Глава пятая
Бош пришел рано утром. Пришел со своего рода мирным предложением - стаканчиком кофе. Вообще-то кофе я больше не пью, поскольку стараюсь избегать всего, что способно обратиться в неотвязную привычку, однако стаканчик от него принял, надеясь, что хотя бы запах кофе сможет меня взбодрить - времени было семь сорок пять, а я уже провел в офисе Джерри Винсента больше двух часов.
Я провел Боша в архивное хранилище. Выглядел он усталым - даже более усталым, чем я, и костюм на нем был явно тот же, что и вчера.
- Ночка выдалась длинная? - спросил я.
- О да.
Я предложил ему сесть, сел сам.
- Стало быть, так, - сказал я, положив на стол большой, желтой бумаги блокнот, традиционную принадлежность любого практикующего юриста, - я поговорил с главным судьей Высшего суда Лос-Анджелеса Холдер, и мы разработали конкретный план, который позволит дать вам все, в чем вы нуждаетесь, не показывая документов.
Бош покачал головой:
- Жаль, что вы не сказали мне об этом в Паркер-центре. Тогда я не стал бы попусту тратить время.
- Я думал, мое предложение вам понравится.
- Оно бессмысленно. Сколько убийств вам довелось расследовать, Хэллер? И сколько из них вы раскрыли?
- Ладно-ладно, вы специалист по этой части. Но ведь и я адвокат по уголовным делам и потому понять, что представляло для Джерри угрозу, вполне способен.
- Послушайте, я детектив. Не обижайтесь, но вы ставите меня в положение, в котором я вынужден опираться на помощь дилетанта. А я привык доверять только тем уликам и доказательствам, которые отыскиваю сам.
- Знаете, детектив, то, что вы получаете от меня эту информацию, уже большая удача для вас. Судья Холдер никакого желания помочь вам не выказывала.
- Вы хотите сказать, что вам пришлось сражаться за мои интересы? - Он задал этот вопрос недоверчивым, саркастическим тоном: таким, точно сама возможность помощи полицейскому детективу со стороны адвоката казалась ему немыслимой.
- Вот именно, - с вызовом ответил я. - Мне пришлось сражаться за ваши интересы. Джерри Винсент был моим другом. И я буду только рад, если вы поймаете человека, который его убил. Слушайте, нужен вам этот список или не нужен?
Я повертел перед его носом блокнотом, словно дразня собаку игрушкой. Бош протянул к нему руку, я отдернул блокнот, но тут же и отдал его. И снова мы оба ощутили неловкость - такую же, как при вчерашнем нашем рукопожатии.
- Здесь одиннадцать имен и краткое описание каждой угрозы.
Бош опустил взгляд на первую страницу блокнота.
- Что еще у вас есть?
- Вы это о чем?
- Разумеется, я проверю этих людей, выясню, где они и чем сейчас занимаются. Но ведь это все - дела давно закрытые. Скорее всего, если бы эти угрозы были реальными, их давно бы уже осуществили. А мне нужно что-то свеженькое. Что-то связанное с текущими делами Винсента.
- Ну, тут я вам ничем помочь не могу.
- Еще как можете. Вы же наверняка просмотрели их. И наткнулись на какую-нибудь неувязку, на что-то, испугавшее вас. Поэтому вы мне и позвонили. Я мог бы спасти вас от…
Он не закончил, однако смысл сказанного им был ясен и так. Он пытался припугнуть меня, склонить к сотрудничеству, выходящему за рамки того, на что дала согласие судья Холдер.
- Поделиться с вами информацией об угрозах, связанных с уже закрытыми делами, - это одно, - сказал я. - А вот дать вам сведения о текущих - совсем другое. Кроме того, я же понимаю, что вас интересуют вовсе не угрозы. Я думаю, Джерри узнал нечто такое, из-за чего его убили.
Бош, не сводя с меня глаз, кивнул.
