"Наш рейхсфюрер всегда был настоящим наци", - растроганно подумал о Гиммлере гауптштурмфюрер, не обращая внимания на Биг Джона и Рауля, которые совещались о чем-то шепотом, наклонившись друг к другу.
Граф Бернадотт увез письмо Гиммлера генералу Эйзенхауэру, а почувствовавший некую надежду рейхсфюрер стал уже составлять новый правительственный кабинет. Вальтеру Шелленбергу он предложил прикинуть проект реорганизации национал-социалистической партии в партию национального единства.
"Но ваши недальновидные политики отклонили предложение рейхсфюрера, - с горечью подумал "капитан", складывая нож и вилку поперек пустой тарелки. - Об этом сообщил Гиммлеру граф Бернадотт, когда снова прилетел в Германию 27 апреля… Теперь вот и расхлебывайте вы кашу, которую не сумели проглотить вместе с нами в сорок пятом…"
- Когда состоится передача товара? - спросил Биг Джон.
- Завтра вечером, - ответил "Капитан".
XI
Когда Биг Джон и "Кэптэн" направились к лифту, Рауль, он же Иоганн Вейс, гражданин из Цюриха, приотстал от своих товарищей, незаметно переместился к толпе выходящих из ресторана посетителей и вместе с ними прошмыгнул мимо швейцара в стеклянные двери.
Оказавшись на улице, Рауль быстро зашагал в сторону, не останавливаясь, свернул в плохо освещенный переулок, прошел шагов пятьдесят, затем резко остановился, несколько секунд помедлил и двинулся в обратную сторону, будто вспомнил только что о чем-то, словно забыл нечто там, откуда пришел.
На перекрестке он снова остановился и внимательно огляделся: хвоста за ним, кажется, не было. Рауль подошел к гостинице, посмотрел, как берут штурмом подлетающие к "Черноморской" машины с зеленым глазком и направился к светлому "Жигуленку", который припарковался поодаль.
Водитель "Жигулей" сидел на месте. Стекло с его стороны было опущено.
- Шеф, - сказал Рауль, - на морской вокзал надо… Подбрось меня, будь другом!
- Пешком дойдешь, - не поворачиваясь, ответил водитель, - тут ходьбы три минуты.
- Там кадра ждет, - несколько смущенным тоном объяснил Рауль.
- Потом куда? Учти: с кадрой дороже.
- В Кузановку, шеф. Не бойся, не обижу. По двойному тарифу плачу.
- И на чашку кофе добавишь, - заметил хозяин белого "Жигуленка". - Кадру у морвокзала посадишь - деньги вперед.
- Договорились! - воскликнул Рауль.
- Тогда садись.
Когда они подъехали к ярко освещенному морскому вокзалу, Рауль выскочил из машины и заметался по площади.
Было еще не так поздно. Со смотровой эстакады привокзальной площади гости города глазели на красавцы-лайнеры, стоявшие у причалов пассажирского порта, по Приморскому бульвару фланировали пары, звучала музыка, в этом месте города жизнь всегда замирала вечером в последнюю очередь.
Рауль подошел к одиноко стоявшему мужчине и попросил у него огоньку прикурить. Тот оказался из категории некурящих. Иоганн Вейс вежливо извинился. У любовавшейся морем огня внизу пары он спросил, который час. У другой поинтересовался названием теплохода, стоявшего по корме за "Калининградом"…
К машине он подошел один, мрачно уселся на заднее сиденье.
- А где же твоя кадра, парень? - спросил водитель.
- Падла, чтоб ее так и эдак, чувырлу, - выругался Рауль. - Вчера с моря пришел… Понимаешь, обещала быть после смены, официантка она в кафе, парень, а видно смоталась с каким-нибудь фраером, сукадла.
- Бывает, - стараясь придать голосу сочувственные нотки, сказал водитель и нетерпеливо потянулся к ключу зажигания. - Куда теперь?
- Куда-куда, - проворчал Рауль. - Домой, конечно. Пропал вечер… Гони в Кузановку, шеф!
Машина сорвалась с места и помчалась по Приморскому бульвару, потом свернула на улицу Пестеля, пересекла Пушкинский проспект, площадь Монерон, здесь шофер сделал правый поворот, а Рауль тронул его за плечо.
