- Рассказал, и именно это произвело на него неизгладимое впечатление. И он чуть не отказался от выполнения ваших просьб, - устало промолвил Эди и предложил поспать.
- Понял, приятных снов. Мне что-то не хочется, я лучше письмецо приятелю набросаю, чтобы он выдал мой первый взнос в фонд поддержки исторической науки, - весело произнес Бизенко и, подтянув к себе свою сумку, достал из нее блокнот и толстую шариковую ручку с выдвигающимися из корпуса разноцветными стержнями. Затем, пристроив блокнот на колено, начал писать. При этом он периодически отрывался от письма, как бы раздумывая над его содержанием и, обозрев ситуацию вокруг себя, вновь возвращался к тексту.
Эди наблюдал за действиями Бизенко из-под приопущенных век, стараясь не упустить ни одного его движения, поскольку был уверен, что шпион обязательно воспользуется представившейся возможностью для направления своему человеку тайного сообщения. И такой момент скоро наступил - Бизенко, закончив писать, в очередной раз осмотрелся вокруг, будто разминая затекшую шею, и вновь склонился над блокнотом. И, главное, рука Бизенко вновь вернулась к началу текста.
При этом слух Эди уловил специфичный щелчок, который происходит при полуавтоматической смене в корпусе ручки пишущего стержня на другой путем нажатия на переключатель. В таком случае смененный стержень, подталкиваемый расправляющейся пружиной, щелкает о торец корпуса ручки.
"Значит дело в ручке, однако хитро придумано, но только почему-то наши ребята при досмотре сумки не обратили внимание на стержни, более того, не взяли пробы, непонятно, надо будет подсказать", - заключил Эди и дал возможность не в меру отяжелевшим векам закрыться.
Глава XIV
Очередное утро обитатели камеры встретили буднично просто. Отчего-то даже у умывальника не собралась привычная очередь желающих первыми умыться и почистить зубы, чтобы подготовиться к ритуалу открытия кормушки. Лишь из угла блатных, где Слюнявый громко обучал своих собратьев науке готовить чифирь, доносился смех вперемежку с отчаянным грудным кашлем, свидетельствующим о том, что кому-то из них с утра удалось глотнуть вчерашнего густого чайного настоя и он давал волю своим эмоциям.
Эди проснулся от всего этого шума, но продолжал лежать. Отчего-то ему не хотелось вставать и еще более не хотелось делать зарядку в этом смрадном помещении. Но воспитанная годами тренировок дисциплина требовала действий, невзирая ни на что, и он встал.
Минут через тридцать, после зарядки и водной процедуры, он вновь вернулся к своей койке.
К тому времени Бизенко, успевший завершить утренний туалет, сидел на койке и перечитывал свое послание приятелю. В другой раз Эди не обратил бы на это внимания, посчитав его слишком придирчивым к своему творчеству, но в данном случае он был уверен, что Бизенко проверяет лист бумаги на предмет отсутствия на нем проявившихся признаков тайнописи.
- Вы уже успели написать? - спросил Эди, присаживаясь напротив.
- Да, теперь остается передать адресату. Здесь есть имя и адрес, - произнес Бизенко, протягивая сложенный вчетверо лист бумаги.
- Хорошо, передам, как только объявится Юра, - сказал Эди и положил записку в карман брюк.
- Вы сказали, что он будет сегодня или завтра?
- Да, если ему ничего не помешает, - коротко заметил Эди.
- Я уверен, что все будет нормально, но, если вы не хотите ждать, поручите это сделать вашему адвокату.
- Как адвокату? - удивленно спросил Эди, отметив мысленно, что шпион прорабатывает возможность получения еще одного канала связи со своими людьми на воле.
- Очень просто, вы же с ним каждый день видитесь. Так попросите его оказать вам услугу - получить у человека долг, положить его на сберкнижку на предъявителя и передать ее вам при очередной встрече. Ничего в этом незаконного нет.