- Как насчет встречных шагов, а, детектив? Вам же явно известно что-то, о чем вы мне не говорите. Какая важная информация содержалась в ноутбуке Джерри? И что лежало в его портфеле?
- Посвящать вас в подробности проводимого мной расследования я не могу.
- Вчера-то смогли - когда спросили меня о ФБР.
Он прищурился.
- Я не спрашивал вас о ФБР.
- Бросьте, детектив. Вы спросили, не вел ли Джерри дел, которые выходят на федеральный уровень. Если бы у вас не было информации о какой-то его связи с федералами, вы бы такого вопроса не задали. Я полагаю, вы обнаружили эту связь.
Бош помолчал, явно колеблясь. Я чувствовал, догадка моя верна, а мое упоминание о Бюро привело его к выводу о том, что мне что-то известно. И наконец он кивнул:
- Хорошо. Убийца забрал сотовый телефон Джерри Винсента. Я получил регистрационные записи его вызовов. В день убийства ему звонили из Бюро три раза. И еще два раза за четыре дня до убийства. Он разговаривал с кем-то из сотрудников Бюро. С кем именно, я не знаю. Все звонки оттуда были сделаны с общего номера Бюро. И все разговоры были короткими - не дольше минуты.
- Кто-нибудь там интересовался вашим расследованием?
- Пока нет. Это не в их правилах, если вы понимаете, о чем я говорю. Ладно, теперь ваша очередь. Что у вас есть о федералах?
- Ничего. Я проверил, дел федерального уровня Джерри не вел.
Бош медленно покраснел - понял, что я обвел его вокруг пальца.
- Ходят слухи, что федеральное большое жюри проводит расследование фактов коррупции в судах штатов. Вы об этом что-нибудь знаете?
Я покачал головой:
- Я целый год был не у дел.
- Ладно, спасибо за помощь.
- Послушайте, детектив, я одного не понимаю. Почему бы вам просто не обратиться к ним и не спросить, кто из них звонил убитому?
Бош улыбнулся мне, как ребенку, задавшему глупый вопрос:
- Если я позвоню им, меня просто отошьют. Если эти звонки были связаны с делом о коррупции, шансы на то, что Бюро станет делиться информацией с местным копом, лежат где-то между ничтожными и нулевыми. А если Джерри убил кто-то из них, так эти шансы точно равны нулю.
- Зачем же им было убивать его?
- Так ведь они же ему звонили и звонили. Давили на него. Не исключено, что кто-то еще узнал об этом и решил, что его надо убрать.
- А ноутбук? Может быть, в нем все дело? В информации, которая хранилась в компьютере Джерри?
- Это уж вы мне скажите.
- Как я могу это сказать, не имея ни малейшего понятия о том, что было в его компьютере?
Бош кивнул, соглашаясь, и встал, зажав мой блокнот под мышкой.
- Удачного вам дня, адвокат.
Лорна и Киско появились через пятнадцать минут после ухода Боша, и мы втроем посовещались в кабинете Винсента. Подвели итоги сделанного вчера и обсудили то, что предстоит сделать сегодня.
Вчера я с помощью Киско объехал одиннадцать клиентов Винсента, подписал контракты с восемью из них и вернул остальным трем их дела. Тем временем Уолтер Эллиот подписал контракт, согласно которому я должен был представлять в дальнейшем его интересы, и прислал этот документ мне.
Затем мы обсудили планы на нынешний день. Лорне и Рен, если она появится, предстояло просмотреть дела клиентов, с которыми я еще не поговорил. Кроме того, я попросил Лорну окончательно уточнить рабочий календарь Винсента и разобраться в других его документах, в том числе и финансовых.
Киско же я попросил заняться делом Эллиота, и в особенности свидетелями. Это означало, что ему придется взять предварительный список свидетелей защиты, уже составленный Винсентом, и подготовить повестки для вызова в суд полицейских и иных свидетелей, которые, как я предполагал, были враждебно настроены к Эллиоту. Что касается платных свидетелей-экспертов и тех, кто был готов добровольно дать показания в пользу Эллиота, Киско надлежало сообщить им, что процесс начнется в назначенный срок и что Винсента заменю на нем я.
