* * *
День, так красиво начавшись, не сбавлял обороты. К обеду совсем распогодилось. Тяжелые низкие облака, из которых ночью и ранним утром сыпал мокрый снег, разошлись, и солнце косыми низкими лучами окрасило в розовый цвет ровные, как шахматные клетки, переулки Саппоро.
В темные тонированные стекла кафе, где сидели Олег с Мэри, тоже пробивался тускловатый свет ноябрьского солнца.
- Я так счастлив, что нашел тебя, - Умелов легонько сжал узкую ладошку Мэри. Она с нежностью прижалась щекой к его руке.
- Я тоже.
- Давай никогда не расставаться.
- Давай, - прошептала Мэри.
Олег взял руки Мэри в свои, поднес их к губам. Мэри осторожно отстранилась, и на ее лице отразилось беспокойство.
- Олег, я давно хотела тебя спросить… что с тобой произошло тогда, на острове? И почему тебя арестовали?
Олег попытался перевести разговор на более важную для него тему.
- Я тебе потом все расскажу. Лучше ты мне подробно опиши, что происходило на судне, когда меня увели.
Решив не спорить с Олегом, Мэри не спеша стала рассказывать ему о том, как развивались события после его ареста. Из ее рассказа Олег узнал, что супружескую чету Гольц, после того как Александр выкинул за борт свои вещи, долго допрашивали российские пограничные дознаватели. Хотя сама Мэри и не присутствовала на этом допросе, но от Барбары Кински, которая оказалась на редкость осведомленной особой, она впоследствии узнала, что именно Александр говорил дознавателям. Он объяснил свой поступок тем, что в его вещах якобы лежали доказательства его супружеской неверности, которые могли скомпрометировать его перед женой. Именно поэтому он и выбросил свой вещмешок за борт. Далее Мэри рассказала Олегу, что Кудо Осиму тоже допрашивали пограничные дознаватели, но что конкретно он им сказал, Мэри так и не узнала. И вообще, после этого инцидента на Онекотане все в экспедиции стали какими-то молчаливыми и замкнутыми.
По пути к Аляске супруги Гольц почти не выходили из своей каюты, как впрочем, и японец. На Алеутских островах Александр и его жена высадились на одной из военных баз, где судно делало пополнение запасов. С тех пор она их больше не видела. Японец же по прибытии в Ном сразу взял билет и вылетел на родину с пересадкой в Сан-Франциско.
Выслушав Мэри, Умелов снова взял в руки ее ладонь. Голос его звучал решительно.
- Мэри… теперь выслушай меня внимательно. Я здесь не просто так. Я веду журналистское расследование. Кудо Осима - это единственная ниточка, которая может помочь мне распутать этот клубок и привести к истине. Поэтому, прошу тебя, если со мной… Если вдруг что-нибудь случиться, сразу же обращайся в свое посольство или консульство. Твое государство обязательно защитит тебя.
В глазах девушки отразились тревога и недоумение.
- Олег, не пугай меня. Что-то должно произойти?
Умелов, заглянул ей в глаза.
- Я не буду тебя обманывать… Даже я не знаю, куда может привести мое расследование. Поэтому, прошу, не поддавайся эмоциям, что бы ни случилось. И если вдруг произойдет что-то плохое, воспользуйся моим советом. Хорошо?
- Да, я все поняла, - еле слышно обронила Мэри.
Ноябрьское солнце тщетно пыталось отыграть свое осеннее отступление, скользя косыми лучами по широким улицам Саппоро. Заглянув своим лучом в широкие окна кафе, оно высветило симпатичную пару, сидящую за столиком у самого стекла.
Помолвка состоялась.
* * *
Кафе со странным названием "Каку-таку" располагалось в двухстах метрах от станции метро "Мотомаши". Улицы в вечернее время были ярко освещены неоновой подсветкой и разноцветными фонарями.
"Черт бы их побрал, эти японские названия", - думал про себя Олег. Если бы все писалось только на английском языке, это было бы полбеды. Замысловатые иероглифы полностью дезориентировали многочисленных европейцев, впервые посетивших Японию. Иногда казалось, что вывеска на магазине или кафе была уже знакома. Но это только казалось. На самом деле строгие японские иероглифы в европейском восприятии просто были очень похожими друг на друга.
