- Кто?.. - переспросил главный редактор.
- Зло. Как Смерть на этой картине, - проговорил криминальоберрат. - Что-то оно не торопится… И вы, господин Барски, наверное, сказали себе: нет, с этим Сондерсеном каши не сваришь. Поговорю-ка я с фрау Десмонд. Она первоклассная, совершенно независимая журналистка с мировым именем. И вдобавок у нее есть мощный личный стимул раскрыть это преступление. Уж она-то разгребет кучу, если Сондерсен никуда не годится.
Что с ним? - подумала Норма. Что у него на уме? Вздор какой-то несет! Взглянула на Вестена. Тот ответил озабоченным взглядом и едва заметно кивнул.
- Вообще-то он не такой уж болван, этот Сондерсен, - сказал он, разглядывая картины на стене. - Маленький барабанщик как будто кисти Крюгера-лошадника? Мне очень нравится. Мне все ваши картины нравятся, фрау Десмонд. Он, если разобраться, кое-что в своем деле смыслит, этот Сондерсен.
Что происходит? - подумала Норма. Так ведут себя люди, которые стараются любой ценой сохранить лицо… Да-а, жара. Скоро все мы сопреем. Рубашка у Сондерсена уже вся влажная от пота. Сейчас у него такой же грустный вид, как и у его отца двенадцать лет назад.
- Убийцы от нас не уйдут, - сказал сотрудник ФКВ. - Придется попотеть. Все осложняется тем, что фрау Десмонд владеет секретной информацией, господин доктор. Нет, я вас не упрекаю… М-да, одиннадцать дней - и даже намека на след нет!.. Беда не в том, что фрау Десмонд эту информацию получила. Нам известно, что она не раз и не два великолепнейшим образом сотрудничала с полицией. С ней нам найти общий язык легче легкого. Но теперь на нас набросятся пресса, радио и телевидение.
- А на что вы рассчитывали? - сказал Ханске, проведя рукой по голове.
Норма зажмурилась. А когда открыла глаза, обнаружила, что шеф не свалил парик окончательно - наоборот, сейчас он располагался ровно.
- Во всех редакциях репортеры круглые сутки сидят на волне полиции. Как только передали ваше сообщение, все наши ребята полетели в управление как на крыльях. Ну и фотографы, конечно. И не только наши.
- Да, - сказал Сондерсен. - Нам пришлось потом стаскивать их с деревьев, а у здания выставить дополнительную охрану, чтобы они не ворвались внутрь. Нащелкать они, конечно, успели достаточно. Как подъезжаю я с моими людьми. Как выносят цинковый гроб. Согласен, эти снимки были бы сделаны в любом случае, тут вы правы. Но, к превеликому сожалению, случилось так, что фрау Десмонд потеряла в цирке единственного сына. То есть объективным и беспристрастным свидетелем быть никак не может! И кое в чем осведомлена. А значит, опасна. Неужели вы не представляете, что именно сейчас произойдет? Прежде чем поставить телефон на блокировку, я созвонился с редактором известного вам бульварного листка. Вы все свидетели, как он разорался! Или распетушился! "Какое вы имеете право! Кто вам позволил! Разве у нас не демократия? Мы, слава Богу, живем в свободной стране!" А раз так, эти субчики заварят завтра такую кашу, такого наврут и насочиняют, что век не расхлебаешь! Какие будут заголовки об этом покушении! А снимки! Вы ведь поступите так же, доктор Ханске?
- Само собой разумеется.
- А я, разумеется, напишу лишь о том, что случилось, и ни слова о том, что мне рассказал доктор Барски, - сказала Норма.
- Признателен вам. Увы, помимо "Гамбургер альгемайне" есть масса других изданий. Каждый волен в них писать, что пожелает. И каждый мечтает загрести кучу денег.
- Однако, господин Сондерсен. - Главный редактор начал понемногу выходить из себя. - Мы сами ничего не пишем! Мы только продаем чужие мнения! Продаем - и ничего больше!
- А я о чем говорю? Загребаете кучу денег!
