Ричардс тщательно обдумывал, насколько рискованно принять душ. В конце концов он решил, что это в порядке вещей и не должно вызывать подозрений. Он перекинул полотенце через плечо и отправился в ванную комнату в конце коридора. К счастью, ему никто не встретился по дороге.
Ароматы мочи, блевотины и хлорки смешивались в неповторимом букете. Дверцы во всех кабинках были сорваны с петель, и это было нормально. Кто-то огромными, метровыми буквами нацарапал на стене над писсуаром: СИСТЕМА - ДЕРЬМО! Казалось, человек, который писал это, был очень зол на Систему. В одном из писсуаров виднелась куча дерьма. "А этот был, видимо, очень пьян", - подумал Ричардс. По куче ползали ленивые осенние мухи. Но эта картина почему-то не вызвала у Ричардса чувства отвращения: вероятно, она была слишком привычной, но все же он был рад, что надел ботинки.
В душевой тоже никого не было. Пол был выложен керамической плиткой, потрескавшейся от времени. Кафельные стены с зияющими дырами были покрыты серой плесенью внизу от постоянно льющейся на них воды. Он повернул заржавевшую ручку душа до отказа и терпеливо ждал, пока вода станет достаточно теплой, и потом быстро, даже поспешно, вымылся. Ему повезло: он нашел на полу обмылок. Это была удача, поскольку Христианский союз не потрудился обновить новый запас мыла в своем отделении в Бостоне, либо этот запас уже давно утащила уборщица.
По дороге обратно он наткнулся на мужчину с заячьей губой, который всунул ему какую-то брошюру.
Ричардс заправил рубашку, сел на кровать и почувствовал, что голоден. Но сейчас он не выйдет на улицу, надо подождать наступления темноты.
От нечего делать он снова подошел к окну и принялся считать различные марки автомашин - "форды", "шевролеты", "плимуты", "студебеккеры". Которых наберется сотня, та марка и выиграла. Идиотская игра, но все же лучше, чем никакой.
Дальше по Ханингтон авеню находился Северо-восточный университет, а прямо через улицу - большой книжный магазин. Он считал машины и наблюдал, как туда заходят студенты. Они представляли разительный контраст с теми, кто шлялся по тротуарам в поисках работы. Волосы у них были короче и почти у всех были надеты клетчатые шотландские джемпера, что, как оказалось, было последним писком моды в университетском городке. Студенты проходили через вертушку внутрь магазина с важным видом постоянных покупателей.
На пятиминутных стоянках возле магазина постоянно менялись машины, но в основном это были либо спортивные автомобили, либо какие-то броские "седаны" экзотических форм. У большинства машин на заднем стекле виднелись эмблемы высших учебных заведений: Северо-восточный университет, Бостон колледж, Гарвард. Многие бездомные смотрели на эти автомобили, как на часть пейзажа, но некоторые пялились на эту роскошь со злобной завистью.
Подлетевший минуту назад воздушный автомобиль фирмы "винт" снялся с парковки прямо перед магазином, а на его место пристроился новенький "форд", повисший в дюйме от асфальта. Его водитель, коротко стриженный парень, здоровяк в коричнево-белом охотничьем пиджаке, проскочил внутрь магазина.
Ричардс зевнул. Считать машины - вялое занятие. "Форды" обгоняли своих ближайших конкурентов со счетом 78:40. Результат можно было предугадать, как и результаты ближайших выборов.
Кто-то гулко постучал в дверь, и Ричардс застыл на месте.
- Фрэнки, ты здесь, Фрэнки?
Ричардс ничего не ответил. Он превратился в статую, парализованный страхом.
- Не подавись дерьмом, Фрэнки-киска! - взрыв пьяного смеха раздался за дверью и шаги удалились. Стук в следующую дверь:
- Ты тут, Френки?
Сердце Ричардса медленно переползало из горла обратно вниз, на свое место.
