***
Шли дни... Порой напряженные, порой тоскливые, скучные. В канун сентября Катков повел меня в Гранд-опера.
Шел мой любимый балет "Лебединое озеро", здесь такой редкий. Иван водил меня по огромному, многоярусному ослепительному зданию.
Особенно потрясало отделанное с расточительной роскошью великолепное фойе. Я невольно сравнивал с оперными театрами Москвы, Одессы, Киева, Елизаветграда, Бухареста, Варшавы, Белграда... Даже Миланский показался убогим и жалким.
-На постройку Гранд-опера,-разглагольствовал Иван, - истрачена, особенно по тем временам, огромная сумма: сорок шесть миллионов золотых франков! Две тысячи сто пятьдесят мест для зрителей! Французы гордятся и уважают свой театр. До войны в партер и ложи первого яруса мужчины приходили во фраках и смокингах, а дамы - в вечерних бальных платьях! Во время антрактов кавалеры не садились, а либо прогуливались со своими дамами в фойе, либо стояли. Немецкие "юберменши" поломали эту добрую традицию, являются в театр в чем попало и сидят, развалившись в креслах.
Катков поглядел на подтянутого француза в черном костюме и, помимо воли окинув взглядом свою визитку, сделал сравнение не в свою пользу.
- Посмотри-ка, - шепнул Катков, - на всякий случай на темную шатенку в черном платье, во втором ряду после первого прохода, девятое место; сидит рядом с интересным высоким мужчиной - это и есть "Кошечка"! А он, полагаю, тот самый поляк, капитан Роман Чернявский-глава сети "Интералие", - согласно легенде, ее родственник, по кличке Арман Борни.
Я тотчас узнал даму, которую мельком видел в день своего приезда в Париж, и, разглядев внимательно, подумал: "Надо запомнить эту смелую француженку... Она, как говорил Иван, дружит с Ниночкой, которая так и не захотела до сего времени со мной встретиться"!
Но вот поднялся занавес, и я направил свой бинокль на сцену: танец лебедят - такой знакомый, родной с его необыкновенной чарующей музыкой... Не хватало только лебеденка Ниночки... Она вышла позже.
Во время антракта мы спустились в фойе и почти нос к носу столкнулись с Лили Каре-"Кошечкой". Она шла под руку уже с другим кавалером, темноволосым плотным французом.
- Твоя Мата Хари, мне кажется, искушает судьбу! Подручные Канариса не дремлют! Ты бы, Иван, ей сказал.
И вот прозвучали последние аккорды, опустился занавес; поаплодировав, публика начала расходиться.
Катков, взяв меня под руку, повел за кулисы. В маленькой уборной открыла на стук дверь она. Выслушав комплименты и приняв цветы-весьма жалкие-поблагодарила и обратилась к Каткову:
- Иван Михайлович, вы меня проводите? Пожалуйста! Я так устала! - Быстро взглянув на меня, своего бывшего жениха, добавила: - Хочется все забыть...
Я вспыхнул, хотел что-то ответить, но помешала внезапно открывшаяся дверь - на пороге появилась Лили Каре. Кинувшись к Нине, она крепко обняла ее. Потом поздоровалась с Иваном и, повернувшись ко мне, церемонно протянула для поцелуя сильно надушенную руку:
- Милочка, какие у тебя интересные кавалеры...
Щеки Нины покрыл легкий румянец, и она растерянно улыбнулась.
- Вас, Лили, окружают не менее интересные кавалеры. Один только красавец блондин чего стоит, да и шатен!
- Вы и его заметили?
- Весь театр заметил.
Лили поняла намек и, чуть кивнув головой, процедила:
- Арман настаивал!
Арман!.. Ни Иван Катков, ни я не могли в то время себе представить, что через несколько дней Роман Чернявский будет арестован, а вслед за ним и Лили Каре...
А спустя несколько лет, осужденная поначалу на смерть, "Кошечка" будет ломать голову над тем, почему осталась покрыта тайной работа Чернявского в абвере. Почему следствие, начатое над ним верховным комиссаром в Бордо, прекращено по приказу высших властей? Почему Арман не явился на суд, чтобы защитить ее, зная, что его свидетельство сыграло бы решающую роль?! И как, наконец, объяснить, что он безнаказанно дослужился в Англии до генерала?!
