Поэтому просто продолжайте жить своими жалкими овечьими жизнями, делая то, что от вас кто-то там требует, и внушая самим себе, что ваша жизнь - нормальная, хорошая и счастливая, и не обращайте внимания на то, кто дергает за все рычажки, что происходит в мире на самом деле и какие люди в действительности прячутся за вашими улыбающимися лицами и высушенными феном волосами… И так далее, и так далее, и так далее. Знаете что? Я с этим покончил. Я… Но вы не сможете взять меня живьем. Вы могли бы узнать от меня очень многое, но теперь уже слишком поздно. Почему же мне не относиться наплевательски к вам, если вы относитесь наплевательски ко мне? Ко мне! Почему вам на меня наплевать?
Вы думаете, что остановите таких людей, как я? Вы никогда не сможете этого сделать. Вы меня слышите, мальчики и девочки из ФБР? Вы никогда-никогда-никогда не остановите таких людей, как я! Никогда!
[Редакторское примечание: пауза длительностью четырнадцать секунд.]
О-о, я не могу… я не верю в это. Я не могу в это поверить! Но тем хуже для вас. Я не уйду тихонько, я не могу так поступить. Разве вы не видите, что я попросту… что я попросту не могу так поступить…
[Редакторское примечание: пауза длительностью восемнадцать секунд.]
Так быть не должно. Нет, так быть не должно. Это неправильно. Это нечестно. Я не такой, каким вы меня считаете. Но вы этого никогда не поймете. Вы никогда даже и не попытаетесь понять. Я больше уже не буду пытаться помочь вам понять. С меня хватит.
Я очень устал. Очень-очень устал. Мне совсем не хочется делать того, что я вынужден сейчас сделать. Совсем-совсем-совсем не хочется это делать, клянусь вам, что не хочется. Пожалуйста, поверьте мне, что мне не хочется этого делать.
Но у меня нет выбора. Она знает слишком много.
90
Четыре часа утра. Кромешная тьма. Еще не видно и признаков светлого пятна, выползающего из-за горизонта. Однако тихое осеннее утро в сельской местности штата Пенсильвания, похоже, будет не таким уж тихим.
Отдельно стоящий сельский дом, принадлежащий Уинстону Грэму, находится в округе Элк. Окруженный с трех сторон несколькими акрами заброшенных сельскохозяйственных угодий, уже заросших кустарником, и лесом с четвертой - тыльной - стороны, этот дом представляет собой длинное строение с пологой крышей. На чертежах, которые мы получили от окружного регистратора, изображены три спальни в дальней части дома, кухня и две гостиные. Имеется и подвал, тянущийся под всем домом.
От расположенного в четверти мили шоссе к дому ведет, петляя, грунтовая дорога. Рядом с примыкающим к дому гаражом стоит автомобиль "Бьюик Скайларк" Уинстона Грэма.
Бойцы отряда по спасению заложников ползком заняли свои позиции, окружив дом и расположившись в зарослях сорняков. Теперь они ждут от Букса сигнала, который услышат в своих наушниках. Они одеты в черное с головы до ног. В их оснащение входят противогазы, каски, автоматы, пистолеты в кобурах и свето-шумовые гранаты с ослепляющим и оглушающим эффектом.
Расположившись с коллегами в четверти мили от дома на небольшом холме, я уже в который раз подношу к глазам инфракрасный бинокль. Возле дома - ни души. И освещение не включено ни внутри, ни снаружи. Насколько мы можем судить, в этом доме сейчас никого нет.
- Благодарю вас, ваша честь, - произносит Букс в сотовый телефон. Он облегченно вздыхает и говорит уже тем, кто находится рядом с ним: - Ордер нам выдали.
Букс целых полчаса разговаривал по телефону с федеральным судьей из Питтсбурга, объясняя ему возможные основания для обыска в жилище Уинстона Грэма. Чего нам еще не хватало после всей проделанной работы - так это чтобы какой-то там судья не позволил провести обыск и тем самым оставил нас ни с чем.
Букс подносит портативную рацию ко рту.
- Командир отряда, вы меня слышите? - спрашивает Букмен.
- Слышу, Букмен.