- Предложите что-нибудь взамен, господин криминальоберрат! Что бы вы предпочли?
С грустью, снова заставившей Норму вспомнить об его отце, Сондерсен ответил:
- Я предпочел бы вести расследование в одиночку. И чтобы больше не было убитых. И никакой паники. И никакого хаоса. Чтобы мне не осложняли работу еще больше.
- Еще больше? - тихо спросил Вестен.
- Не понял?
- Вы сказали: "Чтобы мне не осложняли работу еще больше".
- Вы, очевидно, ослышались, господин министр. Ничего подобного я не говорил, - Сондерсен безучастно посмотрел на него.
- Конечно, сказали, - вмешался Барски. - Вы сказали…
Его в свою очередь перебил главный редактор.
- Вы, наверное, собираетесь поместить в газетах маленькое сообщение вашего представителя по печати, да? "Пока следы не обнаружены, просим население оказать нам содействие". Примерно так?
- Примерно так… - Сондерсен снова принялся разглядывать картины.
- Ничего не выйдет, - с огорчением проговорил Ханске. - Это сообщение сегодня же передадут все агентства печати, телевидения и все частные радиостанции и телеканалы. Как ни крути, у нас свобода печати.
Сондерсен криво усмехнулся. Ханске этого не заметил, зато заметили остальные.
- Мы - все газеты - появимся на рынке только завтра утром. А кому нужны вчерашние новости?.. Кстати, вы сказали, что отлично понимаете, почему доктор Барски обратился к фрау Десмонд: потому что увидел, как вы топчетесь на месте. Сказали вы это или нет?
- Да. Сказал. - Сондерсен продолжал разглядывать картины.
- Вот видите! Демократия во всей ее красе! Не то чтобы без недостатков?.. На Востоке вы в подобной ситуации…
- Помолчите немного, господин Ханске, - оборвал его Вестен. - Господин Сондерсен, минутку внимания!
- Слушаю, господин министр! - Сотрудник ФКВ медленно повернулся и перевел взгляд на Вестена. Было заметно, что мысли его витали далеко.
- Я не министр, причем уже давно. Я хотел бы задать вам один вопрос!
- Спрашивайте!
Вестен наклонился вперед. Он говорил медленно и так же тихо, как перед этим Сондерсен:
- Обладает ли Федеративная республика частями специального назначения?
Все с удивлением поглядели на него.
- Что вы имеете в виду, господин Вестен?
- В некоторых странах, - терпеливо пояснил тот, - есть специальные формирования, которые наделены особыми правами на тот случай, если какие-то события будут угрожать безопасности государства. Итак, есть ли такие части у нас?
- Мне об этом ничего не известно.
Сондерсен ещё немного ослабил воротник рубахи. Норма заметила, что влажные разводы у него под мышками сделались еще больше.
- А если бы знали, сказали бы? - спросил Вестен.
- Нет, - ответил Карл Сондерсен.
23
Долгое время все молчали. Потом Норма обратилась к Вестену:
- Почему ты спросил, Алвин?
- Пари, - ответил ей пожилой господин.
- Пари - с кем? - полюбопытствовала Норма.
- С самим собой. Насчет того, как ответит господин Сондерсен.
- Ну и как, выиграл?
- Да, Норма, - кивнул Вестен.
- Послушайте, господин Вестен, если вы подозреваете, что я, или ФКВ, или полиция испытываем чье-то давление…
- Я далек от подобных мыслей, - сказал Вестен. - Вы стараетесь. Делаете все, что в ваших силах. Я в этом убежден, правда. Я только спросил, как бы вы отреагировали, если бы фрау Десмонд предложила вам свое сотрудничество? Вы ведь сами как будто сказали, что она первоклассная, независимая журналистка с мировым именем. Говорили?
- Говорил, да. - Сондерсен как-то странно взглянул на Норму.
Почти с завистью, подумала она. Но почему? Что эту зависть вызывает? "Независимость" - вот, скорее всего, ключевое слово! Независимость.