Бедная Лили!.. Она не знала, что такое соперничество разведок, которое нередко играет судьбами людей...
"Кошечка" подошла к застекленному шкафчику и, всплеснув руками, воскликнула:
- Поглядите на эту красавицу!
А когда мужчины подошли, отвела в сторонку Нину, заговорила вполголоса:
- Дорогая, приходи в субботу в шесть на новоселье: мы переехали на Корто, три. Знаешь, рядом с Бенедиктинцами? Мой балкон выходит прямо в монастырский сад - просто чудо! Посидим, есть о чем поговорить. Арман хочет отметить годовщину нашего "Интер"... Соберутся друзья. Я пригласила вашего русского писателя господина Николаса Рошеи. Скажи и господину Жану, вместе и приходите...
Чтобы не ставить дам в неловкое положение, я внимательно разглядывал портрет королевы красоты русского Парижа 1934 года и рассуждал про себя: "Жизнь мало заботится об удовлетворении нашего тщеславия, на котором зиждется многое, в том числе, пожалуй, и влечение сердца. Медленно, но верно трясет оно в своем жестком сите, и отпадает вся труха, забываются глупости и мелочи, исчезают иллюзии, пока не останется от тебя твое человеческое ядро, если, конечно, у тебя оно было. Вот и подумай: честно ли в таком неопределенном положении, в каком находишься, обольщать женщину, которая еще к тебе неравнодушна... тем более, что завтра ты можешь очутиться на краю пропасти. И еще: ты не имеешь права рисковать и терять ритм жизни, как это нередко делают выбитые из колеи люди, как эта сбившаяся с него усталая, издерганная и сильно надушенная француженка"... - и стал прощаться.
Нина Поль, досадуя на себя за просьбу к Каткову, растерянно протянула руку и, сжав мне пальцы, перейдя на русский, шепнула:
- Я говорила о вас папе и маме... Приходите...
Иван Катков удивленно поглядел на меня и вскинул руку:
- Ты чего? Глубокая ночь. Куда тебя понесло?
- Не надо, Кот, меня царапать... Пока ты всех развезешь, я буду уже дома, - и, сделав общий поклон, покинул молча глядящих вслед женщин и пожимающего плечами Ивана.
3
17 ноября 1941 года, поздно вечером, Катков ввалился в гостиную с бутылкой "смирновки" и уселся за стол:
- Ну, Володька, давай выпьем за победу над врагом! Идет решающая схватка под Москвой! Советское радио передает, что части генералов Панфилова, Белобородова, Доватора, полковника Катукова - чуть не Каткова - успешно отбивают натиск врага. Немцы несут большие потери, чему немало способствуют морозы.
Просидели мы до глубокой ночи. А на другой день я пошел к Жерару, в надежде застать там Павла Ивановича и поделиться новостями. В условленном месте лежала записка: "Буду вечером. 21". Однако днем за мной пришла машина: вызывал Гуго Блайхер. Шофер повез меня в Сен-Жермен-ан-Лэ и подкатил к красивой вилле "Приере".
- Капитан недавно сюда переехал. Заходите! - сказал шофер и пошел отворять ворота.
Вслед за машиной я скользнул во двор и направился к черному ходу. Дверь была не заперта. Но в коридоре мне преградил дорогу поднявшийся со стула солдат:
- Нельзя!
-Я по вызову капитана Блайхера, - строго бросил я, - он посылал за мной машину, слыхали, как она въехала во двор?
- Понял! Но сюда никого не велено пускать. Подождите минутку! - Он отворил дверь и скрылся за ней. И тут же послышался его глухой басок, а вслед за ним отчетливо прозвучал женский голос:
- Тут де сюит .
У меня екнуло сердце: "Чей это знакомый голос? Вроде его слышал", - мысль мелькнула и погасла.
На пороге появился солдат и, широко отворив дверь, отчеканил:
- Вот сюда пожалуйте, прямо и направо, по лестнице на этаж.