- Можно попробовать, - согласился Эди после некоторых раздумий. - Правда, как-то неудобно с Юрой получается, хотя нет, я ему позже все объясню.
- Вот и хорошо, так что будем действовать, не дожидаясь Юры, - улыбнулся Бизенко.
- Почему бы и нет, если обстоятельства этого требуют, - промолвил Эди, слегка растянув губы в улыбке, что соседом, вероятно, было воспринято как проявление неких сомнений и скорее всего поэтому, слегка коснувшись его колена, что ранее не отмечалось, он тепло сказал:
- Эди, не сомневайтесь, все будет нормально и Юра, являющийся настоящим другом, иначе он так о вас не беспокоился бы, все поймет правильно. К тому же у нас с вами к нему будут и другие просьбы.
- С чего вы взяли, что я сомневаюсь, - холодно заметил Эди, подчеркнув для себя, что Бизенко уже начал говорить об их совместных поручениях Юре. Это могло быть тестом на проверку его реакции на подобные пассажи, но и реальной оценкой сложившейся ситуации. Как бы то ни было, Эди посчитал целесообразным не реагировать на них.
- Извините, показалось, вспомнил, как вы реагируете на непривычные просьбы.
- В этом вы абсолютно правы. Иногда даже не знаю, как их воспринимать. Но, учитывая ситуацию, в которой вы оказались, пытаюсь понять и помочь. Тем более это может принести дивиденды.
- Спасибо, можете быть уверены, что в моем лице вы всегда будете иметь надежного и заботливого друга, - произнес Бизенко, вновь коснувшись его колена.
В таком духе они разговаривали еще некоторое время, пока с шумом не открылась кормушка, к которой, тут же постукивая пустой алюминиевой посудой, зашагали зэки.
Через час после завтрака заключенных начали вызывать на допросы. Не избежал этой участи и Бизенко, который, услышав свою фамилию, быстро глянул на Эди и, делая от волнения глотательные движения, произнес:
- Мне что-то не по себе стало, когда услышал гнусавый выкрик этого краснопогонника. Чувствую, что сегодня чекисты подкинут мне очередную свинью.
- Вы поручите себя Парки, и все будет нормально, - сочувственно посоветовал Эди, удивленный тем, что Бизенко каким-то шестым чувством ощутил, что именно сегодня ему будут предъявлены свидетельства его шпионской деятельности.
- Кому поручить? - растерянно спросил Бизенко.
- Парки, богине судьбы из римской мифологии.
- Готов хоть самому дьяволу поклониться, лишь бы пронесло, - подавленным голосом сказал Бизенко и направился к выходу.
Не успела за ним закрыться дверь, как к Эди подошел Долговязый и предложил переговорить. Когда Эди кивнул ему в знак согласия, он присел напротив и рассказал, что имеет поручение от Справедливого передать ему, чтобы опасался надзирателя по имени Вася, который вчера поклялся нанести Эди увечья, используя в этих целях отморозков, практически вышедших из-под контроля пахана. Он снабдил их заточками, и сегодня, когда Эди поведут на допрос, Вася со своим напарником попытается затолкать его во вторую камеру, где уже находятся эти отморозки. Среди них будет и Чалый, затаивший на Эди злобу и мечтающий отомстить ему за вчерашнее унижение.
Эди внимательно выслушал Долговязого, заставляя его повторять некоторые детали, чтобы их могли зафиксировать операторы. В конце беседы он попросил передать добрые пожелания Справедливому и, как бы выражая свое отношение к затее надзирателей, недовольным голосом произнес условную фразу тревоги:
- Жалко терять на этих гавнюков драгоценное время.
Поговорив еще некоторое время, Долговязый вернулся к себе, а Эди стал ожидать дальнейшего развития ситуации, прикидывая, как он поступит, если случится, что операторы не смогут своевременно доложить о получении сигнала тревоги ребятам или если они окажутся в недосягаемости. Но, зная из практики, что подобные сигналы очень часто доходят до адресатов с опозданием, он внутренне готовился к худшему.