- Это было бы замечательно, - проговорил высокий худощавый криминалист, принявший бой с абсолютным злом. - Ничего лучше и представить невозможно.
- Ты ведь согласна, Норма, а? - спросил Вестен. - У тебя есть доступ ко многим источникам информации, к которым господину Сондерсену… подступиться сложнее, не так ли? Но и в его положении есть свои преимущества. Контакт будет и деловым, и полезным.
- Несомненно, - подтвердил Сондерсен.
Иногда его грусть словно ветром уносит, он как бы заново рождается, подумала Норма. Да, ничего себе сравнение: новорожденный криминальоберрат. Но он в самом деле меняется до неузнаваемости. Тоном деловым и одновременно будничным поинтересовалась:
- Я согласна. С чего начнем?
- Пока что вы не будете писать ни о чем из того, что вам рассказал доктор Барски. А мне будете передавать все, о чем разузнаете и выясните. При встречах, по телефону. Если потребуется - перешлете магнитофонные записи или фотографии. Без задержки, немедленно.
- О’кей. А теперь о вас! Все, что вскроется, вы передаете только мне и нашей газете. Мы сами разберемся, печатать или нет. Причем материалы эти должны быть у нас не менее чем за сутки до того, как ваш пресс-центр проинформирует остальных.
Барски с удивлением смотрел на Норму: такой он ее еще не видел.
- Исключено! - запротестовал Сондерсен. Реакция его была мгновенной. - Мы подчиняемся общим положениям закона о печати. За шесть часов - милости прошу.
- За восемнадцать!
- За десять!
- Продано! - кивнула Норма.
- Благодарю за посредничество, господин Вестен, - проговорил Сондерсен абсолютно спокойно и корректно - нервозности как не бывало.
- Не стоит благодарности. Мне тоже не хотелось бы, чтобы в этом деле появились новые жертвы. И если этого удастся достичь…
- Очень возможно, - сказал Сондерсен. - Во всяком случае, не исключено. Будем надеяться. Что ж, тогда… - Он встал и протянул Норме руку.
- Да, да, я знаю, я понимаю. - И Норма ответила на рукопожатие.
- Что вы знаете?
- Что вы сейчас предложите. Мне, дескать, угрожает опасность. А вы - тот самый человек, который отвечает за всех, кому угрожает опасность. Итак, личная охрана, тайное прикрытие круглые сутки?
- Вот именно круглые сутки, - подтвердил Сондерсен.
- А что такое тайное прикрытие? - спросил Барски.
- Существует и открытое, - объяснила Норма. - В одном случае тебя охраняют незаметно, в другом - подчеркнуто заметно. Меня уже охраняли и так, и эдак. Честно говоря, я невысокого мнения об этой охране. Но пусть у господина Сондерсена не болит голова хотя бы по этому поводу.
- Благодарю, - сказал Сондерсен. - Вы тоже пользуетесь тайным прикрытием, доктор, я об этом сказал вам после первой встречи. Вы и все ваши коллеги. Вы все согласились…
- Да, разумеется.
- Нет закона, позволившего бы господину Сондерсену тайно или открыто охранять вас против вашей воли, не только вас, никого вообще, - сказал Вестен. - Разве что от вашей безопасности зависит судьба Федеративной республики, иными словами - государственные интересы. Тогда вам пришлось бы подчиниться в любом случае, хотите вы или нет. В данном же случае это необязательно.
- Почему бы это? - Сондерсен посмотрел на Вестена с некоторым неудовольствием.
- А потому что, на мой взгляд, государственные интересы здесь не затронуты. Отсюда и мой вопрос о специальных подразделениях, господин криминальоберрат. Вы ответили, что об их существовании не знаете, а если бы и знали, то промолчали бы.
- Куда вы, собственно говоря, клоните, господин Вестен?
Он сжал кулаки, подумала Норма. Он вспотел. У этого человека неприятности, подумала она. Или проблемы. Или он разозлился. Или все вместе.
