Глава тридцать четвертая
Первое, что я увидел - это танцующие в утреннем солнечном луче пылинки. Эпифани лежала рядом, отбросив простыни со стройной руки и плеча цвета корицы. Приподнявшись, я облокотился о подушку и потянулся за сигаретой. Луч солнца рассекал постель надвое, очерчивая топографию наших тел узкой золотистой автострадой.
Наклонясь, я поцеловал веки девушки, и в этот миг кто-то забарабанил в дверь квартиры. Только легавый может объявить о себе таким стуком.
- Эй! Откройте дверь, Энджел! - Это был Стерн.
Глаза Эпифани в страхе расширились. Я прижал палец к губам.
- Кто там? - Мне удалось сделать голос хриплым, будто со сна.
- Лейтенант Стерн. Быстрее, Энджел, мы не можем ждать целый день.
- Сейчас иду.
Эпифани села на постели, моля меня испуганным ошарашенным взглядом о помощи.
- Это полиция, - шепнул я. - Не знаю, что им понадобилось. Может, просто хотят поболтать. Оставайся здесь.
- Поживее, Энджел! - взревел Стерн.
Эпифани тряхнула головой и широкими шагами устремилась в ванную. Я пинками позакидывал предметы ее туалета под кровать, а сумку запихнул на верхнюю полку под свой чемодан. Во входную дверь стучали без передышки.
- Уже иду! - крикнул я, натягивая мятый махровый халат. - Не надо ломать дверь.
В гостиной на спинке кушетки висел один из чулков Эпифани. Повязав его на себе под халатом, я отпер дверь.
- Как раз вовремя! - рявкнул Стерн, оттирая меня плечом.
Следом за ним вошел сержант Деймос.
- Вы, ребята, несете с собой дыхание весны, - заметил я.
- Как всегда, спите допоздна, Энджел?. - Стерн сдвинул на затылок пропотевшую шляпу и оглядел неубранную комнату.
- Вы что, кувыркались здесь?
- Встретил старого армейского дружка и кажется, мы с ним перебрали.
- Прекрасная жизнь, Деймос, а? - восхитился Стерн. - Целыми днями напролет можно напиваться, как захочешь, и спать, когда захочешь. До чего же мы глупы, что поступили в полицию. Как звать вашего армейского дружка?
- Паунд, - с ходу выдумал я. - Эзра Паунд.
- Эзра? Имя как у фермера.
- Не-е. Он владелец автомагазина в Хэйли, штат Айдахо. Отправился домой утренним самолетом из Айдвилла. Поехал отсюда прямо в аэропорт в пять утра.
- Это факт?
- Неужто я солгу вам, лейтенант? Поглядите, как я нуждаюсь в кофе. Не возражаете, если я поставлю на плиту кофейник?
Стерн присел на подлокотник кушетки.
- Валяйте. Если кофе нам не понравится, мы выльем его в туалет.
В ванной что-то громко стукнуло.
- Там кто-то есть? - ткнул пальцем в закрытую дверь Деймос.
Дверь распахнулась, и появилась Эпифани с ведром и шваброй. На ней был серый халат горничной, волосы прятались под грязноватой косынкой. Она двинулась навстречу нам походкой, покачиваясь, как древняя старуха.
- Я управилась с ванной, мистер Энджел, - гнусаво объявила она на чистейшем диалекте черной глубинки.
- Вижу, у вас тут друзья, так что вернусь попозже, ежели вы не против.
- Прекрасно, Этель, - я проглотил улыбку, когда она прошаркала мимо. - Я скоро уйду, так что приходите когда захотите.
- Так и сделаю. Уж вы не сомневайтесь. - Она причмокнула губами, словно поджимая вставную челюсть, и тронулась к двери. - Доброго утра вам, джентльмены. Надеюсь, не шибко вас обеспокоила…
Стерн уставился на нее, разинув рот. Деймос просто стоял и почесывал затылок. Интересно, заметили они, что она босая? - подумал я, не переводя дыхания, пока не закрылась входная дверь.
- Ох уж эти бабы из джунглей, - пробормотал Стерн. - На кой было снимать их с деревьев?
- Эта Этель славная женщина, - заметил я, наполняя кофейник в кухонной нише. - Она немного туповата, но хорошо присматривает за чистотой в комнатах.