Этот ответ, раздавшийся из портативной рации Букса, звучит очень отчетливо в прохладном ночном воздухе.
- Командир отряда, мы сейчас в режиме усиленного наблюдения за объектом.
- Вас понял.
- Командир отряда, все заняли свои места?
Командир отряда по спасению заложников опрашивает поочередно своих людей, взявших дом в кольцо, а затем отвечает Буксу:
- Да, все заняли свои места. Держим оружие наготове.
Букс окидывает взглядом других агентов и меня. Мы сидим в одном из автомобилей, выстроившихся небольшой колонной за пределами зоны видимости из дома Грэма. Здесь и шериф округа Элк, и бойцы Национальной гвардии штата Пенсильвания, и местные пожарные, и специалисты по обезвреживанию взрывных устройств, и агенты ФБР, и сотрудники Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ.
- Командир отряда, - говорит Букс, - мы отправляем "Кевина". Как поняли?
- Вас понял.
Букс кивает стоящему рядом с ним агенту Бюро по контролю за оборотом алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ - мужчине по фамилии Мор. Мое внимание привлекает хитроумное оборудование, которое Мор держит в руках и которое включает в себя видеомонитор и джойстик. Этот человек похож на подростка, собравшегося поиграть на игровой приставке "Икс-бокс".
Однако "Кевин" отнюдь не какая-нибудь игровая приставка. "Кевин" - это устройство, предназначенное для выявления взрывчатки, похожее на маленькую тележку с дистанционным управлением и с колесами, как у трактора. Тележка эта может поворачиваться вокруг своей оси на 360 градусов. Используя это устройство, мы можем издалека видеть то, что "видит" сам "Кевин".
Один из бойцов отряда по спасению заложников приближается к открытому окну дома. Странно, что оно открыто. Получается, что Уинстон Грэм как бы облегчает нам задачу.
Боец отряда по спасению заложников опускает "Кевина" через открытое окно на пол гостиной и отходит на десяток ярдов - в укрытие. Экран монитора, который Мор держит в руках, оживает. Теперь мы можем наблюдать за тем, что происходит внутри дома Уинстона Грэма, видя то, на что направлена маленькая камера "Кевина".
Гостиная обставлена старинной мебелью. Часть гостиной переоборудована под маленькую открытую кухню. Кухонная мебель тоже старая. В кухне, по-видимому, совсем недавно кто-то был. На столе стоит бутылка пива. На деревянном полу везде валяются газеты. Они почти полностью покрывают пол.
Газеты.
"Огню, чтобы гореть, нужен кислород, топливо и источник воспламенения".
Открытое окно - это кислород.
Газеты - это топливо.
Световой индикатор на устройстве дистанционного управления Мора начинает мигать красным светом. Это своего рода мини-сирена. "Кевин" нам что-то сообщает.
Он сообщает, что обнаружил источник воспламенения.
- Сейчас бабахнет, - говорю я.
- Командир отряда, назад! - кричит Букс в портативную рацию. - Назад, командир отря…
И в этот момент мы видим взрыв - беззвучный взрыв, который разрывает темноту ночи ярко-оранжевой вспышкой. Огонь, словно огненное дыхание дракона, моментально охватил всю гостиную.
- Пожарные, вперед! Вперед! - кричит Букс куда-то вправо.
Пожарный автомобиль срывается с места и быстро едет по направлению к дому Уинстона Грэма. Вслед за ним устремляются автомобили со спецназовцами, облаченными в огнестойкую одежду, и специалистами по обезвреживанию взрывных устройств. Они стартуют с такой скоростью, что слышен визг шин.
- Он не хочет, чтобы его взяли живьем, - говорит Денни Сассер.
Я напяливаю на себя плотную огнестойкую одежду, надеваю каску и хватаю противогаз.
- Все агенты, - кричит на ходу Букс, который уже бежит в сторону горящего дома, - продолжайте держать дом в непроницаемом кольце! Каждый дюйм периметра должен быть под контролем! Этот взрыв может быть отвлекающим маневром!
