Раздумывая над ее словами, Гисберт вернулся в холл гостиницы, спросил адрес французского посольства и вызвал такси. Было очень рано. Пока машина продвигалась к центру города, он подумал, что впервые его работа напоминает детективное расследование.
Приехав в посольство, расположенное в новом дипломатическом квартале, Клаус Гисберт предъявил свои документы и попросил аудиенции руководителя отдела культурных связей. Через минуту после того как его документы просмотрели, небольшой человек с нервическими манерами, худой, седовласый, пригласил его пройти в кабинет.
- Я хотел бы получить разрешение поработать в архивах миссии, относящихся к 1901 году, мсье, - сказал Гисберт на превосходном французском. - Я провожу исследование о восстании Боксеров и думаю, что в вашей библиотеке должна быть ценная информация.
Дипломат посмотрел на него с интересом, молча. Потом кашлянул и сказал:
- Вы работаете над книгой или речь идет о чисто научном, университетском исследовании?
- В настоящий момент это только исследование, - ответил Гисберт, - но не буду скрывать, что, возможно, напишу книгу. Как вы, вероятно, знаете, это исторический период, о котором существует масса догадок и предположений, но мало реальной информации.
- Представили ли вы заранее официальное ходатайство? - спросил чиновник.
- Нет, мсье, пока еще нет, - ответил Гисберт. - Но если это необходимо, я могу обратиться в немецкое посольство, чтобы через него оформить ходатайство. Я прибыл в Пекин всего на несколько дней и не предвидел такого оборота, но ход исследований ускорился, и мне крайне необходимо иметь возможность ознакомиться с этим архивом.
- Единственное, что я могу для вас сделать, - сказал человечек, вооружившись бумагой и карандашом, - записать ваши данные и передать вашу просьбу в вышестоящие инстанции. Потребуется письмо от руководства вашего отделения в университете.
- Руководитель этого отделения я сам, мсье, - поспешил ответить Гисберт. - Могу предоставить вам этот документ тотчас же.
- Это невозможно, профессор. Он должен быть отпечатан на официальном бланке, с грифом и печатью университета.
- Ах, - воскликнул Гисберт. - Я сегодня же могу его послать по факсу, если вы дадите мне номер.
Дипломат протянул ему визитку с данными. Потом добавил:
- Нужно будет также официальное письмо от немецкого посольства в Пекине, хотя лучше, если просьба будет исходить непосредственно от министерства иностранных дел. Вы также должны будете изложить письменно цель вашего исследования, с описанием того, что собираетесь искать и, если получится, обнаружить в наших архивах. А пока что я сделаю ксерокопию ваших документов и запишу ваш адрес в Пекине.
Гисберт оставил ему документы и вышел из посольства, несколько расстроенный тем, что на пути возникла череда препятствий. Но впрочем, логично, что архивы посольства не являлись общедоступными. Кроме того, он был немец и, несмотря на Маастрихтский договор и Европейский союз, между его родиной и Францией все еще существовали некоторые недомолвки.
В немецком посольстве, которое находилось совсем рядом с французским, его принял сам посол.
- Исследование о Боксерах? - спросил тот. - Черт, ну и тема… Первое, что я должен вам сказать, - к сожалению, наши архивы, относящиеся к этой эпохе, не сохранились. Весь соответствующий материал был переправлен в министерство иностранных дел в Берлин и, к сожалению, уничтожен во время войны. Бомбардировки. Пожары. Значительная часть нашей истории утеряна навсегда. Представьте себе, вся кропотливая административная работа обратилась в пепел.
Служащая-китаянка в фартуке поставила на стол поднос - кофейник, чашечки и печенье - и вышла.
- Я пришел просить у вас, ваше превосходительство, - продолжал Гисберт, - чтобы вы помогли мне получить разрешение на работу в архиве посольства Франции. Необходимо ходатайство, подписанное лично вами. Это просьба французского атташе по культуре.
- Ох уж эти французы. - Посол пожал плечами. - Ни один народ в мире не способен превзойти их в том, что касается бюрократии. Но будьте покойны, досточтимый профессор. Объясните мне хорошенько, что это за история, которую вы исследуете, и я составлю письмо.
