Я попытался подражать ему, но лишь только повернулся, как наткнулся на деревянный ящик и загремел. Не знаю, насколько сильным был звук, но у меня кровь застыла в жилах. Тогда я зажег фонарь, чтобы посмотреть, куда иду, потом погасил и начал продвигаться вперед. Впервые я вышел на ночную "вылазку". Я видел это в фильмах и, по правде говоря, в своих движениях подражал Харрисону Форду в "Беглеце", когда тот ищет на крыше здания врага, чтобы убить. Кстати, это место имело некоторое сходство с декорациями фильма - старый, заброшенный промышленный склад.
Я дошел до конца помещения, не обнаружив ничего особенного, и поэтому - делать нечего - решил карабкаться по лестнице; в действительности это были поставленные друг над другом и приделанные к стене железные скобы. Начав подниматься, я заметил, что мой обычный лишний вес как бы уменьшился, я чувствовал себя легче. Или это нервы? Не знаю… Суть в том, что, не глядя вниз, чтобы избежать головокружения, я сумел добраться до какой-то антресоли, которая, согласно моим подсчетам, находилась метрах в пятнадцати от пола, там я перевел дух, дал отдохнуть рукам, снова зажег фонарь, узкий луч которого не должен быть очень заметен для тех, кто мог встретиться на моем пути. Держась за железные поручни, я поискал взглядом Чжэна, но не увидел его. Что я увидел в глубине своей антресоли, так это витую лестницу, которая кончалась на потолке. Я со всеми предосторожностями подошел поближе и снова зажег фонарь. Три витка спиральной лестницы и закрытый деревянный люк наверху. Я знаю по своему опыту кинозрителя, что у каждой лестницы есть одна-две ступеньки, которые ломаются, особенно если человек пытается двигаться бесшумно, поэтому я испытал на прочность каждую, прежде чем подняться. Таким образом я добрался до люка, который, естественно, был заперт, но замок, по счастью, был с нижней стороны. Светя себе фонарем, я изучил ржавые петли и увидел, что его уже долгое время не открывали. С первой попытки дверца не поддалась, но со второй, толкнув плечом, я сумел приподнять ее. Петли, повернувшись вверх, хрустнули с металлическим звуком. Я замер, держа люк приподнятым, ожидая, пока эхо от этого шума не рассеется. Как будто ничего не произошло, поэтому я открыл люк полностью и попал на верхний этаж, который, как я полагал, будет таким же, как и нижний.
Разница была в том, что, подняв голову, я увидел двух мужчин, смотревших прямо на меня; четыре глаза, с выражением, представлявшим нечто среднее между любопытством и беспокойством, следили за моими неуклюжими движениями. Для моих нервов это было слишком. Фонарь покатился по полу, кровь ударила мне в мозг, и весь мир обрушился на меня.
Гисберт Клаус и Нельсон Чоучэнь Оталора недоверчиво наблюдали за странным человеком, который возник из темноты, но когда тот повернулся и заметил их, на лице его отобразилась паника, глаза его завертелись, как числа на игральном автомате, и он в обмороке рухнул на пол.
Это еще больше возбудило любопытство Гисберта и Нельсона, которые сомневались, обыскать ли его, чтобы забрать оружие, или оказать ему помощь. Но в обоих победила человечность, они приподняли его голову. Гисберт, вспомнив о своем давнишнем опыте бойскаута, расстегнул пиджак, чтобы тот не давил ему на грудь.
Через несколько секунд неизвестный открыл глаза, поморгал и пробормотал: "Омайра". Оба пленника, стоя над ним, переглянулись, не понимая, и продолжали ждать, что будет дальше. Нельсон подумал о кубинке и сказал себе, что это невозможно, что это случайность. Потом вновь прибывший почесал голову и, вместо того чтобы нанести удар, снова посмотрел на них и спросил:
- Ду ю спик инглиш?
Гисберт и Нельсон переглянулись. Стоит ли им отвечать? Откуда вообще возник этот незнакомец, неуклюжий, одетый в черное? Разглядев его, они поняли, что он слабый человек и не причинит им вреда. Он не смог бы.
- Йес, - откликнулись мужчины одновременно.
