Действительно, на площадке возле музыкантов в замысловатых ритмичных движениях извивались гвианийцы, милостиво допущенные в кабак королем, и среди них - местные девушки, судя по их смелому поведению, постоянные посетительницы этого злачного места.
- "Луна Росса", - звонко и решительно выкрикнула Мария, точно копируя повелительные интонации своего родителя.
Джаз оборвал "хайлайф", и сейчас же серебряно запела труба, надрывая тоскливой нежностью душу. Это было итальянское танго, прозрачное, как горный ручей.
Мария решительно вывела смущающегося Петра в круг прекративших танцевать гвианийцев, прильнула к нему, и они сделали несколько па.
- Смотри, парень, как бы тебе не стать принцем-консортом! - весело выкрикнул Сид Стоун, но в голосе его чувствовалась зависть.
- Если мужем сестры английской королевы стал простой фотограф, то почему журналист-международник не может стать принцем-консортом? - в тон ответил ему Войтович.
- Танцуйте, дети мои! Танцуйте!
Пьяненький король сидел по-бабьи, подперев могучим кулачищем толстую щеку, и в его наполненных слезами глазах светилась отцовская нежность.
- Еще по… бутылке… всем моим подданным! - вдруг заревел он и так саданул кулачищем по столу, что посуда посыпалась на земляной пол.
- Да здравствует король! - выкрикнул совершенно трезвый Шмидт и подмигнул коллегам.
- Виват! - взревели те с готовностью нарочито пьяными голосами.
Гвианийцы радостно ударили в ладоши, прекратившие было танцевать пары вернулись на площадку, где сразу же стало тесно и душно.
Минуты две Петр и Мария танцевали молча. Потом Петр, чтобы нарушить молчание, спросил:
- А вы в самом деле хотите поехать в Москву?
- У нас в Уарри есть ребята… окончившие университет Лумумбы. - Она вдруг прижалась к Петру, он почувствовал на щеке ее дыхание и сейчас же услышал шепот: - Вас просили быть сегодня вечером в бассейне "Эксельсиора". Ровно в одиннадцать тридцать. Запомнили? Ровно в одиннадцать тридцать.
- Кто? - удивился Петр.
Но Мария уже отступила от него и громким капризным голосом объявила:
- Спасибо за танец. Вы прекрасно танцуете, мистер Николаев!
И быстро пошла от него сквозь толпу танцующих. Она решительно прошла к отцу, с трудом удерживающемуся на табурете (Войтович потом сказал, что его величество выпил почти полсотни бутылок!), что-то сказала ему… Король согласно кивнул…
- Бай, бай! - обернулась девушка к гостям, улыбнулась и исчезла.
- Вот и все, - ехидно заметил Мозес Аарон, и итальянец вздохнул:
- Но… сеньорита! Божественна!
ГЛАВА 7
Они вернулись в "Эксельсиор" около одиннадцати, усталые, отяжелевшие от бесчисленных бутылок пива и проперченных яств, и сразу же разошлись по своим комнатам на двенадцатом этаже, где их поселили в самых дорогих номерах, оплаченных властями провинции: о том, что Войтович был внесен в список группы "контрабандой", никто и не вспоминал.
Петр и Анджей выбрали номера по соседству с видом на Бамуангу. Сейчас в темноте она угадывалась где-то вдали, словно большое черное зеркало, отражающее крупные и яркие звезды.
Было уже начало двенадцатого. Петр достал из портфеля плавки, взял в ванной махровое полотенце в красную и черную клетку, от которого рябило в глазах. Спуститься вниз на лифте, пройти через холл, мимо мраморного фонтана, у которого возвышалась большая скульптурная группа - сотворение мира в африканском варианте, и выйти к бассейну - все это займет самое большее семь-десять минут, решил Петр.
