"Несомненно, информация о том, что кейс в руках контрразведчиков, потрясет "Иуду". Первым делом он подумает, что Глущенкова опередили чекисты или сигнал он не получил. Но последующее получение от него записки, что кейс ему удалось увести из-под их носа и в настоящее время он находится в безопасности, должно ввести в смятение. Перед ним станет вопрос, каким образом у следователей оказались сведения о нем и не является ли Глущенков двурушником - если следователям случайно не "проговориться", что кейс отдала хозяйка квартиры, где он жил. Если поверит, то канал "Иуда" - Глущенков - "Иуда", с которого мы можем снимать некоторую полезную информацию, может сохраниться.
Хотя, как опытный шпион, "Иуда" пораскинет мозгами и допустит, что Глущенков, с которым он неоднократно здесь встречался, тоже находится под наблюдением чекистов. Они могли проконтролировать посещение им квартиры и задержать. Или, не делая этого, тайно проследить до места жительства, а потом каким-то образом добраться до кейса.
И, соответственно, возвращение посланца с ответом о том, что кейс у него, для "Иуды", возможно, будет сигналом провала Глущенкова и попадания связника в поле зрения контрразведки, что, скорее всего, исключит использование им этого канала связи. Может быть, с учетом данного обстоятельства не посылать к нему адвоката? Нет, обязательно надо, если мы хотим дожать шпиона, продемонстрировав ему отсутствие смысла дальше сопротивляться. Ответная записка как раз и может сыграть заметную роль в его подвижке к принятию нашего предложения.
Если же не согласится, то какие меры он может предпринять? Пока сказать трудно. Открытым также остается вопрос, а имеются ли у него на воле иные близкие связи, к помощи которых он мог бы прибегнуть? Золтиков и Андрей вряд ли подходят для такой миссии. И если таковых нет, то можно рассчитывать на то, что он будет держаться за меня, как за последнюю соломинку. Тем более сегодня обрадую его, сообщив, что адвокату в конфиденциальной беседе со следователем удалось выяснить о моем освобождении в ближайшие дни.
В любом случае "Иуде" сегодня-завтра придется начать торговаться за жизнь, если, конечно, он не выберет дорогу, ведущую в камеру смертников - информация о системе противоракетной обороны Москвы, которую он выуживал у секретоносителей и передавал натовским разведчикам, вполне потянет на вышку. О чем ему и следует в открытую сказать на допросе…"
Неожиданно открывшаяся дверь прервала его мысли. В кабинет вошел Лукашов и скомандовал следовать за ним. Эди послушно встал и вышел в коридор, сложив руки за спиной. В коридоре к ним присоединился еще один надзиратель, который замыкал их колонну. Через десять минут его ввели в специально оборудованную камеру для работы адвокатов с подзащитными.
- Ждите здесь, сейчас подойдет адвокат, - учтиво произнес Лукашов, указав рукой на стул у стола, и удалился.
И действительно, через каких-то пять минут зашел мужчина лет тридцати пяти и, не торопясь присев за стол напротив, произнес:
- Здравствуйте, я от Парамонова. Зовут меня Владимир Владимирович Кореповский, работаю юристом под прикрытием. Рад, что могу вам помочь.
- Здравствуйте, надо полагать, он уже объяснил вам, что надо делать?
- В общих чертах, но сказал, что вы проинструктируете по существу.
Эди понравился реактивный адвокат своей неторопливостью, даже успел подумать, как же ему удалось напрячь тюремную администрацию.
То ли почувствовав ход мыслей Эди, то ли уловив что-то в его взгляде, Кореповский, легко улыбнувшись, промолвил:
- Не беспокойтесь, это с виду я такой паинька, а так палец в рот не клади.
- Хорошо, не буду, - заметил Эди и, вручив ему записку, подробнейшим образом рассказал, что ему следует делать. В конце беседы попросил несколько пошуметь, что в отношении вашего клиента со стороны администрации СИЗО допускается произвол и что вы будете принимать меры.
