изучающие атмосферу, полагали, что если на высоте - скажем, двадцати семи тысяч трехсот футов, где были мы с Брюсом и Ричардом, когда вышел из строя клапан Брюса, - у альпиниста, который использует баллоны со сжатым кислородом при давлении как на высоте пятнадцати тысяч футов, внезапно прекратится доступ кислорода, то он мгновенно умрет.
- Но никто не умер из-за такой неисправности, - сказал Жан-Клод, явно знавший историю применения кислородных аппаратов в Гималаях.
- Никто. По крайней мере, двое из наших альпинистов и трое носильщиков поднялись до пятого лагеря на высоте двадцать пять тысяч футов на Восточном гребне с неисправными кислородными аппаратами. Но поломка клапана у Брюса в тот день, о котором мы с Ричардом рассказывали, заставила нас троих повернуть назад прежде, чем мы добрались до Северо-Восточного гребня.
- Значит, именно этот вариант маски со стеклянными клапанами мы будем использовать на Эвересте? - спросил я, переводя взгляд с Дикона на Финча.
- Нет, - одновременно ответили они.
Финч подтянул к себе одну из рам для баллонов, прислоненных к заднику верстака. Она была не похожа на остальные.
- Это так называемая пятая модель Сэнди Ирвина, - сказал Финч и постучал пальцем по стальным сосудам. - Вы сами видите разницу.
Выглядел аппарат иначе, но будь я проклят, если понимаю, как… постойте, там в раме три баллона, а не четыре. Я улыбнулся, гордясь своей сообразительностью.
- Тут все по-другому, - сообщил Жан-Клод, проведя руками по раме, баллонам и трубкам. - Начиная с того, что Ирвин перевернул баллоны, так что клапаны находятся внизу, а не наверху.
"Черт побери, - подумал я. - Все верно".
- Ирвин избавился почти от всех трубок, - продолжал Же-Ка, - и здорово упростил этот расходомер, расположив его внизу, в центре рамы, чтобы конструкция получилась более сбалансированной.
Не спросив разрешения, он перевернул разработанный Сэнди Ирвином аппарат.
- Шланг теперь перекидывается через плечо, а не пропускается под мышкой, а потом через все эти клапаны и трубки, болтающиеся на груди. Их теперь нет. Подача воздуха должна улучшиться, а передвигаться станет легче. И весит он меньше.
"Черт побери", - снова подумал я.
- Мистер Ирвин проделал большую часть этой работы, когда еще учился в Оксфорде, - продолжал Финч. - Он отправил предложения по модификации фирме, которая изготавливала аппараты - нашей знаменитой "Зибе Горман", - и почти за год они не сделали ни одной из доработок, которые он предложил.
- Ни одной? - переспросил я.
- Ни одной, - подтвердил Финч. - Они проигнорировали указания - и его, и "Комитета Эвереста" - внести необходимые изменения и поставляли точно такие же неудобные, негерметичные и тяжелые комплекты, которые мы с Ричардом и Брюсом использовали в тысяча девятьсот двадцать втором году. Мой добрый друг Ноэль Оделл, который последним видел Мэллори и Ирвина, идущих к вершине, рассказал мне, что когда девяносто баллонов экспедиции прибыли в Калькутту, пятнадцать оказались пустыми, а двадцать четыре протекали так сильно, что были бесполезны при восхождении. Мистер Ирвин сказал Оделлу, что он, Сэнди, разбил один комплект, когда осторожно извлекал его из упаковки. То же самое обнаружил и я, когда мы добрались до базового лагеря на Эвересте в двадцать втором году, - ни один из десяти поставленных аппаратов не работал. Все паяные соединения протекали, прокладки во время пребывания на большой высоте высохли настолько, что сочленения перестали быть герметичными, а большинство манометров не работали. Кое-что можно было починить - и я исправил все, что смог, - но в целом аппараты "Зибе Горман" оказались просто… мусором.
Жан-Клод отсоединил кислородную маску Ирвина и с громким стуком опустил на верстак.
- А как Сэнди Ирвин сконструировал эту усовершенствованную маску?
Губы Финча снова растянулись в слабой улыбке.
- Он обдумывал конструкцию на протяжении всего трехсотпятидесятимильного перехода, затем в базовом лагере, затем в высокогорных лагерях, и продолжал обдумывать и совершенствовать ее - теми инструментами, которые у него были, - до того утра, когда он и Мэллори вышли из шестого лагеря и пропали.
- Полагаю, что мы получим пятую модель маски Ирвина? - спросил Жан-Клод.
- Да, но модифицированную согласно моим указаниям. И вы получите их не от "Зибе Горман", а от моей швейцарской фирмы. - Улыбка стала чуть шире, почти незаметно. - И я гарантирую, джентльмены, что они изготовлены должным образом, в соответствии с самыми высокими требованиями Сэнди Ирвина, и даже выше.
Дикон шагнул вперед и дотронулся до кислородных баллонов.
- Джордж, вы сказали, что они сделали пару доработок, о которых вы просили.
Финч снова кивнул.
- Я попросил инженеров из Цюриха изготовить раму рюкзака, расходомеры и несколько других элементов аппарата из алюминия, - он произнес это слово на английский манер, - прочного металла, получаемого из бокситовой руды. Я бы хотел сделать из алюминия и кислородные баллоны, но у нас нет оборудования, чтобы присоединять клапаны или штамповать сами баллоны, так что кислород по-прежнему будет храниться в стальных резервуарах. Но с максимум тремя, а не четырьмя баллонами и новыми алюминиевыми элементами вес аппарата будет существенно меньше.