Войдя в открытые двери заведения, Олег обратился к встречающему посетителей официанту:
- Сумимасэн. Я хочу видеть господина Кудо Осиму.
Молодой человек, скорее всего, не понявший вопрос Умелова, широко улыбнулся новым посетителям и провел их к свободному столику. Удобно расположившись, Олег и Мэри неторопливо огляделись. Вулканолога среди немногочисленных посетителей кафе не было.
Заказав себе зеленый чай - не тот, который пьют сами японцы, взбивая бамбуковой метелочкой в миске чайную пудру до состояния жидкой кашицы, а обычный зеленый листовой, они стали ожидать появления японца.
Тот появился почти сразу же, как они наполнили свои чашки ароматным напитком из тяжелого металлического чайничка, который им принес на наборном бамбуковом подносе услужливый официант. По лицу азиата было видно, что он не ожидал здесь увидеть русского журналиста.
- Господин Кудо! Мы ждем вас… - махнула ему рукой Мэри, не оставив японцу шанса ретироваться.
Застигнутому врасплох вулканологу ничего не оставалось, кроме как поклониться и присесть рядом за столик.
- Рад вас видеть, господин Кудо, - широко улыбаясь, обратился к японцу Олег.
- Я тоже рад, - по-русски ответил Осима. - Карашо, что вы в Саппоро. Я рюбрю, когда много гостей.
Как и все японцы, Кудо Осима принципиально не выговаривал русскую букву л.
- Я и не предполагала, что вы так хорошо знаете русский язык, - обратилась к нему Мэри, уже по-английски.
- Да, - дежурно улыбнувшись девушке, ответил Осима на английском языке, - Теперь на Хоккайдо много русских. И приходится иногда учить русские слова и фразы.
- Господин Осима, извините меня за то, что я сразу вас не предупредила вас, что мистер Умелов тоже придет на встречу.
Японец вежливо поклонился, повернувшись к своему бывшему коллеге по экспедиции.
"Вот что значит этикет! У нас в Москве уже послали бы куда-нибудь подальше", - подумал Умелов, тоже сделав легкий поклон.
- Господин Кудо, мистер Умелов хотел у вас поинтересоваться о травме головы, которую вы получили на острове, - произнесла заранее оговоренный с Олегом вопрос Мэри.
Осима держался спокойно.
- У меня все хорошо. Голова уже не болит, - учтиво улыбнулся японец.
Кое-как переведя английские фразы, Умелов понял, что Осима явно не собирался быть откровенным. Олег просмотрел на Мэри.
- Спроси его, почему он скрывает от меня, что его ударил Александр Гольц?
Пока Мэри переводила, Олег жестко смотрел прямо в глаза японца. От этого взгляда, а вернее, от прямого вопроса, японский вулканолог сразу же занервничал.
- Я не понимаю…
Умелов, не дожидаясь перевода, подвинулся ближе к японцу и практически на самое ухо негромко спросил:
- Господин Осима, за что вас ударил Гольц?
Японец побледнел и отодвинулся от Олега. Мэри постаралась разрядить обстановку:
- Извините нас за настойчивость. Но нам надо знать ответ на этот вопрос.
- Я ничего не помню, - растерянно повторил японец.
Признаться, Олег ожидал такой реакции вулканолога. Отодвинувшись от Кудо Осимы, он нарочито спокойно разлил в чашки еще не остывший чай и склонился всем телом к девушке.
- Мэри, переведи ему. Я знаю, что мистер Кудо пытался на Черном озере проверить вход в затопленную пещеру. Кроме этого, я видел у мистера Кудо карту Онекотана, на которой были отмечены координаты входа в эту пещеру. И еще, скажи ему, что я знаю, почему мистер Кудо пошел на юг острова и почему он получил эту травму головы.
Мэри перевела этот спич. Японец, склонив голову, выслушал перевод, но ответил не сразу.
- Мисс Корн, - чуть дрогнувшим голосом заговорил японец, - пожалуйста, уезжайте из Японии. И скажите мистеру Умелову, чтобы он тоже уезжал. Вы можете попасть в очень большую беду. Я не могу ответить на ваши вопросы. Пожалуйста, уезжайте. Вы просто не знаете, что может произойти.