Увлеченный этими рассуждениями, Эди не сразу обратил внимание на то, как открылась форточка и кто-то через нее начал разглядывать камеру. Спустя какие-то секунды в нее крикнули: "Атбиев на выход!" Вслед за этим открылась и сама дверь.
Эди медленно встал и направился к выходу, у которого маячила фигура надзирателя Васи, а за ним еще одного, кого он раньше не видел. "Значит, ребята не успели", - решил Эди и шагнул в коридор.
Как только процессия поравнялась со второй камерой, идущий впереди надзиратель остановился и, быстро вставив ключ в замочную скважину двери, начал проворачивать его. Но Эди, ожидавший подобных действий, молниеносно шагнул к нему и с силой оттолкнул его от двери, отчего тот отлетел в сторону и упал. Вася тут же с бранью бросился на Эди, нанося удары дубинкой и ногами, чтобы оттеснить его от двери, но Эди парировал их, не нанося ответных ударов. Второй надзиратель, уже поднявшийся на ноги, отчего-то не ввязывался в драку, хотя Вася и требовал у него поддержки. Все это продолжалось секунд пятнадцать, пока из-за открывающейся коридорной решетки не послышалась громкая команда Карабанова:
- Прекратить.
Увидев приближающегося в сопровождении трех бойцов конвойного наряда Карабанова, Вася растерялся и, развернувшись в обратном направлении, хотел было убежать, но, услышав новую команду:
- Стоять, - остановился, тупо уставившись в пол.
- Что здесь происходит? - почти крича, спросил Карабанов, вплотную приблизившись к надзирателям и поедая их колючими глазами.
Видимо решив, что и в данном случае лучшая защита - это нападение, Вася, с трудом справляясь с дыханием, начал обвинять Эди в неспровоцированном нападении.
- Да врет он все, гражданин начальник! Вы лучше спросите, почему он перевел во вторую камеру вооруженных заточками заключенных и почему он хотел дверь в нее открыть, - порекомендовал Эди.
Карабанов, бросив взгляд на дверь и увидев торчащий в замочной скважине ключ, выпалил:
- Лукашов, под замок его, куда знаете, и до моего распоряжения не выпускать, будем разбираться по полной программе, а вторую проверить по списку, - затем, посмотрев на Эди, добавил: - но позже и для порядка позовите на помощь еще пару бойцов.
- Есть, - отчеканил, бросив руку к фуражке, один из стоящих за спиной Карабанова бойцов и, шагнув к двери, вытащил торчащий из замочной скважины ключ.
- На все про все у вас тридцать минут и доклад рапортом, - распорядился Карабанов, не оборачиваясь. Потом, переведя взгляд на напарника Васи, спросил:
- Ключ от третьей у тебя?
- Да, - ответил тот дрожащим от испуга голосом.
- Следователь заказывал заключенного к себе?
- Я не знаю, товарищ… это он сказал, что надо, - промолвил надзиратель, кивнув в сторону Васи.
- Ну, - грозно произнес Карабанов, вновь упершись взглядом в Васю.
Тот лишь еще ниже опустил голову.
- Понятно, значит решил, мразь, самосуд устроить, ничего, найдем нары и для тебя. Увести.
Затем, после короткой паузы, приказал напарнику Васи сопроводить Эди в камеру, а сам зашагал вслед удаляющимся.
Через минуту Эди уже был на месте. Сокамерники встретили его с любопытством, оглядывая с ног до головы, как бы желая убедиться, что он цел и невредим. Эди понимал, что они воспринимают его как борца с произволом администрации тюрьмы, и этим объяснялось их внимание к нему.
Между тем он снял куртку и пошел к умывальнику, чтобы подержать под холодной водой места ушибов на предплечьях, которыми гасил удары. Несмотря на то что он перехватывал их вначале движения и близко к руке атакующего, небольшие ссадины были, которые следовало охладить, чтобы избежать гематомных вздутий.
В этот момент к нему подошел Долговязый и, глянув на его руки, спросил:
- Мастернуть фазанам не дали, это хорошо. Значит подфартило.
