Пейтон размышляла, позвонить ему или нет. И что он может ей ответить, если она разбудит его в три часа ночи, чтобы сказать, что любит его? Прочитав следующее сообщение, она немедленно забыла об этом. Ее словно окатили ушатом ледяной воды. Это сообщение было от Фелиции из клиники в Хейвервиле.
"Я подумала, что будет справедливо, если ты ответишь за все, что сделала. Я решила возбудить уголовное дело против тебя за создание угрозы безопасности. Если у тебя есть вопросы, то пусть твой адвокат свяжется с моим".
Это все ее уязвленная гордость. Очевидно, Фелиция наняла себе одного из тех вертких адвокатов, которые не задумываясь могут испортить карьеру молодому врачу, ради того чтобы содрать солидную денежную компенсацию с администрации больницы. Жаль, что она тогда не поговорила с доктором Саймонсом. Он здравомыслящий человек. Ему удалось бы пресечь все на корню. Может быть, еще не очень поздно. Прежде всего утром она поедет в клинику и поговорит с ним лично. Но до утра еще далеко. Пейтон была человеком нетерпеливым. Ей хотелось предпринять что-нибудь прямо сейчас, чтобы как-то возместить вчерашнее бездействие. Все, что она пока может сделать, так это позвонить доктору Саймонсу и оставить на его автоответчике сообщение, о том что она приедет в клинику к началу рабочего дня.
На светофоре загорелся зеленый свет как раз в тот момент, когда ей удалось дозвониться в клинику.
- Здравствуйте, это доктор Пейтон Шилдс.
- Клиника сейчас не работает.
- Я знаю. Не могли бы вы связать меня с голосовой почтой доктора Саймонса?
- Одну минуту, - ответили ей, переключая.
"Это доктор Хью Саймонс…"
В то время когда Пейтон слушала вступительное приветствие, сзади на огромной скорости пронеслась большая машина, подняв волны снежной жижи. Дорожная грязь полностью накрыла ее машину. Ей почти ничего не было видно. Тут как раз закончилось вступительное приветствие и прозвучал сигнал. Пейтон со злостью пробормотала: "Козел".
У нее все похолодело внутри, когда она поняла, что ее слова записались на пленку.
Пейтон, ты - идиотка.
Она подумала, стоит ли позвонить еще раз. Ситуация явно вышла из-под контроля. Каждый раз, когда она начинала нервничать, то вспоминала правило, которое ее отец называл правилом ямы. Оно гласило: не заходи слишком далеко. Она выключила телефон, швырнула его на пассажирское сиденье и сжала руль обеими руками.
Пейтон ехала на юг по Джамайка-вей. Это была извилистая дорога с двумя полосами движения, огибающая западную оконечность Олмстед Парка - старый фешенебельный район города. Здесь располагались многочисленные парки в стиле Фредерика Лоу Олмстеда, известного дизайнера, создавшего нью-йоркский Централ-парк. Родители Пейтон жили сразу за Кантри Клабом. Это действительно был деревенский клуб, родоначальник сотен подобных заведений, разбросанных по всей стране. Понятно, что Пейтон, происходившая из семьи полицейского, не могла здесь родиться и провести детство. Но мать Пейтон была весьма успешным агентом по недвижимости. Она занималась этим делом почти всю свою сознательную жизнь. К тому времени, когда Пейтон исполнилось семнадцать, благодаря усилиям матери ее семья в конце концов смогла позволить себе переехать в этот район. Правда, Пейтон в скором времени вернулась в Саус Энд. Там люди были попроще и не страдали высокомерием и заносчивостью. Но Пейтон подобные вещи совершенно не беспокоили.
