Необходимо было обеспечить практически идеальное сохранение балансировки независимо от того, будет ли это целая бомба или только две трети от нее. Это означало установку дополнительных крепежных устройств на силовой раме. Изменения потребовали дополнительного времени. Но не такого уж длительного, как Ландер поначалу опасался. До игр на Суперкубок оставалось чуть больше месяца. Часть этого месяца - последние две недели - он должен потратить на полеты над другими стадионами, где проводятся футбольные соревнования. Это оставляло ему семнадцать дней на необходимые доделки. Времени вполне достаточно, чтобы внести в его творение еще одно усовершенствование.
Он положил на верстак пластину толстого фибергласа, размером двенадцать с половиной на восемнадцать сантиметров. Пластина была укреплена металлической сеткой и согнута с двух концов, как арбузная корка. Ландер разогрел кусок взрывчатки и размял его в пласт того же размера, что и фиберглас, аккуратно наращивая толщину слоя от центра к концам.
Ландер уложил взрывчатку на выпуклую сторону пластины из фибергласа. Устройство приобрело теперь вид перегнутой посередине книги, с обложкой с одной стороны. На слой взрывчатки Майкл, тщательно расправив, уложил три слоя резины от непромокаемого чехла больничного матраса. Поверх резины лег кусок холста, усаженного винтовочными шипами калибра 4,49. Шипы были приклеены тупыми концами к холстине и сидели теснее, чем гвозди на ложе факира. Когда усаженный шипами кусок холста был туго натянут на выпуклую сторону устройства, острые кончики шипов слегка разошлись, глядя в разные стороны. Это расхождение и потребовало, чтобы устройство было изогнутым. Оно необходимо, раз шипы должны разлетаться по заранее определенным направлениям. Ландер очень тщательно рассчитал баллистические кривые. Форма шипов стабилизировала их в воздухе во время полета так же, как и стальные стрелки игольчатой шрапнели, которую использовали во Вьетнаме.
Ландер натянул еще три слоя усаженной шипами холстины поверх первого. Все вместе эти четыре слоя несли на себе девятьсот сорок четыре шипа. На расстоянии шестидесяти метров, по расчетам Ландера, они должны были поразить площадь чуть меньше трехсот квадратных метров, по одному шипу на каждые тридцать сантиметров площади. Скорость полета такого шипа равняется скорости полета пули из мощной скорострельной винтовки. Никто и ничто не останется в живых в зоне поражения. А ведь это всего-навсего крохотная испытательная модель. Настоящая бомба, та, которая повиснет под гондолой дирижабля, будет в триста семнадцать раз больше по площади и весу, и шипов в ней будет по три с половиной штуки на каждого из восьмидесяти тысяч девятисот восьмидесяти пяти зрителей, заполнивших стадион Тулейна.
Фазиль вошел в мастерскую, когда Ландер надевал на устройство внешнюю оболочку - пластину из фибергласа, той же толщины, что и стеклоткань кожуха.
Ландер ничего не сказал.
Казалось, Фазиль не обратил внимания на то, что лежало на верстаке, но он прекрасно понял, что это такое, и был потрясен. Некоторое время он оглядывал мастерскую, старательно избегая прикасаться к чему бы то ни было. Сам механик, обучавшийся и проходивший практику в Германии, а затем в Северном Вьетнаме, он не мог не восхищаться тем, как аккуратно и экономно была сконструирована огромная бомба.
- Этот материал трудно сваривать, - сказал Фазиль, коснувшись пальцами основания силовой рамы из трубок легированной стали. - Я не вижу у вас сварочного аппарата. Вы что, отдавали работу на сторону?
- Я брал аппарат в компании, где работаю. На выходные.
- Вы к тому же еще и остаточное напряжение сняли. Это уж, мистер Ландер, из чистейшего тщеславия. - Фазиль хотел, чтобы это прозвучало как шутливый комплимент мастерству Ландера. Он решил, что его долг - поладить с американцем.
