Броди взглянул через стол на Хупера. Меньше всего ему хотелось мотаться за акулой с молодым ихтиологом - ведь на катере Хупер будет превосходить его в знаниях. Броди мог отправить Хупера на схватку с акулой одного, а сам остаться на берегу. Но он чувствовал, что такое решение означало бы капитуляцию: он словно признавал, что боится встретиться лицом к лицу со злобной тварью и не способен победить необычного врага, который воюете его городом.
К тому же не исключено, что за целый день охоты на лодке Хупер проговорится, и Броди узнает, где провел ихтиолог прошлую дождливую среду. Броди прямо-таки с ума сходил от желания выяснить, что делал Хупер в тот день, и, всякий раз думая об этом, терзался от одной и той же тревожной мысли.
Броди хотелось верить, что Хупер был в кино или играл в триктрак в клубе "Филд", или курил марихуану с каким-нибудь хиппи, или спал с девчонкой. Ему было все равно, чем занимался ихтиолог, лишь бы знать, что Хупер не встречался с Эллен. Или, наоборот, был с ней тогда? Мысль об этом была невыносима.
Броди прикрыл телефонную трубку ладонью и обратился к Хуперу:
- Может быть, вы поедете с нами? Куинту нужен помощник.
- У него даже нет помощника? Ну и лавочка!
- Неважно. Вы согласны или нет?
- Да, - ответил Хупер. - Наверное, я всю жизнь буду жалеть об этом, но ладно, пойду с вами. Хочу увидеть эту акулу своими глазами, и другого пути у меня нет.
- Хорошо, я нашел вам помощника, - сказал Броди Куинту.
- Он справится с катером?
- Справится.
- Встретимся в понедельник в шесть утра. Прихватите с собой чего-нибудь поесть. Вы знаете, как сюда проехать?
- Автострада номер двадцать семь, потом повернуть на Промистлэнд, так?
- Да. По шоссе Крэнберри-Хол. Доедете до города. Приблизительно в сотне ярдов от последних домов свернете налево, на проселочную дорогу.
- Есть какой-нибудь указатель?
- Нет, но это единственная дорога ко мне. Упирается прямо в причал.
- Там только ваш катер?
- Да. Он называется "Орка".
- Хорошо. До понедельника.
- Да, вот еще что, - сказал Куинт, - будете платить наличными каждый день и вперед.
- Ладно, но почему вперед?
- Я всегда беру заранее. Не хочу, чтобы вы пошли ко дну с моими деньгами, если свалитесь за борт.
- Идет, - согласился Броди. - Вы их получите. - Он повесил трубку и сказал Хуперу: - Понедельник, шесть утра, устраивает?
- Устраивает.
- Я правильно понял, ты тоже едешь, Мартин? - спросил Медоуз.
Броди кивнул:
- Это моя работа.
- Мне кажется, что ты вовсе не обязан болтаться на катере.
- Ну, это уже решено.
- Как называется его катер? - спросил Хупер.
- По-моему, "Орка", - ответил Броди.
Медоуз, Хупер и Уитмен собрались уходить.
- Желаю удачи, - сказал Уитмен. - Я даже завидую вам. Наверное, будут увлекательные поиски.
- Лучше уж без этой увлекательности, - заметил Броди. - Просто я хочу покончить с проклятой тварью.
В дверях Хупер обернулся.
- Я тут кое-что вспомнит, - сказал он. - Знаете, как австралийцы называют белых акул?
- Нет, - ответил Броди без всякого интереса. - Как?
- Белая смерть.
- Вы нарочно сказали мне об этом, а? - спросил Броди, закрывая за ним дверь.
У выхода из здания управления ночной дежурный остановил Броди:
- Вам звонили, шеф, когда вы были у себя. Я решил, что не стоит вас беспокоить.
- Кто звонил?
- Миссис Вогэн.
- Миссис Вогэн!
Броди не помнил, чтобы он хоть раз разговаривал с Элеонорой по телефону.
- Она просила передать вам, что это не к спеху.