"Форд" улетал со стоянки и еще один "форд" пристраивался на его место. Так, уже 79. Черт возьми!
Время перевалило за полдень, потом наступил час дня. Ричардс понял это по звону колоколов в церквах города, далеко от гостиницы. Ирония судьбы - человек, исчисляющий свою жизнь секундами, даже не имел часов на руке.
Теперь он придумал новый вариант игры в машины. За каждый "форд" - два очка, за "студебеккер" - три, за "винт" - четыре; выигрывает первый, кто доберется до пятисот.
Прошло уже пятнадцать минут, когда он снова заметил человека в коричнево-белом охотничьем костюме, опиравшегося на фонарный столб перед книжным магазином и читавшего концертное объявление. Его почему-то не прогоняли, казалось, полиция просто игнорировал, его.
Ты, парень, нарываешься на неприятности. Смотри вон они стоят на углу.
Он посчитал "винт", с погнутым крылом, затем - желтый "форд". Старый "студебеккер" с визжащим глушителем, снижавшийся по спирали. Вот еще "БМВ" Нет, эта марка не подходит, она - вне игры. Еще один "винт", и еще один "студебеккер".
Человек, куривший очень длинную сигару, бездельничал на остановке автобуса. Он был совсем один. И на то была отличная причина. Ричардс видел, как один за другим подъезжали и отъезжали автобусы, и он знал, что следующий теперь приедет только через сорок пять минут.
Холодный страх пополз по рукам и ногам.
Старикан в черном пальто прошелся по тротуару туда-сюда и лениво прислонился к стене здания.
Двое парней в шотландских джемперах вышли из так си и, оживленно беседуя, принялись изучать меню в окне ресторана "Стокгольм".
Полицейский подошел к мужчине на остановке автобуса, перекинулся парой фраз и опять отошел.
С еще неясным, отдаленным ужасом Ричардс отметил что многие люди с газетами в руках идут мимо что-то уж слишком медленно. И походка, и стиль одежды были страшно знакомы, будто уже много раз они окружали Ричардса, и он начинал это осознавать так же медленно и тягостно, как мы с трудом различаем голоса умерших в сне.
И полицейских стало больше.
"Меня окружают", подумал он. Эта мысль привела его в безумный, кроличий трепет.
"Нет, - поправил он себя, - тебя уже окружили".
Ричардс поспешно прошел в ванную, стараясь быть спокойным и не обращать внимания на страх, подобно тому, как человек, стоящий на краю обрыва, игнорирует возможность падения. Если он хочет выбраться отсюда, то ни в коем случае не должен терять голову. Если же поддастся панике, его быстро прикончат.
В душевой кто-то напевал хриплым голосом популярный шлягер. У писсуаров и раковин никого не было.
В голове без труда родился хитроумный план. Он подумал об этом, когда уже стоял у окна и смотрел, как они собираются, скапливаются вроде бы незаметно. Если бы он ни до чего не додумался, он бы так и остался стоять и смотреть, подобно Алладину, наблюдавшему, как клубы дыма из лампы принимают темные формы всемогущего джина. Они пользовались этим трюком, когда были мальчишками и воровали газеты из подвалов домов. Молти скупал их по два цента за фунт.
Одним резким рывком он выдрал из стены железную проволоку, которая предназначалась для зубных щеток. Она была немного ржавая, но это не имело принципиального значения. Он пошел к лифту, по пути распрямляя проволоку. Нажав кнопку вызова, он ощутил, что такое вечность, пока эта клетка спустилась с восьмого этажа. Она была пуста. Слава Богу, что она пуста! Он вошел в лифт, на секунду выглянул в коридор, чтобы убедиться, что там никого нет, а потом повернулся к панели с кнопками. Щель находилась рядом с кнопкой "подвал". Уборщики имели специальные карточки, чтобы попасть в подвал.
А что если не сработает?
Не думай об этом. Не думай об этом сейчас.
