- Например, Тарлингтон. Он знал, куда пошёл Олни.
- Но ведь он судья, председатель десятка всяких обществ и союзов и не такой человек, у которого можно требовать отчёта о том, где он бывает и что делает.
- Возможно и так, но я всё-таки хотел бы знать это, - ответил я резко.
- Не нужно кипятиться, Ниланд. Полковник сам говорил мне о том, что он делал после визита Олни. По собственному почину. Он хотел ехать в свой клуб конституционалистов, но был вынужден ожидать из Лондона важного телефонного звонка, а вызвали его только без четверти девять…
На всякий случай я проверил это, - понизив голос, сказал инспектор, словно стыдясь себя самого. - Оказывается, полковник долго разговаривал с министром снабжения: с четверти девятого и до девяти. - Инспектор улыбнулся. - Я проверил это специально для вас, мой дорогой. Вряд ли стоило терять на это время - никому не может прийти в голову подозревать полковника Тарлингтона.
- Конечно, - не моргнув глазом, согласился я. - А как с тем списком фамилий, который я оставил вам сегодня утром?
- Я узнал немного, хотя сделал всё что мог, мистер Ниланд. Мы ведь не гестапо! Итак, во-первых, миссис Джесмонд. Живёт в "Трефовой даме" за городом, но не всегда, так как частенько уезжает куда-то. Сюда приехала из Франции как раз перед тем, как французам пришлось собирать свои пожитки. Денег у неё куча. Большая охотница до молоденьких офицеров, как говорил мне кто-то из моих парней.
- Всё это мне известно, - заметил я. - Даже больше. Например, то, что "Трефовая дама" принадлежит ей.
Инспектор присвистнул:
- А я полагал, что владелец Сэтл…
- Нет, он просто управляющий. И настоящая его фамилия Фенкрест. Я встречал его раньше. Тёмная личность.
- Как по-вашему, чем они занимаются?
- Не знаю ещё, - честно ответил я. - Стоит последить за всей этой компанией. Несомненно, что миссис Джесмонд связана с "чёрным рынком" и вряд ли только лишь затем, чтобы доставать вина и продукты для своего ресторана. Скорее всего она вкладывает деньги в чужие спекуляции, если только не спекулирует сама. Я столкнулся у неё с типом, который называет себя Тимоном. Из Манчестера. Не мешает выяснить, что это за птица.
Хэмп сделал отметку в своей записной книжке.
- Не известно, как далеко она зашла, - продолжал я, - но ясно, что эта особа не честная гражданка и способна на всё ради денег и роскоши. Такая легко может продаться нацистам. Быть может, она завлекает молоденьких лётчиков не только ради собственного удовольствия…
- Что же делать с ней?
- Пока ничего. Предоставьте её мне. Ну, а миссис Каслсайд?
- Жена большого щёголя и светского человека, майора Лионэла Каслсайда. Он здесь уже полгода командует зенитной батареей. Женаты они недавно. Она была уже замужем где-то в Индии и успела овдоветь…
- Так она всем рассказывает, но это неправда. Она знает, что я не верю ей. Я видел её где-то раньше, но, конечно, не на похоронах её первого мужа в Индии… Она очень боится разоблачения. Такие - находка для гестапо… Все думают, что она пуста и легкомысленна, но это совсем не так… Она может многое узнать, а если её прижмёт гестапо, то она способна передать им всё.
- Ясно, - сказал инспектор. Его маленькие глаза заблестели. - Сдаётся, эта молодая особа большую часть своего времени и чужих денег оставляет именно в "Трефовой даме".
- Да, это так. Думаю, что в ближайшее время я рискну поговорить с ней напрямик…
- Следующим в списке, - продолжил инспектор, - Периго… Несколько недель тому назад мне довелось беседовать с ним. Дело в том, что полковник Тарлингтон, которому не понравились то ли наружность, то ли разговор Периго, предложил моему начальнику "проверить" этого человека. Премерзкое занятие, скажу вам… Мне показалось, - добавил он хмуро, - что Периго красит щёки!