Финч взял еще один кислородный аппарат. Он был очень похож на пятую модель Сэнди Ирвина, но все же… другим.
- Насколько меньше? - спросил Дикон, проводя рукой по алюминиевой раме.
Финч пожал плечами, но в голосе его проступила гордость.
- Он весит чуть больше двадцати фунтов - по сравнению с тридцатью двумя фунтами аппарата "Зибе Горман".
- И еще вы что-то сделали с клапанами маски, - сказал Дикон.
Финч поднял маску своего аппарата. Она выглядела проще всех остальных и казалась эластичной в его покрытой шрамами ладони.
- Я заменил стекло в мундштуках для дыхания и повторного использования кислорода высококачественной резиной, - сказал он. - Мы испытывали эту резину на высотах до тридцати тысяч футов - и при очень сухом воздухе, - и резина не становилась хрупкой и не пропускала газ. Я позволил себе заменить негерметичные прокладки "Зибе Горман" и клапаны высококачественной резиной. - Финч опустил глаза, и его голос звучал смущенно, почти виновато. - У меня не было времени проверить новые компоненты в горах, Ричард. Я хотел… Планировал… Думал, что гребни вдоль Северной стены горы Эйгер могут подойти для тщательной проверки… Не стоит думать, что вы поймете, что все работает, только на Эвересте… Но изготовление новой конструкции заняло столько времени…
Дикон похлопал Финча по спине.
- Благодарю вас, друг мой. Я уверен, что ваши испытания в Цюрихе подтвердили, что заказанная аппаратура будет работать и не потеряет герметичность, как предыдущая. Спасибо за вашу работу и за советы, Джордж.
Финч снова улыбнулся своей слабой улыбкой, кивнул и сунул руки в карманы.
Дикон посмотрел на часы.
- Нам пора идти, если мы хотим успеть на поезд.
- Я провожу вас до Eisenbahn вокзала, - сказал Джордж Ингл Финч.
Поезд, разумеется, отправился вовремя. Это же был швейцарский поезд.
Мы с Диконом собирались пересечь Францию до Шербура и отправиться в Англию, чтобы продолжить подготовку к экспедиции. Жан-Клод ненадолго возвращался в Шамони - в основном, как мне казалось, чтобы попрощаться со своей девушкой, на которой собирался жениться, - и должен был присоединиться к нам в Лондоне перед тем, как мы уедем в Ливерпуль, откуда отправимся в Индию. В поезде из Цюриха у каждого из нас будет по два кожаных чемодана, в которых упакованы девять подбитых пухом курток.
Когда мы ждали посадки на поезд, Финч - молчавший весь путь до вокзала - вдруг произнес:
- Я хочу сказать вам еще кое-что о причине вашей экспедиции на Эверест… то есть о лорде Персивале Бромли.
Мы замерли. Дикон уже поставил одну ногу на подножку вагона. За нами никого не было. Мы стояли, держа в руках легкие чемоданы, и слушали Финча, а пар от паровоза окутывал нас стелющимися клубами.
- С тех пор как мы с Бромли несколько лет назад вместе поднимались в горы, я видел его всего один раз. Он приехал ко мне в Цюрих - прямо домой - весной тысяча девятьсот двадцать третьего. В апреле. Сказал, что хочет спросить меня об одном аспекте нашей экспедиции двадцать второго года…
Казалось, Финч не может найти подходящих слов. Мы молча ждали. На платформе последние пассажиры садились в поезд.
Выдохнув - облачко, вылетевшее из его рта, смешалось с паром от паровоза, - Финч продолжил рассказ:
- На самом деле это выглядит довольно нелепо. Молодой Бромли хотел, чтобы я рассказал ему все, что знаю, что видел или слышал о… ну… о метох-кангми.
- Об этом существе, йети? - удивился я.
Финч наконец заставил себя улыбнуться.
- Да, мистер Перри. То есть Джейк. О йети. Я рассказал ему о следах, которые видел на леднике Ронгбук в окрестностях Северного седла, показал фотографии отпечатков, сделанные Мэллори годом раньше на Лакра Ла, и передал рассказ ламы из монастыря Ронгбук о пяти существах, которые, по его утверждению, живут на верхних подступах к долине. Это все, что я мог рассказать и показать молодому Бромли - ради этого вряд ли стоило приезжать в Цюрих из Парижа, где он в то время жил, - но лорд Персиваль вовсе не казался разочарованным. Поблагодарил меня за то, что я согласился уделить ему время, за информацию, допил чай и в тот же вечер вернулся в Париж.
Кондуктор уже махал нам, нетерпеливо указывая на часы.
- А Бромли не говорил вам, почему его заинтересовала эта история о йети? - поспешно спросил Дикон.
Финч молча покачал головой. Потом шагнул вперед, слегка поклонился, щелкнул каблуками - это выглядело официально, почти по-прусски, - пожал каждому из нас руку и сказал:
- До свидания, джентльмены. Мне почему-то кажется, что мы больше никогда не увидимся, но я желаю вам удачи в ваших путешествиях, в вашей экспедиции на Эверест и в… поисках.
В "Барберри", на Хеймаркет ("спросить мистера Пинка").