- Сейчас позвоню ей. Она очень стесняется, даже если бы ее дом горел, она, вызывая пожарных, стала бы извиняться за беспокойство и спросила бы: не заедут ли они к ней, когда окажутся где-нибудь рядом.
Возвращаясь в свой кабинет, Броди вспомнил, что Вогэн однажды сказал об Элеоноре: "Всякий раз, когда жена выписывает чек на доллар, она оставляет чистой графу, где указывается сумма в центах, боясь оскорбить получателя своим недоверием: вдруг он подумает, что его считают способным приписать несколько центов".
Броди набрал номер телефона Вогэнов, и Элеонора тут же сняла трубку. "Сидела у аппарата", - подумал Броди.
- Элеонора, это Мартин Броди. Вы звонили?
- О да. Ужасно неудобно беспокоить вас, Мартин. Если вы предпочитаете…
- Нет, у меня есть время. Так что вы хотели сказать?
- Это… ну, я звонила вам потому, что Ларри, как мне известно, разговаривал сегодня с вами. Я подумала, может, вы знаете, но не случилось ли чего.
"Она не в курсе дела, - подумал Броди. - Но будь я проклят, если Элеонора Вогэн узнает что-нибудь".
- А что произошло? О чем это вы?
- Не знаю, как начать, но… ну, Ларри, как вам известно, пьет мало. И очень редко. По крайней мере, дома.
- И?
- Сегодня вечером, вернувшись домой, он не произнес ни слова. Просто прошел в кабинет и, как мне кажется, выпил почти бутылку виски. Сейчас он спит в кресле.
- Я бы не стал тревожиться, Элеонора. Вероятно, что-то его беспокоит. Все мы попадаем в тиски время от времени.
- Я понимаю. Только… с ним что-то стряслось. Я это чувствую. Он сам не свой вот уже несколько дней. Я подумала, может быть… вы его друг. Вы не знаете, что с ним такое?
"Друг", - подумал Броди. Почти тоже самое сказал Вогэн, но он выразился точнее: "Мы когда-то были друзьями".
- Нет, Элеонора, не знаю, - соврал Броди. - Впрочем, я поговорю с ним, если хотите.
- В самом деле, Мартин? Я буду очень признательна. Но… пожалуйста… не упоминайте, что я вам звонила. Он не любит, когда вмешиваются в его дела.
- Не беспокойтесь. Не скажу. Постарайтесь ненадолго уснуть.
- Ничего, если он останется в кресле?
- Конечно. Только снимите с него ботинки и набросьте одеяло. Все будет в порядке.
Пол Леффлер стоял за прилавком своей закусочной, поглядывая на часы.
- Без четверти девять, - сказал он своей жене Розе, пухленькой симпатичной женщине, которая клала масло в холодильник. - Что ты скажешь, если мы закроемся на пятнадцать минут раньше?
- После такого удачного дня, как сегодня, я согласна, - ответила Роза. - Восемнадцать фунтов колбасы! Когда это было, чтобы за день продавали восемнадцать фунтов колбасы?
- А швейцарского сыра, - добавил Леффлер. - Разве когда-нибудь случалось, чтобы нам не хватило швейцарского сыра? Несколько таких деньков - и мы бы недурно заработали. Ростбиф, ливерная колбаса - все идет! Словно отдыхающие сговорились покупать бутерброды только у нас.
- Подумать только: приезжают из Бруклина, Истгемптона. Один отдыхающий сказал, что приехал из Пенсильвании только ради того, чтобы посмотреть на акулу.
- Разве у них в Пенсильвании не водятся акулы?
- Кто знает? - сказал Леффлер. - У нас становится, как на Кони-Айленде.
- Городской пляж уже, наверное, похож на свалку.
- Ну и ладно. Мы заслужили один-два хороших дня.
- Я слышала, пляжи снова закрыли, - заметила Роза.
- Да. Я всегда говорил: пришла беда - отворяй ворота.
- О чем это ты?
- Так, ни о чем. Давай сворачиваться.