- В таком случае скажите мне, пожалуйста, что это, черт возьми, за место и кто вы такие?
- Видите ли, - сказал Нельсон, - первым представляется тот, кто пришел. Полагаю, это вы должны сказать нам, кто вы такой и прежде всего где мы. Кстати, судя по вашему выраженному акценту, я бы мог утверждать, что вы родом из испаноязычной страны.
- Действительно, я колумбиец, - сообщил тот. - Меня зовут Суарес Сальседо.
Пленники переглянулись: тот самый знаменитый колумбиец, которого ждет священник Жерар!
Они посмотрели на него с интересом, как если б он был животным в террариуме или корнем диковинного растения. Нельсон подумал: "Если это - знаменитый спаситель, полагаю, нам не повезло". Гисберт, человек пожилой и умудренный опытом, подумал противоположное: "Черт, до чего изменился образ героя в конце нашего века".
- Я - Нельсон Чоучэнь, - сказал Нельсон, - перуанец.
Вновь прибывший снова уронил фонарь. Казалось, он крайне изумился, услышав это имя.
- А я - Гисберт Клаус, из Германии.
Снова колумбиец широко раскрыл глаза, и к выражению удивления добавилось нечто новое: страх. Два шпиона, немец и перуанец! Вместе! Несомненно, именно здесь держат знаменитого французского кюре, а следовательно, и рукопись. Он должен бы нажать кнопку телефона, чтобы предупредить Чжэна, но что-то его удерживало. Ни один из этих двоих, честно говоря, не вызывал у него страха. И он решил подождать.
- Значит, вы… - произнес Суарес Сальседо. - Вы… Я хочу сказать, что вы - профессор Гамбургского университета, а вы - писатель, не так ли?
Оба пленника сели. Нельсону, несмотря на обстоятельства, было лестно, что незнакомец признает его писателем.
- Объясните, пожалуйста, как вы сюда попали и где мы? - поинтересовался Нельсон.
Суарес Сальседо посмотрел на них с любопытством. Возможно ли, что они ничего не знают? Поведение обоих больше напоминало поведение пленников, чем стражников. Так или иначе, он решил внести ясность.
- Где мы и что это за место - это вы должны мне объяснить, - твердо сказал Суарес Сальседо. - Для начала я хочу, чтобы вы знали: здание окружено, не существует ни малейшей возможности бежать. Советую сдаться, не оказывая сопротивления, поскольку вскоре сюда прибудут вооруженные агенты. Нижние этажи находятся под контролем, несколько машин блокируют улицы. Если у вас есть оружие, пожалуйста, положите его на пол.
- Оружие? Сдаться?! - воскликнул Гисберт Клаус, удивленный и взбешенный одновременно. - Это самая идиотская вещь, которую я когда-либо в жизни слышал! Мы же здесь против нашей воли. Лучше скажите, кто, черт возьми, вы такой!
- Я уже сказал вам, кто я такой, и это имеет сейчас наименьшее значение, - ответил Суарес Сальседо. - Я пришел освободить священника, которого вы держите в плену. Покажите мне, где он, и с вами ничего не случится. Вы, профессор Клаус, сможете укрыться в своем посольстве, ну а вам, глубокоуважаемый писатель, во имя некоей латиноамериканской солидарности я позволю уехать, куда хотите. Но только после того, как вы отдадите мне священника. Вам ясно?
Глаза Гисберта Клауса излучали огонь, он был в ярости оттого, что считал "иррациональной ситуацией", поскольку "иррациональное" было для него синонимом "смешного". Видя, что профессор совсем разнервничался, Нельсон сказал ему на ухо:
- Профессор, разрешите мне это уладить самому. Он колумбиец, а я перуанец. Позвольте мне попробовать. А вы глубоко вдохните и стойте в стороне. Прошу вас, пожалуйста.
- Хорошо, - кивнул Клаус.
Нельсон повернулся и подошел к Суаресу Сальседо. Он взял его за предплечье, подвел к окну и сказал на чистейшем латиноамериканском испанском:
- Ну, браток, мы сейчас быстренько уладим эту передрягу. Профессор нервничает, но он неплохой человек. Дело в том, что он к этому всему не имеет абсолютно никакого отношения. Оставим притворство и поговорим начистоту: вы ищете рукопись, так?