Речь Осимы была непривычно эмоциональной. Мэри, оторопев от услышанного, медленно перевела ее Олегу:
- Он говорит, что у нас могут быть большие неприятности. Он хочет, чтобы мы уехали из Японии.
Умелов, отпив из чашки терпкий напиток, повернулся к японцу и, глядя тому снова прямо в глаза, произнес:
- Скажи господину Осиме, что мы уедем сразу же, как только он даст нам интересующую информацию. Пусть скажет, что он искал на Черном озере и откуда у него карта с координатами пещеры…
Мэри с волнением перевела. Осима хотел что-то ответить, но вдруг, словно что-то почувствовав, испуганно оглянулся и резко изменился в лице. Он быстро поднялся из-за стола и, бросив на ходу: "Уезжайте скорее", - заторопился к выходу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Маленькая черноволосая проститутка уже не приносила такого кайфа, как в первый раз, а скорее раздражала. Оттолкнув назойливую азиатку от своего естества, дальневосточный авторитет по прозвищу Хром ("в миру" Сергей Хромов) тяжело поднялся и прошел на широкий массажный матрас. Руки и тело японской массажистки, смазанные гидрогелем, быстро заскользили по его спине. Расслабившись, он углубился в свои мысли.
Хром, как и многие умные лидеры преступного мира, понимал, что время жизни, отпущенное представителям этого "славного" сообщества, было очень коротким. Старик Дарвин назвал бы это естественным отбором. Сегодня единицы могли похвастаться своим долголетием в качестве авторитетов, да и то если им еще не приходилось сталкиваться с переделом сфер влияния или собственности.
Поэтому те, кто смог пробиться на верхушку преступной иерархии, старались взять от жизни все, боясь не успеть попробовать чего-то еще.
Хром в свои полные тридцать лет уже испытал многое, но чем выше он поднимался на преступный олимп, тем сильнее становилась его зависимость от многих мелочей, которые, как красные флажки, ограничивали его действия и поступки. Как авторитет он уже не имел права на сострадание, любовь и искреннюю дружбу. Потому что эти качества подразумевали брешь, через которую к нему могли подобраться враги. И спираль судьбы все быстрее и быстрее несла его туда, где конкуренция со стороны дышащих в затылок молодых братков была, по сути, смертельна.
В последнее время его многое угнетало. В частности, фарисейский ритуал, который требовал целовать при встрече таких же, как и он, пацанов. Это было настолько фальшивым, что Хром уже не скрывал своего отвращения к этому фарсу. Но и выйти из этой восходящей воронки было нереально. Только бестолковые бакланы, отсидев по глупости, могли сами завязать и, женившись, устроиться на какой-нибудь еще работающий завод или в рыболовецкий кооператив. А ему, авторитету, который имел вес не только во Владике, но и здесь, на Хоккайдо, была одна дорога - или еще дальше наверх, или под тяжелый черный камень из габбродиабаза, на центральную аллею Морского кладбища Владивостока.
Неожиданно в памяти всплыла картинка сегодняшнего дня. Счастливая парочка, явно из России, шла ему навстречу по центральной улице Танукикодзи. Хром никак не мог понять, чем же его так привлекли эти двое. Может, это какой-нибудь барыга или коммерсант из Владика, которого крышуют его структуры…
Повернувшись на спину, он предоставил массажистке другую половину своего тела. Та, освоившись, с воодушевлением принялась поднимать его настроение, да и не только его…
Расслабившись, Хром постарался полностью отключиться. Завтра ему предстояли трудные переговоры с одной из ветвей японской якудзы - могущественным кланом "Ямагути гуми".
* * *
В номере было стерильно чисто. Безукоризненно заправленная постель, идеально отполированная столешница, ровно стоящие рядом два стула, - все указывало на то, что в комнате похозяйничала горничная.
Умелов снял куртку и подошел к столу. Включив настольную лампу, он взял со стола чистый блокнот, на котором утром записывал телефон Кудо Осимы. Поднеся к свету верхний листок, он выругался.
- Черт! Ну, ведь знал же, что так может произойти.
Мэри, стоявшая сзади, удивленно смотрела на его реакцию.
- Что-то случилось?