Пройдя по холлу мимо закрытой двери, я уловил запах духов. И тут же перед глазами возникла красивая рука Лили Каре, которую целовал всего несколько дней тому назад. Ошибки быть не могло! Каждая следящая за собой женщина, тем более француженка, чтобы подчеркнуть свою неповторимость, составляет из набора духов собственную композицию, которая, смешавшись с запахом тела, дает тот особенный, свойственный только ей аромат. В этом многие женщины, особенно француженки, проявляют неизменное постоянство. Я это знал по собственному опыту.
Несколько лет тому назад, зайдя в магазин, вдруг почувствовал знакомый запах... и вспомнил густую аллею неподалеку от здания женского Донского Мариинского института в Белой Церкви, себя, кадета Крымского кадетского корпуса, а в моих объятиях мечта грез - хорошенькая институточка, выпускница... Я тут же отыскал ее в толпе и, отведя, удивленную, в сторонку, рассказал, как изображал "легавую"...
"Мой дорогой!.. Володя... Женщина должна быть упорна в своих навыках, в том числе и с избранными ею духами - даже самая ветреная, непостоянная, - ибо в этом ее сила"!
Вернуться, отворить дверь и окончательно убедиться, что там Лили Каре, было слишком рискованно. Солдат, наверно, смотрел вслед, да и сама "Кошечка" тут же меня бы предала! Поднимаясь по лестнице, я думал: "Надо срочно предупредить Каткова, Жерара, Павла Ивановича, Рощина и, конечно, Нину и ее родных! И нужно обязательно приобрести хороший бельгийский браунинг".
И вдруг досадливо хлопнул себя по лбу: "Дурак! Каре, скорей всего, арестована, и опытный, коварный Блайхер ее обхаживает!.. Паниковать рановато... Даже если меня ждет ловушка"...
В просторной приемной за столом сидела полная, крупная, неопределенного возраста блондинка, скорей всего, немка. Она подняла голову.
- Пришел по вызову господина капитана! Хайль!
-Герр Вольдемар?-улыбнулась секретарша.-Заходите, пожалуйста. Гуго вас ждет.
Он сидел за огромным письменным столом и разговаривал по телефону. Увидав входящего, жестом указал на кресло и, чуть понизив голос, продолжал:
- Так точно, господин полковник, шестого ноября... Предыстория? Месть ревнивой женщины. Ха! Ха! Ха! Дениза Бифе. Он возглавляет организацию "Интералие". Да. Шпионит в пользу Англии. По ее подсказке нам удалось в Шербурге арестовать связного, под кличкой "Кики". Что? Взяли на перроне и доставили в Париж. Да. Согласился... Катушка раскручивается. Разумеется, господин полковник! Постараемся сохранить связь с "Сарданапалом"... Что касается поляка, то у него контакты с Интеллидженс сервис. Да, да, Ми-6. Еще не все выяснено, господин полковник...
Судя по почтительному тону, Блайхер, видимо, разговаривал с начальником 3-го отдела абвера. "Значит, я не ошибся... "Интералие" раскрыт!"
- У меня к вам просьба, - кладя на рычаг трубку и отвалившись в кресле, обратился ко мне немец.
- Я вас слушаю.
- Открыта, как вы уже поняли из моего разговора, шпионская сеть. Хотелось бы, чтобы вы мне помогли, включив в работу всех надежных энтеэсовцев. Я опасаюсь, что "Интералие" запустила свои щупальца в среду белоэмигрантов. К ним, как вы наверное заметили, я питаю уважение. Мне довелось встречаться с вашими руководителями в Белграде, познакомиться в Берлине с некоторыми белыми генералами, однако сейчас меня беспокоят настроения некоторых весьма уважаемых писателей, ученых, военных, порой весьма известных всей Европе. Я понимаю, что покуда это все еще болтовня, однако лиха беда начало, боюсь, что отыщутся глупые головы, которые пойдут на эскалацию - шпионаж, террор... Поэтому постарайтесь внушить своим землякам не поддаваться на провокацию, не связываться с иностранными разведками, поскольку, согласно законам военного времени, это грозит строгой карой! Попытайтесь организовать несколько "опорных" пунктов в Париже из коллаборационистов - пусть не пугает вас это слово,-чтобы наладить контакты с русским Сопротивлением, раскрыть им таза на всю безнадежность военных действий, на которые очертя голову идут некоторые французы, поляки, да еще российские военнопленные, бежавшие из лагерей.