Сморщившись в ожидании возможного удара током, Ричардс втолкнул проволоку в щель и одновременно нажал кнопку.
Из-за панели раздалось нечто напоминавшее электронную ругань. Вспышка света, и разряд тока - от панели в руку. Какую-то секунду ничего не происходило, потом металлические складные двери поползли друг к другу, за ними еще одни двери закрылись на этаже, и лифт с тоскливым стоном рванул вниз. Маленькое облачко голубого дыма плыло из панели.
Ричардс стоял напротив дверей и смотрел, как на табло цифры мигают в обратном порядке. Когда зажглась цифра "1", высоко наверху заворчал мотор, и казалось, что кабина сейчас остановится. Затем через секунду (вероятно, решив, что он достаточно попугал Ричардса) лифт поехал дальше вниз. Через двадцать секунд двери открылись, и Ричардс вышел в огромный плохо освещенный подвал. Где-то капала вода и шуршали потревоженные крысы. Но в остальном подвал принадлежал только ему. Пока.
Отсчет: 069
Огромные ржавые трубы горячей воды, затянутые паутиной, ползли, извиваясь, по потолку. Когда что-то вспыхнуло в топке, он чуть не закричал от ужаса. Приток адреналина болезненно отозвался в сердце, на мгновение даже невозможно было сдержаться.
Ричардс разглядел, что здесь тоже были газеты. Он остановился только на минуту около ящика с инструментами, стоявшего прямо на потрескавшемся цементном полу, взял оттуда лом и двинулся дальше, глядя себе под ноги.
Около дальней стены слева он заметил главный канализационный сток. Он направился прямо к нему, размышляя, знают ли они, что он уже здесь, или нет.
В стальной крышке канализационного колодца - где-то около метра шириной, было специальное отверстие для лома. Ричардс засунул его туда, поднял крышку и, поддев под нее руки, отодвинул в сторону. Она грохнулась на цементный пол, вспугнув крыс, запищавших от ужаса.
Под крышкой труба шла под углом в 45 градусов; Ричардс на глаз определил ее диаметр - не больше восьмидесяти сантиметров. Внутри было очень темно. Боязнь замкнутого пространства вдруг обволокла его. Во рту пересохло. Труба слишком узка, чтобы в ней можно было как-то маневрировать. И дышать. Но выбора не было.
Крышку он подтащил поближе к краю трубы, чтобы потом было легче задвинуть ее на место изнутри; нашел распределительный электрощит и уже хотел было вырвать провода, когда его осенила новая мысль.
Он взял связку газет - одну из кучи желтых грязных стопок, которыми была завалена вся восточная часть подвала, раскрыл книжечку со спичками, которыми он прикуривал сигареты. В ней осталось всего три спички. Вытащив несколько листов из пачки, - Ричардс свернул их трубочкой и, держа ее под мышкой, зажег спичку. Но она тут же погасла от сквозняка. Вторая вывалилась из его дрожащих пальцев и зашипела на влажном полу.
Третья разгорелась. Он поднес ее к бумаге - вспыхнуло желтое пламя. Крыса, вероятно, сообразив, что сейчас произойдет, шмыгнула между ног и скрылась в темноте.
Жуткое чувство приближавшейся опасности наполняло его, но он все же подождал, пока пламя не поднялось на тридцать сантиметров. Спичек больше не было. Он аккуратно поджег газеты в нескольких местах и наблюдал, как пламя распространялось в разные стороны.
Он заметил встроенный в стену бак с топливом. "Наверное, взорвется", - подумал Ричардс.
Он вернулся к распределительному щиту и стал обрывать провода, один за другим. Оставалось совсем немного, когда в подвале погас свет. Тогда он вернулся к колодцу, путь ему освещали разгоравшиеся газеты.
Ричардс сел на край колодца, свесив ноги внутрь, а потом медленно соскользнул в него. Когда его голова оказалась ниже уровня пола он, упершись обеими ногами в стенки трубы и пытаясь так удержаться, медленно высвободил руки и потянул их вверх. Все получалось очень медленно, так как в трубе было мало места для движения.