- Если раму поведет и она повредит оболочку из стеклоткани, кто-нибудь может разглядеть шипы внутри кожуха, когда мы будем снимать его с грузовика, - удивительно ровным тоном ответил Ландер.
- Я-то думал, вы уже закладываете в кожух взрывчатку, ведь остался всего месяц.
- Еще не готово. Я должен сначала кое-что проверить.
- Может, я могу чем-то помочь?
- А вы знаете взрывную силу этого материала?
Фазиль огорченно покачал головой:
- Он совсем новый.
- Видели когда-нибудь, как он взрывается?
- Нет. Мне говорили, что пластиковая взрывчатка гораздо мощнее, чем С-4. Вы сами видели, что она сделала с квартирой Музи.
- Я видел дыру в стене, только и всего. Я не могу точно судить ни о чем. Самая обычная ошибка при изготовлении осколочных бомб заключается в том, что шрапнель помещают слишком близко к заряду. Шрапнель в таких случаях утрачивает целостность во время взрыва. Подумайте об этом, Фазиль. Если вы этого не знали, то вам следует это знать. Вот, почитайте полевые инструкции: вы там найдете все, что надо. А длинные слова я вам переведу. Я вовсе не хочу, чтобы эти шипы разнесло на мелкие куски во время взрыва. Мне не улыбается перспектива всего лишь набить семьдесят пять больниц оглохшими на стадионе. А я пока не знаю, какой толщины буферный слой должен находиться между шипами и взрывчаткой, чтобы шипы не разнесло в куски.
- Мы ведь можем посмотреть, какой слой в мине типа "клеймор"…
- Это не показатель. Мне придется иметь дело с большим расстоянием и значительно большим количеством взрывчатки. Мина "клеймор" - размером со школьный учебник. Эта бомба - с корабельную шлюпку.
- Как будет расположена бомба во время взрыва?
- Над пятидесятиярдовой линией, на высоте ровно тридцать метров от верхнего края стадиона, с продольной осью вдоль поля. Посмотрите. Видите - изгиб кожуха точно совпадает по форме с изгибом чаши стадиона.
- Тогда…
- Тогда, Фазиль, я должен быть совершенно уверен, что шипы разлетятся по правильной дуге, а не плотной массой в неизвестно каком направлении. Я оставил свободное пространство внутри оболочки. Могу увеличить изгиб, если надо. Выясню насчет буферного слоя и поля разброса, когда взорвем эту штуку, - закончил Ландер и погладил ладонью предмет, лежавший у него на верстаке.
- Так в нем же чуть ли не полкило взрывчатки!
- Ну да.
- Вы не сможете взорвать это устройство, не привлекая ничьего внимания.
- Смогу.
- Но ведь это… - Фазиль чуть было не сказал "безумие", но вовремя остановился. - Это необдуманный шаг.
- Вам-то, араб, чего волноваться?
- А можно мне проверить ваши расчеты? - Фазиль надеялся найти способ предотвратить неосторожный эксперимент.
- Да сколько угодно. Только не забудьте, что это не масштабная модель одной из сторон бомбы. Это устройство всего-навсего содержит две совмещенные дуги, используемые при разбросе шрапнели.
- Не забуду, мистер Ландер.
Потом Фазиль поговорил с Далией. Наедине, когда она выносила мусор.
- Поговори с ним, - сказал он ей по-арабски. - Мы же знаем, что эта штука и так сработает. Эта затея с испытаниями превышает пределы допустимого риска. Он сорвет все дело.
Далия ответила ему по-английски:
- Бомба может сработать не так, как задумано. Она должна быть без сучка без задоринки.
- Зачем добиваться такого совершенства? Кому это надо?
- Ему. И мне.
- Ради нашего Дела, для осуществления цели, поставленной перед нами, достаточно и того, на что она годится в ее теперешнем виде.
- Товарищ Фазиль, если Майкл Ландер нажмет нужную кнопку в гондоле дирижабля двенадцатого января, это станет последним свершением в его жизни. Он не увидит того, что случится потом. Я - тоже, если придется лететь вместе с ним. Мы должны знать, как это будет, понятно тебе?