- Сделаю, - пообещал Кореповский, легко улыбнувшись, - но звать на баррикады общественность не стану, если вы, конечно, не потребуете.
И пообещав, что он сейчас же пойдет выполнять поручение, ушел. Эди же вновь вернули в прежний кабинет, в котором его ждали Артем и Николай.
- Эди, как твой адвокат? - спросил Николай.
- Хорош, отправился вручать записку. Обещал, если застанет получателя на месте, вернуться сегодня. Вы только перехватите его, а то может ответ напрямую в камеру принести, - в тон ему ответил Эди. - Вы лучше расскажите об "Иуде"?
- Извивается словно уж на сковородке, но уже не бьет себя в грудь, утверждая, что он патриот родины. Правда, намеками дает понять, что небезгрешен и имеет какой-то запас денег, который готов сдать в фонд помощи сиротам и инвалидам войны, - иронично произнес Артем.
- Но это от того, что мы не стали пока о конкретных вещах спрашивать, - заметил Николай.
- Скорее всего, это так, но сейчас пусть пишет о валюте, а там все предъявим, - стальным голосом промолвил Артем.
- Называет фамилии? - спросил Эди.
- В том-то и дело, не называет, ссылаясь на то, что от полученного стресса с памятью стало плохо, но позже обязательно вспомнит, а сам все время о чем-то другом думает. Даже порой просит следователей повторить тот или иной вопрос, - процедил сквозь зубы Артем. - Меня все это раздражает, зная, что он это специально делает, чтобы затянуть время.
- Понятно, он думает о главном. На мой взгляд, ему надо дать время на осмысление создавшейся ситуации, да и вам не мешало бы отдохнуть от него, - предложил Эди, вызвав тем самым у Артема вопрос:
- Поясни, что это даст?
- Видишь ли, Артем, у меня в отличие от вас двоих много свободного времени, которое позволяет всесторонне поразмышлять над сложившейся ситуацией, как это имело место сегодня, когда оставался один. - И он подробно довел до них свои соображения, как реагировать, по его представлению, на новые обстоятельства в разработке "Иуды".
- Ты допускаешь, что он борется сейчас сам с собой?! - заинтригованно спросил Артем, дождавшись окончания монолога Эди.
- А что ему остается делать, как не думать об этом, ведь речь идет о его жизни и смерти. Что касается валюты, то он наверняка в ближайшее время назовет всех, кто не имеет отношения к его шпионской деятельности. В данный момент в его голове идет процесс вычленения из общей массы фамилий именно таких связей.
- Из всего этого я делаю вывод о том, что ответ Глущенкова должен перевесить чашу весов в пользу склонения "Иуды" к разговору о его шпионаже, - заметил Николай. - Но не переоценивается ли значение этого ответа?
- Эди прав, это обязательно окажет сильное воздействие на психику шпиона. Заставить его принимать какие-то меры с возможным выходом на другие свои связи, если такие имеются, - пояснил Артем. А затем, с сомнением в голосе добавил: - Но стоит ли ему давать время на размышления, ведь он может его использовать во вред нам?
- Вне всякого сомнения, он серьезный противник и данное ему время будет стараться использовать в своих целях. Это не вызывает никакого сомнения. Но в чем плюс такого решения? На мой взгляд, в том, что в это же время он наверняка осознает безысходность своего положения и необходимость искать выхода чтобы жить и хоть когда-нибудь увидеть любимую дочь. К тому же я должен ему рассказать, что скоро выхожу на свободу, и о том, что Юра передал его записку Шушкееву, - на одном дыхании перечислил Эди. И, пока собеседники переваривали им произнесенное, добавил: - Кроме того, представьте, какие впечатления он получит, когда на очередной допрос мы пойдем вместе и положим перед ним фотографии его записок и текстов с тайнописью, расскажем, что все его связи давно находятся под нашим наблюдением, что у нас есть доказательства его шпионской деятельности.
