- Кончайте! - грубо оборвал его Мюллер. - Кончайте свои попытки подсказывать мне, что и как надо делать. Научитесь сами исполнять мои указания.
- Слушаюсь, шеф!
Мюллер недоверчиво посмотрел на него.
- В следующую субботу точно в восемь вечера будьте на остановке электрички "Савиньиплац". Встаньте у главного входа и в правой руке держите томик "Фауста" Гете, первую часть. Название книги должно быть видно. К вам обратится человек. В левой руке у него будет зеленая авоська с красным детским мячом. Он вас спросит: "Когда в последний раз шел дождь?" Вы должны ему ответить: "Двадцать девятого июня". Все запомнили?
Сид ухмыльнулся.
- Вы не находите, что это какая-то идиотская игра?
- Чем бессмысленней, тем лучше. Надежнее, - пояснил Мюллер, не обратив внимания на иронический тон Сида.
- Значит, "Фауст" Гете…
- Первая часть, - подсказал Мюллер.
- …И, зеленая авоська с красным мячом. Что за винегрет?
- Сразу видно, что вы новичок, - с сознанием своего превосходства заметил Мюллер. - Знаете, сколько сорвалось встреч из-за того, что применялись простые опознавательные знаки? Ведь в таком большом городе, как Берлин, в один вечер сразу нескольким людям может прийти в голову идея купить ребенку красный мяч и нести его в зеленой авоське. Кому-то из них непременно понадобится сесть на электричку у "Савиньиплац". Возможно, также, что это произойдет около восьми вечера. Что вы тогда сделаете?
- Ладно… - вздохнул Сид. - Скажите откровенно, много для меня заготовлено таких веселеньких заданий?
- Нет, - ответил Мюллер, - есть только одно настоятельное желание: как можно скорее услышать от вас сведения, добытые у секретарши. Если вы вскоре не добьетесь от нее ничего стоящего, то больше не получите от нас ни пфеннига.
Мюллер встал и, не прощаясь, исчез так же внезапно, как и появился.
Сид почувствовал острое отвращение к самому себе, Мюллеру и всему окружающему.
"Черт! Я же стал гнусным рядовым агентом, которым помыкает такой тип, как Мюллер. Ловко меня обманули. "Сбор и обработка экономических сведений, серьезная работа!" - Он усмехнулся. - Я шпион и ничего больше. Я сам докатился до этого. Из-за денег. Надо выбираться из этого дерьма. И как можно скорее. Но как?.."
Он неподвижно уставился на грязную скатерть.
Когда Сид вернулся домой, Дорис еще не было. А одному ему быть сейчас не хотелось. Все в квартире было аккуратно прибрано, и было так тихо, как будто здесь никто и не жил. После прокуренной шумной пивной эта тишина обрушилась на Сида ужасным грузом. Он почувствовал озноб. Достал из буфета бутылку коньяку и налил себе рюмку.
Вся эта история угнетала его. Он казался себе актером третьеразрядного детективного спектакля. Спектакль был явно комического жанра, и в то же время было не до смеха. Сид чувствовал, что нельзя недооценивать Мюллера и тех, кто стоит за ним. "Может быть, все-таки в ближайшие дни мне удастся устроиться в какую-нибудь газету? Если бы я мог расплатиться с янки! Возможно, Винкельман… Надо было позвонить ему. До сих пор я еще ничего для них не сделал… О ребенке они тоже ничего не знают… В конце концов, мы ведь живем в свободном мире. Против моей воли меня никто не заставит шпионить. Скорее порвать с этим, вылезти, пока еще не поздно…"
Сид бросился к телефону. Но звонить не стал. Бессмысленно. Устало опустился в кресло.
"Они крепко держат меня. С крючка так просто не сорвешься. Нажива оказалась жирной, и я проглотил ее. Если я буду бунтовать, они прибегнут к шантажу. Дорис узнает про ту старую историю. Только этого ей сейчас не хватает!.."
Сид нервно провел рукой по волосам.
"Как могло случиться, что этот подонок Мюллер отыскал меня в кинотеатре, полном людей? Неужели за мной следят?"