- Да, и предупреждаю вас, - ответил Суарес Сальседо, - я не уйду, пока не получу ее в собственные руки и пока не освобожу французского кюре, хотя последнее менее важно.
- Да, да, но не нервничайте так… - успокоил его Нельсон. - Послушайте, я расскажу вам, кто я, что делаю и на кого работаю, и кто в действительности этот немецкий господин, который вон там сидит. Потом вы расскажете мне, кто вы и на кого работаете, а затем мы уладим это дело. Кстати, прежде чем углубиться в суть проблемы, мне хотелось бы задать вам личный вопрос, если вам не слишком сложно ответить: вы читали что-нибудь из моих произведений? Некоторое время назад вы сказали, что я писатель.
Суарес Сальседо попытался вспомнить что-нибудь из книги, которую они нашли в номере Гисберта Клауса, и пожалел, что прочел всего один абзац. Теперь он мог поладить с этим несчастным.
- Ну, видите ли, я действительно начал читать одно ваше произведение, "Блюз Куско", но, поскольку я получил его совсем недавно, еще не закончил, - наконец сказал Суарес Сальседо. - У вашей книги красивая обложка, с этой фотографией площади Армас на голубом фоне, и там очень живая проза.
Грудь Нельсона раздулась, как у павлина; новый знакомый немедленно показался ему утонченным, высококультурным человеком.
- Если у вас хороший вкус, вы, вероятно, оцените роман, - веско сказал Нельсон. - По крайней мере я надеюсь.
- Что у меня хороший вкус или что я его оценю?
- И то и другое.
- Он мне понравится, не волнуйтесь, - уверил перуанца Суарес Сальседо. - Признаюсь, что я тоже в молодости хотел стать писателем и где-то, в каком-то ящике стола, у меня сохранилось несколько отредактированных грешков юности.
- А, ну если мы не только оба латиноамериканцы, но и коллеги, - продолжал Нельсон, - то мы уладим это дело в два счета. Жаль, что у вас нет с собой бутылочки виноградной водки. Или рома. Вы любите ром, правда? Я хочу сказать, вы, колумбийцы.
Гисберт, сидя возле люка, наблюдал, как разговаривают два латиноамериканца. Они ходили туда-сюда, останавливались и жестикулировали, ударяли друг друга по плечу и продолжали беседу, бродя взад-вперед. В одну из пауз Чоучэнь нарисовал график на пыльном оконном стекле - по крайней мере так показалось профессору, - а Суарес Сальседо в это время кивал головой. Странным Гисберту показалось, что они вдруг как будто стали не соглашаться друг с другом, поскольку жестикулировали и говорили "нет". Клаус как раз размышлял над этим, как вдруг на его плечо осторожно опустилась рука. Это был священник Жерар.
- Кто этот другой? - спросил он.
- Колумбиец, - ответил Гисберт. - Полагаю, падре, ваше заточение вот-вот окончится. И надеюсь, мое тоже.
- Значит, это спаситель?
- Ну, - сказал профессор Клаус, - называть его так кажется мне чрезмерным. Я бы сказал проще: это человек, которого вы ждали.
- Хвала Господу! - произнес Жерар, вглядываясь в полумрак. - А что там происходит?
- Точно не знаю, - прошептал Клаус. - Полагаю, они пытаются прийти к согласию. И надеюсь, они сделают это прежде, чем придет кто-нибудь еще. Если это случится, для всех на складе не хватит места.
Латиноамериканцы заметили, что священник вышел из своего логова, и подошли ближе.
- Вы Режи Жерар? - спросил Суарес Сальседо.
- Да, это я, - ответил кюре. - А вы…
- Суарес Сальседо. Я пришел, чтоб вытащить вас отсюда.
Священник молча подошел и внимательно посмотрел ему в лицо. Он вглядывался в его лоб, глаза, рот. Очень медленно. Он осмотрел журналиста сверху вниз, не сделав ни жеста. В конце концов он сел.
- Это точно, - сказал Жерар. - Это вы. Я узнал ваше лицо. Идемте со мной, у меня для вас кое-что есть.
- Солнцезащитные очки посла? - спросил Суарес Сальседо.