Мария… Она просила его быть в бассейне в половине двенадцатого, быть непременно, она сказала, что Петра будут ждать, но кто? Может быть, она сама решила назначить ему свидание? Петр даже улыбнулся этой нелепой мысли, хотя в глубине души шевельнулось сомнение: а вдруг? Он попытался предположить, что значило таинственное поведение девушки, но скоро сдался: никакого объяснения придумать так и не смог, да и пора уже было идти.
Он перекинул полотенце через плечо и вышел из номера. Коридор был пуст. Мягкий ковер глушил шаги, рассеянный, красноватый свет медных бра почему-то тревожил.
В лифте Петр спускался в одиночестве. Никого не было и в холле: свет здесь был притушен, швейцар стоял снаружи за стеклянными дверями, Петр видел только его спину в красной куртке с неизменным гербом его величества короля Макензуа Второго.
Петр взглянул на свои часы - одиннадцать двадцать пять. Он постоял минуту в холле у бассейна, разглядывая лежащие на его темно-зеленом дне белые и желтые кружочки монет, которые бросали туда все, кто останавливается в "Эксельсиоре". Цементная табличка, вделанная в пол, гласила, что деньги, брошенные в бассейн, раз в год выбираются администрацией и передаются в сиротский приют имени короля Макензуа Второго. Петр нашарил в кармане несколько монет и бросил их в воду.
Из холла к плавательному бассейну нужно было пройти коротким, ярко освещенным коридором, у выхода из которого обычно восседал старик в униформе "Эксельсиора": бесплатно купаться разрешалось лишь постояльцам, и администрация строго следила за соблюдением этого правила.
Всем остальным нужно было приобретать билеты у старика, исполняющего обязанности и кассира и контролера одновременно. Сейчас его на месте не было: кто из чужих явится купаться в такое время?
У бассейна действительно было пусто и темно, шаги Петра по бетонным плитам гулко отдавались в тишине. Вода казалась чернильной, в ней неподвижно лежали ночные звезды.
Петр прошел в кабинку для переодевания, через минуту вышел оттуда в плавках и сделал несколько упражнений, разминаясь и оглядываясь по сторонам.
У бассейна никого не было.
"А может быть, девушка пошутила? - усмехнулся Петр над самим собой. - Я же, болван, прискакал словно бедный влюбленный. Что ж, на худой конец, хоть искупаюсь…"
И, приняв это решение, он кинулся вниз головой в воду прямо с борта. Вода казалась какой-то легкоразреженной. Он решил переплыть под водой весь бассейн по ширине - пятьдесят метров.
Но обильный ужин в "Луна Росса" давал себя знать. Петр понял, что дыхания ему не хватит и, оттолкнувшись ногами от дна, круто пошел вверх. До противоположной стенки оставалось всего несколько метров. И в тот момент, когда он всплыл на поверхность, увидел, что ему навстречу скользнула в воду темная фигура, почти бесшумно, без брызг.
На борту стояли еще двое - в просторных национальных одеждах, застывшие, словно часовые.
Человек бесшумно плыл навстречу Петру - все ближе, ближе. Не доплыв метра два, он остановился.
- Мистер Николаев?
Петр помедлил, голос был знаком, но он не мог вспомнить, где он слышал его раньше.
- Майор Даджума, - тихо представился пловец.
И Петр сразу же вспомнил: майор Даджума, один из руководителей "Золотого льва", правая рука майора Нначи! Да, они встречались в Луисе много раз еще до переворота, до смерти генерала Дунгаса.
- Я вас не узнал… Даджума мягко рассмеялся:
- Это я должен извиниться, что заставил вас принимать ночные ванны.
- Так Мария… - удивился Петр.
- Она выполняла мою просьбу, - кивнул Даджума. Теперь они были совсем рядом и, не сговариваясь, медленно поплыли вдоль бассейна.