- Ага, лейтенант, - хмыкнул сержант Деймос. - Кто-то же должен пошвабрить сортир.
Стерн глянул на напарника со слабым отвращением, словно именно сержант лучше всего сгодился бы для ответственного задания по мытью туалетов. Я подкрутил пламя на моей двухконфорочной плите.
- Так зачем вы, ребята, хотели меня видеть? - спросил я, бросая хлебец в тостер.
Стерн поднялся с кушетки и, пройдя в прихожую, оперся о стенку ниши рядом с холодильником.
- Вам знакомо имя Маргарет Круземарк?
- Не слишком.
- Но что-то вы знаете?
- Только то, что читал в газетах.
- Она дочь миллионера, и на днях ее убили.
- Что-нибудь еще?
- Я не могу уследить за каждым убийством в городе. У меня хватает своей работы.
Стерн поерзал и осмотрел пятно на потолке над моей головой.
- Надо полагать, вы делаете ее на трезвую голову?
- Что это? - спросил сержант из соседней комнаты.
Я посмотрел в его сторону. Он стоял у моего открытого "дипломата" и рассматривал отпечатанную карточку, найденную мной на столе Маргарет Круземарк.
- Это? - улыбнулся я. - Приглашение на конфирмацию от моего племянника.
- Почему она на иностранном языке?
- Это латынь.
- У этого парня кругом латынь, - не разжимая губ, процедил Стерн.
- Что означает эта штука? - указал на перевернутую пентаграмму Деймос.
- Вижу, вы, ребята, вовсе не католики, - сказал я.
- Это эмблема ордена Святого Антония. Мой племянник - алтарный служка.
- Смахивает на штуковину, которую носила мадам Круземарк.
Тостер выбросил готовый хлебец, и я намазал его маслом.
- Может, она тоже была католичкой.
- Ничуть не бывало, - отрезал Стерн. - Скорее, язычницей.
Я пожевал хлебец.
- Разве это имеет какое-нибудь значение? По-моему, вы расследовали смерть Тутса Суита.
Снулые глаза Стерна встретились с моим взглядом.
- Это верно, Энджел. Так уж получилось, что "модус операнди" в обоих убийствах очень схожий.
- Думаете, они связаны между собой?
- Может, стоит спросить об этом у вас?
Кофе начал закипать, и я убавил пламя.
- Что с меня толку? С тем же успехом вы можете опросить привратника внизу.
- Не умничайте, Энджел. Ниггер-пианист был замешан в "ву-ду". Девица Круземарк была предсказательницей и, судя по всему, тоже баловалась черной магией. Оба убиты в течение одной недели с разницей в один день при очень схожих обстоятельствах неким неизвестным или неизвестными…
- Что общего в обстоятельствах их смерти?
- Эта информация касается только полиции.
- Но как я тогда смогу помочь ей? - Вытащив из шкафчика три чашки, я выстроил их на стойке.
- Вы пытаетесь что-то утаить от нас, Энджел?
- А почему бы и нет? - Выключив пламя, я разлил по кружкам кофе. - Я не работаю на город.
- Послушай, умник: я связался с твоим важным адвокатишкой в центре. Похоже, ты загнал нас в угол. Ты можешь "захлопнуться", и мы вынуждены убрать от тебя лапы. Но если ты хотя бы нарушишь правила парковки, я наеду на тебя как паровой каток. И в этом городе тебе будет не видать даже лицензии на торговлю земляными орешками.
Я попивал кофе, вдыхая ароматный пар.
- Я всегда уважаю закон, лейтенант.
- Брехня! Парни вроде тебя пляшут над законом на канате. Но когда-нибудь, скоро, ты поскользнешься, и я поймаю тебя в свои объятия.
- Ваш кофе остывает.
- Хрен с ним, с кофе! - прорычал Стерн.
Глава тридцать пятая
Стекло на фотографии в рамке треснуло; застывшая молния прочертила зигзаг между обнаженными костяшками сжатых в кулаки пальцев Великого Джона Л. и Джейка Килрэйна. Я снова повесил ее на стену и услышал тихий стук во входную дверь.
- Войди, Этель. Она открыта.