- Именно! - воскликнул Жерар. - Наконец-то пришел человек, который понимает, о чем я говорю. Идемте. Господа, прошу извинить нас, мы покинем вас на минутку.
Жерар отвел Суареса Сальседо в свое убежище. Тем временем Нельсон пригласил Гисберта к окну, чтобы объяснить, о чем они говорили с колумбийцем.
- Сюда, вперед, пожалуйста, - сказал Жерар Суаресу Сальседо.
Священник украсил свое убежище рухлядью, которую нашел в помещении. Спал он на груде картона, а сбоку, на ящике поменьше, который исполнял функции ночного столика, стоял газовый фонарь.
- Сначала меня прятали в месте получше, где было больше света и открывался вид на город, - говорил священник, - но несколько недель назад перевезли сюда, здесь безопаснее.
Суарес Сальседо решил: не стоит объяснять священнику, что его обманули. Что в действительности в этом месте его удерживали те, кто не имел никакого отношения к французской католической церкви. Странно было, что у него не отняли рукопись.
- А кто перевел вас сюда?
- Честно сказать, сам не знаю, - признался Жерар. - Китайцы, я полагаю, но я их никогда не видел, так же как никогда не видел и тех, кто прятал меня раньше, с самого первого дня. Меня спрашивали о рукописи, но я только ответил, что она в надежном месте. Приказ преподобного Ословски был не отдавать ее никому, кроме вас. Даже ему самому. В любом случае никому, кто не знает пароля. Так он мне сказал.
- Так где же она?
- Подождите минутку.
Жерар снял свое одеяние, потом шерстяную кофту, наконец, фланелевую рубашку. Суарес Сальседо поморщился от отвращения, когда увидел металлический трос, впившийся в тело, запекшуюся кровь, помертвевшую кожу. Жерар начал снимать его, ни единым жестом не показав, что ему больно. За спиной оказался пластиковый пакет, запачканный запекшейся кровью и корками. Внутри находилась рукопись.
- Солнцезащитные очки посла! - воскликнул Суарес Сальседо, беря ее в свои руки.
- Я выполнил свою миссию, - откликнулся Жерар, - и теперь могу вернуться к моим молитвам, к работе в квартале и к чтению Евангелия.
- А что вы делали все это время? - спросил Суарес Сальседо.
- Молился в тишине, размышлял о своем заточении и об одиночестве, рассматривал рукопись и делал, под диктовку моих мыслей, некоторые заметки. Вызнаете, теперь, когда все кончено, я могу сказать вам, что стал другим человеком.
Суарес Сальседо увидел, что в конверте лежит еще что-то: маленькая тетрадка, на обложке которой он заметил надпись: "Человек, который прячется в сарае". Это были записи Жерара.
- Я могу их прочесть? - спросил он, открывая их.
- Оставьте их себе, пожалуйста. Эти заметки принадлежат рукописи, а не мне.
- Но это ваше.
- Нет, это только мысли, - сказал он. - Мысли приходят и уходят, они не принадлежат никому. Возьмите их себе, а после того как прочитаете, если вам это интересно, подарите их, уничтожьте… Делайте что хотите. Я возвращаюсь к Богу, это моя главная мысль.
Суарес Сальседо убрал конверт во внутренний карман своего пиджака. Потом он вышел наружу. Клаус и Нельсон Чоучэнь ждали его.
- Как вам наше предложение, профессор Клаус? - спросил Суарес Сальседо.
- Согласен. Теперь мы можем идти?
- Да, - сказал Нельсон Чоучэнь. - Пойдемте.
Падре Режи Жерар в последний раз с тоской окинул взглядом свое пристанище, и все заметили, что, несмотря на заточение и лишения, какой-то частью души он сожалел о том, что покидает это место. Остальные в молчании предоставили ему минутку, чтобы взять себя в руки, но, когда все уже собирались спускаться по лестнице через люк, какой-то голос на ломаном английском приказал остановиться.
- Никому не двигаться! - Человек в маске с пистолетами в обеих руках шел на них. - Куда это вы направляетесь? Опуститесь на пол, очень медленно, руки на затылке.