По мере того как она продвигалась вперед вдоль полосы деревьев, ограничивающих парк, улица становилась все темнее. Озеро Джамайка было скрыто от глаз пеленой снегопада. На трассе не было никакого движения, но где-то далеко впереди она заметила две неясные светящиеся точки. Вскоре стало понятно, что это задние габаритные огни машины. Возможно, это просто обман зрения. Метель играет с ней в странные игры. Ей показалось, что огни приближались с большой скоростью. Похоже, машина ехала задним ходом. На извилистой Джамайка-вей такие маневры опасны при любой погоде, а сейчас это казалось настоящим безумием. Пейтон постепенно снизила скорость своей машины. Она боялась, что, резко затормозив, может потерять управление. Густой мокрый снег залепил почти все ветровое стекло. Ветер поднимал снежные вихри. Пейтон отрегулировала скорость стеклоочистителей. Посмотрев вперед, она увидела, что машина исчезла. Это было странно - машина не могла свернуть на боковую улицу. Она включила фары на полную мощность и увидела ее метрах в ста впереди. У Пейтон внутри все похолодело от ужаса: фары машины были выключены и ехала она еще быстрее.
Пейтон помигала фарами, опасаясь, что водитель просто пьян. Никакого ответа не последовало. Машина приближалась. Проехав половину разделявшего их расстояния, Пейтон снова помигала фарами. Ответная вспышка света почти ослепила ее. Она отвернулась, но было практически невозможно укрыться от этого света. Свет бил прямо в лицо. Прямо в лицо.
Он движется по моей полосе!
Она включила сирену. Встречная машина неслась с бешеной скоростью, очевидно намереваясь столкнуться с ней лоб в лоб. В панике Пейтон нажала на газ и свернула вправо. Ее машина сразу же начала крутиться на ледяной дороге, совершенно выйдя из-под контроля. Вторая машина промчалась сзади нее, не изменив курса. Видимо, водитель пытался проехать по следам ее шин на снегу. Машина Пейтон ударилась в ограждение и рикошетом отскочила назад. Перед ее лицом резко надулась подушка безопасности, потом осела на ее колени. Машину продолжало нести на противоположную сторону улицы. Казалось, она движется по вихревой спирали - машину крутило, разворачивало. Свет передних фар слепил глаза, разрезая темноту ночи и освещая заснеженную дорогу. Передняя часть машины врезалась в бетонное ограждение, и сила инерции подняла машину над этим ограждением. Потом она наклонилась и перевернулась, снова перевернулась и, восстановив равновесие, покатилась вниз по дорожной насыпи.
Пейтон не могла пошевелить руками. Ее тело дергалось, голова билась о подголовник сиденья. Все стекла в машине разлетелись вдребезги. Разбились боковые окна, разбилось ветровое стекло. Ее окатил целый фонтан острых стеклянных брызг. Она ощутила неприятное покалывание на лице. Лицо стало влажным и теплым. Пейтон ничего не видела и ничего не слышала, даже своих собственных криков. После сильного удара машина прекратила скользить и катиться вниз. Разбитая машина приземлилась в снежный сугроб. Это смягчило удар. Пейтон не понимала, лежит ли машина на правом боку или, наоборот, на левом. Она не была уверена, находится ли в сознании. Ей казалось, будто она плывет, продолжает медленно двигаться. Она ощутила холод: он поднимался от ступней и дошел до колен. Потом Пейтон снова почувствовала влагу. Но это была уже не та горячая влага, которая окутала все лицо, - это был холод, ледяной холод. Машина упала в снежный сугроб. Ей казалось, что она плывет. Вокруг была вода.
Это озеро!