Он подошел к окну.
Улица была почти пустынна. Только в палисаднике играли двое детей. У подъезда стоял его "шпортваген". Других автомашин поблизости не было.
"Телефон!.. - вспомнил Сид. - Ведь билет я заказывал по телефону!"
Он поднял трубку и набрал произвольный номер. Но никакого щелчка не услышал. Когда в трубке раздался незнакомый голос, Сид молча положил ее на место. "Может быть, у них какие-то самые новые приспособления для подслушивания, без всяких щелчков? А может, они в моей квартире поставили микрофон? Чтобы попасть в нее, не требуется большого искусства, особенно если знаешь, что в ней никого нет".
Он вытащил из маленькой кладовой, расположенной рядом с кухней, складную лесенку и, поднявшись по ней, принялся осматривать телефонную розетку, вызвавшую у него подозрение.
Шорох заставил его обернуться.
Внизу стояла Дорис и удивленно взирала на мужа.
- Почему ты подкрадываешься ко мне? - раздраженно спросил он.
- Ты испугался? Я вошла как обычно. Только ты почему-то не услышал. Что ты делаешь?
- Ремонтирую кое-что.
- Может, помочь?
- Нет! - резко бросил он. - Оставь меня в покое!
Она молча вышла из комнаты.
Сид понял свой промах. Дорис может что-нибудь заподозрить. Этого нельзя допустить.
Он пошел следом за ней на кухню.
- Извини меня. Я погорячился.
- Ну что ж делать, - смягчилась Дорис.^-А я купила билеты в Камерный театр.
- На какой день?
- На сегодня.
- Очень жаль, но я обязательно должен зайти сегодня в издательство. Мне совершенно определенно обещали там заказ на репортаж.
Что-то в его поведении заставило Дорис насторожиться. Она подошла к нему ближе.
- Сид, ты же обещал мне говорить только правду. Что-то происходит с тобой. Скажи мне честно, что ты собираешься делать сегодня?
- Черт возьми! Я лезу из кожи, чтобы заработать, а ты не можешь оставить меня в покое! - не сдержался он. - Почему ты всегда допытываешься? Я хочу только работы. И больше ничего.
Эх, опять он сорвался. А все потому, что она своими невинными вопросами задела его за живое.
Дорис оторопела.
- Ты разговариваешь со мной и смотришь на меня так, как будто я тебе совсем чужая!
Она была готова расплакаться.
Сиду стало не по себе.
- Извини меня, милая. У меня сегодня такой неудачный день. Я ужасно нервничаю.
В какой-то миг он готов был ей во всем сознаться. Может быть, она простит ему все. Тогда стало бы так легко. И Мюллера можно было бы послать к черту. А потом у них родится ребенок, и все будет хорошо. Даже слишком хорошо…
Сознаться Дорис, что он изменял ей? Ей, которая так его любит и верит в него! Отец всегда говорил: "Правда требует мужества". А вот у Сида его нет.
Он не мог сделать решительный шаг и на будущее выбрал неизвестность. Он струсил теперь, но, по существу, сдался раньше, когда впервые стал раздумывать, что хуже: признаться во всем Дорис и, может быть, потерять ее или продолжать эту лживую жизнь.
Чтобы Дорис не истолковала его колебания превратно, он виновато произнес:
- Сегодняшние переговоры действительно важны.
- А тебе можно позвонить? - тихо спросила она.
- Зачем?
- Мне иногда по вечерам бывает дурно. Это из-за моего состояния… А тебя нет. Я не стану так волноваться, если у меня по крайней мере будет твой телефон.
- Хорошо. Я оставлю тебе номер своего телефона на письменном столе.
Озадаченный, он отошел к окну, чтобы жена ничего не заметила. Тут он вспомнил о деньгах. А ведь Дорис им обрадуется!
Он незаметно вынул из бумажника двести марок и положил их на кухонный стол.
- Сид! Такое богатство! - удивилась она. - Или ты снова?..
- Нет, нет! Заработаны честно. Аванс за небольшой репортаж. Я хотел сделать тебе сюрприз.