Эпифани, все еще в тряпичной косынке, заглянула в комнату.
- Они больше не вернутся?
- Скорее всего, вернутся. Но сегодня они нас уже не побеспокоят.
Она внесла в прихожую ведро со шваброй и закрыла дверь. Опершись о нее спиной, девушка захихикала. В ее смехе проскальзывали истеричные нотки и, обняв ее, я ощутил дрожь тела под тонким хлопковым платьем.
- Ты была бесподобна, - заверил я.
- Ты уже видел, как чисто я вымыла туалет?
- Куда ты уходила?
- Пряталась на пожарной лестнице.
- Ты голодна? Есть кофейник с готовым кофе и яйца в холодильнике.
Мы приготовили завтрак и принесли свои тарелки в гостиную. Эпифани обмакнула поджаренный хлебец в желток.
- Они не нашли чего-нибудь из моих вещей?
- Да они по-настоящему и не искали. Один из них порылся в моем "дипломате" и нашел кое-что, взятое мною из квартиры Круземарк, но не знал, что это такое. Черт, даже я этого не знаю.
- Можно посмотреть?
- Пожалуйста. - Я встал и протянул ей карточку.
- "МИССА НИГЕР", - прочитала она. - Инвито тэ венирэ ад кландестинум риту м…
Она держала карточку, словно туза пик.
- Это объявление о Черной мессе.
- Что?
- Черная месса. Это магическая церемония поклонения дьяволу. Я не слишком в ней разбираюсь.
- Откуда же ты это взяла?
- Но здесь так сказано. "Мисса нигер" - Черная месса на латыни.
- Ты знаешь латынь?
Эпифани довольно улыбнулась.
- Что еще можно было выучить за десять лет приходской школы?
- Приходской школы?
- Конечно. Я ходила в "Священное Сердце". Моя мама не доверяла государственной системе обучения. Она верила в дисциплину. "Эти монахи вобьют здравый смысл в ваши тупые головы", - говорила она.
- Принцесса "ву-ду" в "Священном Сердце", - засмеялся я. - Посмотреть бы на фотографии из твоего школьного альбома…
- Когда-нибудь я их тебе покажу. Я была классным президентом.
- Еще бы. А ты можешь перевести весь текст?
- Запросто, - улыбнулась Эпифани. - "Вы приглашаетесь на тайную церемонию во славу Господина Сатаны и его власти". Вот и все. И еще дата, 22 марта, и время, 9.00. Адрес: подземкой линии Истсайд-Интерборо до остановки "18-я улица".
- А что с заголовком? Эта перевернутая звезда с козлиной головой. Не скажешь, что она означает?
- Звезды - важный символ в любой религии из тех, что мне известны. Например, звезда Вифлеема, звезда Давида. На талисмане "Аговэ Ройо" тоже есть звезды.
- Агове Ройо?
- Обеа.
- Это приглашение связано с "ву-ду"?
- Нет-нет. Это поклонение дьяволу. - Эпифани явно страдала от моего невежества. - Баран - это знак дьявола. Перевернутая звезда означает несчастье. Возможно, это сатанинский символ.
Я схватил ее и заключил в объятия.
- Ты достойна своего веса в золоте, малышка. А в "обеа" есть дьявол?
- Множество дьяволов.
Она улыбнулась мне, и я похлопал ее по попке. Чудесная попка.
- Пора подтянуть меня по черной магии. Сейчас мы оденемся и пойдем в библиотеку. Ты можешь помочь мне по хозяйству.
Утро было прекрасное и теплое - можно было выйти без пальто. Яркое солнце поблескивало в кусочках слюды, вкрапленных в асфальт. Фактически весна вступала в свои права через день, но столь хорошей погоды мы могли не увидеть до мая. Эпифани в своей клетчатой шерстяной юбке и свитере очень походила на школьницу. Мы уже ехали по Пятой-авеню, когда я спросил у нее, сколько ей лет.
- Шестого января исполнилось семнадцать.
- Господи, да ты еще не имеешь права покупать спиртное.
- Неправда. Когда я наряжусь как следует, меня обслуживают без проблем. В "Плазе" у меня ни разу не спрашивали удостоверение личности.
Я поверил ей. В своем лиловом костюме она выглядела пятью годами старше.
