Мэрилин дала подруге предельно четкие указания, и Шерил выполнила их с предельной точностью. Первым делом она должна получить лечение. Шерил уселась на жестком пластиковом стуле возле стойки. Ей повезло: в этот день нагрузка на врачей в отделении экстренной помощи была небольшой, и уже через десять минут ее осматривала молодая женщина-врач, которая вполне могла быть ее дочерью.
- Как это произошло? - спросила врач.
- Я налетела на дверь, - ответила Шерил.
Врач отвела ее в дальний конец кабинета, положила на стол для осмотра и стала проверять рефлексы.
- На дверь? Вы уверены?
Шерил кивнула. Она решила придерживаться именно такой версии. Мэрилин очень ее об этом просила.
- Дверь была полуоткрыта, я ее не видела и резко повернулась.
Врач ничего не сказала и посветила фонариком сначала в левый глаз Шерил, потом в правый.
- Как у вас со зрением?
- Иногда все расплывается.
- Головная боль?
- Просто ужасная.
Врач немного помолчала, разглядывая бланк, на котором были записаны сведения о Шерил.
- Ладно, нужен рентген лицевых костей, но я бы также хотела сделать снимки черепа и компьютерную томографию. Нам необходимо выяснить, что произошло. У вас хорошая страховка, так что я попрошу хирурга сразу же вас осмотреть, ведь если вам потребуется серьезное лечение, то лучше с этим не тянуть, верно? Сейчас вам следует надеть халат и лечь. Потом я дам таблетку, чтобы у вас прошла головная боль.
Однако Шерил не забыла, что Мэрилин настаивала, чтобы она позвонила до того, как получит болеутоляющее: "Иначе все начнет расплываться и ты забудешь, что нужно сказать".
- Мне нужно позвонить, - с тревогой сказала Шерил.
- Если хотите, можете позвонить мужу, - предложила врач.
- Я не замужем. Речь идет об адвокате. Мне нужно позвонить адвокату моей подруги.
Врач посмотрела на нее и пожала плечами.
- Ладно, телефон в конце коридора. Только не задерживайтесь.
Шерил подошла к телефонам и попросила, чтобы ей разрешили позвонить за счет вызываемого лица, как ей посоветовала Мэрилин. Она назвала номер, который Мэрилин заставила ее запомнить. Трубку взяли после второго гудка.
- Форстер и Абельштейн, - произнес радостный голос. - Чем я могу вам помочь?
- Я звоню от имени мистера Честера Стоуна, - сказала Шерил. - Мне необходимо поговорить с его адвокатом.
- Значит, с самим мистером Форстером, - сообщил радостный голос. - Пожалуйста, подождите.
Пока Шерил слушала музыкальный отыгрыш, врач стояла в двадцати футах от нее, возле конторки, и тоже звонила по телефону. Но ее разговор не сопровождался музыкой. Врач набрала номер полицейского участка, отдел домашнего насилия.
- Больница "Сент-Винсент", - сказала врач. - У меня еще один случай для вас. Пациентка говорит, что случайно ударилась носом о дверь. Она даже не признает, что замужем, не говоря уже о том, что он ее бьет. Вы можете приехать и поговорить с ней в любое время.
Первым документом в папке оказалось заявление Виктора Хоби о вступлении в армию. Бумага, потемневшая на краях и ставшая ломкой от времени, была исписана тем же аккуратным почерком левши, который они видели в письмах Хоби домой. В заявлении говорилось об образовании Хоби и его желании стать пилотом вертолета, и больше в нем не нашлось ничего интересного. В общем, ничего выдающегося. Тем не менее на каждого такого добровольца находилось две дюжины других парней, которые покупали билет на автобус до Канады в один конец, так что армейские службы с радостью ухватились за Хоби и сразу же отправили его по врачам. Он без проблем прошел осмотр. Шесть футов один дюйм, сто семьдесят фунтов, прекрасное зрение, большой объем легких, никаких инфекционных заболеваний. Осмотр проходил в начале весны, и Ричер легко мог представить себе бледного после нью-йоркской зимы юношу, стоящего в одних трусах на голом деревянном полу, пока ему измеряют объем груди.