- Я повторил ваши слова, господин Сондерсен, - сохраняя полное спокойствие, ответил Вестен. - Только и всего. И еще я пытаюсь объяснить доктору Барски ваше положение. Когда нет угрозы интересам государства, нет и закона, который позволил бы вам навязать кому-то охрану. Доктор Барски с вашим предложением согласился сразу, его коллеги и фрау Десмонд тоже. Видите, какие они все разумные и рассудительные люди. Не желают неприятностей. Ни себе, ни вам. У меня тоже есть телохранитель. Еще с тех пор, когда я был министром.
Сондерсен по-прежнему не спускал с него глаз.
- Видите ли, доктор, - продолжал размышлять вслух Вестен, - поскольку государственные интересы не затронуты, то по инструкции господину Сондерсену "…следует сравнить степень возможной опасности и право человека на свободное развитие личности". Сравнив, он принял решение в пользу тайного прикрытия, так как не намерен препятствовать свободе личности фрау Десмонд. Не смотрите на меня так, господин Сондерсен! Я не пытаюсь вас вышучивать. Мне вовсе не до шуток.
Сондерсен пожал плечами и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал.
- Всех вас будут охранять продолжительное время, но незаметно для окружающих, - продолжал Вестен. - Мне нужно слетать кое-куда, поэтому я настоятельно советую вам предложить фрау Десмонд то, о чем вы пока умолчали.
- О чем я умолчал?
- Куда ты летишь? Ты совсем недавно сказал, что в ближайшее время будешь в Гамбурге.
Оба вопроса прозвучали одновременно.
- Ты, наверное, ослышалась, Норма, - с улыбкой произнес Вестен. - Я сказал, что в ближайшее время меня в Гамбурге не будет.
Никогда ты ничего подобного не говорил, подумала Норма. Значит, потребность слетать куда-то возникла как следствие этой беседы. А я, идиотка, еще возражаю тебе! И поторопилась исправить положение:
- Да, да! Я все перепутала!..
- Вспомнила - и слава Богу, - кивнул Вестен. - А господин Сондерсен хочет от тебя вот чего: чтобы до выяснения всех обстоятельств дела ты выехала из этой квартиры. Как тебя защитить, когда ты живешь на последнем этаже? Самая настоящая западня. Разве я не прав, господин Сондерсен?
- Да, господин Вестен, - проговорил криминальоберрат с удивлением и восхищением. - Институт под нашей охраной. Там для фрау Десмонд было бы наиболее безопасно. Есть доводы против?
- Я улажу этот вопрос в дирекции, - быстро отреагировал Барски. - В одной из операторских башен можно довольно просто оборудовать жилую комнату - или лучше две, - чтобы вы могли спокойно работать, фрау Десмонд. А переехать я вам помогу.
- Спасибо, доктор.
- Вас это устраивает, господин Сондерсен? - спросил Вестен.
- Конечно, - ответил тот. - А куда вы собираетесь лететь?
- Ах, не то сюда, не то туда, - попытался отшутиться Вестен. - Вы же знаете, как оно бывает.
- Нет, - сказал Сондерсен. - Не знаю.
Вошел один из работавших в другой комнате криминалистов, сделал шефу знак, и тот перешел вместе с ним в спальню, закрыв за собою дверь.
- Куда ты вдруг заторопился? Надолго? - сразу же спросила Норма.
Вестен пожал плечами.
- За римскими триумфаторами стоял слуга - раб, который шептал им на ухо: "Не забывай, что ты смертен". Я не триумфатор. Я обыкновенный старый человек, который очень часто думает о смерти. Времени у меня осталось мало.
- Не говори так! - воскликнула Норма.
Барски поддержал ее:
- Пожалуйста, не надо, господин Вестен!
Времени осталось мало, в отчаянии подумал он. Как часто она повторяла эти слова, моя Бравка, как часто! Он заметил, что Норма наблюдает за ним. Она не забыла, не забыла, что я ей рассказывал.
- Не тревожьтесь обо мне, - сказал Вестен. - Наша жизнь не беспредельна. Нам дан шанс за короткое время разобраться в некоторых вещах. Кое в чем я разобрался. И поэтому сейчас исчезаю. Я очень рад, доктор, что отныне вы будете рядом с Нормой.