- Хорошо, будем делать перерыв, а завтра с утра продолжим, - согласился Артем, - но, как я понимаю, сначала нужно тебя вернуть в камеру.
- И обеспечить "Иуду" самым надежным конвоем и круглосуточной охраной камеры, чтобы нераскрытые друзья Справедливого ненароком не увели его куда-нибудь, - предложил Эди.
- Сейчас переговорю с Карабановым и заодно решу вопрос с переводом Виктора в другую камеру, - произнес Николай, поднимаясь из-за стола. Затем, глянув на Эди, сочувственно выдавил из себя: - И скажу, чтобы тебя отвели в камеру.
- А у нас есть другие варианты? - хихикнул Артем, взглянув на Эди.
- Есть, к примеру, тебя туда отправить, - сострил мимоходом Николай, подмигнув Эди.
- Да меня "Иуда" там сразу же удавит, ты же видел, каким хлюпиком я выгляжу на его фоне, - отпарировал Артем.
- Не знаю, как "Иуда", но блатные точно прибьют за твой несносный характер, - полушутя-полусерьезно бросил через плечо Николай, уже находясь у самой двери.
- Спасибо за откровенность и холодный душ, Коля. При тебе даже пошутить невозможно, - успел вымолвить Артем, широко улыбаясь, до того как тот открыл дверь и скомандовал Лукашову сопроводить заключенного в камеру.
Глава XV
Возвращение Эди в камеру вызвало со стороны его обитателей громкие возгласы и пожелания не склонять головы перед мусорами. Особенно старался Слюнявый, которого в предыдущий день почему-то вообще не было слышно - то ли болел, то ли Долговязый попридерживал. Зато сейчас изгалялся так, что за его криком, порой переходящим в визг, остальных не было слышно.
Эди в знак благодарности покивал в разные стороны, изобразив на лице улыбку, и, не обращая внимания на шутовские выходки Слюнявого, прошел к себе, где на тумбочке, к своему удивлению, увидел кем-то припасенный для него обед. Чтобы как-то отреагировать на это, он демонстративно наклонился к тумбочке и негромко сказал:
- Вот спасибо тому, кто вспомнил о моем желудке.
- Это я, - услышал он голос Виктора, который до того лежал с закрытыми глазами.
- Благодарю, не ожидал, - улыбнулся Эди.
- Ты у нас теперь круче любого крутого. Даже мусора обломались. И потому мне не западло тебе помочь, хотя среди блатных это не поощряется - считается подхалимажем.
- Чего же вы себя подставляете, они вроде не прощают такие поступки?
- Я живу по своим правилам. Они мне не указ, к тому же насмотрелся на то, как ты посылаешь на три буквы и их, и ментов.
- Мне ничего другого не остается, как этим и другим кричать, что я не тот, за кого вы меня принимаете.
- Это у тебя здорово получается, хотя никто из них не верит, что не ты инкассаторов замочил. Так что жди, не сегодня, так завтра предложений от блатных. Они там что-то готовят.
- Говорите уж прямо, что именно.
- Скорее вытащат на встречу с паханом, а он скажет.
- Со Справедливым?
- Да, с ним. Они узнали, что тебя должны скоро выпустить и очень удивились. Потому и хотят узнать о твоей крыше, чтобы воспользоваться ею для решения каких-то своих проблем.
В этот момент со скрипом открылась кормушка, и кто-то невидимый крикнул, чтобы Виктор выходил с вещами, что вызвало у него раздражение и он резко присел на койке со словами:
- Вот падлы, ведь обещали не переводить.
- Видно, кинули вас, - заметил Эди, снимая кроссовки, чтобы прилечь.
Тем временем Виктор схватил в охапку свои пожитки и направился к выходу, бросив напоследок короткую фразу:
- Мы еще увидимся.
Эди отвечать не стал.