- А ты не слишком молода, чтобы управлять магазином?
В изумленной улыбке Эпифани проскользнуло презрение.
- Я занимаюсь бухгалтерским учетом еще с тех пор, как заболела мама, - объяснила она. - Я стою за прилавком только по вечерам. Днем у меня работают двое продавщиц.
- А чем ты занимаешься днем?
- В основном учусь. Я первокурсница в Городском колледже.
- Хорошо. Значит, ты привычна к работе в библиотеке, и я поручаю поиски материала тебе.
Пока Эпифани просматривала каталоги, я ожидал в главном читальном зале. За длинными деревянными столами с расставленными на них лампами молчаливо сидели учащиеся всех возрастов. Благоговейную тишину изредка нарушало приглушенное покашливание.
Я отыскал свободное место за одним из столов. Он был пуст, лишь на овальной латунной табличке был выгравирован его номер: 666. Мне вспомнился сопливый метрдотель в "Верхней Шестерке", и я переменил место: "724-й" внушал мне большее доверие…
- Посмотри, что я нашла. - Эпифани со стуком опустила передо мной стопку пыльных книг. Вдоль стола в нашем направлении одновременно повернулся ряд голов.
- Кое-что из этого - чепуха, но зато есть "Гримуар Папы Гонория", изданный частным образом в Париже в 1754 году.
- Я не читаю по-французски.
- Это латынь. Я переведу.
Я потянулся к огромному, размером с кофейный столик тому и открыл его наугад на одной из страниц. Всю ее занимал средневековый рисунок рогатого чудовища с чешуей ящера и когтями вместо ног. Из его ушей и разверстой пасти, усаженной рядами устрашающих клыков, исходило пламя. Под рисунком было написано: "САТАНА, КНЯЗЬ АДА".
Я перелистал еще несколько страниц. Елизаветинская гравюра на дереве изображала женщину в платье с фижмами, стоявшую на коленях перед нагим дьяволом, сложенным, как пловец-спасатель. У него были крылья, козлиная голова и когти, как у Неряхи-Питера. Женщина обнимала его ноги, а нос ее покоился у него под задранным хвостом. Она улыбалась.
- Гнусный Поцелуй, - заметила Эпифани, заглядывая через мое плечо. - Таким образом колдунья традиционно присягала в верности дьяволу.
- Похоже, в те времена не доставало контор с адвокатской братией…
Я перевернул еще несколько страниц, усеянных разными демонами и их подручными. В разделе, посвященном талисманам, было изображено множество пятиконечных перевернутых звезд. Заметив среди них звезду с числом 666 в центре, я показал ее Эпифани.
- Мой наименее любимый номер.
- Это из "Книги Откровений".
- Что?
- Библия: "Кто имеет ум, тот сочтет число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть".
- Это факт?
Девушка нахмурясь, глянула на меня поверх очков.
- Неужели ты совсем ничего не знаешь?
- Почти ничего, но я быстро наверстываю. А вот женщина, которую зовут так же, как ресторан, где я вчера обедал… - Я показал Эпифани гравюру с пухлой матроной в крестьянском плаще с капюшоном.
- Вуазен - по-французски "соседка", - заметила она.
- Вижу, монашки действительно вколотили тебе в голову кое-какие знания. Ну-ка, прочитай надпись.
Взяв книгу, девушка шепотом прочитала маленькие буквы под гравюрой: "Катрин Дешайе по прозвищу Ла Вуазен, гадалка и колдунья из высшего общества. Устраивала Черные мессы для маркизы де Монтеспан, любовницы короля Луи XI, и для прочих дворян. Была арестована, подвергнута пыткам и, после осуждения, казнена в 1680 году".
- Эта книга - то, что нам нужно.
- Она занимательна, но собака зарыта вот здесь: "Маллеус Малефикарум", "Открытия Колдовства" Реджинальда Скотта, "Магия" Алестера Кроули и еще "Тайны Альбертуса Магнуса" и…
- Хватит, отлично. Теперь отправляйся домой и устройся на кушетке с книгой. Отметь места, которые, на твой взгляд, стоит прочесть мне, особенно то, что относится к Черной мессе.
Эпифани принялась складывать книги в стопку.