Нельсон подумал, что это слишком. Во второй раз за одну и ту же ночь у него перед носом был пистолет! Профессор Клаус упал на колени, на пол, спеша исполнить приказ. Суарес Сальседо и Жерар в ужасе остановились.
- На пол! - вновь крикнул человек в маске.
Когда все четверо оказались на полу - они лежали в форме креста, - человек подошел поближе. Потом они услышали звук двух взводящихся курков.
- Не знаю, у кого из вас рукопись, - сказал нападавший. - Считаю до пяти. Если она не появится, начинаю стрелять по ногам. Раз, два, три…
Суарес Сальседо очень медленно протянул руку к карману своего пиджака.
- Четыре, пять…
- Вот она, не стреляйте… - И он бросил конверт к ногам человека в маске.
Тот медленно наклонился, подобрал конверт и начал пятиться.
- А теперь послушайте, - сказал он. - Я уйду, но если кто-нибудь из вас попытается подняться, мой товарищ пустит ему пулю в лоб. Он снайпер.
После того как он это сказал, послышался грохот, а потом три выстрела. Неясная фигура покатилась по полу, Суарес Сальседо отважился поднять голову и увидел Чжэна. Он приблизился ползком и был рядом как раз в тот момент, когда тот снимал капюшон с человека в маске.
- Криспин! - воскликнули оба.
Суарес Сальседо удостоверился в том, что испанец не ранен: пули были выпущены из его пистолета.
- Всего лишь удар по голове, ничего страшного, - пояснил Чжэн, забирая у него оружие. - Но, как предатель, он заслуживал большего. Все вставайте! Нужно уходить отсюда.
Суарес Сальседо подобрал конверт. Клаус первым полез в люк. За ним последовал Жерар, потом Нельсон. Когда Суарес Сальседо уже собирался спускаться, он услышал свист пули у своего уха.
- На пол, - крикнул Чжэн, - в нас стреляют!
От пулеметной очереди воздух наполнился порохом. Чжэн, вооруженный пистолетами Криспина, стрелял в ответ.
- Спускайтесь, спускайтесь, - прокричал он Суаресу Сальседо, и тот головой вниз бросился в люк.
Упав на нижний этаж, он увидел своих трех товарищей по бегству, они прятались за металлическим ящиком.
- Что там, наверху, происходит? - спросил Клаус.
- Человек в маске был не один. Пошли, нужно спускаться дальше.
Он указал им на лестницу в стене, но Нельсон вдруг удержал всех.
- Минутку, - сказал он, - кто-нибудь может выстрелить сверху. Слишком рискованно.
На верхнем этаже Чжэн один противостоял нескольким вооруженным наемникам. Он ползком добрался до Криспина, который так и не пришел в себя, и вынул из его карманов несколько обойм с пулями. Лотом вернулся к проему люка, таща за собой испанца, и стал стрелять, рассудив, что если двое снайперов стреляли из более высокого здания, то остальные - из-за двери. Тогда он спустил вниз тело Криспина, бросился туда сам, ногами вниз, закрыл люк и спустился.
- Зачем вы его притащили? - спросил Суарес Сальседо, указывая на бывшего "человека в маске".
- Только он может объяснить, кто там стреляет, - ответил Чжэн. - Вы, когда это закончится, уедете, а мне здесь жить. Не лишним будет узнать, кто это палил по мне с таким ожесточением.
- Наше положение очень серьезно?
- Не беспокойтесь, - ответил Чжэн. - Меня готовили и к более опасным вещам. Нужно поискать другой выход, с правой стороны здания. Это единственное место, откуда не стреляют.
- Вы намерены попросить подкрепления? - спросил Суарес Сальседо.
- Об этом и речи быть не может, - возразил тот. - Мне нравится решать проблемы в небольшой компании. Возьмите этот пистолет и прицельтесь в него, он вот-вот очухается.
Действительно, Криспин начал приоткрывать один глаз, издавая слабые жалобные стоны. Когда он узнал Чжэна, на лице его отобразилась паника, а потом бешенство.
- Черт, Чжэн, как сильно меня ударили! Не может быть, что это был ты.
- Я должен был бы пустить тебе пулю в лоб, - холодно заметил Чжэн. - Вставай и пошли с нами. Мой товарищ целится в тебя, поэтому без фокусов.