- Первый гонорар! - Она просияла. - А когда твой репортаж будет опубликован?
- В следующую неделю, возможно. - Он повернулся и вышел из комнаты.
"Опять ложь! И так будет до тех пор, пока мне не удастся выбраться из петли".
VIII
Эвелин бросила нетерпеливый взгляд на маленькие часики, стоящие под стеклянным колпаком.
Было уже около восьми часов.
Она надеялась, что Адамс вскоре уйдет. Но он и не думал уходить. Удобно развалившись в просторном кресле, он следил за ней, за тем, как она сервировала низенький столик у камина, как поправляла в вазе цветы и открывала дверь в свою спальню, в глубине которой можно было разглядеть роскошную французскую кровать.
Несмотря на свои сорок лет, Адамс сохранил фигуру легкоатлета. Мужественное лицо, волосы с проседью на висках. Так обычно молоденькие девушки представляют себе "интересного" мужчину.
- Сегодня ночью мошка попадет в твою паутину…
- Оставь это, - перебила она.
Но он упрямо продолжал:
- Ты ведь и сама мошка, попавшая в паутину философствующего гангстера Батлера.
- Почему ты любишь мучить меня? - устало спросила она.
Он встал и приблизился к ней.
- Ты все еще любишь меня? - Сверкнули его белые крепкие зубы.
- Не знаю, люблю или ненавижу, - процедила Эвелин.
- Это хорошо. - Он рассмеялся. - По крайней мере, такая любовь никогда не надоест.
- Почему ты не хочешь помочь мне? Я так устала от всего этого и хочу покоя. А ты заставляешь меня работать еще и на себя.
Он удивленно поднял брови.
- Милая моя! Я тебя не определял в Си-Ай-Си. Ты работаешь на меня?.. - Я полагаю, что ты это делаешь просто потому, что любишь меня.
- Конечно, - сказала она, - я с охотой работаю на тебя. И все же ты должен когда-нибудь вырвать меня у них. Батлер держит всех мертвой хваткой. Ты знаешь его. Но если за меня вступишься ты, он оставит меня в покое.
- Как мило с твоей стороны, что ты сказала "вступишься" вместо "женишься", - съязвил Адамс и снова уселся в кресло.
- Ты же никогда не женишься на мне.
- Да. Ни на тебе, ни на другой. Супружеская жизнь не по мне. Но я помогу тебе уйти от Батлера.
- В самом деле? - Она боялась поверить этому.
- Да. Я с ним поговорю. Вернемся, однако, к твоему гостю. Что американец намеревается делать с этим Паули?
- Пока я еще сама не знаю. А тебе пора уходить. Он должен появиться с минуты на минуту.
Адамс встал.
- Попытайся узнать, чего они хотят от него. Утром я, как всегда, зайду за кинопленкой и за катушкой с магнитофонной записью.
- Разве Паули так важен для тебя? - тихо спросила она.
Адамс уже надевал плащ.
- Если он представляет интерес для янки, то, значит, важен и для нас. Они нам дают деньги. Информацию о них нам приходится добывать самим.
Сид остановился перед небольшой виллой в Груневальде. Он уже несколько раз на своей машине отвозил Эвелин домой и всегда удивлялся, что секретарша живет в таком элегантном современном бунгало, расположенном в богатом районе Берлина.
"Скорее всего, она любовница председателя наблюдательного совета концерна, - предполагал он. - И старый холостяк предоставил в ее распоряжение этот дом".
Он позвонил.
Садовая калитка открылась автоматически. Посыпанная гравием дорожка привела его к дому.
Эвелин в очень открытом платье, казалось, приготовилась уходить из дому.
- Я жду междугородную. Это важный разговор. Может быть, вы составите мне компанию? В город мы можем поехать попозже.
Это Сида вполне устраивало. Он с удовольствием согласился.
В маленьком холле он снял плащ и вслед за Эвелин прошел в комнату, обставленную мебелью в стиле рококо. Окна были занавешены плотными шторами. В камине пылал огонь.
- Здесь красиво, - произнес Сид. - Вы одна здесь живете?
Она кивнула головой.