Гисберт изложил цель своего исследования, опустив множество подробностей, которые счел "деликатными". Он не упомянул, к примеру, о рукописи Мина, ограничившись заявлением, что в архивах миссии может находиться бесконечное количество документов, полезных для понимания происшедшего. Отсюда его интерес.
Выслушав это, дипломат вызвал свою секретаршу и попросил ее сделать некоторые записи. Затем простился с профессором, уверив его, что через пару часов письмо будет готово.
- Моя внучка учится в вашем университете, профессор, - улыбнулся посол, уже стоя в дверях. - Должен сказать, что я о нем самого высокого мнения. Это один из центров науки, за которые мы, немцы, можем испытывать подлинную гордость.
- Благодарю вас, господин посол, - сказал Гисберт, протягивая ему руку. - В таком случае до встречи.
Вернувшись в отель, Гисберт снова позвонил своей секретарше, чтобы отправила факсом рекомендательное письмо в посольство Франции. Потом отправился к себе в номер изучать остальные книги, которые одолжил ему букинист. Теперь он был уверен, что напал на след чего-то весьма значительного. Чего-то, что навсегда изменит его карьеру филолога.
Его разбудил телефонный звонок. Голос, который, кажется, исходил из самого его мозга, спросил: "Как дела, мой китайчик?". Это была жена. Оталора приподнялся и ответил: "Очень хорошо, смугляночка, спасибо". Нечеловеческим усилием ему удалось выдавить из себя несколько фраз.
- Который у вас там час? - спросила Эльза.
- Еще темно, мамочка. Позвони попозже.
Он повесил трубку, чувствуя ломоту во всем теле. Осмотрел себя, ощупал и понял, что спал голым. Кроме того, на нем был презерватив. Из-за давления резины пенис вздулся, как шар. Нельсон попытался в темноте снять презерватив, но почувствовал колющую, раздирающую боль. В этот момент он услышал голос, который заставил его вздрогнуть. Голос произнес по-русски:
- Что?
Он включил свет и увидел рядом с собой молодую блондинку. Она тоже была голая.
- Что случилось? - Девушка повторила свой вопрос по-английски.
Не говоря ни слова, Нельсон указал себе пониже живота. На свой воспаленный член алого цвета.
Девица открыла сумочку, достала маникюрные ножницы и принялась резать презерватив. Нельсон трижды вскрикивал, но в конце концов девушке удалось разрезать резину и снять его. Потом она принесла стакан с холодной водой и опустила туда злосчастный член.
- Так у тебя спадет воспаление, - сказала она с сильным славянским акцентом. - Тебе повезло, что позвонили по телефону. Если бы ты ночь провел в нем, у тебя был бы некроз, и тут уж ничего не поделаешь. Только - чик! - отрезать, и до свидания, прощай твой маленький дружок.
"До свидания" она произнесла по-русски.
- Спасибо, - в ужасе сказал Нельсон, все еще не очень понимая, кто она такая. - Как тебя зовут?
- Ирина. Мы познакомились в баре этой ночью. Кстати, ты должен мне двести долларов.
- Сколько? - Это замечание, кажется, пробудило его окончательно, но, попытавшись подняться, он снова взвыл от боли.
- Двести, - повторила она. - Вообще-то я беру триста, но твои друзья уже дали мне сто и заплатили за такси. Заметь, какая я честная.
- Какие друзья? - спросил он, ничего не понимая. - Рубенс и Омайра?
- Не знаю, как их зовут. Это были китайцы.
- У меня нет друзей-китайцев, - сказал Нельсон. - Здесь, видимо, какая-то ошибка.
- Ну ладно. Мы говорим о том, что ты мне должен. Ты сказал "всю ночь", и вот я здесь. Если хочешь еще чем-нибудь заняться утром, скажи, хотя я сомневаюсь, что у тебя получится. Все еще болит?
- Только когда я дышу, - сказал Нельсон, вспомнив шутку Джека Николсона в "Китайском квартале".