- Понял, - сказал Киско. - А как насчет расследования убийства Винсента? Я должен по-прежнему отслеживать его?
- Да, держи ухо востро и сообщай мне обо всех новостях.
- Копы всю эту ночь вытряхивали из кого-то душу, но к утру отпустили его.
- Из кого именно?
- Пока не знаю. Так или иначе, он вроде бы чист.
Я кивнул. Неудивительно, что Бош выглядел так, точно он не спал всю эту ночь. Тут дверь кабинета отворилась - на пороге его нерешительно замерла Рен Уилльямс.
- Здравствуйте, Рен, - сказал я. - Рад вас видеть. Вы не против того, чтобы поработать с Лорной?
- Нет, конечно, - ответила она. - Там вас один из клиентов ждет, в приемной. Патрик Хенсон.
Я посмотрел на часы. Без пяти девять - хороший знак.
- Попросите его зайти.
В кабинет вошел молодой человек. Ростом Патрик Хенсон оказался меньше, чем я ожидал. Загорелый, как и положено серферу, но коротко стриженный, без серег и татуировок - во всяком случае таких, которые лезли бы в глаза. В черных брюках и лучшей, похоже, его рубашке. С воротничком.
- Здравствуйте, Патрик. Мы с вами разговаривали вчера по телефону. Я - Микки Хэллер, это моя помощница - Лорна. А вот этот бугай - Киско, мой детектив.
Патрик подошел к столу, мы обменялись рукопожатиями. Рука у него была сильная.
- Рад, что вы пришли. Это ведь ваша рыба на стенке висит?
Хенсон оглянулся на рыбу:
- Да. Это моя Бетти.
- Вы даете имя каждому рыбьему чучелу? Или она была вашей любимицей? - спросила Лорна.
Хенсон улыбнулся:
- Нет, эту я поймал уже давным-давно, повесил ее в прихожей. И мы с приятелем, который жил вместе со мной, входя в дом, всегда говорили: "Здравствуй, Бетти". Глупо, конечно.
- Кстати, об именах. Как нам вас называть - Трик?
- Да нет. Это имя мой агент придумал. А агента у меня больше нет. Называйте меня просто Патриком.
- Хорошо. Вы сказали, что с водительскими правами у вас по-прежнему все в порядке, правильно?
- Конечно. - Он вынул из нагрудного кармана толстый нейлоновый бумажник, достал из него права.
Я просмотрел их, кивнул.
- Так вот, Патрик. Мне нужен водитель, - сказал я. - Машина, горючее, страховка - все это предоставляю я, а вам нужно будет появляться здесь каждое утро в девять. Насчет оплаты я вам вчера все рассказал. Вас это устраивает?
- Устраивает.
- Вы хорошо водите? - спросила Лорна.
- В аварии пока не попадал, - ответил Патрик.
Парень мне нравился.
- Когда вы можете начать?
Он пожал плечами:
- Вообще-то у меня ничего не… Когда хотите.
- В таком случае, может быть, прямо сейчас и начнем? Будем считать, что сегодня - испытательный день.
- Годится.
В десять часов утра мы выехали в сторону Малибу. Я уселся на заднее сиденье, открыл компьютер, включил его и стал ждать, когда он загрузится.
- Знаете, Патрик, машина - это мой кабинет. У меня есть еще два "линкольна", точно таких же, как этот. В каждом установлены принтер и факс, а мой компьютер снабжен платой беспроводной связи. Судов в округе Лос-Анджелес больше сорока. Так что мобильность - непременное условие моей работы.
- Я бы, наверное, тоже не смог все время в офисе сидеть.
