* * *
Двадцать восьмого октября Доктор взял в аренду автомобиль – "Шевроле-Реццо". Считается, что это авто "семейного" класса. Такие машины редко привлекают внимание полиции. Доктор заплатил за неделю вперед.
В тот же день в головную часть ракеты загрузили тысячу семьсот килограммов С-3 и триста килограммов цемента в качестве балласта – Главный сказал: у меня все расчеты сделаны исходя из массы две тонны. Нельзя центровку нарушать. После этого Борис Витальевич ввел в бортовой компьютер ракеты программы.
На палубе "Комсомольца" установили большой деревянный ящик. Внутрь закатили КПВ.
Двадцать девятого октября с утра дали штормовое предупреждение. Синоптики предупреждали, что во второй половине дня ветер усилится до пятнадцати метров в секунду. "Крокодил" и "Комсомолец" совершили переход в Уткину заводь. На штурвале "Крокодила" стоял Гринев, "Комсомольцем" управлял Забродин.
К вечеру ветер усилился до семнадцать метров в секунду, порывами – до двадцати пяти. Западный ветер гнал по Неве крутую волну, нес над водой снеговые заряды.
Около двадцати двух часов на набережной Обводного канала остановилась грузовая "Газель". В кузове машины были ящики, большие банки с краской, лестницы. Водитель включил аварийку и открыл капот. На набережной было темно, пусто, плескалась черная вода в каменном русле канала. Водитель осмотрелся, потом подошел к кузову и трижды стукнул кулаком по борту. Через секунду над бортом показалась голова, обтянутая черным. Водитель сказал: никого. Дельфин вылез из кузова, пятясь, пошел к ограждению канала. Он перелез через ограждение, спрыгнул в воду и исчез. Водитель опустил капот, сел в кабину. Он достал телефон, набрал номер и сказал всего одно слово: порядок. Потом водитель выключил аварийку и быстро уехал.
Дельфин проплыл по Обводному и вышел в Неву. Понял это по навалившемуся сильному течению. Ему предстояло пройти на ластах около одиннадцати километров. Сделать это без помощи течения было бы затруднительно. В молодости Дельфин проходил и большие расстояния, да еще буксируя мешок с пятидесятикилограммовым грузом. Но с тех пор утекло много воды…
Дельфин пересек Неву, двинулся вдоль набережной. Высокий уровень воды был его союзником – позволял идти под самым берегом, что облегчало ориентирование в кромешной темноте.
Через два часа шесть минут Дельфин вынырнул в устье Черной речки. Он очень устал и едва не прошел мимо. Он осторожно выставил голову и двинулся по узкой речке. Вскоре увидел на берегу мигающие огни аварийки.
Спустя восемь минут он сидел в салоне "Газели" и пил горячий глинтвейн.
* * *
Наверно, это была самая длинная ночь в году – ночь перед операцией.
Иван сидел в рубке "Крокодила", слушал радио. По всему городу ветер валил деревья, рвал провода, срывал рекламные растяжки. С неба летел мокрый снег. На Васильевском ветром повалило подъемный кран. Он раздавил вагончик, где жили строители-таджики. В Финском заливе терпел бедствие голландский сухогруз. От набережной Лейтенанта Шмидта оторвало дебаркадер, переоборудованный в плавучий ресторан. Ресторан вместе с подгулявшей публикой несло по Неве.
В час ночи вода поднялась уже на метр шестьдесят шесть, скорость ветра еще увеличилась.
В начале второго в кают-компанию вошел Гринев. Капитан выглядел озабоченным. Он посмотрел на барометр, пощелкал по стеклу коротко подстриженным ногтем. Иван спросил:
– Вас беспокоит погода?
– Да черт-то с ней, с погодой. Бывало и похлеще. Меня беспокоит подъем воды.
– А в чем проблема?
Гринев подошел к штурманскому столу, склонился над картой.
– Проблема в том, что нам предстоит пройти под тремя мостами. Если вода поднимется на два с половиной метра выше ординара, то мы не пройдем.
Иван обомлел. Он думал о чем угодно, но только не об этом.
– А два с половиной – это реально?