- Мне понятно, что ты теперь разговариваешь, как он, а не как боец нашей организации.
- Тогда тебе просто недостает интеллекта.
- В Ливане я убил бы тебя за эти слова.
- Мы очень далеко от Ливана, товарищ Фазиль. Если кто-то из нас когда-нибудь попадет в Ливан снова, поступай, как тебе заблагорассудится.
Глава 14
Рэчел Баумэн, доктор медицины, сидела за столом в реабилитационном центре Хафуэй-Хауса в южном Бронксе - ждала. Этот центр, где лечили наркоманов, был для нее полон воспоминаний. Она оглядывала небольшую светлую комнату с не очень умело покрашенными стенами и случайно подобранной мебелью и думала о людях с истерзанными, отчаявшимися душами, к разуму которых она пыталась пробиться, о том, что ей приходилось здесь выслушивать, когда она работала в этом центре волонтером. Именно из-за воспоминаний, которые пробуждала в ней эта комната, Рэчел и решила встретиться с Эдди Стайлзом здесь.
Послышался негромкий стук в дверь, и вошел Стайлз - малорослый, худой и лысоватый человек и быстрым взглядом окинул комнату. Ради такого случая он побрился. Порез на щеке был заклеен кусочком бумажной салфетки. Стайлз неловко улыбался и вертел в руках кепку.
- Садись, Эдди. Ты хорошо выглядишь.
- Куда уж лучше, доктор Баумэн.
- Как дела на буксире, идут?
- По правде говоря, не очень весело. Но мне нравится, очень нравится, понимаете, - поспешно добавил он. - Вы мне здорово помогли, устроив на эту работу.
- Я не устраивала тебя на эту работу, Эдди. Я только попросила хозяина посмотреть, может, ты ему подойдешь.
- Ага, ладно. Только я ее никогда не получил бы, если б не вы. А вы-то сами как? Вы как-то по-другому выглядите, я хочу сказать, похоже, вроде вы хорошо себя чувствуете. Ох, чего это я несу, ведь это же вы - доктор! - Он смущенно засмеялся.
Рэчел заметила - он прибавил в весе. Когда она впервые, три года назад, с ним познакомилась, он только что отсидел за контрабанду сигарет из Норфолка - он вез их оттуда на сорокафутовом траулере, чтобы окупить свое пристрастие к героину, обходившееся ему в 75 долларов в день. Эдди провел в Хафуэй-Хаусе много месяцев, и Рэчел разговаривала с ним по многу часов. Это она работала с ним, когда - во время ломки - он мог только кричать.
- А чего вы захотели меня повидать-то, доктор Баумэн? Ну, я хочу сказать, я рад вас видеть и всякое такое, и если вы интересуетесь, завязал я или нет…
- Я знаю, что ты завязал, Эдди. Я хотела попросить у тебя совета.
Никогда раньше Рэчел не пыталась воспользоваться своими отношениями с пациентами, и теперь ей было неприятно, что приходится это делать. Стайлз сразу же заметил это. Природная осторожность боролась в нем с уважением и теплотой, которые он к ней испытывал.
- К тебе это никакого отношения не имеет, - сказала она. - Давай я тебе все объясню, и мы посмотрим, что ты по этому поводу думаешь.
Стайлз несколько успокоился. От него не требовали немедленного согласия что-то сделать.
- Мне во что бы то ни стало надо найти одно судно, Эдди. Совершенно определенное судно. Судно, которое грязными делишками занимается.
По его лицу невозможно было судить, о чем он думает.
- Я вам обещал, что буду таскать суда на буксире, вот и таскаю, только этим и занимаюсь, вы сами знаете.
- Это я знаю. Но у тебя полно знакомых, Эдди. А я совсем не знаю никого, кто такими делами занимается. Мне нужна твоя помощь.
- Мы с вами всегда начистоту говорили, верно?
- Да.