- Ах, как изысканно, - засмеялась Ирина. - Ты филиппинец или вьетнамец?
- Перуанец.
- Да что ты? - Она недоверчиво покачала головой. - Если ты перуанец, то я принцесса Конго. Давай деньги, сердце мое, sweet heart, а потом я в твоем распоряжении, если захочешь.
Нельсон выдвинул ящик ночного столика и достал несколько банкнот. Спрятал остальное в носок и положил его под подушку.
- Не будь дураком, - сказала Ирина, убирая деньги в сумочку. - Если б я хотела тебя обокрасть, я бы уже это сделала. Ты храпел, как сибирский медведь. Я пообещала твоим друзьям, что буду с тобой ласкова.
- Перестань, - ответил Нельсон. - Я ведь сказал, что здесь, в Пекине, никого не знаю.
По-моему, алкоголь вызвал у тебя внезапный приступ сумасшествия. Видно, что ты не привык пить.
Сказав это, Ирина встала, в темноте подошла к окну, подняла жалюзи. Нельсону удалось разглядеть красивую розовую попку и светлые волосы внизу живота.
- Ну, если они не твои друзья, - сказала она, - то, должно быть, члены общества по охране пьяных перуанцев. Смотри, вот и они.
- Они? - спросил Нельсон. - Кто они?
- Твои друзья. Припарковались там, на улице, ждут в машине.
Шутка зашла слишком далеко, поэтому Нельсон решил встать. Действительно, две тени курили, сидя в автомобиле. Это его обеспокоило. Может быть, управляющий гостиницей позвонил в полицию? Он вспомнил, что в Китае проституция запрещена. Черт, сказал он про себя, только этого не хватало.
- Оденься, пожалуйста, - сказал он ей. - Одевайся и уходи. Они, наверное, из полиции.
- Какая полиция! - ответила Ирина очень спокойно. - Ты не знаешь, какая тут полиция. Советую тебе еще немного поспать, потому что, вижу, ты нервничаешь. Когда проснешься, то обо всем вспомнишь, мы закажем завтрак в постель, сделаем чик-чик, если у тебя уже спадет воспаление, - и чао, до скорого. Тебя это устраивает?
Нельсон подумал, что, возможно, это всего лишь ночной кошмар, и решил последовать совету Ирины. Прежде чем лечь, он проглотил две таблетки тайленола.
Но это не был кошмар: утром, приоткрыв один глаз, он увидел, что русская девушка по-прежнему рядом. Ее волосы пахли духами, аромат которых он отлично знал: "Амариж" Живанши. Она еще спала, спиной к нему. Она была очень красива. Он подумал, что можно было бы написать стихотворение в прозе: "Когда я проснулся, Ирина все еще была здесь". Но эта фраза уже существовала. Как жаль…
Боль прошла, он смог бесшумно подняться. Подошел к окну и удостоверился в том, что автомобиль с двумя мужчинами все еще на прежнем месте, припаркован перед гостиницей. Кто же это, агенты секретной полиции? Был только один способ выяснить, поэтому Нельсон надел брюки и рубашку и вышел в коридор, намереваясь заговорить с ними. Когда он подошел в ресепшн, навстречу встал служащий:
- Господин Чоучэнь, будьте добры…
- Да?
- Ваши друзья ждут вас на улице. Они попросили, чтобы я вам об этом напомнил.
- Спасибо.
Нельсон вышел на улицу и направился к автомобилю. Если бы кто-нибудь решил проанализировать состояние его души, он нашел бы там страх, любопытство, добавьте к этому, что он был немного не в своей тарелке, испытывая смесь злости и беспокойства и осознавая при этом всю нелепость ситуации. Когда он приблизился к машине, оконное стекло начало опускаться.
- Добрый день, профессор, - сказал некто на превосходном английском.
Нельсон нагнулся и увидел двух китайцев. Говоривший протягивал ему руку.
- Вы меня не знаете, - продолжал человек. - Меня зовут Вень Чен, и я о многом должен вам рассказать.