– Только что слушал прогноз. Ожидается дальнейшее усиление ветра и подъем воды. По крайней мере до утра она будет подниматься. Ориентировочный уровень подъема два десять – два двадцать.
– Значит, у нас есть сантиметров тридцать-сорок запаса?
– Ничего это не значит, – проворчал Гринев. – Точно рассчитать уровень подъема невозможно.
Иван подошел к окну, отдернул шторку. За покрытым каплями стеклом густо летел снег, ветер срывал пену с верхушек волны, нес по воде. Дальше была темень, и в этой темени кричала пароходная сирена.
К трем часам ночи вода поднялась до отметки метр восемьдесят пять.
В четыре пятнадцать вода достигла отметки два метра. Скорость ветра составляла двадцать метров, порывами до двадцати семи.
Вода продолжала прибывать. Иван сидел в рубке, курил и пил кофе. Он выглядел спокойным, но был бледен. В половине пятого к нему подошел Зоран:
– Сходи поспи, брат.
– Заснешь тут.
Зоран подошел к окну рубки, отдернул штору. За стеклом густо летел мокрый снег. Неслись обезумевшие облака. В прорехах облачности мелькала луна, наполняла картинку нереальным светом. Зоран прислонился лбом к стеклу, произнес:
– Домового ли хоронят? Ведьму ль замуж выдают?
– Что? – удивленно повернулся к нему Иван.
– "Бесы" Пушкина Александра Сергеевича. Павел любил.
– А-а, – протянул Иван.
В шесть часов сорок три минуты вода поднялась на уровень два метра сорок два сантиметра. Все летело к черту…
Иван вышел на покрытую мокрым снегом палубу. Попытался прикурить сигарету, но ничего не вышло. Несколько минут Иван стоял на пронизывающем ветру, потом пошел и разбудил Ракетчика. Спросил:
– Борис Виталич, отсюда долетит наше изделие?
Ракетчик со сна не сразу врубился в вопрос, а потом сел за свой комп. Через несколько минут выдал:
– Долететь-то оно долетит… А кто ж даст? Собьют, Олег Петрович.
Иван некоторое время молчал, потом сказал:
– Я вас попрошу, Борис Виталич: подготовьте программу запуска отсюда.
Ракетчик хотел что-то спросить, но Иван поднялся и вышел.
В половине восьмого ветер начал стихать… Уже светало, уровень воды был на два метра сорок семь сантиметров выше ординара. Иван ушел спать.
Гринев разбудил его в одиннадцать часов. Капитан был в форме, в белой сорочке с гастуком. Первым делом Иван спросил:
– Вода?
– Уходит. Сейчас два тридцать.
– Хорошо. Зоран уже уехал?
– Да.
– Сигнал от Титана есть?
– Пока ничего нет.
Псевдоним Титан был закреплен за Семеном Заборовским.
Титан сидел в своем "кабинете" – клетушке площадью около шести квадратных метров. Окон в помещении не было. Вентиляции практически тоже. В любое время года здесь было нечем дышать… Клетушка вплотную примыкала к технической галерее, которая окружала "шарик" – основной демпфер Башни. В галерее располагались датчики и гидроприводы. Управлялось все это хозяйство из клетушки Титана. Титан сидел в "кабинете" и смотрел на часы. Часы показывали 11:02. Прошло уже две минуты, как Титан должен был выпороть из-под кожи маячок и активировать его.
Титан не сделал ни того ни другого… он точно знал, что торопиться незачем.
"Танк" "Демонтаж" – заправленный, снаряженный, готовый к первому и единственному своему бою – стоял на "Стапеле". Братишка, Зоран и Грач сидели за столом, вяло перебрасывались в карты и ждали команды.
Доктор ждал Титана. Серый "Шевроле-Реццо" Доктора стоял на Партизанской, у Большеохтинского кладбища, в ста пятидесяти метрах от границы желтой зоны. Мимо, по проспекту Энергетиков, вовсю рассекали полицейские автомобили. Однако к тому, что происходит за пределами зоны, полицейские не проявляли никакого интереса. Они и так уже были замучены "усилением" и ждали только одного: поскорей бы этот долбаный саммит закончился… Однажды над проспектом пролетел "Джедай". Видимо, подумал Доктор, из-за сильного ветра у них проблемы с применением "птичек". Потому и гоняют "Джедай".