Олег взял Мэри за плечи и, усадив напротив, с волнением начал объяснять.
- Понимаешь, я чувствую, что мы попали в самую десятку. И мне кажется, что из-за этого у нас могут возникнуть большие проблемы в Японии. Мне бы очень не хотелось нашу помолвку провести под прессом этих обстоятельств и проблем. Но, скорее всего, все так и произойдет.
Мэри серьезно посмотрела на Олега.
- Скажи прямо, что случилось?
Умелов, нервно сжимая пальцы в кулак, решительно посмотрел на испуганную Мэри.
- Хорошо. Представь себе, что в мире, который нас окружает, есть не только хорошие люди. И все, что ты видишь в отелях, в аэропортах, кафе, магазинах и просто на улицах, - это всего лишь глянцевая обложка. А настоящая жизнь течет там, под этим глянцем, на других страницах.
Мэри смотрела на Олега, пытаясь уловить смысл его слов.
- Если ты думаешь, что до нас с тобой никому нет дела, то ошибаешься. В каждой стране есть силы и люди, чьи интересы могут пересекаться с интересами приезжающих в эти страны. Здесь, в Японии, тоже есть такие силы. Я не знаю, кто конкретно стоит за Кудо Осимой, но интуиция подсказывает мне, что мы подошли вплотную к опасной черте. И за всем этим, кроме всего прочего, негласно следит государство.
Олег поднял со стола белый бумажный прямоугольник с логотипом и названием отеля.
- Видишь этот блокнот?
Мэри кивнула.
- Сегодня утром я переписал на верхний листок телефоны и адрес Кудо Осимы. Но если ты посмотришь на него под косыми лучами лампы, то поймешь, что это уже другой блокнот.
- Олег, я не понимаю, почему это так тебя разволновало? По-моему, в каждом отеле горничные меняют несвежее белье, убирают номер…
Умелов встал со стула.
- Это не просто блокнот, это своего рода калька, и любой нижний лист оставляет невидимую, но вполне четко читаемую информацию от нажима шариковой ручки. Это тебе может сказать любой криминалист.
Мэри в недоумении смотрела на Олега.
- А при чем здесь криминалист? Мы же не сделали ничего противоправного на территории Японии!
- Послушай, Мэри, ты даже не представляешь себе, что наша жизнь интересует не только тебя и меня, но и тех, кто организует архитектуру этого мира. Как только мы пересекли границу Японии, то сразу же оказались под колпаком местного иммиграционного управления. Да будет тебе известно, что любой иностранец, пересекающий границу Страны восходящего солнца, сразу оказывается под негласным наблюдением этой спецслужбы. И этот тайный контроль будет продолжаться до тех пор, пока не станет ясно, что деятельность иностранца не принесет ущерба для Японии.
- А если наблюдение что-нибудь выявит? Что тогда? - Мэри начала понимать, куда клонит Олег.
- Тогда они передают сведения другой спецслужбе. В зависимости от того, чем иностранный гражданин будет противоправно заниматься в Японии. Вот если бы мы были связаны с криминалитетом, то информация попала бы в Главное полицейское управление. А если бы мы были связаны с политикой или иностранной разведкой, то она, скорее всего, ушла бы в Информационно-исследовательское бюро.
Это вполне мирное название настораживало.
- А это что такое?
- Это одна из самых эффективных спецслужб мира. Их штат очень небольшой. В разы меньше, чем, скажем, у ЦРУ или ФСБ. Но у них огромное количество внештатных агентов и осведомителей по всей Японии, особенно в средствах массовой информации. И сегодняшняя встреча с Кудо Осимой вполне могла происходить под контролем японских спецслужб. И хорошо, если бы только их…
Мэри испуганно напряглась.
- Олег, не пугай меня. Скажи, что ты сейчас имел в виду?
Умелов взял в руки ладонь Мэри и коснулся губами ее тонких холодных пальцев.
- Я начинаю бояться, что втягиваю тебя в эту историю. Только сегодня в кафе мне стало ясно, что татуировка, которую я видел у Кудо Осимы еще на Онекотане, это не просто цветное изображение. Это метка принадлежности к самому влиятельному клану японской преступности - "Ямагути гуми".
- А что это за клан?
Олег не успел ответить. В номере раздался телефонный звонок.