- Оригинальный способ встречаться, - подумал вслух Петр. - А я-то подумал черт знает что… - Он тихо рассмеялся: - Дочь короля, принцесса… Как в книжках…
- У нас короли и принцы в каждой деревне, - горько усмехнулся Даджума. - Чего-чего, а королевской крови в наших жилах хватает… Но Мария современная и умная девушка, - продолжал он уже другим тоном. - Она действительно хочет поехать в Москву. Не знаю только, получится ли у нее это теперь.
"Вот, наверно, кому суждено стать принцем-консортом, - подумал Петр. - Но ведь не для того, чтобы сообщить мне это, майор вызвал меня в бассейн…"
Даджума словно прочел его мысли.
- Но об этом как-нибудь потом. Вы, наверное, знаете, что я начальник штаба третьей дивизии, расквартированной в Поречье.
- Кажется, слышал… Ну конечно же! Я читал об этом в газетах…
Они доплыли до борта, повернулись и поплыли назад. Люди, пришедшие с Даджумой, шли за ними по краю бассейна: их просторные одежды странно топорщились, словно под тканью что-то скрывалось.
- Охрана? - кивнул Петр в их сторону.
- Бывшие студенты. Записались в армию после переворота. Ребята думающие, читающие. Через них я и познакомился с Марией. - Майор опустил лицо в воду, выдохнул, опять поднял голову. - И все же к делу.
Голос Даджумы стал твердым.
- Вы знаете положение в нашей стране. Военное правительство американцами и англичанами объявлено "красным". И только потому, что мы решили пересмотреть условия, на которых привыкли хозяйничать в Поречье нефтяные монополии. Гвиании нужны деньги, чтобы избавиться хотя бы от основных зол, которые нам остались в наследство от колонизаторов - от нищеты, болезней, неграмотности. Когда-то мы думали: получим независимость, и все сразу же решится само собой.
В его словах звучала горькая ирония.
- Конечно, для кого-то так все и было. Элита получила доходные должности, виллы, "мерседесы". Недаром говорили, что идеалы наших лидеров - цветная вилла, черный "мерседес" и белая жена. И по всей Африке покатились перевороты. Не буду повторять то, что давно уже известно всему миру. У нас мало времени…
Они коснулись стенки бассейна - и Даджума, отдыхая, уцепился за специально для этой цели натянутый канат.
- Когда я увидел в списке журналистов ваше имя, я сразу понял, кто включил вас в группу: мы ждали здесь только западников…
- Но в группе и Анджей Войтович…
- Знаю, поляк. Ваш друг. Вы вместе с ним были в Каруне, когда началось выступление первой бригады. С вами был еще и француз… Как его звали?..
- Жак. Но он далеко отсюда, он бежал из Гвиании. Даджума нахмурился.
- Ошибаетесь. Есть сведения, что его видели в джунглях среди людей "Шелл".
"Шелл"? Опять "Шелл"! И Петру вспомнились нефтяники Штангера - они тоже летели по контракту с "Шелл".
- Но не в этом дело, - продолжал Даджума. - Вам и вашему другу завтра придется уезжать за Бамуангу.
Это звучало твердо, как приказ…
- Почему? - удивился Петр. - Глава военного правительства просил меня…
Он оборвал фразу: бассейн внезапно осветился ярким светом. Разом включились прожектора - под водой, на мачтах вверху, вспыхнули гирлянды цветных лампочек, протянутых над водой. И в тот же миг Петр услыхал глухой щелчок, далекий, еле слышный. Сразу стало темно: свет включился лишь на мгновение и тут же погас.
Даджума охнул.
- Что с вами? - обернулся Петр и увидел, что вода вокруг майора быстро темнеет.
- Я… - выдохнул Даджума.
Его рука, державшая канат, разжалась, и он камнем пошел под воду.
- Он ранен! - в ужасе крикнул Петр и подхватил майора, стараясь держать его голову над водой.
Телохранители бежали к ним вдоль бассейна, пригибаясь и на бегу выпутывая из-под своих одежд бесполезные теперь уже автоматы.