Доктор ждал Титана, а Титана не было.
Официальное начало саммита было намечено на четырнадцать часов по московскому времени. Однако из-за нелетной погоды задерживалось прибытие некоторых участников саммита. Начало перенесли на пятнадцать часов.
Титан надрезал кожу. Он не стал пользоваться обезболивающим препаратом, что дал ему Доктор. Боль от пореза была ничто по сравнению с той болью, которую Семен носил в себе уже три года… Титан надрезал кожу, раздвинул ее, обнажил маячок. Из разреза потекла кровь. Не обращая на нее внимания, Титан кончиком скальпеля раскрыл корпус маячка, воткнул в гнездо кусок провода – антенна. Нажимая обломком зубочистки на две кнопки, ввел простенький трехзначный код. Вспыхнул, трижды мигнул, подтверждая код, светодиод. С примитивной антенны сорвался первый сигнал.
В рубке "Крокодила" время тянулось медленно.
Ждали сигнала от Титана, но сигнала не было. Ветер заметно ослабел, уровень воды в Неве продолжал понижаться. Снегопад прекратился и посветлело… В рубке работал портативный телевизор. Канал "Промгаз медиа" вел вещание с Башни. Рассказывали, разумеется, только о саммите.
– Есть сигнал от Титана, – обрадованно доложил Главный.
– Наконец-то, – буркнул Гринев. Иван облегченно вздохнул.
По запасному каналу связи позвонил Доктор. Сказал:
– Титана все еще нет. Что делать?
Иван коротко ответил:
– Ждать.
По радио снова передали штормовое предупреждение. По прогнозам во второй половине дня следовало ожидать усиления ветра и повторного подъема воды в Неве.
Гринев выругался.
В двенадцать сорок пять вновь позвонил Доктор:
– Контрольное время истекло час назад. Титана нет. Что делать?
– Ждать!
В тринадцать с минутами мимо "Крокодила" прошел вверх по Неве патрульный катер.
В "Пулково-2" прибыл самолет президента Украины.
В четырнадцать часов патрульный катер проследовал обратно.
Пилот-оператор третьего авиакрыла разведки доложил командиру крыла, что на Партизанской уже два часа стоит автомобиль "Шевроле-Реццо". В нем находится человек.
Начальник доложил о подозрительном автомобиле оперативному дежурному. К дежурному ежечасно стекались десятки таких сигналов. Периметр желтой зоны составлял более десяти километров… Сколько прилегающих улиц выходит на периметр? Сколько там припарковано автомобилей? Только за минувшие сутки с улиц, непосредственно примыкающих к красной зоне, были эвакуированы несколько сот автомобилей. Владельцы пробиты по базам всех существующих учетов. Четверо задержаны по подозрению в причастности к террористической деятельности. С ними работали оперативники… сигналы поступали постоянно, людей для их отработки не хватало. Формально-то людей полно. Но что это за люди? Ушлепки, командированные из провинции, или еще хуже – прикомандированные от полиции. Этим вообще все до саддама и по хуссейну.
Сомнительный "Шевроле" находился за пределами красной зоны, в желтой. Дежурный зафиксировал информацию и передал ее в оперативный отдел. Когда у них появится возможность – проверят.
По радио сообщили, что начало саммита перенесли на шестнадцать часов.
Титан в своей каморке ввел коррективы в программу работы демпфера. Шар-защитник превратился в шар-разрушитель и ждал теперь только толчка извне.
В окна рубки Башня была видна во всей красе. Облака в небе двигались очень быстро. Сплошным серым потоком они наплывали, набегали на Башню, грозя снести, смести, уничтожить ее. Башня стояла неколебимо. Она казалась сверкающим утесом, огненным тотемом на краю океана серых, клубящихся туч…
К Ивану подошел Главный. Он выглядел плохо – запавшие щеки, щетина.
– Когда? – спросил он.
– Скоро, – ответил Иван. – Уже скоро.
Борис Витальевич повернулся, собрался выйти.
Иван окликнул:
– Борис Виталич.
Главный обернулся.