Через пару минут к нему подошел Долговязый и спросил, мол, как дела и не было ли давления со стороны администрации. Эди пояснил, что его адвокат написал протест и сейчас руководство разбирается с нападавшими надзирателями, которых, скорее всего, выгонят со службы.
- Ну, интеллигент, ты ваще! - только и выдавил из себя Долговязый и, растянув рот в улыбке, направился в свой угол, насвистывая мотив известной песни про Мурку.
Неожиданно откуда-то из неблатного угла послышалось веселое:
- Не свисти, а то срок насвистишь.
- Чё сказал? А ну покажи свою харю, остряк, чтобы я в нее плюнул, - ощерился Долговязый и остановился, как в замедленном кадре. Затем, неуклюже подтянув согнутые в локтях руки пальцами в растопырку к груди и развернувшись вполоборота в сторону, откуда донесся голос весельчака, прошипел, шаря глазами по койкам, - Где ты, падла, нарисуйся, ты понимаешь, на кого дух тянешь? Да я тебя сейчас в парашу окуну и вытащить забуду.
- А тише нельзя, а то голова и так раскалывается, - резко крикнул Эди, высунувшись из-за спинки койки. И, убедившись, что его крик произвел должное впечатление на участников гвалта, подвинулся к тумбочке с обедом. Нужно было хоть для вида поесть. Благо он мог часть еды переложить и в чашку Бизенко, проявляя в свою очередь заботу об отсутствующем соседе.
Долговязый же, осаженный криком Эди, погрозил неизвестному огромным кулаком и зашагал к себе, увлекая за собой только что выскочившего на середину камеры Слюнявого, успевшего к тому времени порвать на себе для устрашения сокамерников видавшую виды майку.
- Ой как страшно, ты бы ее лучше постирал, чем рвать, - послышался тот же голос.
Слюнявый рванулся было на остряка, но Долговязый остановил его, шепнув что-то на ухо.
Не успели блатные расположиться в своем углу, как в камеру вернули "Иуду". Не обращая внимания на вопросы сокамерников, он быстро прошел к своей койке. И, бросив мимолетный взгляд под койку, где виднелся угол его сумки, на тумбочку, на которой стояла чашка с едой, завалился на постель, уткнувшись лицом в подушку.
Эди, внимательно наблюдавший за ним с момента его появления в камере, обратил внимание на то, что за прошедшие пять часов он заметно сдал, даже плечи обвисли и подбородок безвольно лег на грудь, что свидетельствовало о перенесенном им сильном стрессе.
"Конечно, при мне он не станет осматривать сумку, чтобы убедиться, что ампула с ядом подменена. Это он сделает позже. Сейчас его мозг усиленно анализирует сложившуюся ситуацию, пытаясь понять, как и когда мог ошибиться и заинтересовать собой контрразведчиков. Наверняка "обсосет" все свои связи. Начнет вспоминать, кто и как вел себя в последнее время, чем интересовался, какую работу выполнял, выискивая тем самым признаки, могущие в той или иной степени свидетельствовать о том, что кто-то из них провалился и вывел на него контрразведку. Несомненно, ему предстоит о многом подумать, а для этого требуется и много времени. Так что я спокойно могу отдохнуть", - заключил Эди и растянулся на койке. Скоро его склонило ко сну.
Проснулся от того, что почувствовал движение на соседней койке. Чуть приподняв веки, увидел, как "Иуда", свесившись вниз, возится со своей сумкой. Наконец он со вздохом выпрямился и, бросив продолжительный взгляд на Эди, поднес к глазам маленьких габаритов предмет, который в какой-то момент блеснул в его руках. Эди сразу понял, что это ампула.
- Сволочи, и до нее добрались, - еле уловимо произнес "Иуда" и, сунув ампулу в карман брюк, присел, обхватив голову руками. Посидев в такой позе некоторое время, подвинулся к тумбочке и неторопливо стал есть, периодически поглядывая в сторону Эди.