Следующим документом оказалась подорожная на проезд до Форт-Полка и копия приказа на прибытие туда в течение двух недель для прохождения пехотной подготовки. Ричер нашел записи относительно умения Хоби обращаться с оружием. У него были хорошие отметки, а в Полке их просто так никому не выставляли. В Диксе ставили высокую оценку, если тебе удавалось узнать винтовку с расстояния в десять шагов. В Полке такие оценки говорили о превосходной координации, хорошем мышечном контроле и немалом хладнокровии. Ричер не являлся экспертом по полетам, но не сомневался, что инструкторы не проявили большой радости, когда им пришлось отпустить такого способного стрелка в пилоты.
Здесь же были и другие подорожные, на сей раз в Форт-Уолтерс, Техас, где находилась армейская школа по обучению пилотов вертолетов. Ричер нашел документ, в котором говорилось, что Хоби отказался от месячного отпуска, чтобы побыстрее отправиться в школу. Чувствовалось, что поведение молодого солдата произвело положительное впечатление на его начальство. Вот человек, который хочет побыстрее добиться поставленной цели.
В Уолтерсе Хоби провел пять месяцев, о чем осталось немало самых разных документов. Обучение здесь было поставлено серьезно, как в колледже. Сначала Хоби проходил месячную предполетную подготовку с упором на физику и аэронавигацию - обучение шло в классах. Затем экзамен. Хоби сдал его с блеском. Ему пригодились математические способности, которые, как рассчитывал его отец, помогли бы ему стать хорошим бухгалтером. Он окончил первым в своем классе. Однако возник негативный отзыв относительно его отношения к работе. Какой-то офицер критиковал Хоби за то, что он пользовался услугами своих товарищей в обмен на помощь в учебе. Хоби помогал одноклассникам решать сложные уравнения, а они за это чистили ему сапоги. Ричер мысленно пожал плечами. Офицер был настоящей задницей. Хоби учился на пилота вертолета, а не на святого.
Следующие четыре месяца посвящались полетам на "Хиллерах Х-23". Первым инструктором Хоби был парень по имени Ланарк. Его отчеты о работе Хоби оказались ужасными каракулями, совершенно не характерными для военного, иногда забавными. Он утверждал, что обучение полетам на вертолете напоминает обучение езде на велосипеде. Раз за разом у тебя ничего не получается, а потом ты в полном порядке - и больше никогда не забудешь, как это делается. По мнению Ланарка, Хоби долго не мог схватить суть, но потом его успехи стали превосходными. Он овладел пилотированием "хиллера" и "Х-19 Сикорски", что равносильно переходу на десятискоростной гоночный английский велосипед. На "сикорском" у Хоби получалось даже лучше, чем на "хиллере". Он оказался прирожденным пилотом, и чем сложнее была машина, тем увереннее он ею управлял.
Хоби закончил Уолтерс вторым, показав выдающиеся результаты, - его опередил лишь ас А. А. Девитт. Оба получили одинаковые подорожные и отправились в Форт-Раккер в Алабаме, где им предстояло пройти еще один продвинутый четырехмесячный курс обучения.
- Имя Девитта кажется мне знакомым, - заметил Ричер.
Конрад с интересом следил за происходящим.
- Возможно, это генерал Девитт, - ответил он. - Он командует школой в Уолтерсе. Логично, не так ли? Я сейчас проверю.
Он позвонил в архив и попросил доставить досье генерал-майора А. А. Девитта. Кладя трубку, Конрад посмотрел на часы.
- Теперь он должен появиться быстрее, поскольку секция Д ближе, чем секция X. Если только проклятый мастер-сержант снова не вмешается.