- Вам это не показалось, - рассмеялся я. - И вот что. Периго утверждает, что в Лондоне он продавал картины, а когда разбомбили его дом, то он, оставшись без дела, переехал в Гретли, где какой-то его друг уступил ему коттедж.
- Знаю, - почему-то рассердился инспектор. - И всё это чистая правда, чёрт возьми!..
- Я это предвидел. Периго достаточно умён, чтобы кормить людей баснями, которые легко проверить. Он так и пристаёт ко всем со своей этой историей. Мне сразу стало ясно, что она правдива и под неё не подкопаешься. Он утверждает, будто поселился здесь, чтобы развлечься. Если это так, то считайте, что я приехал за тем же, а Гретли - модный курорт. Одним словом, Периго - тёмная лошадка. И умён. К примеру, он сразу понял, что Фифин совсем не та, за кого себя выдаёт. Её акробатические трюки можете увидеть в "Ипподроме" всю эту неделю. Могучая женщина (в вашем вкусе, инспектор). Она проделывает удивительные фокусы на трапеции и предлагает зрителям вести им счёт. Весь зал считает. Публике это нравится, но, кроме публики, это удобно и ей и тем, кому она передаёт цифровым кодом сведения на глазах у многочисленных зрителей.
- Те-те-те! - воскликнул Хэмп. - Что-то чересчур уж мудрено.
Я выколотил трубку о каминную решётку.
- Списочек номеров телефонов я скопировал у Фифин в её уборной. А вот бумажка с некими цифрами, подобранная мною с пола там же. Наверное, она пользовалась ею прошлый раз. Я не думаю тратить время на расшифровку - ведь я не специалист! - просто-напросто пошлю эту бумажку нашим экспертам. Видите, как всё ловко: чтобы принять сообщение, нужно только сидеть в зале и считать вместе со всеми зрителями. Безопасно! Немцы применяют и другие методы, более тонкие, но и этот не плох. Между прочим, нашему приятелю Периго известно, кому нужна затея с подсчитыванием акробатических трюков. На представлении я сидел почти рядом с ним…
- Давайте срочно арестуем эту актрису! - воскликнул Хэмп.
- Тогда мы просто обезвредим одно звено - вот и всё. А два десятка других, более важных, уплыли бы из наших рук и стали бы недосягаемыми для возмездия. Нет, пока всё идёт как надо, и я не собирался утруждать вас просьбой проверить Фифин. Просто хотел показать вам, что мне известно кое-что о Периго. Ну, кто там ещё?
- Да… вот… мисс Акстон, хозяйка лавки подарков, - неохотно начал он. - Непонятно, зачем вы вписали её сюда.
- Просто хотелось узнать, что известно о ней полиции, - усмехаясь, ответил я. - Вот и всё. Вчера я провёл за стаканом вина прелестный вечер в её доме. Запас спиртного у неё удивительный по нынешним временам. Она вызвала во мне подозрение потому, что при первой же встрече со мной солгала. Вам известно, кто она?
- Племянница вице-адмирала сэра Джонсона Фрайнд-Тепли, - вычитал инспектор из своего блокнота. - У неё большие связи. Несколько лет перед войной жила за границей. В самом начале войны уехала в Америку и жила там до середины прошлого года, а потом вернулась и открыла в Гретли магазин подарков. Жена моя была пару раз у неё в магазине, но почему-то недолюбливает её. Считает мисс Акстон слишком высокомерной и вообще неприятной особой. Но вы же знаете, на женщин не угодишь.
Я снова разжёг трубку.
- Я хорошо понимаю, что имела в виду ваша жена, инспектор. Завтра вечером я обедаю с мисс Акстон и постараюсь разузнать о ней побольше. Правда, она кажется мне вполне благонадёжной.
- Конечно, так оно и есть. Вы напрасно теряете время, мистер Ниланд. Если только, - ухмыльнулся он, - стараетесь для дела, а не для себя.
Он выразительно постучал пальцем по блокноту, и лицо его вновь стало серьёзным.
- Что же до последней фамилии в списке…
- Вы говорите о докторе Бауэрнштерн?