- Тормозни-ка, парень… Раздумал я спать-ночевать. Держи червонец, а я сойду. Тут у меня дружок на Монероне. Вспомнил, что гулянка у него сегодня. Загляну-ка на огонек. Авось и мне что обломится. После Атлантики одичал без веселой компашки… Прости, что заставил тебя мотаться.
- Все нормально, парень, - сказал водитель.
Червонец за двадцать минут работы его вполне устраивал.
- Удачи тебе сегодня, - добавил хозяин-левак и рванул "Жигули" с места.
А рыжий ирландец с испанским именем-кличкой, настоящую его фамилию давно уже никто не знал, кроме офицера-куратора из управления кадров разведывательного ведомства, ныне швейцарский гражданин, иностранный турист в Советском Союзе Иоганн Вейс осмотрелся, обошел площадь Монерон по кругу и направился к железнодорожному вокзалу, отстоявшему отсюда за пять не очень длинных кварталов.
На вокзале Рауль потолкался среди пассажиров, выпил в буфете из бумажного стаканчика слишком сладкий кофе, который даже запаха кофе не имел, постоял в очереди за билетами на проходящий поезд, отошел, предупредив, что он отлучится на минутку, покрутился по залу ожидания, а потом поспешил в туалет.
Облегчившись у писсуара, Рауль подошел к умывальнику, рядом с которым находилась электрическая розетка, достал из черного кейса-дипломата бритву "Харьков", заправил вилку в розетку и принялся водить жужжащей машинкой по щекам и подбородку, сосредоточенно разглядывая в зеркале рыжую, в веснушках физиономию.
Едва он включил бритву "Харьков", радист, сидевший у принимающей аппаратуры, установленной за сотни километров от железнодорожного туалета, встрепенулся и нажал клавишу магнитофона. Одновременно положил он руку на клавиатуру, и пальцы его забегали по ней, записывая передаваемый Раулем текст.
Идея вмонтировать рацию-автомат в электробритву и пользоваться ею в общественных местах, когда возможность засечь источник радиопередачи сводится практически к нулю, принадлежала Биг Джону. Он получил за нее крупную премию и личную благодарность заместителя начальника Управления оперативного планирования Сэма Ларкина.
Выбривая и без того гладкие щеки, он брился уже утром, Рауль с завистью подумал о том, что идея Биг Джона настолько проста, лишь полный дурак не мог до нее догадаться.
"А вот ты и не догадался", - зло подумал Рауль, временами он не любил себя, и убрал бритву в кейс-атташе. Радиограмма, записанная на магнитофон, ушла в эфир, теперь надо было уходить, ведь факт ее передачи уже зафиксировал русский следящий радиоцентр.
Рауль неторопливо покинул здание вокзала. На площади стояло несколько такси - проходящий из Москвы поезд еще не пришел.
Он взял машину, сказал водителю, что надо ему на морской вокзал. Там Рауль расплатился и пешком направился к гостинице "Черноморская", бывшему "Парижу".
Хвоста за собой Иоганн Вейс не обнаружил.
XII
Дело Ивана Егоровича Зюзюка не было особенно сложным, материалов к нему коллеги майора подготовили достаточно, но допросы изменника и карателя требовали от Владимира высокого нервного напряжения, отнимали не только время, ведь Зюзюк изворачивался, как только мог, но и требовали большого расхода душевных сил.
Сегодня Ткаченко поздно вернулся домой. И вовсе не потому, что задержался на службе: допросы подследственного, как и положено, заканчивались неизменно в восемнадцать ноль-ноль. Дело было в том, что три дня тому назад в порт пришел из очередного круиза теплоход "Калининград". А сегодня после обеда Володе Ткаченко позвонил его давнишний приятель, майор-пограничник, начальник контрольно-пропускного пункта в торговом порту.
- Вольдемар, - сказал ему на свой латышский манер Гунар Лацис, - что ты скажешь о чашке кофе в баре теплохода "Калининград"? Меня пригласил капитан Устинов. А я приглашаю тебя. Ты не против чашки кофе?
- Можно и по стакану сока, - улыбнулся Ткаченко.
- Будет сделано, шеф, - смешно подражая артисту Папанову, сказал Лацис. - Жду тебя на пассажирском причале в девятнадцать часов. Форма одежды - повседневная.