Пейтон плеснула воду на лицо, чтобы смыть кровь. Это сразу привело ее в сознание. Ледяная вода заполнила машину. Она сидела уже по колено в воде. Вода продолжала заполнять машину через двери и пол и имела явный красноватый оттенок. Она поняла, что это ее собственная кровь. В панике Пейтон начала дергать дверь, пытаясь открыть ее. Дверь не поддавалась. Она сообразила, что пристегнута ремнем безопасности, но не могла пошевелиться - нога была придавлена каким-то обломком, находившимся под рулем. Пейтон с силой дернула ногу, потом еще раз. Освещение приборной панели помигало и в конце концов погасло. Кровь не переставая заливала глаза, мешая видеть. Фары уже не горели, было темно, но она все равно ничего не смогла бы разглядеть. Вода продолжала прибывать. Машина медленно тонула. Хотя все тело Пейтон постепенно немело от холода, она отчаянно пыталась выдернуть зажатую ступню. Уровень воды все увеличивался, вода уже доходила до бедер. Потом до пояса. Пейтон звала на помощь: "Помогите! Кто-нибудь. Пожалуйста!" Но голос ее звучал так тихо, что это скорее походило на шепот. Она почти обессилила. Ее била сильная дрожь. Понимая, что вот-вот потеряет сознание, она снова попыталась позвать на помощь, но вместо звуков из ее горла вырывались только хрипы. Пейтон чувствовала, что начинает засыпать, но потом снова пришла в себя, когда холодная влага стала подбираться к груди. Ее живот, ее слегка выступающий животик, уже ощущал ледяной холод. На глаза навернулись слезы, и еле слышным шепотом она произнесла последнюю просьбу о помощи.
- Помогите, - прошептала она, тяжело наваливаясь на руль.
Пейтон вздрогнула, услышав звук тяжелых шагов. С большим трудом ей удалось приподнять голову. Краем глаза она увидела, что рядом кто-то стоит. Человек стоял по пояс в ледяной воде и с силой дергал покореженную дверь машины, пытаясь открыть. Пейтон хотела что-то сказать ему. Она чувствовала, как открывается ее рот, но это были скорее бесконтрольные движения. Казалось, что тело отказывалось ей повиноваться. Она напряглась, чтобы рассмотреть происходящее, но по-прежнему ничего не различила: кровь все еще заливала глаза, уже начиная замерзать на лице. Дверь машины удалось слегка приоткрыть, но дальше она уже не двигалась. Окна не было. Стекло разбилось при падении машины. Пейтон вдруг почувствовала, что ее крепко схватили за плечи, тело ее приподнялось над сиденьем, и она вскрикнула от боли. Ступня все еще была чем-то крепко сжата под холодной водой, однако нога разогнулась. Пейтон продолжали тянуть. Ступня ноги не двигалась, но боль уже исчезла. И мужчина тоже исчез.
"Помогите!" - услышала она свой собственный крик, но сомневалась, чтобы кто-то услышал ее.
Мужчина вдруг опять появился. На этот раз он стоял со стороны пассажирского сиденья. Так Пейтон видела его намного лучше - ее правый глаз был меньше залит кровью. Дверь открылась, но вода почему-то не залилась внутрь машины, и она поняла, что машина только наполовину погрузилась в воду. Задняя часть автомобиля крепко зацепилась за обледеневший берег. Вода уже успела подняться выше пояса. Пейтон совершенно не чувствовала ступни. Ей казалось, что она плывет, что машина уже не держит ее.
Резко дернувшись, она смогла передвинуть зажатую ступню. И тут Пейтон оторвалась от сиденья и поплыла в открытую пассажирскую дверь. Она поняла, что мужчина несет ее на руках, но не было сил пошевельнуться. На ее окровавленное лицо падал холодный снег, однако чувство движения исчезло. Она лежала на снегу и в темноте сумела разглядеть, что над ней склонился какой-то мужчина. Пейтон почти ничего не видела. Она напрягла слух, решив, что он собирается что-то сказать, но различила только свист ветра. Мужчина ничего не сказал, во всяком случае, она ничего не услышала. Он просто снял свое пальто и накрыл ее. А потом ушел.
Пейтон приподнялась на локте, чтобы лучше видеть. Она звала его, она просила, чтобы он не уходил, чтобы вернулся. Но мужчина продолжал удаляться и ни разу не оглянулся.
Отклонившись назад, она почти упала на снег и заметила, что снег стал красным в том месте, где лежала ее голова. Вид собственной крови совершенно не встревожил Пейтон. Ее мало волновали собственные раны. Она пристально вглядывалась в ночное небо, смотрела на кружащиеся снежинки и почувствовала страх.
- Джейми, - тихо проговорила она и погрузилась в темноту.