- Да. Её фамилию я не хотел бы здесь видеть. Придётся, мистер Ниланд, мне раскрыть карты. Конечно, если вы хотите, то я буду говорить только как полицейский. Пожалуй, моя откровенность может причинить мне большие неприятности… - Он умолк в нерешительности.
- Послушайте, Хэмп, - ответил я. - Я вам абсолютно доверяю и хочу, чтобы и вы доверяли мне. Мне очень отрадно, Хэмп, видеть человека, с которым можно говорить откровенно. Ради бога, оставьте свой чин в покое и рассказывайте всё, что знаете, думаете и чувствуете.
- Идёт, - с заметным облегчением сказал инспектор. - Я не удивился, встретив её фамилию в списке, но был огорчён. Огорчился потому, что доктор Бауэрнштерн симпатична мне, и я считаю, что её напрасно обижают. Она прекрасный врач и, по-моему, славная женщина. Я слышал, она творила прямо чудеса с больными ребятишками в клинике.
- Она была замужем за австрийцем, - перебил я его, ибо то, что он говорил, было мне известно. - Считает его великим человеком, не желает менять фамилию, и живётся ей нелегко.
- Ага, вы уже кое-что знаете о ней. Быстро же вы собираете сведения! Так вот, когда доктор Бауэрнштерн регистрировался, я и узнал его поближе. Какой он был врач! Просто чудотворец. Он вылечил мою племянницу, а лучшие специалисты в Лондоне говорили, что болезнь неизлечима. Вскоре он умер. Я думаю, она вышла за него замуж только потому, что преклонялась перед ним как перед врачом и человеком.
- У меня сложилось такое же впечатление после разговора с ней. Вчера вечером я впервые встретился с ней, и знаете где? Здесь, в комнате Олни. Она поджидала его, утверждая, что он её пациент. Сегодня я был у неё на приёме и приглашён на чай. Она немножко рассказала мне о себе и о муже. Потом появился Периго.
- Пе-ри-го? - Инспектор был неприятно удивлён.
- Да, он. Где я ни появлюсь, он тут как тут. Вряд ли они хорошо знакомы с доктором, но ведь всё-таки знакомы. Итак, что же дальше?
Казалось, инспектора что-то смутило.
- Ей жилось несладко после смерти мужа, - наконец начал он. - Фамилия у неё самая что ни на есть немецкая, и люди стали чесать языками, не имея на это оснований. А она очень гордая женщина, и винить её за это нельзя. И в довершение всего случилась ещё эта история с её деверем.
- Какая история? - Для меня это была настоящая новость.
- Младший брат её мужа тоже бежал от нацистов. Он металлург-химик, большой специалист в своём деле. После всяких мытарств Отто Бауэрнштерн поступил на службу в компанию Чатэрза прошлым летом. Там против него затеяли целую кампанию. В числе тех, кто требовал его уволить, был полковник Тарлингтон.
- Да, он тоже суёт всюду свой нос, - заметил я беспечно весёлым тоном.
- Я вам рассказывал, что полковник почётный человек, имеющий большое влияние здесь у нас. Только, говоря между нами, слишком уж носится со своим патриотизмом… С месяц назад Отто Бауэрнштерну было предложено уйти с завода и немедленно покинуть наш город. Он ушёл с завода, но затем исчез. До сих пор неизвестно, что с ним сталось.
- Он жил у невестки? - спросил я.
- Нет, но бывал у неё часто. Она возмущена, что с ним так поступили. Утверждает, что он хотел одного - помогать в нашей борьбе с нацистами, а его травили, как зверя, и не давали спокойно работать. Да, она очень озлоблена.
- Есть два варианта, - заметил я. - Или она настолько озлобилась, что какой-нибудь нацистский агент убедил её помочь великой германской расе, к которой принадлежал её муж… Или вся эта история - сплошная выдумка, и Бауэрнштерны никогда не были настоящими эмигрантами. Немцы часто посылали к нам своих агентов под видом беженцев. Некоторые из них даже показывали незажившие раны от побоев в концлагерях. Всё это они умеют проделывать ловко и обдуманно.