Глава 11
Океан застыл, словно студень. Ни малейшего ветерка. Солнце пронизывало своими лучами струившиеся волны нагретого воздуха. Порой одинокая крачка вдруг бросалась вниз за добычей и снова взмывала вверх, а на воде еще долго расходились круги.
Катер, казалось, замер, едва заметно двигаясь по течению. На корме в кронштейнах торчали два спиннинга, проволочные лесы разрезали маслянистую пленку, которая тянулась за судном, уходя на запад. Хупер сидел на корме рядом с бадьей галлонов на двадцать - в ней была приманка. Каждые несколько секунд ихтиолог окунал черпак в бадью и опрокидывал его содержимое за борт.
В носовой части катера двумя рядами громоздилось десять деревянных бочонков величиной с четверть пивной бочки. Каждый опутан крепкой пеньковой веревкой толщиной в три четверти дюйма. Ее остальная часть длиной в сотню футов свертывалась в моток. К самым концам веревок были привязаны стальные гарпуны.
Броди сидел на вращающемся стуле, привинченном к палубе, и боролся с дремотой. Ему было жарко, он обливался потом. Целых шесть часов ни малейшего ветерка. Сзади шея у Броди сильно обгорела, и всякий раз, когда он поворачивал голову, воротничок форменной рубашки царапал чувствительную кожу. Броди остро ощущал запах своего пота, который, смешиваясь со зловонием рыбьих.
Потрохов и крови, вызывал у него тошноту. Он чувствовал, что ввязался не в свое дело.
Броди посмотрел на ходовой мостик. Там стоял Куинт. На нем были белая трикотажная майка, старые, выцветшие голубые джинсы, белые носки и поношенные кеды.
Броди подумал, что Куинту, наверное, около пятидесяти, и хотя, безусловно, владельцу катера когда-то было двадцать и когда-нибудь стукнет шестьдесят, полицейский не мог представить его другим. Куинт казался очень худым - при своем почти двухметровом росте он весил килограммов восемьдесят. Он был совершенно лысый, не бритый, а именно лысый, без малейших признаков растительности на голове, словно так и родится - без волос. Когда солнце стояло высоко и припекало, он надевал кепи морского пехотинца; заостренное лицо хозяина катера было обветрено. Длинный прямой нос Куинта бросался в глаза. Когда Куинт смотрел с мостика вниз, он точно задевал взглядом кончик носа. У хозяина катера были самые темные глаза, какие Броди когда-либо приходилось видеть. От ветра, соли и солнца кожа на лице Куинта загорела и покрылась морщинами. Он пристально, почти не мигая, смотрел за корму - по воде расплывалась маслянистая пленка.
По груди Броди стекала струйка пота, и он передернулся от неприятного ощущения. Затем повернул голову, сморщившись от острой боли в шее, и посмотрел на пленку.
Солнечный свет, отражаясь от маслянистой глади, резал глаза, и Броди отвернулся.
- Вам солнце не бьет в глаза, Куинт? - спросил он. - Неужели вы никогда не носите темные очки?
Куинт взглянул на него.
- Никогда, - отрезал хозяин катера.
Его голос звучал безразлично: ни дружески, ни враждебно. И не располагал к беседе.
Но Броди было скучно и хотелось поболтать.
- Почему?
- Они мне не нужны. Я вижу мир таким, какой он есть.
Броди посмотрел на часы. Было начало третьего: через три-четыре часа они на все махнут рукой и отправятся обратно.
- У вас часто выпадают пустые дни?
Утреннее возбуждение прошло, - ждать было нечего, и Броди считал, что сегодня они уже не увидят акулу.
- Как "пустые"?
- Такие, как этот. Сидишь целый день - и ничего не происходит.
- Случаются.
- И вам платят, даже если день пройдет даром?
- Конечно.
- Даже если ни разу не клюнет?
Куинт кивнул:
- Это бывает не слишком часто. Обычно какая-нибудь рыба да клюнет. Или подцепишь чего.
- Подцепишь?
- Ну да, железкой. - Куинт указал на гарпун, лежащий на носу катера.