- Совершенно верно. От этого клаустрофобия развивается. - Компьютер загрузился, я начал составлять предсудебное ходатайство. - Знаете, чем я сейчас занимаюсь, Патрик? Вами.
Он взглянул на меня в зеркало заднего вида:
- О чем вы?
- Ну, я просмотрел ваше дело и обнаружил, что мистер Винсент упустил одну деталь, а она может вам помочь.
- Какую деталь?
- Нам было бы невредно попросить о независимой оценке стоимости ожерелья, которое вы похитили. В деле указано: двадцать пять тысяч. А это означает, что вы совершили хищение в особо крупных размерах.
- Вы хотите сказать, если бриллианты были поддельными, то обвинение может оказаться другим?
- Это возможно, однако у меня есть и еще одна мысль. - Я вывел на экран, чтобы проверить одно имя, посвященный Патрику файл. - Позвольте задать вам вопрос. Что вы делали в том доме в день, когда украли ожерелье?
Он пожал плечами:
- Я встречался с младшей дочерью старухи. Познакомился с ней на пляже, учил ее стоять на доске. Как-то раз они там день рождения справляли, пригласили меня, и ее мать надела ожерелье.
- Тогда вы и узнали о его ценности?
- Ну да. Отец сказал, что оно бриллиантовое.
- И, оказавшись в доме в следующий раз, вы его похитили?
Он не ответил.
- Патрик, я теперь ваш адвокат, так что нам необходимо обсудить все относящиеся к делу факты. Вы украли ожерелье. Расскажите мне, как это произошло.
- Мы с девушкой плавали в бассейне, я сказал, что мне нужно в уборную, хотя на самом деле хотел порыться в аптечном шкафчике, посмотреть, нет ли в нем таблеток. Меня донимала боль. Внизу никого не было, я поднялся наверх, огляделся там, увидел ожерелье и просто взял его.
Он покачал головой, и я знал почему. Ему было стыдно за то, что таблетки взяли над ним такую власть.
- Все в порядке, Патрик. А что сказал человек, у которого вы его заложили?
- Сказал, что даст мне за него только четыре сотни, потому что цепочка золотая, а в том, что камни настоящие, он не уверен. Я взял деньги. Я так подсел на эту дрянь, что мне было на все наплевать.
- С девушкой вы после вашего ареста разговаривали?
- Нет, мы с ней расстались. - Теперь его глаза в зеркальце были печальными и униженными. - Все это такая глупость.
Я достал из кармана пиджака фотографию, постучал ею Патрика по плечу:
- Взгляните-ка.
Он прижал снимок пальцем к рулю:
- Что это?
- А это я в машине через бордюр перелетел. Сломал зуб, нос, рассадил лоб. Снимок сделали ребята из "скорой помощи", мне на память.
- О чем?
- О том, что меня вытащили из машины, в которой я вез свою одиннадцатилетнюю дочь к ее матери. К тому времени я употреблял до трехсот двадцати миллиграммов оксиконтина в день. - Я помолчал, чтобы он как следует усвоил услышанное. - Вы думаете, что сделанное вами - большая глупость? Я вез свою девочку, проглотив триста двадцать миллиграммов героина.
Он смотрел на меня в зеркальце.
- С прошлым, Патрик, ничего уже не поделаешь. Остается только помнить о нем. Я помогу вам справиться с юридическими сложностями, однако самая трудная работа все равно останется за вами.
Он кивнул.
- Так или иначе, я вижу в вашем деле нечто такое, чего не увидел Джерри Винсент. Муж пострадавшей оказывает крупным шишкам нашего округа, когда они выходят на выборы, серьезную денежную помощь. И если бриллианты поддельные, он не станет доводить дело до суда - из боязни, что об этом узнает жена.
- Но как же он может это остановить?