- Есть и третий вариант, Ниланд, - возразил инспектор, посмотрев на меня сурово. - Бауэрнштерн - просто честная и хорошая женщина, которой крепко не повезло в жизни. Это моё мнение. Я часто не могу глядеть ей в глаза от стыда за наших горожан. Поверьте, она стоит сотни некоторых из них.
- Ладно, - проворчал я. - Пусть она будет святой. Но ведёт она себя так, будто ей есть что скрывать. И вчера и сегодня при встрече со мной она выглядела испуганной, была всё время настороже. Как вы это объясните?
- Её преследовали, - ответил он сразу же.
Я покачал головой.
- Нет, здесь не только это. Скажите, а вы на самом деле хотите найти и арестовать этого парня, Отто?
- Нет, не хочу, - сказал он шёпотом, наклоняясь ко мне. - То есть не хочу, если он такой, каким я его представляю. А зачем вам это?
- Мне кажется, он спрятан в одной из комнат верхнего этажа дома вашей приятельницы и его невестки.
- Вы уверены в этом?
- Не совсем, но готов поставить ящик сигар против земляного ореха. Это написано на лицах обеих женщин, особенно на лице старой служанки. Теперь мне стало ясно, кого они прячут.
Инспектор хлопнул себя по коленям, потом встал. Лицо его выражало высшую степень неудовольствия.
- От всей души жалею о том, что вы рассказали мне об этом.
- Минуточку! И не думайте идти туда и арестовывать его.
- Если я знаю, где он, мне ничего другого не остаётся. Его будут судить за уклонение от регистрации.
- У меня есть полномочия, дающие мне право требовать от полиции всяческого содействия. Могу показать бумагу. Хотите убедиться своими глазами?
Он усмехнулся.
- Пожалуй, хочу, раз к слову пришлось. Ведь мне до сих пор не приходилось сталкиваться ни с кем из ваших.
Я показал инспектору удостоверение. Оно произвело нужное впечатление.
- Всё верно, - хмурясь, сказал он. - Итак, вы не хотите, чтобы с ордером на арест я отправился к Отто Бауэрнштерну?
- Нет, не хочу. Я настаиваю на том, чтобы Отто не имел дела с полицией. Ответственность беру на себя я.
Лицо инспектора мгновенно прояснилось.
- Это другое дело. Вы ошибаетесь. Готов поручиться своим жалованьем, что миссис Бауэрнштерн честный человек. Я неплохо разбираюсь в людях.
- Не сомневаюсь в этом, инспектор. Разрешите завтра утром зайти к вам и воспользоваться вашим телефоном. Спасибо, что навестили меня. А теперь я займусь записной книжкой бедняги Олни.
Когда инспектор простился, я взялся за записную книжку, с грустью разбирая эти каракули - всё, что осталось от человека. С первого взгляда она действительно производила впечатление записной книжки мастера любого авиационного завода: множество записей касалось работы в цехе. Но я искал другое. И действительно последние странички должны были заменить наш несостоявшийся разговор…
Сверху одной из страниц было написано "Трефовая дама" и стоял большой вопросительный знак. Ниже - кое-как сделанная диаграмма с таинственным "X" в центре кружка, изображавшего город, а от него во все стороны лучи. Под схемой - примечание: "Одна явка - в городе, другая - вне его". Потом заметка: "Как насчёт окна?" Затем только два слова: "Наверное, Америка". Дальше - ссылка на запись двухмесячной данности. Она состояла из фразы: "Оба утверждают, что на левой щеке глубокий шрам". На другой страничке было три слова, которые я едва разобрал: "Проверить насчёт шрама". В разных местах я нашёл ещё несколько отдельных слов. Из них "цветы" и "сладкое" были подчёркнуты. Больше в записной книжке ничего не было.
Я переписал все заметки Олни и попытался сопоставить их с теми немногими сведениями, которые удалось добыть мне. Мне стало ясно, что это не такой уж богатый и многообещающий материал. Но на его фоне выделялся один неумолимый факт - люди, которых мы выслеживаем, догадались, кто такой Олни, и успели нанести удар раньше, чем ему удалось что-либо предпринять. Меня встревожила пропажа зажигалки. Быть может, я - следующий на очереди.