Это был человек в возрасте, лет, по крайней мере, шестидесяти пяти. Но не старше семидесяти. Мужчина с роскошной седой шевелюрой, атлет. Его спутник казался много моложе. Несмотря на поношенные костюмы, было очевидно, что это люди влиятельные. Манеры их были в высшей степени изысканными.
- Рад слышать, - сказал Нельсон, - но мне нужно задать вам множество вопросов. Первый: кто вы такие? Второй: что делает эта русская девушка в моей постели? Третий: откуда вам известно мое имя? Четвертый: почему вы за мной следите?
Старик вышел из машины, вынул из пиджака пачку сигарет и предложил одну Нельсону. Оба закурили. Было еще очень рано. В воздухе висел плотный туман, в котором терялись контуры зданий.
- Мы ждали вас долгие годы, - торжественно произнес старик. - Вы - внук Ху Шоушэня, не так ли?
Нельсон задумался. Что-то похожее на проблеск мелькнуло в его сознании.
- Да, но почему вы меня об этом спрашиваете?
- Ваш дедушка был великий человек, - сказал тот, - великий борец и великий патриот. Для меня честь приветствовать его внука.
В эту минуту Ирина вышла из гостиницы и направилась к ним. На ней были плотно облегающие брюки и бирюзового цвета топ. В пупке серебряное колечко.
- Ты покинул меня, sweet heart, - сказала она Нельсону. - К тебе уже вернулась память? Представляю тебе твоих друзей.
Щеки поэта слегка покраснели, но он взял себя в руки.
- Добрый день, сударыня. Это…
- Мы уже знакомы, - ответил Вень Чен. - Не забывайте, сегодня ночью мы привезли вас сюда.
- Вы?
- Да, господин. Вы не помните? Вам нужна была компания, но было недостаточно денег. Поэтому мы реши ли… посодействовать. Но это не важно.
Сказав это, старик заговорил по-китайски со своим спутником. Потом он пригласил Ирину сесть в машину.
- Мой друг отвезет вас, куда вы захотите, госпожа. Приятно было с вами познакомиться.
Ирина села в машину, но перед этим поцеловала Нельсона в щеку. "До свидания, sweet heart", - прошептала она, первые два слова опять по-русски.
- Если вы хотите ее снова на эту ночь, скажите мне, господин. Мы будем рады доставить вам удовольствие. Это очень красивая и привлекательная девушка. Я завидую вам.
Они пошли в гостиничное кафе, заказали кофе, чай и круассаны и продолжили беседу.
- Скажите мне одну вещь, господин Чен, - попросил Нельсон. - Когда вы говорите "мы", кого конкретно вы имеете в виду?
- Вы, должно быть, знаете, что ваш дед был вождем отряда патриотов, который хотел навести порядок в стране в один из самых трудных моментов нашей истории.
- Ну, я не очень много знаю о нем. Дед умер, когда я еще был маленьким ребенком, - сказал Нельсон. - Мне известно, что он бежал из Китая, но я не знаю, от чего он бежал.
Официант принес заказ, и оба они стали пить кофе. Нельсон почувствовал, что приходит в себя.
- Я подробно объясню вам, что произошло и, конечно, почему мы здесь, - сказал Вень Чен, - Прежде всего ваш дедушка бежал из Китая, так как захватчики преследовали его, чтобы убить. Захватчиками - не знаю, известно ли вам это, - были армии восьми союзных государств, которые пришли в нашу страну, чтобы разграбить ее богатства, при содействии императрицы Цыси, темной личности в нашей истории. Народное движение ихэтуаней, которое на Западе называют восстанием Боксеров, было первым в Китае нового века. За ним, через некоторое время, последовало падение императорского режима. Ваш дед был одним из вождей повстанцев здесь, в Пекине. Поэтому ему пришлось эмигрировать. Он уехал, обещав вернуться, а сделать этого так и не смог, потому что для него не организовали надлежащих мер безопасности. Тайное общество было разгромлено, но такие люди, как мой отец и ваш дед, сохраняли и передавали свои идеи в течение долгого времени, даже когда все верили, что с нами покончено.