- Это не так просто, господин капитан, люди понимают, что "блицкриг", как сейчас говорят, превращается в "сицкриг", и настроения масс зависят не от коллаборационистов и от нас, а от успехов на фронте.
- На днях вступает в силу приказ под кодовым названием "Ночь и туман", согласно ему, мы можем явиться в любой дом, в любое время, произвести обыск, арестовать, направить в тюрьму, концлагерь, допросить "с пристрастием" любого гражданина! Согласно распоряжению, с семнадцати часов следует закрывать все бистро, кафе, рестораны, кино, театры, прекращать работу метро. До шести утра-хождение по городу только по пропускам.
- Вы знаете французов, господин капитан, надо понимать их возмущение!
- Осадное положение вызвано тем, что девятого октября наш агент Андриас Фолнер - вы его знаете, его кличка Пат - проник в одну из групп Сопротивления и уверил этих дураков, что поддерживает регулярную связь с Лондоном. Так ему удалось войти в доверие и раздобыть списки организации. А когда его заподозрили в предательстве, было уже поздно. Пришлось арестовать ряд лиц и, как сами понимаете, сосредоточить внимание на ширящемся Сопротивлении!
Последнее слово Блайхер, глядя в глаза, отчеканил по буквам... и рот его напоминал защелкивающийся капкан...
После небольшой паузы спросил:
- Что скажете? Принимаете мое предложение? Или боитесь? Ха! Ха! Не отвечайте сразу. Подумайте... Мы поможем...
-Вопрос не простой, господин капитан. Понимаю: каждый шпион жертвует своим достоинством, идет на компромисс с совестью, но он должен помнить слова мудрого Конфуция: "Благородный муж знает долг, а низкий человек знает выгоду". Долг перед отечеством, перед высокой идеей, которую исповедует...
- Дорогой господин Вольдемар! Ваша Родина порабощена! Мы, немцы, даем русскому народу шанс сбросить с шеи иудейско-грузинское ярмо. К сожалению, вышколенные рабы послушно идут под огонь наших пушек и пулеметов и гибнут десятками и сотнями тысяч! В своем пресмыкании они докатились до того, что если бы грузин Сталин приказал собраться на площади с веревками на шее для повешения, каждый русский заглянул бы еще к соседу - не саботирует ли он, - чтобы потом, с сознанием выполненного долга, зашагать на смерть... Поймите, что мы даем сделать выбор им и всему цивилизованному миру: либо поставить на колени, а в крайнем случае уничтожить стремящийся к мировому господству так называемый "избранный народ", либо ему подчиниться, стать их гоями, послушным стадом!..
- Мне кажется, что национал-социалисты, подобно иудеям, тоже хотят стать избранным народом! Поэтому и считают русских низшей расой! История свидетельствует о другом!..
Поняв, что так рассуждая, может потерять сотрудника, Блайхер пошел на попятную:
- Чтобы объединить народ и поднять на тотальную войну, надо ему помахать "избранностью", как быку красным плащом. Ха! Ха! Войны родов, племен, кланов, народов, рас - завоевательные, религиозные, классовые-за престолонаследие, независимость, за торговые пути и так далее в старину провоцировали жрецы, чародеи, волхвы, маги, кудесники, потом цари, первосвященники, феодалы, князья, иногда фанатики, завоевавшие доверие масс, или проходимцы, выдвинутые темными силами, авантюристы, как, скажем, Ленин, Троцкий, Сталин и его темная банда... В отличие от последних, есть великие завоеватели, которые, стремясь к добру, духовному единству, создают могучие империи, объединяют огромные территории, заботятся о благосостоянии народов, ведут борьбу со злом. Так ныне поступает и наш фюрер! А разъединение народов, о чем так хлопочут большевики, несет смуту, болезнь духа, неурядицы, разруху, голод и прочие беды. Недаром пословица говорит: "Разъединяй и властвуй"!.. - Немец снова захлопнул свой "капкан" и пытливо на меня уставился. Я молчал.