- Вы никогда никому не болтали, про что я вам рассказывал, когда тут, у вас в кабинете, на кушетке лежал, верно?
- Никогда.
- Ладно. Вы мне скажите, в чем вопрос и кому это надо знать.
Рэчел колебалась. Но - правду, так правду. Ничего другого ей не остается. И она все ему рассказала.
- Да федералы меня уже спрашивали про это, - сказал Стайлз, когда она закончила рассказ. - Является такой парень на борт и прямо при всех меня расспрашивает, а мне это ох как не нравится. Они и других ребят спрашивали, это я точно знаю. Знакомых моих.
- А у тебя и рот на замке?
Стайлз улыбнулся и покраснел.
- Так я же не знал ничего такого, чтоб им сказать, понимаете? Да по правде, я и не очень внимательно слушал, чего они спрашивали. И другие, я думаю, тоже не больно прислушивались. Они все еще ходят да разнюхивают, как я слышал.
Рэчел ждала, не желая его подталкивать. Тщедушный человечек оттянул пальцем воротник рубашки, потер подбородок и неторопливо положил руки на колени.
- Вам надо поговорить с парнем, который того судна хозяин? То есть не вам лично, это будет не так уж… Я хочу сказать, друзьям вашим надо?
- Правильно.
- Просто поговорить?
- Просто поговорить.
- За деньги? То есть это не мне, доктор Баумэн. Пожалуйста, ради Бога, не думайте так! Я и так вам многим обязан. Только я хочу сказать, если я кого знаю, очень мало, что бесплатно проходит. У меня-то у самого есть пара сотен, для вас - всегда пожалуйста, но это может стоить…
- О деньгах не беспокойся, - сказала Рэчел.
- Скажите мне еще раз, где береговая охрана перво-наперво это судно заметила и кто чего сделал.
Стайлз слушал, кивая головой и время от времени задавая вопросы.
- Если честно, может, я вовсе и не смогу вам помочь, доктор Баумэн, - сказал он наконец. - Но кое-что мне в голову пришло. Я похожу кругом, поразведаю.
- Только осторожно.
- Уж будьте уверены!
Глава 15
Гарри Логан объезжал на своем потрепанном пикапе загроможденную тяжелой техникой территорию компании "Юнайтед коул": сторож обязан был делать это каждый час. Он внимательно оглядывал ряды бульдозеров и груженных землей вагонеток. Ему полагалось охранять эту территорию от воров, а еще от вредителей - участников движения за охрану природы, но никто ни разу здесь так и не появился. Тут вообще ни одной живой души не было - на многие мили вокруг. Все в порядке, он может на какое-то время отлучиться.
Он свернул на грунтовую дорогу, что шла вдоль огромного карьера, словно шрам рассекшего Пенсильванские холмы; за пикапом поднималась красная пыль. Шрам тянулся на восемь миль в длину, и шириной был в две мили. Он все удлинялся и удлинялся, по мере того как гигантские землеройные машины вгрызались в холмы. Двадцать четыре часа в сутки, шесть дней в неделю, две самых больших в мире землеройных машины, с лязгом смыкая челюсти, рвали склоны холмов, словно гиены, рвущие брюхо жертвы. Они останавливались только ради священного дня отдохновения: президент компании "Юнайтед коул" слыл человеком весьма религиозным.
Это как раз и было воскресенье, и по истерзанной, бесплодной земле ходили лишь крохотные пылевые смерчи. Именно по воскресеньям Гарри Логану удавалось немного подзаработать. Он был "мусорщик" - подбирал всяческий хлам, и работал он в обреченной округе, которую вскоре целиком поглотит карьер. Каждое воскресенье Логан покидал свой пост на стоянке тяжелой техники и ехал в брошенную жителями деревушку на холме, расположенную прямо на пути землеройных машин.