- Уходите! Немедленно уходите! - прохрипел майор. - Скажите Нначи, что "день икс"…
В горле у него заклокотало, и он уронил голову. Телохранители были уж рядом, лежали на краю бассейна, протягивая руки к обмякшему телу Даджумы. Они отнесли его от бассейна и положили на низкий деревянный лежак. Один из них обтер платком левую сторону груди майора: чуть выше соска темнела маленькая аккуратная рана. Другой взял его руку, пытаясь нащупать пульс, потом осторожно опустил ее и обернулся к Петру:
- Мертв.
Несколько секунд длилось тяжелое молчание.
- Уходите, - сказал Петру один из телохранителей, - вам нельзя быть здесь.
…Отель спал, когда Петр прошел через холл, вызвал лифт, поднялся к себе на двенадцатый этаж. В коридоре света уже не было, лишь в самом конце горела синяя лампочка. Здесь стояла уютная тишина. Правда, Петру почудилось было, что одна из дверей слегка скрипнула.
Он остановился и замер. Скрип не повторился.
"Нервы", - подумал Петр.
Уходя, он оставил дверь своего номера незапертой, чтобы не таскать с собою тяжелую деревянную грушу, к которой был прикреплен ключ, и сейчас дверь была слегка приоткрыта.
Петр вошел в номер. Здесь было душно, несмотря на ровно гудевший кондиционер. Петр выключил его, подошел к окну и поднял тяжелую раму.
Внизу, в темноте, блестело прямоугольное зеркало бассейна. Там было тихо.
"Все наши окна выходят на эту сторону, - отметил про себя Петр. - А что, если кто-нибудь стоял у окна и видел?.."
Ему стало не по себе.
- Да, в хорошенькую историю влипли вы, товарищ Николаев, - сказал он сам себе вполголоса.
Он швырнул плавки в ванну. Затем разделся и встал под душ. Руки его дрожали. Ему казалось, что на его коже все еще кровь майора Даджумы.
Горячая вода - холодная. Горячая - холодная. И так несколько раз, пока мысли не стали спокойнее, пока не вернулась способность рассуждать и анализировать.
"Начнем по порядку", - говорил он себе, стоя под сильными, острыми струями душа. - Майор хотел что-то сообщить мне, рассчитывая, что завтра я уеду за Бамуангу, за пределы Поречья. Видимо, это было настолько важно, что он не хотел, чтобы о нашей встрече знал кто-либо, кроме его охраны и… Марии. И все же кто-то нас выследил. Убийц было несколько, не меньше двух. Один включил на мгновение в бассейне свет, второй стрелял. Оружие с глушителем, скорее всего винтовка с оптическим прицелом: смерть наступила почти мгновенно…"
Петр выключил душ, взял свежее полотенце и принялся растираться - сильно, пока кожу не стало жечь и она не покраснела.
Майор сказал что-то о "дне икс". Да, да, он так и сказал - "день икс"…
Петр опустил полотенце. "День икс"… Неужели майор хотел сказать, что уже назначен день выступления сепаратистов? Но почему Даджума хотел передать эти важные сведения через Петра? Разве у него не было своих надежных каналов? Или все его связи с Луисом оказались прерваны? Тогда это значит, что "день икс" должен вот-вот наступить…
Петр поспешно оделся.
А что, если сейчас покинуть отель, тайком уйти в город, к Бамуанге, за хорошие деньги нанять лодку - их много стоит у берега, и лодочники спят прямо в них? Портфель же оставить здесь, о нем наверняка позаботится Войтович.
Он нащупал в боковом кармане бумажник с документами и деньгами, подошел к двери, прислушался. В коридоре было тихо.
Осторожно открыв дверь, Петр на цыпочках пошел к лифту, через каждые несколько шагов останавливаясь и прислушиваясь. Внезапно ему показалось, что позади скрипнула дверь. Он резко обернулся - в коридоре было по-прежнему пусто и тихо.