- И кого же вы цепляете, Куинт? - спросил Хупер.
- Всех рыб, что проплывают мимо.
- Вот как? Я не…
- У кого-то клюет, - оборвал его Куинт.
Броди посмотрел из-под руки за борт, но пленка везде оставалась неподвижной: ни волны, ни даже мелкой ряби.
- Где? - спросил Броди.
- Подождите секунду, - сказал Куинт. - Сейчас увидите.
С легким металлическим шелестом проволочная леса на правом спиннинге поползла вниз, врезаясь в воду прямой серебристой линией.
- Берите спиннинг, - сказал Куинт полицейскому. - Когда я дам знак, ставьте катушку на стопор и подсекайте.
- Это акула? - спросил Броди.
От мысли, что наконец-то он встретится лицом к лицу с этой рыбиной, с этим чудовищем, ночным кошмаром, у Броди забилось сердце. Во рту пересохло. Он вытер руки о брюки, вынул спиннинг из кронштейна и зажал его между ног, продолжая сидеть на стуле.
- Белая? - рассмеялся Куинт лающим смехом. - Нет. Какая-то мелочь. Малость потренируйтесь, пока ваша рыбина не найдет катер. - Куинт понаблюдал за леской еще несколько секунд, затем приказал: - Подсекайте!
Броди нажал на стопор, наклонился и резко отпрянул назад. Конец спиннинга изогнулся дугой. Правой рукой Броди попробовал вращать ручку катушки, чтобы подтянуть рыбу, но ничего не получалось. Леса продолжала быстро уходить в воду.
- Не тратьте зря силы, - посоветовал Куинт.
Хупер, сидевший на транце, поднялся.
- Давайте я подберу лесу, - предложил он.
- Не надо, - бросил Куинт. - Оставьте спиннинг в покое.
Хупер с недоумением и слегка обиженно посмотрел на владельца катера.
"Да что ты понимаешь в этом деле?" - подумал Броди, заметив недовольство на лице Хупера.
- Если держать лесу натянутой слишком долго, то можно лишиться крючка, - спустя минуту продолжал Куинт.
- Вот как? - удивился Хупер.
- А мне говорили, что вы знаете толк в рыбной ловле.
Хупер промолчал. Он повернулся спиной к Куинту, потом сел на транец.
Броди держал спиннинг обеими руками. Рыба погрузилась на глубину и спокойно ходила из стороны в сторону.
Броди принялся наматывать лесу на катушку; он то нагибался, быстро вращая ручку, чтобы подобрать провисшую нить, то подтягивал добычу, напрягая мускулы плеч и спины. Левое запястье болело, а пальцы правой руки свело от напряжения.
- Кого я поймал? - спросил он.
- Голубую акулу, - ответил Куинт.
- Должно быть, с полтонны.
- Нет, фунтов на сто пятьдесят, не больше, - рассмеялся Куинт.
Броди подтаскивал рыбу и нагибался, подтаскивал и нагибался, пока наконец не услышал голос Куинта:
- Вы делаете успехи. Нажмите на стопор.
Броди перестал крутить ручку катушки.
Куинт лениво соскользнул по трапу с ходового мостика. Он держал в руке старую армейскую винтовку "М-1". Хозяин катера остановился у планшира и посмотрел вниз.
- Хотите увидеть рыбину? - спросил он. - Глядите.
Броди встал и, продолжая на ходу наматывать провисавшую лесу, приблизился к борту катера. Акула казалась неестественно голубой в темной морской воде. Она была около восьми футов длиной, изящная, с большими грудными плавниками. Рыба медленно ходила из стороны в сторону и больше не сопротивлялась.
- Красавица, правда? - заметил Хупер.
Куинт снял винтовку с предохранителя и, когда морда акулы показалась в нескольких дюймах от поверхности, быстро выстрелил три раза. Пули проделали в голове рыбы аккуратные дырки, но крови не было. Акула вздрогнула и замерла.
- Готова, - сказал Броди.