4
Кевин Стоукс проснулся в четыре часа семнадцать минут утра и внимательно осмотрел гостиничный номер. Глаза постепенно привыкли к темноте, и перед ним предстали свидетельства того, что здесь вчера произошло. На ночном столике выстроилась целая коллекция пустых бутылок из-под спиртного. Все эти бутылки были взяты из мини-бара. Его одежда была свалена в кучу у кровати рядом с ее одеждой. Все это лежало именно там, где они второпях раздевали друг друга всего каких-нибудь шесть часов назад. Господи, подумал он, пусть это будет только сон. Но Кевин понимал, что это не так. Слишком много ужасов для одного сновидения.
Сандра настояла на том, чтобы в спальне было прохладно. Она назвала это "игривой атмосферой". Ему было тепло под пуховым стеганым одеялом рядом с ее стройным обнаженным телом. Она спала на левом боку, повернувшись к нему спиной. Его рука была прижата ее телом и затекла, он ощущал острое покалывание в пальцах. Осторожно, чтобы не разбудить ее, Кевин вытащил руку. Почти онемевшие пальцы скользили по ее упругим ягодицам. Контраст был разительным: такая мягкая кожа на таком твердом месте. Горячем месте. Конечно, не в буквальном смысле слова. Он и представить себе не мог, что под скучным серым деловым костюмом скрывается такое тело. Этой ночью все было совсем не так, как он предполагал. Сейчас, когда Кевин протрезвел, его занимала только одна мысль.
Мне нужно выбраться отсюда.
Он потянул руку и наконец полностью освободил ее. Резким движением, похожим на движение тетивы лука, она разогнула свою руку и схватила его за подбородок. Он откинул голову назад и ударился о спинку кровати.
- О черт!
Мигом проснувшись, она полусидела, опершись на свой замечательный локоть.
- Что случилось? - с тревогой спросила она.
Сандра смущенно смотрела на Кевина, вероятно не поняв, что ударила его. Он пошевелил челюстью, возвращая ее на место.
- Ты спишь, как бывалый матрос на вахте.
- Что ты сказал?
- Ничего. Спи.
Она покачала головой, как будто давая понять, что он ненормальный. Она была слишком сонной, чтобы продолжать разговор. Ее голова тяжело упала на подушку, и Сандра почти моментально уснула.
Кевин оперся головой о спинку кровати. Он уже окончательно проснулся. От окна веяло холодом. Оно было приоткрыто совсем немного, но достаточно для того, чтобы охладить комнату так, как нравилось Сандре. Однако в комнате стало уже слишком холодно. Целый день погода была ужасной и, судя по завыванию ветра за окном, за ночь только ухудшилась.
Я ненавижу Бостон.
Он вдруг вспомнил, что находится не в Бостоне. Он сейчас в Провиденсе, в Род-Айленде. Впрочем, для Кевина это было одно и то же. Тот же морозильник. Он не мог привыкнуть к холоду. Кевин был уроженцем Республики Моллюсков, больше известной как Ки Вест. Это во Флориде. Круглый год Кевин носил футболки и шорты. Он вырос на благоухающем ароматами острове и первые восемнадцать лет своей жизни прожил в настоящем раю, где температура воздуха и воды почти никогда не опускалась ниже двадцати трех градусов. Если такое случалось, то эта сенсационная новость появлялась на первых страницах всех газет страны. Кевин тяжело переносил зиму даже в Таллахасси, где учился в колледже, а потом в юридической школе при Университете Флориды. Он учился на втором курсе юридической школы, когда влюбился в чертовски красивую и подающую большие надежды студентку, чьи мысли больше были заняты карьерой, чем замужеством. Она сказала, что выйдет за него замуж только при условии, что после окончания колледжа они переедут в Бостон, чтобы она смогла поступить в Медицинскую школу Гарварда. В то время он был без ума от нее и согласился бы жить даже в эскимосской иглу, на Юконе, лишь бы поскорее жениться на ней. По результатам экзаменов он входил в первую десятку выпускников Национального университета Флориды. Его имя упоминалось в юридическом обзоре университета среди лучших. Это позволяло надеяться на то, что он сможет устроиться на работу в одну из самых известных юридических фирм Майами или Атланты. Кевин послал свое резюме во все престижные юридические фирмы Бостона, но вскоре обнаружил, что крупные фирмы Северо-Востока не очень-то жаловали выпускников юридических школ Юга страны. По крайней мере тех школ, среди выпускников которых не числились люди, подобные Томасу Джефферсону. Он не получил ни одного предложения и был вынужден умерить свои амбиции и поискать работу во второстепенных фирмах. На фоне успехов Пейтон это выглядело как провал.