- А сейчас подумайте над моим предложением и завтра- послезавтра дайте ответ. И еще раз подчеркиваю-мое искреннее желание уберечь увлекшихся белоэмигрантов от ложного шага!
На том мы расстались.
5
Выйдя из ворот, я зашагал, размышляя о случившемся: "Прежде всего надо предупредить Ваньку Каткова и Рощина, срочно связаться с Жераром и Павлом Ивановичем, которым может грозить арест либо попасть "под колпак", если Блайхеру удастся расколоть Лили Каре. А главное - не навести абвер на их след! За мной в ближайшие часы могут установить наблюдение, а могут и сразу. Проверим!" - И, свернув в переулок, кинулся к ближайшему дому, взбежал по ступенькам к двери и спрятался за выступом.
Прошла минута, другая... мимо протащилась старуха, меня не заметив. Напряжение спадало... Заметив вдали безлюдного переулка вывеску с надписью "Кафе", зашагал к нему. Сидящая за стойкой моложавая женщина, любезно улыбнувшись, спросила:
- Что-нибудь покрепче, кофе, поесть?
- Чашечку кофе и... коньяка, - указательным и большим пальцем показал, что порция должна быть солидной. И тут же спросил, где у них телефон.
Набрав номер и услыхав знакомый голос Жерара: "Алло! Алло!", - повесил трубку, заключив: "Дома! Голос вроде напряженный. Надо проверить!"
Часа через полтора, надвинув на нос шляпу и подняв воротник, я с опаской прошелся раз-другой мимо дома Жерара. Потом, дождавшись, когда кругом не было прохожих, перемахнул через калитку и направился к черному ходу. Дверь оказалась незапертой. Вошел, прислушался. Тишина! Но вот хлопнула кухонная дверь и кто-то открыл кран. Зажурчала вода. "Все в порядке. Засады нет!" - и, постучав, спросил:
- Можно войти?
- Ой!.. Как вы меня напугали, Вольдемар! - отпрянула было от посудомойки, запахивая коротенький халат, хозяйка.
- В наказание за то, что не запираете дверь, - улыбнулся я. - У вас все в порядке?
- Ро! К нам гость, - приоткрывая дверь в столовую, крикнула Жени.
В проеме появилась высокая фигура хозяина. Удивленно подняв брови и расширив руки, он спросил:
- Ты как сюда попал? Случилось что?
- Арестованы Арман, Лили и не знаю еще кто. Пришел предупредить. Тебе что-нибудь известно?
-Месье Поль, идите сюда! Послушайте, что говорит месье Вольдемар! Ежень, свари нам кофе и тоже послушай!
Вскоре мы сидели вчетвером, и я рассказывал, что видел и слышал в вилле "Приере" на Сен-Жермен-ан-Лэ.
- Если Лили Каре живет в таких условиях, это значит, что она уже кого-то предала и, надо полагать, ей придется, в зависимости от обстоятельств, предавать и дальше, - заметил Жерар.
Мужчины кивнули головами, и только Жени, окинув их скептическим взглядом, покачала головой:
- Вы не знаете женщин!
- Дело не в этом. Думается, что ликвидировать "Интералие" полностью немцам невыгодно. Не такие уж они дураки: им нужны связи. И не столько с другими организациями вроде "Русского сопротивления", а с Интеллидженс сервис, со Вторым и Пятым бюро, с "Двуйкой", "Сарданапалом" из Марселя и, разумеется, с советской разведкой!..
Ерзавший все это время Жерар вскочил:
- Прости, Поль, что перебил, но я все-таки побегу предупредить товарищей; они тут неподалеку должны собраться. - Он поглядел на стенные часы. - А ты, Вольдемар, не уходи, дождись меня обязательно, - и, помахав рукой, направился в прихожую. За ним вышла и Жени.
-А вам, Владимир Дмитриевич,-перешел на "вы" Павел Иванович,-я бы предложил сматывать удочки: Блайхер втянет в грязную историю и стесняться не будет, хоть вы и начальник контрразведки организации, сотрудничающей с немцами. Судя по вашему рассказу и бытующему мнению о белоэмигрантах, среди них найдутся люди, готовые ради личной выгоды пойти на любое предательство.