- Как бы не так, - возразил Куинт. - Возможно, оглушена, да и только. - Хозяин катера достал перчатку из кармана брюк, сунул в нее правую руку и ухватил проволочную лесу. Потом вытащил нож из ножен, висевших на поясе. Пасть акулы была приоткрыта на два-три дюйма, ее правый глаз, слегка затянутый белой пленкой, тупо смотрел на Куинта. Хозяин катера засунул нож между мелкими треугольными зубами акулы и попытался их разомкнуть, но рыба намертво стиснула челюсти. Куинт тянул на себя и поворачивал нож, пока не высвободил. Он засунул его обратно в ножны и достал из кармана кусачки.
- Я думаю, вы платите неплохо, поэтому можно позволить себе остаться без крючка и поводка, - заметил Куинт. Он поднес кусачки к проволоке и собрался перекусить ее. - Минутку, - вдруг передумал хозяин катера, засовывая кусачки в карман и вновь вынимая нож. - Глядите. Это всегда вызывает восторг у моих клиентов. - Левой рукой он поднял большую часть акулы над поверхностью воды и молниеносным движением распорол ей брюхо от анального плавника почти до самой головы.
Рыба обмякла, и кровавые потроха - белые, красные, голубые - вывалились в воду, словно куча грязного белья из корзины. Затем Куинт перекусил лесу кусачками, и акула соскользнула за борт. Как только голова ее оказалась под водой, рыбина начала метаться в облаке крови и внутренностей, хватая каждый кусок, проплывавший мимо пасти. Она дергалась, глотая внутренности, которые опять и опять вываливались из распоротого брюха.
- Теперь смотрите внимательно, - сказал Куинт. - Если нам повезет, через минуту здесь появятся другие голубые акулы и помогут этой твари сожрать себя. Если их будет много, мы увидим настоящий кровавый пир. Любопытное зрелище. Клиентам нравится.
Ошеломленный, Броди наблюдал, как акула продолжала хватать свои потроха. Через минуту он заметил голубую тень, поднимающуюся у хвоста разрезанной рыбины. Маленькая акула - не более четырех футов длиной - вцепилась в бок выпотрошенной жертвы. Челюсти хищницы впились в обрывок свисающего мяса. Она яростно трясла головой, извиваясь всем телом, как змея. Наконец, приплывшая рыба оторвала кусок мяса и проглотила его.
Вскоре появилась другая акула, потом еще и еще, и вода забурлила. Повсюду летели брызги, окрашенные кровью.
Куинт взял гарпун, лежавший под планширом. Он перегнулся через борт, подняв орудие над головой. Неожиданно Куинт резко подался вперед и тут же отпрянул назад. Маленькая акула, насажанная на острие гарпуна, извивалась всем телом и щелкала челюстями. Куинт вынул нож, распорол брюхо рыбы и выбросил ее в воду.
- Сейчас вы кое-что увидите, - сказал он.
Броди не мог определить сколько акул кишело возле катера в бурлящей воде. Мелькали, перекрещиваясь, плавники, рыбы били хвостами. Порой среди всплесков слышалось хрюканье, когда сталкивались две огромные акулы. Броди посмотрел на свою рубашку - она вся промокла и была забрызгана кровью.
Пиршество продолжалось несколько минут, после него возле катера остались лишь три большие акулы, они сновали взад и вперед у самой поверхности.
Мужчины молча смотрели за борт, пока не уплыли и эти рыбины-.
- С ума можно сойти, - произнес Хупер.
- Вам не нравится? - спросил Куинт.
- Вы угадали. Мне не нравится, когда живые существа умирают ради потехи людей.
Куинт фыркнул, и Хупер тут же спросил:
- А вам?
- Мне-то что. Нравится не нравится - это моя работа.
Куинт полез в холодильник и достал другой крючок с поводком. Владелец катера приготовил наживку еще на берегу. С помощью плоскогубцев он прикрепил поводок к концу проволочной лесы и оросил наживку за борт, потратив тридцать ярдов лесы.
Хупер снова начал швырять приманку в воду.
- Кто-нибудь хочет пива? - спросил Броди.