"Если ест, то хочет жить, если хочет жить, то нам можно рассчитывать на успех", - заключил Эди, медленно прикрывая напряженные веки.
Между тем ложка в руках "Иуды" пару раз стукнулась о дно пустеющей чашки, что объективно должно было разбудить Эди, имеющего чуткий сон, о чем прекрасно знал шпион по прежним аналогичным случаям. Отчего-то Эди даже был уверен, что это "нечаянное" постукивание было произведено специально для него. Поэтому открыл глаза и, как бы спросонок бросив взгляд на соседа, как на причину своего пробуждения, перевернулся на живот.
- Эди, извините, что нечаянно разбудил вас и спасибо за обед, - произнес "Иуда", вставая с чашкой в руках.
- Ничего, еще высплюсь, - буркнул Эди сонным голосом.
- Надо бы поговорить, если вы не против, я только помою.
- Я за, - коротко ответил Эди тем же голосом.
- Прекрасно, я сейчас, вы только не усните.
- Хорошо, - натужно произнес Эди, переворачиваясь на спину.
Помыв посуду, "Иуда" тут же вернулся и, вытирая руки полотенцем, нетерпеливо спросил:
- Вам удалось увидеться с адвокатом?
- Удалось, обещал заехать к вашему знакомому и, если его застанет, сегодня же вернуться со сберкнижкой. Завтра он не может - у него какие-то неотложные дела.
- А его пустят в тюрьму, ведь…
- Этого не остановить, он сегодня здесь такой кордебалет устроил из-за нового нападения на меня, что местные пытались ублажить и отговорить его от обращения в прокуратуру, - весело промолвил Эди, нарочно прервав собеседника и обнажив при этом предплечья, на которых отчетливо проступило несколько ссадин.
- Это было сегодня?! - спросил "Иуда", пристально оглядев ссадины.
- Да, меня почти вслед за вами вызвали, но повели не к следователю, а попытались вновь…
- Вот сволочи, - не дал договорить "Иуда", - ну что они так взъелись на вас.
- Со слов адвоката, это закончится в ближайшие дни. Ему следователь по секрету сказал, что против меня у них ничего нет, - в оптимистичном тоне сообщил Эди и поднялся с койки, а затем сел в ее середине в позе лотоса.
- Это здорово, поздравляю вас, - вмиг отяжелевшим голосом сказал "Иуда".
- Лучше постучите по дереву, чтобы не сглазить, - весело произнес Эди, сделав вид, что не заметил происшедшее в собеседнике изменение.
Иуда, улыбнувшись, дотянулся до тумбочки и, три раза стукнув кулачком по ее дверце, спросил:
- А Юры не было?
- Он будет завтра.
- Да, вы же говорили.
- А как у вас, скоро ли завершится следствие?
- Откровенно говоря, Эди, у меня все хуже и хуже, - процедил сквозь зубы "Иуда", нервно подернув плечами, будто пытаясь сбросить с них навалившуюся тяжесть. - Они, я уже говорил об этом, с самого начала играли со мной… Ничего не скажешь, толково сработали, а я оказался самым настоящим лопухом. Так мне и надо, доверился фраерам, которые дальше носа ничего не видят и делать ничего не умеют. И, естественно, вляпался по самые уши.
- Вы, Александр, обо всем и ни о чем. Надо понимать, что тот тип в больнице вас заложил? - отреагировал Эди на монолог шпиона.
- Не знаю, он ли или еще кто-нибудь, но факт налицо, иначе… - начал было развивать мысль "Иуда", но неожиданно прервался и спросил: - Вы сказали, что адвокат должен сегодня появиться?
- По крайней мере, обещал, если сможет встретиться с вашим знакомым.
- Это было бы здорово, но только не пойму, как он сможет вас вытянуть отсюда на вечер глядя.
- Я тоже сомневаюсь, но то, что он для меня уже сделал, заставляет верить. Тем более его нашел и рекомендовал Юра, а он местную публику хорошо знает. Так что остается надеяться и ждать.