Свет от пожара становился все ярче. Дрожащими пальцами, он подтянул крышку и с трудом поставил ее на место.
Расслабив колени, Ричардс начал скользить по трубе вниз. Внутренняя ее поверхность была покрыта мерзкой слизью, которая служила, своего рода, смазкой и облегчала его продвижение под наклоном. Но когда он добрался до горизонтального ответвления, то понял, что ему туда не пролезть: изгиб шел под слишком острым углом.
Он снова почувствовал приступ клаустрофобии. "Попался, - прозвенело в голове, - попался, вот тут-то я и попался…"
Металлический крик застрял у него в горле, он поперхнулся им.
Успокойся! Конечно, это звучит банально, но нужно успокоиться. Ты ведь на дне этой самой трубы и ты не можешь ни подняться, не спуститься. И если этот чертов бак с топливом взорвется, ты прекрасно поджаришься здесь…
Он начал медленно поворачиваться грудью к сгибу, слизь, в обилии скопившаяся здесь, помогала в этом. В трубе стало светлее… и жарче. Вентиляционная решетка отбрасывала на его искаженное усилием лицо тюремную тень.
С коленями, согнутыми уже в правильном направлении, опираясь грудью и животом, он проскользнул еще дальше в горизонтальную трубу, пока не оказался в позе молящегося, но все равно не пролезал. Задом он уперся в керамическое начало горизонтальной трубы…
Наверху слышались какие-то приказы, команды, но может быть, это было лишь его воспаленное до невозможного воображение.
Он начал ритмично расслаблять и напрягать мышцы ног, и потихоньку колени выскальзывали из-под него. Держа руки поднятыми вверх, он пытался оставить себе больше места для движения, но лицо уже уткнулось в грязь и слизь трубы. Зато он почти пролез, осталось еще чуть-чуть. Выгнув по-кошачьи спину, он изо всех сил проталкивал руки и голову, единственное, что осталось для достижения цели.
И когда Ричардс уже подумал, что из-за недостатка места он просто не сможет двигаться ни в одну, ни в другую сторону, его бедра и ягодицы вдруг выскользнули в отверстие горизонтальной трубы, как вылетает пробка из бутылки шампанского. Он сильно поранил поясницу, но зато колени выпрямились, а он извернулся так, что рубашка задралась до шеи. Теперь он уже целиком был в горизонтальной трубе - кроме головы и рук, выгнутых под очень странным углом. Он еще немного поерзал, чтобы чуть-чуть соскользнуть назад, и остановился, успокаивая дыхание. Лицо было перемазано испражнениями крыс и слизью, а поцарапанную спину жгло, видимо, из раны сочилась кровь.
Эта труба была более узкая, чем предыдущая. Плечи терлись об ее края при каждом вздохе.
Слава Богу, я голодал в эти дни!
Тяжело дыша, он принялся пятиться в мрачную неизвестность следующей трубы.
Отсчет: 068
Извиваясь, как червяк, он медленно продвигался ногами вперед по горизонтальной трубе. И вдруг в подвале наверху взорвался бак с топливом, и тут же сочувственно загудели трубы, чуть не разорвав его барабанные перепонки. Бело-желтая вспышка (как будто подожгли кучу фосфора) осветила все вокруг и погасла, переходя в розовый отсвет; несколько мгновений спустя волна горячего воздуха обдала лицо. Он сморщился от боли.
Видеокамера в кармане болталась и билась об ногу, когда он попытался лезть быстрее. Трубы сильно нагревались из-за сильного пожара, который бушевал где-то над ним, как ручка сковороды нагревается от газовой конфорки. У Ричардса была прекрасная возможность поджариться здесь, словно картошка в духовке. Пот градом катился по лицу, смешиваясь с налипшей грязью, что делало его похожим на индейца, разрисованного в боевые краски. Стенки трубы были уже горячими на ощупь.