Майору Ткаченко давно хотелось побывать на лайнере, который всего полгода назад сошел со стапелей отечественного завода, да было недосуг, не удавалось урвать часик-другой. А тут Гунар со своим предложением.
"Пойду, - решил Владимир Николаевич, - посижу немного, расслаблюсь. Да и судно посмотрю. Рассказывают - плавучий дворец, а не пароход".
Если бы он знал, кого встретит на борту "Калининграда"… Потом Владимир Ткаченко не раз думал по этому поводу: пошел бы он, если бы знал? И не находил ответа…
А встретил он там Алису. Шесть лет прошло с тех пор, как виделись они в последний раз. Шесть долгих лет, которые не могли вытравить из памяти Ткаченко образа этой женщины.
Она первая заметила его в баре, он сидел к Алисе спиной, подошла и тихонько тронула за плечо. Прежде чем Владимир ощутил прикосновение ее руки, он успел заметить удивленно-восторженное лицо Гунара Лациса: тот уже заметил подходившую к их столику Алису.
Ткаченко вздрогнул. Не поворачиваясь, он поднялся из-за стола и только потом повернулся к Алисе.
Она улыбалась.
- Здравствуй, Володя, - просто сказала молодая женщина.
- И ты здравствуй, Алиса, - ответил Ткаченко. Он вовсе не удивился этой встрече, хотя и не представлял себе, как Алиса могла попасть сюда из Москвы.
Они еще несколько мгновений смотрели друг на друга, не зная, какие слова говорить, что предпринимать дальше, пока Гунар Лацис тактично не вывел их из психологического ступора.
- Милости прошу к нашему шалашу, - широким жестом пригласил он Алису к столику. - Усаживайтесь поудобнее, а я к бармену Сереже, пусть сообразит нам по чашке кофе.
Умница Гунар понял, что это не обычная встреча, он видел лицо этой молодой и красивой женщины, как напрягся и задеревенел его друг Вольдемар, так прекрасно владеющий собой в любых ситуациях.
"Оставлю-ка я их вдвоем минут на десять, - решил майор-пограничник, - а там видно будет".
Они остались вдвоем.
- Не ожидал меня увидеть здесь? - спросила Алиса.
- Не ожидал, - ответил Владимир. - Хотя и рассчитывал на нечто в этом роде… Верил, понимаешь, что все равно мы встретимся с тобой, Алиса.
- Ну-ну, - сказала она. - В тебе всегда это было - уверенность в себе, в других, вера в правильность того, что ты совершаешь. Счастливый ты человек, Владимир. Не знающий сомнений… Впрочем, наверное, так и надо.
- Я не первый раз это слышу от тебя. Давай переменим разговор. Как ты попала на судно? Гостишь в нашем городе?
- Нет, работаю здесь, на "Калининграде".
- На этом судне? - удивился Ткаченко. - Но… Каким боком?
- Через нашу с тобой "альма матер"… Или ты забыл, что оба мы выпускники московского иняза? Сначала служащая "Интуриста" в дирекции круизных рейсов, сейчас заведую библиотекой для иностранцев, здесь, на теплоходе. В заграничных портах вожу экскурсии. Такие вот дела, Володя…
- А как же, - начал он и запнулся.
Ткаченко хотел спросить Алису о ее московском замужестве.
- Все прошло, как с белых яблонь дым, - горько усмехнулась Алиса. - И в этом ты оказался прав. Я вытащила пустышку и сбежала из Москвы, от "престижной" семейной жизни. Теперь пытаюсь начать сызнова.
- И удается?
- Моряки - замечательные люди. Я и не подозревала, что в одном месте может собраться столько удивительных характеров, нестандартных личностей. И тебя вот встретила именно здесь… Вообще-то я ведь знала, в каком городе ты служишь.
"Значит, ты не случайно оказалась здесь, - подумал Ткаченко. - Что ж, спасибо тебе за это, Алиса. Главное: мы снова встретились, и теперь никакие обстоятельства не помешают мне навсегда обрести себя. Я не отдам тебя обстоятельствам, Алиса!"
Вернулся к столу Гунар Лацис. В руках он держал бутылку гранатового сока и банки с яркими этикетками.