– Борис Виталич, вы бы побрились, что ли…
– А?
– Я говорю: традиция такая – на бой выходить в чистом.
– Да-да, конечно… Извините, я что-то волнуюсь.
Борис Витальевич развел руками.
К оперативному дежурному заглянул начальник 6-го оперативного отдела майор Воронец, сказал:
– Мы пробили этот "Шевроле". Он, оказывается, взят в аренду.
– Ага… А когда?
– Позавчера. Мужик, который его взял, – приезжий, из Брянска. По учетам не проходит.
Автомобиль, взятый в аренду? Позавчера?.. Дежурный сказал:
– Ну проверьте вы его на всякий случай. Я думаю, что это лажа, но… Да, может, он уже уехал.
Воронец кивнул и вышел.
Ветер вновь усилился, и вода в Неве опять стала подниматься. Гринев часто подходил к барометру, стучал по нему пальцем. Вошел Главный – побритый, с влажными после душа волосами, в чистом сером комбинезоне. Он обвел всех взглядом и спросил:
– Чего ждем? Все твари уже там.
Главный кивнул на экран телевизора. Там ослепительно улыбался президент Российской Федерации… Иван мог бы ответить, что Заборовский так и не вышел из Башни. Или, по крайней мере, не вышел на контакт с Доктором. Он не стал это говорить.
Иван бросил взгляд на Башню, потом посмотрел на Главного.
– Через полчаса начнем, – сказал Иван.
Доктор сидел в салоне "Шевроле" уже почти четыре часа. Но ему казалось – сорок. Он сидел и ждал Титана. Человека, которого он никогда не видел, лишь однажды разговаривал с ним по телефону… Доктор считал, что Титан работает в службе безопасности корпорации "Промгаз" и от него зависит успех операции.
В четырнадцать сорок восемь Доктору позвонил Полковник. Сказал:
– Отбой, Док. Уезжайте оттуда, да поскорей…
Доктор облегченно вздохнул, повернул ключ в замке зажигания. Двигатель "Шевроле" заурчал.
Доктор воткнул передачу, поехал.
В ту же секунду с проспекта на Партизанскую повернули два автомобиля. Первый был в полицейской раскраске, второй – серый "Форд" без каких-либо опознавательных знаков… Но Доктор сразу понял, что это за "Форд". Невозможно объяснить, как именно он это понял, но факт – понял… Доктору стало тоскливо.
Ветер нес мокрый снег и рыжие листья. Три автомобиля медленно сближались. В кармане у Доктора лежало удостоверение сотрудника "гестапо" – то самое, что Иван добыл во время налета на автозак. Только теперь там была вклеена фотография Доктора. В случае полицейской проверки с этой ксивой было вполне реально отмазаться. Но если напорешься на сотрудников "гестапо", то шансов практически нет – раскусят на раз-два. Полицейский автомобиль трижды мигнул фарами. Доктор уверенно мигнул в ответ. Расстояние между машинами было около двадцати метров и с каждой секундой сокращалось. Нужно было решать… Доктор воткнул вторую и утопил газ. "Шеви" рванулся вперед. Он стремительно проскочил мимо полицейской машины, но второй автомобиль резво рванул наперерез. Доктор газанул и бросил "Шевроле" вправо. Удар "Форда" пришелся в бок, в левую заднюю дверь. Захрустел сминаемый металл, осыпалось стекло двери, от удара "Шевроле" развернуло градусов на сорок. Отчаянно выворачивая руль, вдавливая в пол педаль газа, Доктор вырвался из "объятий" "Форда", оторвал у него бампер и выскочил на проспект Энергетиков.
Семен Ильич Заборовский знал, что не выйдет из Башни. Потому что никто из обслуживающего персонала не мог выйти из Башни, пока там находятся VIP-персоны. Титан знал об этом заранее… Он сделал свой выбор осознанно.
Титан сидел в своей клетушке и ждал. Он жалел только об одном – о том, что так и не увидит гибель этой гадины.
Старший оперативник 6-го отдела доложил по рации:
– Я – двадцать шестой. Всем – тополь! Серый "Шевроле-Реццо" номер "Роман два-один-два Елена-Татьяна" пытается скрыться, уходит в сторону Якорной. Предположительно, в машине находятся террористы. Провожу преследование. Повторяю: я – двадцать шестой. Всем – тополь!