Нельсон с сочувствием глянул на старика.
- Но как вы меня нашли?
Видите ли, - сказал Чен. - Несколько недель назад произошло чудо, нечто, что в моем понимании возвещает нам великие перемены для нашей организации и, естественно, для всего народа Китая. Один из священных текстов нашего тайного общества, книга, которую боготворили ваш дед и мой отец и которую ваш двоюродный дедушка спас от захватчиков, несколько дней назад найдена здесь, в Пекине. Мы уже потеряли всякую надежду отыскать ее, но один из наших братьев случайным образом - хотя случайностей не существует - наткнулся на нее в старом архиве французской католической церкви. Появление этой рукописи - знамение, поскольку речь идет о тексте, который был у нас отнят. Само собой разумеется, священники не хотели возвращать его законным владельцам, то есть нам, и спрятали. Мы думаем, что книгу собираются вывезти из страны, и решили следить за всеми, кто прибыл из Европы, потому что кого-то, несомненно, послали сюда, чтобы забрать бесценный текст. Теперь же никто из них не сможет сделать этого, оставшись незамеченным. Наблюдая за странным немецким профессором, мы нашли вас.
- За профессором Клаусом! - воскликнул Нельсон.
- Именно, хотя, возможно, он ничего не знает об этом деле, - кивнул старик. - Обратите внимание на цепь случайностей: иностранец, который не имеет к этому отношения и который, сам того не зная, приводит нас к вам. Должен признаться и прошу у вас заранее прощения, но один из наших людей проник в ваш номер прошлой ночью и сделал несколько фотографий с документов вашего двоюродного дедушки. Именно по этой причине мы узнали, что вы - тот, кто вы есть, и что некоторым образом Ху Шоушэнь вернулся. Теперь вы меня понимаете?
Мозги Нельсона кипели. История, которую он собирался описать в своей повести, обернулась головокружительным приключением. Совсем недавно он был в Остине, вел серую жизнь, а теперь, в Пекине, оказалось, что он - потомок национального героя. Он на минуту представил себе, какое дурацкое выражение лица будет у Норберто Флореса Арминьо, если тот вдруг узнает, кто такой в действительности Нельсон Чоучэнь Оталора - прозаик, поэт, да еще и герой. "Ты стал на пути у скорого поезда, мать твою, и хотел остановить его пальцем. Он раздавит тебя". Все, кто смеялся над ним, будут кусать себя от зависти, когда он опубликует свою книгу и сообщит читателям планеты о том, кто он на самом деле. Даже с Сомерсетом Моэмом не случалось ничего подобного!
- Что это за текст? - спросил Нельсон.
- Философское произведение в поэтической форме, - сказал Чен. - Возможно, вы слышали это название: "Далекая прозрачность воздуха" Ван Мина, мудрого философа XVIII века.
- Увы, мне незнакомо это название, - признался Нельсон. - Я плохо знаю китайскую литературу.
Старик отпил большой глоток чая, вытер губы салфеткой и глянул ему прямо в глаза.
- Наше желание, господин Чоучэнь, - чтобы вы заняли место вашего дедушки. Мы все в организации намерены присягнуть вам на верность. Поэтому я здесь.
Нельсон залпом допил свой кофе и объявил:
- Рассчитывайте на меня. Что я должен делать?
Поменявшись местами в машине - Чжэн сел за руль, а я перебрался назад, чтобы охранять молодого китайца, который лежал лицом вниз, со связанными руками и не мог двигаться, - мы подъехали к дому, вытащили нашего заложника из машины и легкими толчками заставили его войти в одну из внутренних комнат.
- Перед тем как продолжить, - сказал я Чжэну, - хочу заявить, что не согласен с силовыми методами. Этот молодой человек, пока не доказана его вина, заслуживает такого уважения и обращения, какого заслуживает любой человек, в отношении которого действует презумпция не виновности. Я понятно говорю? Я ненавижу насилие.
Чжэн смотрел на меня очень серьезно, привязывая китайца к стулу.