- Папайя, манго и ананасы, - сказал он. - Из личного холодильника капитана Устинова. Сейчас и сам мастер пожалует. Я сказал капитану, что за одним из столов бара на его "шипе" встретились старинные друзья. Правильно я сказал, Вольдемар?
- Правильно, Гунар, - ответил Ткаченко и с улыбкой глянул на Алису. - Мы очень старинные друзья, дорогой Гунар.
XIII
"Биг Джон Хортену тчк Прибыли благополучно зпт хвост не обнаружен тчк Объект зафиксирован тчк Капитан выходит связь тчк Подтвердите согласие дать "Книголюбу" гарантии доставки его нашем направлении тчк Ждем дополнительных инструкций".
"Хортен Биг Джону тчк Случае успешного приобретения товара попробуйте провести срочную вербовку Лося согласно девятого пункта плана операции "Голубой десант" тчк Санкционирую любые гарантии "Книголюбу" относительно переброски следующим рейсом теплохода "Калининград" путем подмены нашим спецкурьером тчк Обеспечьте гарантию чеком согласованную прежде сумму тчк Радируйте доставку товара бортом судна помощью Шорника тчк Желаем успеха воскл Да спасет вас бог воскл".
XIV
- А ты и с парашютом прыгал, Андрейка? - спросила Ирина.
- Доводилось, - просто ответил Балашев.
- Страшно было?
Радист хмыкнул.
- Когда как, - сказал он. - От настроения зависит… Ведь ни один прыжок не дает стопроцентной безопасности. Шанс гробануться всегда существует. Пусть маленький, крохотный, с единицей в числителе и миллиардом в знаменателе, только он всегда есть… И возможность налететь на товарища, перехлестнуть его стропы со своими, и залететь вовсе не туда, куда следует. Могут, наконец, по разным, непредвиденным причинам не раскрыться оба парашюта. Всякое может быть. И всегда об этом помнишь, только превозмогаешь страх, отбрасываешь страх и по команде "Пошел!" - идешь к распахнутому люку…
- Страшно, - вздохнула, судорожно всхлипнув Ирина, и прижалась к Андрею.
Они сидели на ступенях широкого крыльца, украшавшего большой и красивый дом Никиты Авдеевича Мордвиненко.
Построил его отец Ирины вскоре после того, как перебрался на Черное море с Урала. У жены его, Прасковьи Степановны, были слабые легкие, она часто болела, и врачи порекомендовали чете Мордвиненко сменить климат. Никита Авдеевич привез жену и маленькую дочь сюда, в пригородный район большого портового города, и купил старенькую халупку, стоявшую в центре доброго садового участка. И тут же принялся строиться - деньги у Мордвиненко водились.
Но супруга его прожила в новом доме чуть больше года, оставив в сиротстве восьмилетнюю Иришку и крепкого еще мужчину Никиту Авдеевича. На него засматривались многие женщины по соседству. Да и на работе в общепите, где одиноких женщин предостаточно.
Но вдовец Мордвиненко возможностями свободного мужчины не злоупотреблял. В часы досуга возился в саду, занимался домом, в котором постоянно что-то переделывал, улучшал, пристраивал. Модернизировал жилье, одним словом, и конечно же, занимался воспитанием Ирины. Жениться он так и не собрался, хотя сватались к нему многие. Наверно, и была у него тайная подружка, но женщин в дом Мордвиненко не водил, и о каких-либо контактах его с прекрасным полом не знали и самые пытливые кумушки поселка Лаврики, в котором жили Никита Авдеевич и дочь его Ирина.
- Ты говоришь, что отец до утра уехал? - спросил Андрей.
- Может быть, даже до завтрашнего обеда, - ответила Ирина. - У него отгул на весь сегодняшний и на завтрашний дни. А для чего ты спросил? Боишься, что он тебя здесь застанет… Странно, Андрюша. Ты такой бесстрашный, а в присутствии папы трусишь.
- Да не боюсь я его! - вскричал Андрей. - Не боюсь… А вот когда он рядом со мной, испытываю какое-то беспокойство. Будто чую опасность… Не по себе мне становится, Иришка. Такое в разведке испытываешь, когда приближаешься к засаде.