Код "тополь" означал "Тревога!".
Сообщение "двадцать шестого" приняли в штабе, координирующем работу всех служб. Его приняли в штабе авиаразведки. Его, в конце концов, приняли десятки других экипажей, работающих в желтой зоне.
Доктор выскочил на проспект Энергетиков, повернул налево, в сторону Охты. Сбоку болтался, грохотал пластмассовый бампер "гестаповского" "Форда"… Мелькнула мысль: может, выскочу?.. Доктор топил газ. Спустя несколько секунд он увидел впереди мост через Охту. А за мостом стояли три полицейских автомобиля, блокировали проезд. Доктор выругался, ударил по тормозам. На мокром снегу "Шевроле" занесло, потащило боком. Автомобиль вынесло на тротуар, ударило о столб. Бампер "гестаповского" "Форда" оторвался, улетел в Охту. Доктор выбрался из салона, побежал между каких-то полуразрушенных строений вдоль реки. +Сзади кричали: "Стой! Стой!.." Доктор вбежал в огромное пустое помещение – возможно, раньше здесь был цех или склад. Теперь между бетонными колоннами лежали горы мусора и битого стекла. В проемы окон влетал ветер, нес снег. Снова мелькнула мысль: а может, оторвусь?.. Доктор сорвал с себя пальто, отшвырнул его в сторону и побежал вглубь помещения.
На "Крокодиле" прогревали двигатель.
На "Комсомольце" прогревали двигатель.
"Танк" "Демонтаж" тоже прогревал свой двигатель.
+Доктор пробежал огромный цех насквозь, выскочил на берег Охты. Вода в реке стояла высоко, почти вровень с берегом. Доктор оглянулся – сзади никого не было… Господи, – подумал атеист Доктор, – помоги. Я тебе, миленький, свечку поставлю…
Он вытер рукавом мокрое от снега и пота лицо, побежал дальше. Он бежал среди пейзажа, какой бывает только после бомбежки, – останки строений, битый кирпич, перекрученная арматура, канавы, ямы, фрагмент узкоколейки – шпалы без рельс… Доктор пробежал уже с полкилометра, когда услышал звук двигателя позади. Он обернулся – метрах в десяти над землей, над бетонными развалинами, висел "Джедай". Вертолет смотрел на человека стеклянным глазом… Доктор попятился, споткнулся о вывернутую из земли бетонную плиту, упал. Воздушный убийца подлетел ближе. Он был всего лишь машиной, дистанционно управляемой рукой человека, но в тот момент Доктору показалось, что вертолет смотрит своим стеклянным глазом вполне осмысленно и злобно. Конечно, это было глупо – механизм не может смотреть осмысленно, тем более – злобно, но именно так воспринимал его Доктор… Густо валил снег.
Черный вертолет, похожий на гигантское насекомое, висел в нескольких метрах от хирурга Николая Васильева, протягивал к нему тощий хобот пулемета…
Доктор почувствовал, как в нем закипает ненависть. Ворон учил: ненависть – плохой советчик. Воин всегда должен сохранять хладнокровие… Доктор пошарил рукой и нащупал обломок кирпича. Он взял этот снаряд в руку, поднялся.
– Проничев, – произнес вдруг "Джедай". Доктор замер – на фамилию "Проничев" были выписаны документы, по которым он арендовал "Шевроле". – Проничев, предлагаю вам сдаться. Не делайте глупостей. Бросьте камень, сядьте на землю. Через минуту за вами прибудет опергруппа.
– Да вот хрен тебе! – выкрикнул Доктор и швырнул половинку кирпича. "Джедай" подпрыгнул вверх, и кирпич пролетел мимо, не причинив ему никакого вреда. А под стеклянным глазом вертолета вдруг открылся "рот". Вертолет выплюнул оттуда черный круглый диск. Вращаясь в полете, диск развернулся в широкую четырехугольную сеть с грузиками по периметру. Сеть накрыла человека, закрутилась вокруг, спеленала. Доктор упал, закричал.