- Совсем одна. Прошу вас, располагайтесь. Я приготовлю вам коктейль. Какой вы любите, горький или сладкий?
- Горький, - ответил он, опускаясь в глубокое кресло.
Эвелин включила приемник. Гостиная наполнилась музыкой.
Сид смотрел на огонь камина и вдыхал знакомый аромат духов. Ему здесь нравилось. Она ему нравилась тоже. Из серебряной коробки, стоящей на столике, он достал сигарету и закурил.
В баре офицерского клуба Батлер играл в покер с каким-то капитаном.
- Мне кажется, у вас ловкие руки. Откуда у вас снова появился джокер, майор?
- Возможно, я плутую, когда играю, - отозвался Батлер. - Впрочем, вы должны доказать мне это. Вы хотите сказать, что вы честнее меня?
- Ерунда! Я не это имел в виду. Вам просто дико везет.
Он повернулся к миксеру, заказал еще два коктейля под названием "Высокий мяч" и начал мешать карты для новой игры.
К Батлеру подошел сержант.
- У подъезда стоит какой-то немец. Штатский. Он просит разрешения срочно поговорить с вами, сэр.
- Как зовут его?
- Мюллер.
- Хорошо, проведите его в какую-нибудь комнату. Я сейчас приду.
- Клиентура? - протяжно спросил капитан и тут же продолжил: - Своих агентов я уже давно отучил искать меня по вечерам. Они ведь могут' обращаться к дежурному офицеру.
- Потому-то такие успехи у вас в Си-Ай-Ди, - парировал майор и встал со стула. - Если вы вздумаете перейти в Си-Ай-Си, имейте в виду: у нас совсем другой стиль работы.
Мюллер вытянулся, увидев шефа, входящего в небольшую гостиную.
- Вам может здорово влететь, если вы пришли сюда с какой-нибудь чепухой, - недовольно проворчал майор.
- Нет, это действительно важно, сэр! - поспешно заверил Мюллер. - В соответствии с приказом я наблюдал за домом Эвелин с семи часов. В это время никто к ней не входил. Но приблизительно в половине восьмого, перед самым приходом Паули, из бунгало выскользнул человек. Я его узнал. Это был Адамс.
- Адамс из Ведомства по охране конституции? - переспросил Батлер, сразу заинтересовавшись сообщением. - Вы не ошиблись, Мюллер?
- Это исключено. Я хорошо знаю Адамса.
Батлер быстро зашагал по комнате.
- Подонок! Пожирает наши деньги и еще вдобавок пытается присосаться к нашим делам! Мне бы не хотелось верить, что Эвелин так неблагонадежна.
- Возможно, личное знакомство, - осторожно заметил Мюллер.
Батлер остановился перед ним.
- Вы точно узнали Адамса?
- Конечно, не мог же я выдумать его. Потому-то я сразу и бросился искать вас, сэр!
Майор уставился на него испытующим взглядом. Затем приказал:
- Распорядитесь, чтобы присматривали за мисс Эвелин, и сообщите обо всем лейтенанту Перси.
- Есть, сэр!
Мюллер схватил шляпу и выбежал из гостиной.
В этот вечер Дорис было особенно неспокойно. Она вязала и прислушивалась к радиопередаче. Но мысли ее блуждали далеко.
Она чувствовала, что Сид что-то скрывает. В чем дело? Что бы это могло быть? Женщина? Нет. В этом она была абсолютно уверена. Они прожили вместе пять лет, и она знала, что Сид ее любит и на измену ей не способен. Легкий флирт где-нибудь на стороне? Как-то однажды она заметила следы губной помады на воротничке его рубашки. Но ей не хотелось из этой мухи делать слона. Скорее всего, это какой-то незначительный, случайный эпизод.
Женщина исключается. Тем более теперь, когда они ждут ребенка. Но в чем же все-таки дело? Чем занимается он по вечерам? Что это за постоянные вечерние посещения редакций? Неужели он и правда играет - в надежде, что таким путем они разбогатеют? Но ведь Сид меньше всего похож на игрока. Она вспомнила, как однажды - это было в Баден-Бадене - они зашли в казино. В течение часа он смотрел на вращающийся белый круг, так и не присев к столу. А она загорелась и не успокоилась, пока он не купил ей целую горсть разноцветных игральных жетонов. Он насмешливо улыбался, глядя, как она проигрывала жетоны один за другим.