По губам Ричера пробежала улыбка, и он вновь присоединился к Джоди, вернувшись на тридцать лет назад. Форт-Раккер был уже серьезной школой, здесь имелись новенькие штурмовые вертолеты "Белл ЮХ-1 Ирокезы", прозванные "хьюи". Большие мощные машины с газовыми турбинами в качестве двигателей, с незабываемым "воп-воп-воп", издаваемым пропеллером с лопастями в сорок восемь футов длиной и в двадцать один дюйм шириной. Юный Виктор Хоби управлял таким вертолетом в небе Алабамы в течение семнадцати долгих недель, а затем блестяще сдал экзамен - его отец даже сумел снять награждение на специальном параде.
- Три минуты сорок секунд, - прошептал Конрад.
Прибыл рядовой с досье Девитта. Конрад наклонился вперед и взял досье из рук солдата. Тот отдал честь и вышел из кабинета майора.
- Я не имею права показывать вам досье генерала, - сказал Конрад. - Генерал все еще на действительной службе, вы ведь понимаете? Но я могу сказать, тот ли это Девитт.
Он раскрыл досье в самом начале, и Ричер заметил такие же бумаги, какие лежали в папке Хоби. Конрад быстро их просмотрел и кивнул.
- Тот же Девитт. Он выжил в джунглях и с тех пор не покидал борт. Помешан на вертолетах. Меня не удивит, если он дослужит свой срок в Уолтерсе.
Ричер выглянул в окно: время близилось к полудню.
- Хотите кофе? - предложил Конрад.
- Было бы чудесно, - сказала Джоди, а Ричер кивнул.
Конрад поднял трубку и снова позвонил.
- Кофе, - сказал он. - Это не досье. Это просьба о легкой закуске. Три чашки. Лучший фарфор.
Рядовой принес кофе на серебряном подносе, а Ричер к этому моменту успел добраться до Форт-Бельвуара в Виргинии, куда прибыл Виктор Хоби вместе со своим новым другом А. А. Девиттом. Они поступили на службу в Третью транспортную роту Первой кавалерийской дивизии, пробыли там в течение двух недель, и для армии этого оказалось достаточно, чтобы их подразделение получило имя аэромобильного. В дальнейшем оно стало называться ротой "Б" 229-го штурмового вертолетного батальона. По истечении двух недель переименованная рота отплыла от побережья Алабамы, будучи частью конвоя из семнадцати кораблей, в тридцатиоднодневное морское путешествие в залив Лонг-Мэй, находящийся во Вьетнаме двадцатью милями южнее Куайнхона и в одиннадцати тысячах миль от Америки.
Тридцать один день в море - целый месяц, во время которого командиры придумывали для всех работу, чтобы люди не скучали. Если верить досье Хоби, он взялся за обслуживание вертолетов, из чего следовало, что он без конца разбирал, собирал, смазывал и чистил "хьюи", чтобы морская соль не испортила машины. Он получил положительный отзыв и сошел на побережье Индокитая первым лейтенантом, покинув Соединенные Штаты вторым. Прошло тринадцать месяцев после его поступления в армию. Быстрое продвижение для достойного новобранца. Один из хороших парней. Ричер вспомнил слова Эда Стивена, когда они стояли под жаркими лучами солнца возле его магазинчика: "Очень серьезный, очень честный, но самый обычный".
- Сливки? - спросил Конрад.
Ричер покачал головой одновременно с Джоди.
- Без всего, - сказали они дружно.
Конрад разлил кофе, а Ричер продолжил чтение. В те времена использовались два вида "хьюи": боевой и транспортный, который прозвали "гладким". Роте "Б" поручили пилотирование именно "гладких" вертолетов, они должны были обеспечивать решение транспортных проблем Первой кавалерийской дивизии. "Гладкий" использовали для перевозок, но он имел кое-какое вооружение. Стандартный "хьюи" со снятыми боковыми дверями - на их месте установили два тяжелых пулемета, крепившихся эластичными шнурами. Экипаж состоял из пилота, второго пилота, двух стрелков и бортмеханика. "Гладкий" мог поднимать столько пехотинцев, сколько помещалось за спинами двух стрелков, или тонну боеприпасов, или и то и другое.