Только через пять лет они с Пейтон смогли снять собственную квартиру, хотя в то время Кевин все еще не имел работы. Это было осенью. Потехи ради они пошли посмотреть футбольный матч в Гарварде между командами двух университетов Лиги Плюща, которые с треском проиграли бы даже дублирующему составу "Семинолов". "Семинолы" - это футбольная команда Национального университета Флориды.
Команда Гарварда вела со счетом 42:0. Он запомнил счет того матча. Сорок два очка означали шесть тачдаунов и шесть дополнительных очков. Команда противника выиграла всего двенадцать очков. На каждое из них сидящие на трибуне студенты Гарварда отвечали слаженным громким приветствием. Такое вот высокомерное проявление торжества. Именно тогда Кевин понял, почему ему так трудно найти работу в этом городе.
"Все хорошо, все ОК.
Когда-нибудь ты будешь работать на USA!"
Ужаснее всего, что при пятом тачдауне его собственная жена, поддавшись общему возбуждению, тоже запела вместе с остальными болельщиками.
Благодаря одному из своих преподавателей, окончившему Гарвард, Кевин в конце концов добился интервью в престижной юридической фирме "Марстон и Уилер". Штат фирмы насчитывал две сотни юристов. Кевину удалось произвести на них кое-какое впечатление, и его приняли. Но его рабочий график составлял всего десять часов в неделю. Такая вот частичная занятость. Правда, ему туманно намекнули, что у него есть шанс со временем стать партнером в фирме. Хотя Кевин понимал, что достичь этого без диплома университета Лиги Плюща будет весьма и весьма трудно. Он тогда думал, что если будет много и упорно работать, покажет им, на что действительно способен, то сможет получить солидное повышение по службе. Но последние пять лет только подтвердили печальную истину о том, что поощрение и продвижение по службе сотрудников фирмы почти полностью зависит от того, являются ли эти сотрудники обладателями дипломов на пергаментной бумаге. Клиенты нанимают юристов фирмы "Марстон и Уилер" и платят им баснословные деньги только для того, чтобы их интересы представляли юристы, получившие образование в университетах Лиги Плюща. Таково реальное положение вещей. И профессиональные качества Кевина здесь не имеют никакого значения. Партнерство ему не светит.
Боже, я ненавижу Бостон.
В спальне стало просто невыносимо холодно. Сандра лишь на какой-то сантиметр приоткрыла окно, когда они ложились спать. Но теперь эта маленькая щелочка превратилась в огромную трубу, по которой в комнату поступал арктический холод. Кевин осторожно, чтобы не потревожить лежащего рядом "кикбоксера", выскользнул из-под одеяла. Кафельный пол под ногами казался ледяным катком. Он на цыпочках быстро подошел к открытому окну, ударившись в темноте о ножку стула большим пальцем ноги. Он застонал, прыгая на одной ноге, но не закричал, чтобы не разбудить Сандру. Зазвонил телефон. Но не тот телефон, который стоял на ночном столике. Это был высокий, пронзительный, но слегка приглушенный звук, который раздавался из кармана его пиджака. Пиджак висел на том чертовом стуле, о который Кевин ударился.
Он нащупал телефон в кармане пиджака и поспешил в дальний конец комнаты, подальше от Сандры.
- Алло, - произнес он как можно тише.
- Это Кевин Стоукс? - спросил женский голос.
- Да. Кто это? - прошептал он сквозь зубы, все еще корчась от боли.