Я бегу вместе с Буксом. Мы все игнорируем тот факт, что в нашем распоряжении вообще-то имеется автомобиль, и просто бежим как можно быстрее к дому, ориентируясь в темноте по ярко-оранжевому свечению и густому дыму, уже поднимающемуся над крышей.
- Подвал! - кричу я, тяжело дыша. - Он в… в подвале!
91
- Не подходи близко! - кричит мне Букс, вытянув руку и стоя в нескольких ярдах от дома. - Тебе не разрешается туда входить, Эмми. Это приказ!
Агенты в огнестойкой одежде входят в дом вместе с пожарными, выступая в роли вооруженного сопровождения. Держа автоматы наготове и подняв защитные щитки своих касок, они готовы к встрече с чем угодно и с кем угодно. Несколько секунд спустя на пламя обрушиваются мощные струи воды из шлангов, вышибая при этом оконные стекла. Из всех отверстий дома вырывается чернильно-черный дым. Я держусь на расстоянии, укрываясь за пуленепробиваемым щитом и ожидая еще одного взрыва, выстрелов или чего-нибудь наподобие этого - чего-нибудь неожиданного, ибо мистер Уинстон Грэм уже стал экспертом по части неожиданностей.
Вскоре не остается даже признаков огненно-оранжевого жара, исходившего изнутри дома. Теперь это залитое водой сооружение с провисшими перекрытиями, от которого все еще валит едкий дым. Пожар был тщательно спланирован и умело инициирован, но пожарные ведь находились всего лишь в четверти мили от места пожара, когда тот начался!
- Здесь чисто! - раздается в моих наушниках чей-то крик. - На первом этаже чисто!
Они имеют в виду, что нет людей - ни живых, ни мертвых. И нет никакой опасности.
Подвал. Готова поспорить, что огонь не затронул подвал.
- Оставайся… здесь, - говорит мне Букс через свой противогаз, повернувшись ко мне.
Подчиняясь, я делаю шаг назад.
Букс исчезает в черном дыме, окутавшем дом. Огня уже нет, но жар такой сильный, что я чувствую его даже сквозь каску и щит.
"Помни о том, где ты должна находиться, - говорю я себе. - Ты не должна соваться туда, в этот дом. Ты, может так получиться, принесешь там больше вреда, чем пользы. Ты можешь провалиться под пол, и им придется тратить драгоценное время на то, чтобы спасать тебя. Так что там тебе не место".
Но ведь я уже надела костюм пожарного - огнеустойчивые и прочные сапоги, куртку и штаны, - а также противогаз с кислородным баллоном и каску с защитным щитком. А еще у меня есть пуленепробиваемый щит. Зачем они мне все это дали, если не хотят, чтобы я заходила внутрь? Я жду пять минут и затем захожу в дом.
Сквозь дым почти ничего не видно, но мне, как и всем остальным агентам, известно расположение помещений: я видела чертеж этого этажа. Я вдыхаю чистый кислород из баллона, продвигаясь вперед в густом дыму. Концентрирую свое внимание на полу, особенно сильно пострадавшем от огня. Обугленные обрывки газет валяются повсюду и порхают в воздухе, словно конфетти и серпантин после торжественного проезда знаменитости по улицам города, которыми с высоких зданий осыпают кортеж машин. Идти по этому дому сразу после пожара небезопасно, но я не первый и даже уже не десятый человек, который в него зашел. Стоять в стороне и терпеливо ждать - это не по мне. Я знаю, что, если буду продолжать идти прямо по главному коридору, мимо кухни и мимо спален, я выйду к двери подвала.
Я нахожу эту дверь и открываю ее. На лестнице, ведущей вниз, в подвал, дыма нет. Я начинаю спускаться по лестнице. "Там уже с десяток агентов, не меньше, - говорю я себе. - Каким бы крутым ни был наш субъект, он не сможет справиться с десятью агентами. Правильно?"
Я дохожу до конца лестницы и поворачиваюсь. Основная часть подвала не до конца приведена в порядок: мрачные бетонные стены и полы. Я вижу тут водяной отопительный агрегат, установку для умягчения воды, стиральную машину и сушильный аппарат в одном углу, а еще скамью для занятий со штангой гантельного типа и гири - в другом.