- Ну и наговорил ты, фантазер, - сказала Ирина и взъерошила волосы Андрею. - Надо вам почаще видеться и тогда привыкнете друг к другу…
- Может быть, - неуверенно сказал Андрей Балашев, посмотрел на быстро темнеющее небо, его затягивало грозовыми тучами. - Смотри, какой дождина собирается. Пора мне восвояси собираться.
- Вот тебе и на, - проговорила поникшим голосом Ирина. - Я его ужином собираюсь накормить… Сам же сказал, что дождь собирается. И судя по всему ливанет прилично. Да и пора уже - целый месяц такой сухмень стоит. Переждешь ливень, и я тебя сама провожу к трамваю. Или такси на кольце прихватим. Пошли в дом, сейчас хлынет. Хотя… Сбегай пока в сарай за полешками. Разведем огонь в камине - и никакие ливни нам не страшны. Знаешь, где лежат чурки для камина?
- Знаю, - ответил Андрей, он уже спускался по ступенькам крыльца. - Там не закрыто?
- Нет, - крикнула Ирина, войдя уже на веранду, которая обнимала весь дом Никиты Авдеевича по периметру. - Мы сарай почти никогда не закрываем.
XV
Для встречи со "старым фронтовым другом" Никита Авдеевич попросил у руководства двухдневный отпуск в зачет отгулов, которых у него накопилось предостаточно. Он предупредил Гельмута Вальдорфа, чтобы тот ждал его на семнадцатом километре Московского шоссе, у перекрестка на Шкадово. На перекрестке стояло дорожное кафе "Русалка", а в глубине, в пятистах метрах за ним, на берегу подступавшего сюда Воронцовского лимана, располагался кемпинг. В "Русалку", в которой играл приличный оркестр, ездили "балдеть" даже из города. Поэтому ничего предосудительного в том, что Петр Краузе взял такси и подался в "Русалку" не было. Машину он отпустил у входа, покрутился в кафе, проверяясь, выпил чашку кофе с коньяком в баре, выкурил сигарету и не спеша выбрался наружу, принялся прогуливаться там, где должен был подхватить его Конрад Жилински.
Разные мысли бродили в голове гауптштурмфюрера. То он начинал думать о времени, которое начнется по возвращении, как распорядится деньгами, полученными от "фирмы" братьев Хортенов. Порой вспоминал последние недели пребывания в этой стране, грозовой сорок четвертый. Высветилась в сознании и встреча с полковником Адамсом. Хортен-старший захотел лично встретиться с Гельмутом Вальдорфом, которого он во время оно выпустил на волю из лагеря.
- Итак, посмотрим, дорогой брат, кого бог послал нам в гости, - сказал полковник Адамс, раскрывая синюю папку, в которой лежали установочные документы на Гельмута Вальдорфа.
Майор Бойд кивнул в знак согласия, а гауптштурмфюрер незаметно поежился: начало разговора ему не нравилось.
- Родился в 1920 году в семье владельца бакалейного магазина Рихарда Вальдорфа в городе Лейпциге, окончил гимназию, - начал тем временем Хортен-старший, заглядывая в досье. - Ну, как обычно, гитлерюгенд, военная школа СД, член НСДАП с 1939 года, участник похода во Францию, затем Восточный фронт, служба в "гехаймфельдполицай", тайной полевой полиции следователем, начальник агентурного отдела, шеф Легоньковского районного управления СД, звание - гауптштурмфюрер. В 1944 году переброшен на Западный фронт, участие в Арденнском сражении, командир диверсионного отряда, с февраля по 28-е апреля сорок пятого состоял в личной охране рейхсфюрера Гиммлера. Рановато бросили вы своего шефа, Вальдорф…
- Он сам нас всех распустил, - буркнул гауптштурмфюрер.
- О’кэй, пойдем дальше. Содержание в лагере, это мы пропустим, там я имел счастье с вами познакомиться… Затем на три года пробел. Ага! Вот еще что… Служил в "Организации Гелена". Так называлась поначалу западно-германская разведка, майор, теперешняя БНД - "бундеснахрихтендинст". Вербовался Сикрет Интеллидженс Сервис для выполнения отдельных заданий по отделу полковника Макклура. Кличка "Кармен". Хотите продать нам дохлую лошадь, "Кармен"?
Гельмут Вальдорф вздрогнул, но тут же овладел собой.