- Подфартило благодаря вам, спасибо, буду иметь в виду, если что.
- Усек, пахану маляву состряпаю.
- Стряпай.
- Знай, интеллигент, наш сходняк решил Чалого к ответу призвать. Скурвился, водится с мусорами и против фартового с ними зодно. Спросим строго, это я тебе говорю.
- Понимаю, надо учить людей дисциплину блюсти, а то совсем распустились, - нарочито грубо сказал Эди, подставляя под струю другую руку, а в голове пронеслось ироничное: "Вот блатные погоняло прицепили, видно, в гору идут мои здешние дела, не привыкнуть бы".
- Чё за дисциплину говоришь? - переспросил Долговязый, изобразив на лице гримасу, словно его неожиданно зубная боль подкосила.
- Говорю, что людей порядку надо учить, - пояснил Эди, еле сдерживая себя, чтобы не рассмеяться от вида собеседника.
- А-а, порядку?! Понял, так бы и сказал, а то… - не договорил Долговязый.
- Теперь я не понял, поясните, это вы мне угрожаете своим "а то"?
- Не-а, это я просто не запомнил твое блю-бли, - как-то по-детски наивно выдавил из себя Долговязый, улыбнувшись во весь щербатый рот, чем вызвал ответную улыбку Эди.
- Усек, - пошутил Эди, продолжая улыбаться, и после некоторой паузы уже с серьезным видом добавил: - Вы займитесь своим делом, мне нужно охладить руки, а то синяки будут.
Этой фразой он завершил диалог, при котором ему приходилось стоять близко и вполоборота от блатного.
- Теперь все понял, - весело выпалил Долговязый и, плавно развернувшись на слегка согнутых ногах, зашагал в свой угол пританцовывающей походкой, как это умеют делать только блатные, чтобы продемонстрировать свою исключительность и крутой нрав. По его настроению было видно, что он остался доволен общением с "грабителем инкассаторов" и достигнутым с ним взаимопониманием: иначе чего бы он так мирно беседовал с ним да еще улыбался.
Эди еще некоторое время охлаждал ушибы, периодически прикасаясь к ним пальцами. И, когда почувствовал, что они достаточно заморозились, вернулся к себе и лег, насухо вытерев руки. К этому моменту его голова уже была занята мыслями об "Иуде", поскольку он знал, что самое главное начнется после того, как ребята предложат ему рассказать о своем шпионаже, отравлении жены и предъявят доказательства. "Все это так, но согласится ли генерал с моими доводами и дал ли он добро на активизацию прямого диалога со шпионом сейчас? - мелькнуло в голове Эди. - Должен согласиться, иначе будет упущена инициатива и без откровенного нажима на шпиона сегодняшний допрос может оказаться контрпродуктивным", - заключил он, отчего-то почти беспричинно сердясь и ища взглядом, что-то вокруг себя, пока взгляд не остановился на лежащей на тумбочке книге о каратэ.
Потянувшись, он взял ее, но не стал раскрывать, неожиданно вспомнив слова учителя Мабуни о страстях. И потому, закрыв глаза, произнес про себя: "Ну что, майор, устал, нервы шалят и беспричинно надумал сердиться? Знаю, достается тебе. Но кто сказал, что будет легко? Ты лучше вспомни совет учителя и обуздай свою страсть или признайся, что находишься на начальном отрезке бесконечного пути познания себя и мира, если позвляешь доминировать над своим сознанием эмоциям и страстям. В таком состоянии ты не сможешь увидеть этот путь, так как он едва различим и потому доступен немногим…"
И в следующий миг, начавшая было чуть раньше вздыматься в нем волна раздражения медленно откатила к невидимым берегам забвения, уступив место светлым лучам умиротворенного сознания, чтобы дать возможность работать его рассудку.
Через пару минут раскрыв глаза, Эди так же бессловесно промолвил: "Если "Иуда" не скоро объявится в камере, то надо полагать, что генерал принял мое предложение…"
В этот момент открылась кормушка, и кто-то из надзирателей крикнул в нее: "Атбиев на выход!" - и начал открывать дверь.