- А ты не поедешь со мной?
- У меня есть кое-какая работа. Все будет в порядке, вот ключ от квартиры. - Вынув бумажник, я вложил ей в руку двадцатидолларовую бумажку. - Это на такси и еще на что-нибудь, что тебе понадобится.
- У меня есть собственные деньги.
- Придержи их. Возможно, мне понадобиться занять у тебя.
- Я не хочу оставаться одна.
- Закрой дверь на цепочку. Все будет чудесно.
Я усадил Эпифани в такси перед входом в библиотеку и уложил на сиденье рядом с ней книги. Наш жгучий "французский" поцелуй заслужил презрительные взгляды двух проходивших мимо бизнесменов и бурные аплодисменты маленького сорванца-сорванца-чистильщика обуви, пристроившегося неподалеку.
Глава тридцать шестая
Оставив "шеви" в гараже, я пошел назад к Бродвею, держась солнечной стороны 44-й улицы. Я не торопился: шел, наслаждаясь погодой, как вдруг заметил выходившего из главного подъезда гостиницы "Астор" Луи Сифра. На нем был рыжевато-коричневый берет, твидовое норфолькское пальто, бриджи из тонкой шерсти и блестящие сапоги для верховой езды. В затянутой в перчатку руке он нес потрепанную кожаную сумку.
Он жестом отказался от предложения привратника подозвать такси и быстрым шагом тронулся к центру мимо Парамаунт-билдинг. Я хотел было догнать его, но решил, что он так или иначе направляется в контору "Кроссроудс", и решил сэкономить силы. Но вот он, не сбавляя шага, миновал подъезд моего дома, и я инстинктивно приотстал, задержавшись у витрины магазина. Он пересек 42-ю улицу и повернул на запад. Я следил за ним от угла, затем зашагал следом по другой стороне улицы.
Сифр выделялся в толпе. Это было немудрено среди сутенеров, мошенников и наркоманов, толпившихся на 42-й улице, если одеться, к тому же, будто на скачки в Гарденж. Я предположил, что он направляется в Порт-Оторити, но он удивил меня, нырнув посреди квартала в Музей Хьюберта.
Я пересек четыре линии двухстороннего движения, петляя, как обезумевший заяц, чтобы через миг застыть перед вывеской у входа. "УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДОКТОР СИФР" - прочитал я на ней. Фотографии восемь на десять дюймов показывали моего клиента в цилиндре и фраке похожим на Волшебника Мандрейка.
Первый этаж Музея Хьюберта представлял собой галерею павильонов: сцена находилась в подвале. Я вошел, купил билет и нашел себе в полутьме место у фанерного барьера по грудь высотой, не позволяющего зрителям "участвовать" в представлении. На маленькой ярко освещенной сцене вращала животом грудастая танцовщица. Кроме меня в зале было еще пять темных фигур.
Какого черта понадобилось в таком дешевом заведении элегантному Луи Сифру? Блошиный цирк и прочие фокусы не обеспечивают человека лимузинами и адвокатами с Уолл-стрит. Может, он удовлетворяет свое тщеславие, выступая на публике? Или же это ловушка, предназначенная для меня?
Когда заигранная пластинка смолкла, кто-то за сценой поднял звукосниматель и поставил ее снова. Танцовщица казалась утомленной. Она смотрела в потолок и думала о чем-то своем. На третий раз проигрыватель выключили, не успела мелодия отыграть восемь тактов, и женщина опрометью бросилась за кулисы. Никто не зааплодировал.
Мы вшестером глазели на пустую сцену, пока на ней не появился старый чудак в красном жилете и нарукавниках.
- Дамы и господа, - просипел он. - С великим страхом и трепетом представляю вам удивительного, таинственного и незабываемого доктора Сифра. Поприветствуем его, как подобает! - Старик похлопал в ладоши и никем не поддержанный, зашаркал прочь.
Тусклый свет сменился кромешной тьмой. За сценой послышался приглушенный шепот и постукивания, и вдруг темноту разрезала ослепительно яркая вспышка. Мне понадобилась минута-другая, чтобы восстановить зрение. Расплывчатый, сине-зеленый ореол колыхался над фигурой на сцене, скрывая черты ее лица.