Здесь тренировки носили специальный характер, поскольку Вьетнам заметно отличался от Алабамы. Тут не существовало специальной системы оценок, но Хоби и Девитт стали первыми новыми пилотами, которым пришлось служить в джунглях. Нужно было участвовать в пяти боевых вылетах в качестве второго пилота, и если ты успешно проходил это испытание, то занимал место пилота и получал в свое подчинение второго. Тогда и начались серьезные дела, что нашло отражение в досье. Вся вторая половина папки посвящалась отчетам о боевых вылетах, напечатанным на папиросной бумаге сухим и скучным языком. Отчеты писал не Хоби, а ротный писарь.
Сражения случались эпизодически. Война шла, не ослабевая, но Хоби приходилось много времени проводить на земле из-за плохой погоды. В течение нескольких дней подряд вьетнамские туманы делали полеты вертолетов на малых высотах самоубийственными. Затем погода на некоторое время улучшалась, и тогда появлялось сразу несколько отчетов, датированных одним и тем же днем: три, пять, иногда семь вылетов за один день против отчаянно сопротивляющегося врага. Хоби доставлял новые войска и боеприпасы, вывозил раненых. Потом туман вновь сгущался, и "хьюи" стояли в ангарах, дожидаясь очередного просветления. Ричер представил себе Хоби, проводящего бесконечные дни в казарме, разочарованного или довольного, скучающего или напряженного. А потом долгие часы ожидания сменялись жуткими мгновениями боя.
Отчеты были разделены на две части: стандартное вручение медали, долгое возвращение в Нью-Йорк, а затем начало второй половины. И новые отчеты о боевых вылетах. Та же самая работа, тот же образ жизни. Однако отчетов во второй части оказалось меньше. В последнем листке досье описывался девятьсот девяносто первый боевой вылет лейтенанта Виктора Хоби, но это был не обычный полет по делам Первой кавалерийской дивизии. Хоби получил специальное задание. Он взлетел в Плейку и направился на восток, где находилась временная посадочная площадка неподалеку от перевала Анкхе. Хоби получил приказ вместе с еще одним "гладким" вывезти отряд американских солдат. Второй вертолет пилотировал Девитт. Хоби добрался до посадочной площадки первым. Он приземлился в самом центре зоны под плотным пулеметным огнем из джунглей. Очевидцы видели, как ему удалось взять на борт всего троих солдат. После этого он сразу же взлетел. Корпус его "хьюи" получил несколько пробоин от пулеметного огня противника. Стрелки Хоби вели ответный огонь практически вслепую.
Девитт кружил над посадочной площадкой, пока Хоби поднимался в воздух, и видел, как пулеметная очередь прошила двигатель вертолета Хоби. В его донесении, написанном ротным писарем, говорилось, что Девитт стал свидетелем того, как лопасти "хьюи" перестали вращаться и загорелся топливный бак. Вертолет рухнул в джунгли в четырех милях к западу от посадочной зоны. По оценкам Девитта, его скорость составляла не менее восьмидесяти миль в час. Девитт доложил о зеленой вспышке, видимой сквозь листву, - обычно это свидетельствовало о взрыве топливного бака на земле в джунглях. Тут же попытались провести спасательную операцию, но ее пришлось отложить из-за погоды. С воздуха не удалось обнаружить место аварии и обломки. Поскольку территория в восьми милях западнее перевала считалась непроходимыми джунглями, то командование пришло к выводу, что там нет войск Народной армии Вьетнама и экипажу Хоби не грозит плен. В результате Хоби и еще семь человек попали в категорию "пропавшие без вести в бою".
- Но почему? - спросила Джоди. - Девитт видел, как вертолет взорвался. Почему эти люди оказались в списке пропавших? Ведь не вызывает сомнений, что все они погибли, не так ли?
Майор Конрад не стал возражать.