А дальше виден длинный коридор с дверями по обе стороны. Агенты резко открывают каждую из них и забегают в помещения, держа оружие перед собой. До меня доносятся крики "ФБР!" и "Федеральные агенты!". Я снимаю противогаз и продвигаюсь вперед по коридору по мере того, как агенты проверяют одну комнату за другой.
- Везде чисто! - кричит один из агентов Буксу.
Тот кивает и разочарованно смотрит по сторонам. Когда он замечает меня, у него уже нет моральных сил на то, чтобы выразить недовольство. Он просто пожимает плечами. Весь дом, включая первый этаж и подвал, уже проверили.
"Куда ты подевался, Уинстон Грэм?"
Я иду обратно в основную часть подвала - туда, где находятся бытовая техника и спортивные снаряды. Там в углу я замечаю серый металлический шкаф высотой почти с меня, с двумя дверцами и висячим замком, который не закрыт, а просто висит на одной из петель.
Для такого педантичного человека, как Уинстон Грэм, это почти официальное приглашение.
- Сюда! - кричу я. - Посмотрите здесь!
- Отойди, черт возьми! - бурчит Букс, хватая меня за руку и отдергивая назад.
Затем он поспешно показывает пальцем на шкаф. Агенты приближаются к нему со всех сторон. Один из них снимает с петель замок. Затем агенты одновременно хватаются за ручки дверей и распахивают их.
Внутри шкафа все так же, как и в любом другом шкафу. Три полки, две из которых абсолютно пустые. На третьей - центральной - что-то лежит.
Небольшая стопка листов бумаги.
Обвязанная фиолетовой тесемкой.
- Это, черт возьми, что такое? - спрашивает Букс, подходя к шкафу и бросая взгляд на верхний лист. - Что это еще за "сеансы Грэма"?
92
Уже светает, небо над нами светлеет, предвещая наступление дня, но пока еще довольно темно. Мы едем по шоссе в обратную сторону, сидя в крытом грузовике спецназа, используя пол кузова в качестве стола и раскладывая на нем листки обнаруженной стопки. Напечатанный на них текст содержит размышления серийного убийцы, которые сам он назвал "сеансы Грэма". Они все пронумерованы - в общей сложности их двадцать два - и датированы. Похоже, он записывал свои разглагольствования на один из тех современных высокотехнологичных диктофонов, которые автоматически преобразуют звучащие слова в печатный текст.
И вот уже все "сеансы Грэма" разложены на полу грузовика. Сначала мы эти записи просматриваем. У нас еще будет время на тщательный анализ его слов и фраз, и потратим мы на это далеко не один день.
Сейчас же мы просто ищем какие-нибудь зацепки относительно того, где этот монстр может скрываться. Поэтому я, быстро пробегая глазами по содержащемуся на этих страницах отвратительному самовосхвалению и циничной браваде, которой он сопровождает описание пыток своих жертв, ищу что-нибудь такое, что дало бы мне какую-нибудь подсказку…
- Мэри! - громко говорю я.
Некто по имени Мэри упоминается в записи "сеанса" номер двенадцать, а именно разговор с женщиной в каком-то баре. А затем эта Мэри снова и снова фигурирует в последующих "сеансах". Ей даже уделяется все больше и больше внимания с каждым новым эпизодом, который я читаю. Он испытывает к ней какие-то чувства. Он открывается ей. Он начинает терзаться из-за нее. Он постепенно влюбляется в нее.
Мэри - барменша, посещающая курсы в колледже и пытающаяся избавиться от алкогольной зависимости. Но какая у нее фамилия? Где она живет? Нам что, придется по всей Пенсильвании разыскивать женщину по имени Мэри?
Затем мы замечаем, что он дает слабину после того, как осознает, что мы уже подбираемся к нему. Самовосхваление все еще прорывается в его разглагольствованиях то там, то сям, но он явно начинает нервничать. Постепенно он теряет уверенность в себе, хотя и пытается убедить себя - и нас, - что этого не происходит.
Как он поступит по отношению к Мэри?
- Нам необходимо ее найти, - бормочу я.
Букс подносит портативную рацию ко рту.
- Как там у нас насчет собак, отыскивающих человеческие останки?