Зато со стороны лифта послышался гул вдруг заработавших электромоторов. Кто-то поднимался наверх, может быть, даже на двенадцатый этаж.
Петр, не раздумывая, кинулся к своей двери, неслышно ступая по толстому ковру. Он успел вовремя: в коридоре послышались голоса.
Потом громкие, уверенные шаги, направляющиеся в сторону его номера. Петр весь напрягся. Шаги приближались. Ближе, ближе.
Он отошел от двери, предварительно повернув в ней ключ, - осторожно, бесшумно. На цыпочках прошел к кровати и в чем был забрался под одеяло. Выключить свет было делом одной секунды.
Шаги затихли у его двери. Пришедшие приглушенно посоветовались, потом послышался легкий стук и голос:
- Мистер Николаев, вы спите? Петр ничего не ответил.
- Вы спите, Питер? - раздался другой голос… И Петр с облегчением вздохнул. Это был голос Мартина Френдли.
- Сплю, а что? - постарался придать своему голосу сонливость Петр. - Что случилось?
Френдли пьяно икнул:
- Да ничего, бади. Мы тут сидели в баре… Прибыл посыльный от губернатора. Завтра он опять не может нас принять и поручил королю организовать для нас осмотр Уарри…
- Ладно, - громко зевнул Петр. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Питер…
Кто-то подергал ручку двери, и компания проследовала дальше по коридору.
Подождав, пока все стихло, Петр вылез из-под одеяла: мысль пересечь Бамуангу не оставляла его. "Надо бы все-таки предупредить Войтовича, - подумал он. - Если станет известно, что убит начальник штаба третьей бригады и в ту же ночь бежал советский журналист, власти возьмутся за Войтовича. Для них мы все одинаковые - все "красные". Значит, если уходить… только вместе".
Он вышел в коридор и осторожно постучал в соседнюю дверь.
- Открыто, - сейчас же отозвался Войтович. Удивленный тем, что поляк все еще не спит, Петр вошел в номер. Анджей сидел в кресле перед ночным столиком и быстро заполнял страницы блокнота в клеенчатой синей обложке: делать записи событий каждого дня было его нерушимым правилом.
Даже там, в Луисе, когда он лежал больной в доме Николаевых, ему удавалось по вечерам вести свои дневники.
Анджей снял свое профессорское пенсне, потер усталые глаза, закрыл блокнот и потянулся:
- Присаживайся. Описываю "Луна Росса". Забавно, а? Петр нашел взглядом невысокий пуфик, придвинул его ногой поближе к Войтовичу и сел.
- Ты ничего не слышал… примерно минут двадцать назад?
- Нет, - равнодушно отозвался Анджей.
- Там… - кивнул Петр на окно.
- Нет, а что?
- А вспышку света видел? Войтович пожал плечами:
- Не обратил внимания. Наверно, увлекся этим…
Он кивнул на блокнот, лежавший перед ним на столике.
- Тогда слушай…
Петр открыл было рот, но Анджей поднял предостерегающе руку:
- Пойдем-ка сначала помоем руки.
Петр понял его. Они встали, вошли в ванную. Войтович пустил воду: в ванне, в умывальнике и в душе.
- Сейчас, правда, говорят, что эту звуковую защиту легко отфильтровывают, так что рассказывай шепотом. Кстати, у тебя такое лицо, будто ты убил человека.
- Убил - не убил, но…
И Петр рассказал о том, что произошло в бассейне.
- Дай сообразить, - наконец проговорил Войтович, снимая пенсне и близоруко щурясь: он всегда так делал в затруднительном положении. - Значит, Даджума хотел, чтобы мы с тобою предупредили федеральные власти… Назначен "день икс", и сепаратисты готовы выступить? А кто-то, в свою очередь, хотел помешать утечке такой важной информации… - Он невесело взглянул на Петра: - Благодари бога, что убийцам кто-то помешал. Или что-то. Вторая пуля была бы для тебя…