- Наверное, так и есть. Однако нельзя утверждать наверняка. Теоретически это мог взорваться полевой склад боеприпасов НАВ, в который попал шальной выстрел из падающего вертолета. Могло быть все, что угодно. "Погиб в бою" говорят только о тех солдатах, относительно которых есть полная уверенность, например кто-то видел своими глазами, что там произошло. Когда истребители падали в океан с высоты двухсот миль, их пилотов и экипаж записывали в список пропавших без вести в бою, а не убитых, поскольку теоретически они могли спастись. Для того чтобы занести их в список погибших, кто-то должен был видеть, как это произошло. Я могу показать вам папку в десять раз более толстую, чем эта, в которой вновь и вновь определяется, как именно следует фиксировать гибель солдата.
- Но почему? - снова спросила Джоди. - Неужели армия так боялась прессы?
Конрад покачал головой.
- Нет, я говорю о персонале архивов. Всякий раз, когда возникала опасность со стороны прессы, им приходилось прибегать ко лжи. Этому были две причины. Первая состояла в том, что они не хотели причинить вред ближайшим родственникам. Поверьте мне, случались удивительные вещи. Это была совершенно враждебная среда. Однако люди выживали в невероятно сложных условиях. Кто-то появлялся позднее. Людей находили. Постоянно велся розыск пропавших солдат. Некоторые попадали в плен, а "чарли" не присылали нам полных списков пленных. Такие списки появились значительно позже. Департамент не мог сообщить ближайшим родственникам о том, что их мальчик убит: вдруг потом окажется, что он уцелел? Поэтому их имена вносили в списки пропавших без вести, и они оставались там до наступления полной ясности.
Он довольно долго молчал.
- Вторая причина состоит в том, что они боялись. Но вовсе не прессы. Они боялись самих себя. Боялись признать, что потерпели жестокое поражение.
Ричер просматривал последнее донесение. Он обратил внимание на имя второго пилота, второго капитана Ф. Г. Каплана. Тот был постоянным напарником Хоби с момента его возвращения во Вьетнам.
- Могу ли я взглянуть на его досье? - спросил Ричер.
- Секция "К"? - уточнил Конрад. - Досье будет здесь через четыре минуты.
Они молча пили холодный кофе, когда солдат доставил в кабинет досье Каплана. Это было толстое старое досье, похожее на досье Хоби. На нем также имелась наклейка с перечнем обращений. За последние двадцать лет этим досье интересовался только Леон Гарбер. Ричер перевернул досье и начал его изучение с конца. Предпоследняя страница совпадала с последней страницей в папке Хоби. То же описание последнего вылета со слов Девитта, тот же писарь и тот же почерк.
Однако в досье имелась еще одна страница, датированная двумя годами позже. Это было формальное решение, вынесенное в результате рассмотрения обстоятельств дела Военным департаментом. В нем говорилось, что Ф. Г. Каплан погиб во время сражения в четырех милях к западу от перевала Анкхе, когда вертолет, в котором он находился в качестве второго пилота, был сбит вражеским огнем. Тело найти не удалось, но смерть признана свершившейся, чтобы появилась возможность для выплаты пенсии родственникам. Ричер нахмурился, глядя на лежащий перед ним лист бумаги.
- Почему же Виктора Хоби не признали погибшим?
Конрад вздохнул.
- Я не знаю.
- Я хочу слетать в Техас, - сказал Ричер.
Аэропорт Ной-Бэй возле Ханоя и авиабаза Хикам-Филд в Гонолулу находятся на одной и той же широте, так что транспортному самолету ВВС США не пришлось лететь на юг или на север. Самолет следовал строго с запада на восток через Тихий океан, между тропиком Рака и двенадцатой параллелью. Шесть тысяч миль, шестьсот миль в час, десять часов полета - во всяком случае, так было семь часов назад, когда самолет взлетел в три часа дня. Капитан сделал обычное в таких случаях объявление о том, что они пересекли демаркационную линию суточного времени, а высокий седой американец в задней части кабины перевел часы назад и добавил еще один день к своей жизни.