6
Я не застал инспектора на следующее утро в полицейском управлении, но он перед уходом распорядился, чтобы меня соединили по телефону с Лондоном. Мне нужно было получить некоторые сведения в Отделе о Фифин, о Бауэрнштернах и ещё узнать кое-что связанное с Канадской тихоокеанской дорогой. Я знал, что они выяснят всё это очень скоро, поэтому остался ожидать ответа и почти всё утро провёл в полицейском управлении. Инспектор пришёл в то время, когда я оканчивал разговор. Я передал ему записную книжку Олни и осведомился, выяснил ли он что-либо по списку телефонных номеров Фифин.
- Я узнал всё, но, думаю, вы будете разочарованы. Вот список.
Мы стали вместе просматривать его.
- Вот видите, как я вам вчера и говорил, это телефон "Трефовой дамы". Следующий в списке - телефон театра. Тот, что у входа на сцену. Но он, разумеется, не имеет никакой пользы для нас.
- Ровно никакой, - согласился я. - А остальные четыре?
- Да. Следующий меня немного удивил, - сказал инспектор, указывая на группу цифр. - Мне бы следовало его вспомнить сразу. Ведь это телефон электрической компании Чатэрза. И к чему бы акробатке понадобился этот телефон? Непонятно.
- У них на службе около шести тысяч человек, - сказал я безразлично. - Она может утверждать, что там работает её приятель. Ну, а дальше?
- Есть телефон одного аптекаря, хорошо известного в городе респектабельного человека. Он продаёт актёрам театральный грим и всё прочее. Вдобавок снабжает их аспирином и другими лекарствами. Это даёт ему небольшой дополнительный заработок. Торгует он совершенно открыто и честно. Следующий номер тоже не вызывает сомнений: на квартире у акробатки нет телефона, а тот, что здесь записан, находится через площадку. Им пользуются все жильцы за небольшую плату. Здесь это вполне обычное дело
- Мне никогда не приходилось встречаться с таким количеством пустых версий, - сказал я с раздражением. - Ну, а последний? Газетный киоск или галантерейный магазин?
- Угадали. Я знаю этот магазин. Имя его владельца - Сильби. Он торгует газетами и всякой всячиной. Это тоже телефон общего пользования. Мне туда идти бесполезно, так как они меня знают. У Сильби в своё время случались неприятности с полицией из-за разных тёмных делишек. Потому будет лучше, если пойдёте вы сами. Вот адрес. Увидимся ещё сегодня с вами?
- Вряд ли, - ответил я мрачно.
Этот список телефонных номеров казался столь обещающим, а к чему всё свелось! Впрочем, здесь был телефон электрической компании. Этому я придавал большее значение, чем инспектор мог предположить.
Магазин Сильби находился на Мьюли-стрит, между рыночной площадью и заводом Чатэрза.
Я застал тут пожилую чету. Несомненно, это были мистер и миссис Сильби. При взгляде на их бескровные лица с подслеповатыми глазами вспоминались твари, выползающие из гниющих деревянных строений. У обоих рты были полуоткрыты, оба беспрестанно шмыгали носами, издавая ими какие-то хлюпающие звуки.
- Вы мистер Сильби? Прекрасно. Я видел номер вашего телефона у одной особы… - Я умолк. В его выцветших глазах промелькнул страх. Женщина подошла ближе; мне показалось, что и она испугана.
- Послушайте, а кто вы такой? - спросил он неуверенным, дрожащим голосом.
- Это неважно… - обрезал я свирепо. - Я желаю знать, как номер вашего телефона попал к…
Женщина перебила меня, спеша оправдаться, как я этого и ожидал:
- Видите ли, сэр, так как у нас есть телефон, а у многих его нет, некоторые покупатели договариваются с нами. Они сообщают наш номер знакомым, а те передают через нас всё, что нужно, и за это мы получаем шесть пенсов. То же самое мы делаем и с письмами, просто для удобства.
- У вас есть список абонентов? - спросил я резко.
- Конечно, сэр! Можете взглянуть, если хотите! Арнольд, принеси джентльмену список.