- Собаки здесь, - раздается из рации чей-то голос. - Мы начнем с его приусадебного участка и затем отправимся в лес за домом. А еще мы прямо сейчас направим агентов прочесать его.
- Давайте читать дальше, - говорит мне Букс. - Где-то должна всплыть еще какая-нибудь подсказка.
Однако я уже почти все прочла, но больше ничего не обнаружила. Читая запись "сеанса" номер двадцать один, датированную вчерашним днем - то есть воскресеньем, когда он улизнул от нас на стадионе "Форд Филд", - я почувствовала, что Грэм теряет самообладание. Хорошо. Замечательно. Однако после его последних произнесенных в тот день слов у меня мурашки бегут по коже.
"Она знает слишком много".
- Он собирается ее убить, - говорю я.
А затем я дохожу до последней записи, датированной сегодняшним днем, то есть первым октября.
93
"Сеансы Грэма" Запись № 22 1 октября 2012 года
Я не… я не хотел этого для тебя, Мэри. Я не хотел этого для нас. Ты должна мне поверить. Пожалуйста, скажи мне это - скажи, что ты веришь тому, что я сейчас говорю. Все это время я лгал тебе. Лгал самому себе, убеждая себя, что с тобой я мог бы быть другим и что все могло бы быть по-другому. Но, пожалуйста, поверь мне сейчас. Пожалуйста, поверь мне, что, если бы я встретил тебя раньше, все было бы по-другому и я изменился бы. Я знаю, что изменился бы. Изменился бы ради тебя, Мэри.
Но сейчас уже слишком поздно, и я не могу позволить тебе… Нет, Мэри, я не могу. Я сожалею об этом - сожалею так, как ни о чем не сожалел за всю свою жизнь. Откровенно говоря, раньше я никогда ни о чем не сожалел, а теперь вот сожалею, потому что ты открыла во мне кое-какие качества, и мне хотелось бы дать им возможность проявиться и хотелось бы изучить их вместе с тобой. Я знаю, что мы смогли бы это сделать, и все было бы в порядке. Пожалуйста, пойми, Мэри, что у меня нет выбора. Пожалуйста! Я не могу этого не сделать, потому что, хотя ты, возможно, тоже полюбила меня в ответ на мою любовь, они найдут тебя и заставят рассказать обо мне все, а я не могу позволить им поступить так с тобой. Если бы я мог сейчас оставить тебя в покое, я бы именно так и поступил, но я не могу. У меня нет выбора. Ты понимаешь это, да? У меня нет выбора. Я тут бессилен.
Они уже идут сюда за мной, Мэри, и они наверняка расскажут тебе обо мне всякую всячину. А я не могу позволить тебе выслушивать их, потому что они представят все более ужасным, чем оно есть на самом деле. Да, именно так они и поступят, а я им этого позволить не могу. Я предпочитаю, чтобы ты запомнила меня как человека, который любит тебя, потому что я и в самом деле люблю тебя, Мэри. Я клянусь тебе, что и в самом деле люблю тебя и что во мне проснулась способность любить благодаря тебе.
Ты не будешь любить меня, если услышишь то, что они расскажут обо мне. Ты не будешь любить меня, если узнаешь правду. Думаю, ты никогда и не полюбила бы меня, если бы знала правду. Нет, не полюбила бы. Никто не полюбил бы меня! Ну как они смогли бы меня полюбить? Как кто-нибудь смог бы… А теперь тихо, Мэри. Тихо.
Я к тебе неравнодушен, Мэри, моя дорогая, дорогая Мэри Лэйни, и я всегда буду любить и помнить тебя, и этого должно будет хватить. Пожалуйста, пойми, моя милая Мэри. Пожалуйста, пойми, что я делаю это из любви и что мне очень хотелось бы, чтобы все было по-другому. Эх, ну почему это не может быть по-другому? Почему они не могут просто оставить меня в покое и дать нам шанс стать другими, стать лучше?
Теперь же у нас ничего не остается, и я не могу позволить им причинить тебе боль или настроить тебя против меня. Я не позволю никому уничтожить то, что у нас с тобой было. Не позволю.