Облупившиеся дома стояли пустые, из них несло мочой: вандалам недостаточно было расколошматить все окна. Жители домов, уезжая, забрали все, что считали хоть сколько-нибудь ценным, но у них глаз не был так наметан, как у Гарри Логана, и они не знали, что еще может сгодиться на продажу. Гарри был прирожденным мусорщиком. Здесь в водопроводных трубах старого образца и в канализации можно было найти отличный свинец. От стен можно отодрать выключатели, вывинтить душевые головки в ванных, повыдергать, где возможно, медную проволоку. Он продавал все это своему зятю, работавшему на свалке. Сегодня Логан надеялся на особенно крупный улов: его тревожило, что между деревней и карьером оставалась всего одна восьмая мили лесом. Две недели - и карьер поглотит деревню.
Логан загнал пикап задом в гараж у ближайшего дома Когда он заглушил двигатель, стало очень тихо. Только ветер посвистывал среди далеко отстоящих друг от друга домов с пустыми глазницами окон. Он как раз укладывал в кузов машины пачку листов сухой штукатурки, когда услышал рокот самолета. Красная четырехместная "сесна" сделала два круга над деревней; летела она очень низко.
Глядя вниз с холма, Гарри сквозь деревья увидел, как самолет садится на грунтовую дорогу у карьера. Если бы он способен был судить о таких вещах, он восхитился бы тем, как искусно пилот произвел посадку при встречном ветре: мастерски заложил вираж, выровнялся, и вот уже крохотный самолетик плавно катится по грунтовой дороге, сдувая на сторону красную пыль.
Логан поскреб в затылке, почесал зад. Чего это им понадобилось? Может, кто из компании - с инспекцией? Ну, он сможет сказать, что проверял деревню. Самолет скрылся из вида за густой рощей. Логан стал осторожно спускаться с холма, прячась за деревьями. Когда он снова увидел самолет, в нем уже никого не было, под колеса были подставлены башмаки. Слева из-за деревьев доносились голоса, и он бесшумно двинулся в том направлении. Там стоял большой пустой амбар, а перед ним - поле - площадка гектара в полтора, для откорма скота. Логан прекрасно знал, что украсть там абсолютно нечего. Наблюдая за происходящим с самого края леса, он увидел на площадке двух мужчин и одну женщину; их ноги по щиколотку утопали в яркой зелени озимой пшеницы.
Один мужчина был высокого роста, в темных очках и лыжной куртке. Другой - более смуглый, со шрамом на лице. Мужчины размотали длинную тонкую веревку, измеряя расстояние от боковой стены амбара до середины площадки. Женщина установила землемерный теодолит, и высокий стал смотреть в глазок, а смуглый делал краской какие-то пометки на стене амбара. Потом все трое встали в кружок над планшетом и принялись обсуждать что-то, размахивая руками.
Логан вышел из-за деревьев. Смуглый увидел его первым и что-то сказал тем двоим - что именно, Логан расслышать не мог.
- Что это вы тут делаете, а, ребята?
- Привет! - сказала женщина и улыбнулась.
- У вас вообще-то удостоверения служащих компании имеются?
- А мы в этой компании не работаем, - ответил высокий.
- Это - частное владение. Вам не разрешается тут находиться. Я здесь как раз для того, чтоб никого не пускать.
- Да нам просто надо несколько снимков сделать, - объяснил высокий.
- Тут ничего такого и нет, чтоб снимки делать, - возразил Логан, с подозрением глядя на незваных гостей.
- Ну как же нет, - сказала женщина. - А я? - И она облизнула губы.
- Мы делаем снимки для обложки журнала… Можно сказать - вроде как закрытого журнала, не для всех: очень смелого, понимаете?
- Вы про книжки с голыми бабами говорите, что ли?
- Мы предпочитаем называть это изданием с обнаженной натурой, - сказал высокий. - Такие вещи не станешь делать где попало.
- Меня же арестовать могут, - смеясь, сказала женщина. Она и правда была красотка.
- Сейчас слишком холодно для таких дел, - сказал Логан.
- А мы назовем снимок "Гусиная кожа".
Тем временем смуглый, разматывая катушку с проводом, тянул его от треноги к краю леса.