В это время на середину камеры, словно по команде, вышли блатные во главе с Долговязым. В следующую минуту к ним присоединились несколько других заключенных. Когда Эди не торопясь направился к выходу, они молча двинулись вслед за ним, из-за чего надзиратель сразу закрыл дверь и стал кричать через кормушку, чтобы заключенные расходились по своим местам. Но они и не думали ему подчиняться. Более того, Долговязый опередив Эди, подошел к кормушке и стал требовать прихода в камеру начальства. Его требование поддержали и другие обитатели камеры. В этой ситуации Эди не стал настаивать на том, чтобы сокамерники разошлись, посчитав, что будет правильно, если руководство тюрьмы обратит внимание на беспредел со стороны надзирателей и примет к ним необходимые профилактические меры.
Через пять минут в коридоре послышалось специфичное цоканье многих подкованных каблуков о пол. В камере все поняли, что к ним пожаловали гости, скорые на расправу, но ни один из находящихся в центре зэков не вернулся на свое место, а внешне спокойно стали ждать развития ситуации.
Еще через минуту послышались теперь уже одинокие неторопливые шаги. Когда обладатель этих шагов остановился, дверь камеры открыли до специальной предохранительной планки на полу, не позволяющей распахнуть ее настежь. И в проеме показался Карабанов, который с ходу крикнул в камеру:
- Граждане заключенные, вы решили бунтовать?
Долговязый хотел было что-то сказать, но его перебил Эди, спокойно произнес:
- Гражданин начальник, никто здесь не бунтует, им показалось, что меня вновь не к следователю хотят повести, и потому попросили пригласить сюда начальство.
- Мы что теперь по каждому вызову заключенного к следователю будет симпозиумы созывать? Так не пойдет. Вам никто не даст нарушать установленный в изоляторе режим, если же кто посмеет, то у нас в ШИЗО мест предостаточно. С тем случаем разбираемся и примерно накажем виновных. А сейчас всем быстро по местам, у вас на все пятнадцать секунд. Время пошло.
- Мне тоже? - спросил Эди.
- Нет, тебе к следователю, - резко произнес Карабанов, и сделал шаг назад.
Эди улыбнулся сокамерникам и шагнул в коридор, сложив руки за спиной, после чего заключенные, о чем-то переговариваясь, разошлись по своим местам. Дверь тут же закрыли, оставив открытой кормушку, через которую Карабанов еще некоторое время оглядывал камеру.
- Все на своих местах и никаких проблем. Лукашов, учись работать с народом, а то бунт, бунт, - весело выпалил Карабанов.
- Есть, так точно, - отчеканил Лукашов, вытянувшись в струнку.
- Заключенного лично отвести к следователю и доставить обратно, когда закончится допрос. Исполняйте.
- Есть исполнять, - вновь заученно отчеканил Лукашов.
Через каких-то десять минут Эди ввели в кабинет следователя, где уже находились Артем и Николай.
Дождавшись когда сопровождавший надзиратель выйдет и закроет за собой дверь, коллеги первым делом изучающее оглядели Эди с ног до головы, как бы желая убедиться, что он цел, а затем, тепло поздоровавшись, предложили сесть за стол, на котором стояли термос и бумажный пакет с промасленными боками.
- Эди, ради бога извини, что не предприняли мер после первого случая, думали, успокоятся после полученного урока, а они, видишь, чего задумали, гады, - горячо заговорил Николай, еще не успев присесть. - С этого дня тебя будет сопровождать Лукашов, со слов Карабанова он надежный парень.
- Это и нам урок на будущее, - поддержал его Артем. - Кстати, а как ты догадался об их задумке?
- Блатные подсказали, у нас теперь большая дружба, - отшутился Эди и предложил говорить о деле.
Артем понимающе кивнул головой и промолвил:
- Прекрасно, тогда давай все по порядку.