Нет, игрой он увлечься не мог.
На глаза ей попался листок, лежащий на краю письменного стола. Она не хотела поддаваться искушению позвонить Сиду по оставленному им номеру. Вдруг он подумает, что она следит за ним?
Неожиданно зазвонил телефон. Дорис вздрогнула. Это мог быть только Сид. Он, наверное, беспокоится за нее. Она сняла трубку и узнала голос Винкельмана.
- Слушайте, фрау Паули, я сейчас звоню из пресс-клуба. Я нашел место для Сида и для себя. Один главный редактор, которого я хорошо знаю уже год, хочет заключить с нами контракт. Это нужно сделать завтра утром. Сегодня вечером Сид должен окончательно решить это. Вы можете его найти?
- Да, - радостно ответила Дорис, - я сейчас же позвоню ему. Спасибо, большое спасибо, господин Винкельман. Вы настоящий друг.
Она быстро набрала указанный Сидом номер телефона. Никто не подходил. Дорис позвонила еще раз. Стала Ждать. Наконец она услышала сонный голос:
- У телефона Гайнеман, булочная Гайнемана. Что там случилось?
- Ах, простите, пожалуйста, - обескураженно пробормотала Дорис, - нас неправильно соединили.
Она положила трубку и тут же набрала прежний номер.
Снова раздался тот же заспанный голос, но уже более недовольный.
- Вам не мешает быть повнимательнее! - кричал он в телефон.
- Я набрала номер восемьдесят восемь - сорок семь - двадцать два, - ответила Дорис.
- Но это же мой номер! - Невидимый ночной собеседник повторил те же цифры. - Так что же вы хотите?..
Дорис молча положила трубку.
"Сид дал мне неправильный номер, - подумала она. - Ошибся ли он или сделал это нарочно? Скорее всего, ошибся. Как же мне теперь найти его и сообщить о звонке Винкельмана?"
IX
Сид не сводил- глаз с мерцающих огоньков в камине. Только что пробили часы, их серебряный звон двенадцать раз нарушил уютную тишину.
Эвелин, поджав ноги, сидела на устилающем пол ворсистом ковре и слушала пластинку с французскими песенками, тихонько подпевая. Сид сидел рядом в кресле.
- У вас отличные пластинки, - восхищенно произнес он.
Она улыбнулась.
- Я бы хотела жить во Франции. Вы бывали в этой стране?
- Да, - ответил Сид.
- Ее называют страной любви. Это так?
- А что такое любовь?.. Кто-то сказал, что женщин надо или обожать или оставлять. Ничего другого… Вы согласны с этим?
- … Возможно, - ответила она, подумав. - Но расставаться всегда так тяжело…
- Легче просто уйти.
- Пожалуй, - согласилась Эвелин. - Но бывает момент, когда человек смиряется со всем…
- Это плохо. Где начинается терпимость, там рушится очарование и начинается мелочная жизнь…
- Не знаю… - неопределенно произнесла она.
- …Ну, мне пора идти, - решительно сказал Сид, гася сигарету.
Эвелин подняла голову.
- Почему так рано? Такой прекрасный вечер. Прошу вас, посидите еще. Давайте выпьем чего-нибудь.
И, не ожидая его согласия, она поднялась и вышла на кухню. Достала из холодильника бутылку шампанского, ловко открыла ее и до краев наполнила два высоких хрустальных бокала. Из маленькой коробочки отсыпала в бокал Сида немного белого порошка. Порошок мгновенно растворился. Осторожно неся бокалы, вошла в гостиную.
- У меня есть серия пластинок из Вест-Индии, - сообщила она. - Я проиграю вам их. Оригинальные записи.
В маленькой гостиной раздались звуки тамтамов, гортанные голоса негров что-то запели в быстром ритме.
Сид выпил холодное искрящееся шампанское. Ему стало легко и свободно.