Как рак, Ричардс пятился на коленях и локтях, задом подпирая свод трубы. Дыхание стало хриплым и прерывистым, как у собаки. Воздух нагрелся и невозможно отдавал маслом. Головная боль сформировалась в черепной коробке и теперь давила на глаза.
Я здесь изжарюсь. Я точно здесь изжарюсь.
И тут его ноги вдруг потеряли опору и повисли. Ричардс попытался изогнуться и между колен посмотреть, что там такое, но за спиной было слишком темно, да и его глаза привыкли к свету бушующего где-то далеко впереди пожара: Придется использовать этот шанс наугад. Он пятился, пока не почувствовал под коленями конца трубы, а затем соскользнул с нее.
Его ноги оказались в воде, которая после жары металлического замкнутого пространства неожиданно показалась ему ледяной.
Новое ответвление отходило от той трубы, которую Ричардс только что прошел, и оно оказалось гораздо больше - там можно было стоять, лишь нагнув голову. По дну медленно текла густая жижа, доходившая ему до щиколоток. Он оглянулся на секунду и увидел отблески света. То, что даже с такого расстояния были видны огненные вспышки, означало, что "бум" действительно был основательный.
Ричардс взвесил ситуацию и пришел к выводу, что они там сами определят, жив он или сгорел в преисподней этого подвала. Но как ему удалось сбежать, они поймут, только когда пожар будет ликвидирован. Приятно было так думать, но еще приятнее предположить, что они вряд ли проследят его путь до Бостона.
Скорее всего, не проследят. А точно ли это были они? Что в действительности он видел?
Нет. Это были они! Охотники! Он был уверен в этом. От них даже пахло злостью. Этот запах каким-то непонятным образом донесся до шестого этажа, где находилась его комната.
Мимо пронеслась крыса, сверкнув на него светящимися глазами.
Ричардс неуклюже пошлепал за ней по направлению течения воды.
Отсчет: 067
Ричардс остановился около лестницы и смотрел вверх, ошарашенный светом. Обычного движения транспорта не было, но оно не так удивило бы его, как поразил этот свет, потому что ему показалось, что он шагал по канализационным трубам долгие часы. Время спрессовалось.
В полной темноте глаза не могли даже заметить очертания предметов. Не было слышно никаких звуков, кроме булькания воды и случайных всплесков испуганных крыс, да еще какого-то всхлипывания в отводных трубах. "Что случится, если кто-нибудь спустит воду в унитазе над моей головой?"- мрачно размышлял Ричардс, он полностью потерял ощущение времени и пространства.
И сейчас, вглядываясь в крышку колодца где-то в пяти метрах над ним, он разглядел, что на улице еще светло. В крышке было несколько маленьких отверстий для вентиляции, и тонкие, как карандаши, солнечные лучи оставляли на его груди и плечах пятна величиной с монетки.
Ни одной воздушной машины не прошло над колодцем, пока он здесь сидел. Только несколько грузовиков и группы мотоциклистов. Поэтому он решил, что может быть, благодаря счастливой случайности, а может, и теории вероятности, но только не из-за умения ориентироваться, ему удалось выйти на окраину города. К своим людям.
Тем не менее, до наступления темноты он не решался выйти на поверхность. Чтобы убить время, он вытащил камеру и начал снимать солнечные пятна на груди. Он Знал, что пленка у него высокочувствительная, но в то же время, ему не хотелось выдавать место своего укрытия. На этот раз он предпочел ничего не говорить и не объяснять, поскольку очень устал.
Когда пленка кончилась, он положил кассету к другим, уже отснятым. Его не оставляло какое-то странное чувство - почти уверенность, что эти пленки все равно послужат точным ориентиром. Это чувство надо было побороть. Во что бы то ни стало.
Он флегматично уселся на третьем пролете лестницы и стал ждать наступления темноты. Вот уже тридцать часов он был в бегах.