- О-о, - смущенно протянул тот, - знали бы вы, как этому радуюсь я.
- Сондерсен как будто не в себе, вы не находите? - спросил Ханске.
- Похоже на то, - согласился Вестен.
- Но в чем дело?
- У него какое-то горе.
- Горе?
- Да, - сказала Норма. - Я уверена.
- Но какое, черт возьми? - спросил Ханске.
Криминальоберрат вернулся и сел рядом с Нормой.
- Ну что, выяснили, как этот тип попал в заблокированный канал? - полюбопытствовал Ханске.
- Нет, - сказал Сондерсен. - Никто ничего не может понять. - Он казался выжатым, как лимон. Словно преодолевая внутреннее сопротивление, проговорил: - Зато у меня есть другие, важные сведения, фрау Десмонд. Установлена личность стрелявшего в вас человека.
- Довольно скоро, - удивленно заметил Барски.
- Иногда это происходит еще быстрее, - сказал главный редактор Ханске. - Если учесть, что господин Сондерсен обратился за помощью в Интерпол.
- Откуда вы знаете?
- Боже мой, где у нас только нет друзей, господин Сондерсен. Фрау Десмонд трижды оказывала Интерполу важные услуги. А там работают люди, знающие о благодарности не понаслышке. Прежде чем прийти сюда, я позвонил кое-кому в Париже.
- Как я доволен, что мы в одной команде, - сказал Сондерсен.
У него действительно должны быть крупные неприятности, подумала Норма. Он несчастен? Черт побери, а кто вообще счастлив? Из сидящих в этой комнате - ни один. Хотя счастливые люди все же встречаются…
Она услышала голос Сондерсена.
- И все же обычно это длится сравнительно долго. Понимаете, - объяснил он Барски, - когда мы имеем дело с неизвестным, мы снимаем первым делом отпечатки пальцев. Они передаются в ближайшее полицейское управление. И уже оттуда отпечатки пальцев проигрываются в Висбадене.
- Что значит "проигрываются"? - спросил Барски.
- Ну, передаются по полицейскому каналу телевидения. А из ФКВ они переправляются в Интерпол. В Париж, а оттуда - в соответствующие инстанции других европейских стран. И везде, куда они ни попадут, их дигитализируют.
- А это что значит?
- Компьютеры преобразуют линии отпечатков в числовые формулы, - продолжал объяснять Сондерсен. - А затем компьютер проверяет, нет ли в его памяти такой формулы. Как правило, компьютер "выплевывает" две-три фамилии, соответствующие ей. После чего уже нетрудно сделать выбор. Нужны только специалисты-дактилоскописты. Они берут из архива первоначальные снимки с отпечатками пальцев, сравнивают и определяют, кому именно они принадлежат.
- А если этот человек не зарегистрирован? Если его отпечатков пальцев не существует в природе? - спросил Барски.
- Нам сказочно повезло.
- У него была судимость?
- Нет. Однако некоторое время он работал в Монако. В Монако полиция берет отпечатки пальцев у всех приезжих. Без исключения. Они есть на его carte d’identité, даже если это кристально честный человек. Повторяю: нам сказочно повезло!
- И кто же он? - спросила Норма.
- Его зовут - или звали - Антонио Кавалетти, родился одиннадцатого января сорок девятого года в Аяччо на Корсике. - Норма записывала. - В семьдесят четвертом переехал в Монако. Во время военной службы во Франции прошел подготовку в снайперском центре. В Монако оставался около пяти лет. Долгое время Кавалетти работал в крупной частной фирме. В охране. И считался первоклассным работником.
- Сейчас вы еще скажете, что эта фирма занималась генной технологией, - пошутил Барски.
- Да, - подтвердил Сондерсен. - Это был центр управления общества, именующегося "Генезис два".
- Как?
- "Генезис два" - "Второе творение".
- Скромные ребята, - хмыкнул Ханске.
- Если Кавалетти из "Генезис два", то это более радикальная группа! - подытожил Вестен.