- Патрик, его денежные взносы помогли победить на выборах по меньшей мере четырем окружным советникам. От их коллегии зависит бюджет окружного прокурора. А дело против вас возбудила окружная прокуратура. Это просто-напросто цепочка питания. Если муж захочет нажать на прокуратуру, он на нее нажмет, и с большим успехом, уж вы мне поверьте. Поэтому я составляю сейчас ходатайство, которое позволит нам провести независимую оценку вещественного доказательства.
- Клево! Спасибо, мистер Хэллер.
- Пожалуйста, Патрик. Может, вернете мне фотографию?
Он через плечо протянул мне фотографию, я взглянул на нее. Самыми страшными были глаза. Ошеломленные, потерянные, неуверенно глядящие в камеру. Это был я в наинизшей точке моего падения. И я вернул фотографию в карман пиджака, на вечное хранение.
Дальше мы ехали в молчании, я составил ходатайство и, выйдя в Интернет, отправил его. Адвокат в "линкольне" снова заступил на боевой пост.
Разумеется, когда мы выехали из туннеля, ведущего от скоростной магистрали к автостраде Тихоокеанского побережья, я оторвал взгляд от компьютера и опустил стекло в окне. Мне всегда нравилось чувство, которое охватывает меня, когда машина вылетает из туннеля и я вижу океан и ощущаю его запах.
Вдали показались скользившие по волнам серферы, и я увидел, как Патрик поглядывает на них.
- Я указал в ходатайстве, что вы прошли курс лечения, - сказал я.
- Да. Он мне помог. Вы тоже лечились?
- Конечно. В больнице на Лорел-Каньон. А вы не хотели бы снова заняться серфингом?
- Да нет, не думаю. Во всяком случае, не профессионально. Я потерял форму. Кроме того, я теперь стараюсь делать по одному делу зараз. В Лорел-Каньон хорошо этому учат, верно?
- Верно. Так ведь и в серфинге вы одолеваете по одной волне зараз, правильно?
Он кивнул, снова взглянул на меня в зеркальце.
- Вы хотите о чем-то спросить меня, Патрик?
- В общем-то да. Вы ведь знаете, что мою рыбу Винсент продавать не стал, оставил себе. Вот я и думаю, может, он и доски мои тоже не продал.
Я еще раз открыл посвященный Патрику файл, просмотрел его.
- Вы отдали ему двенадцать досок?
- Ага. Все, какие у меня были.
- Ну так вот, он передал их ликвидатору, через которого распродавал вещи клиентов, отданные в оплату за услуги. Ликвидатор продал все двенадцать, взял свои двадцать процентов и отдал Винсенту четыре тысячи восемьсот долларов.
Патрик промолчал. А я вспомнил его слова о том, что две самых длинных доски были и самыми ценными. В списке, который имелся в файле, значились две доски длиной десять футов каждая. Одна была продана за две тысячи долларов - коллекционеру, другая ушла через Интернет - за четыреста долларов. Это странное расхождение в цене навело меня на мысль, что интернетовская продажа была просто фикцией. Ликвидатор вполне мог по дешевке продать доску себе самому. А потом продать еще раз, уже за настоящую ее цену и прикарманить денежки. Легкая нажива всякому по душе. В том числе и мне. А кроме того, я понимал: если он все еще не продал доску, я смогу вызволить ее.
- Что вы скажете, если мне удастся вернуть одну из длинных досок? - спросил я.
- Это было бы здорово! Я так жалею, что не оставил одну себе.
- Я ничего не обещаю. Но посмотрю, что можно будет сделать.
Через двадцать минут мы свернули на подъездную дорожку дома Уолтера Эллиота. Дом был построен в мавританском стиле - белый камень, темно-коричневые ставни и башенка в центре фасада. Посреди мощеного дворика стоял серебристый, среднего размера "мерседес".
- Хотите, чтобы я подождал вас здесь? - спросил Патрик.
- Да. Думаю, много времени это не займет. Отоприте, пожалуйста, багажник.
Я вылез из машины, достал из багажника цифровую камеру и сфотографировал фасад дома. А затем направился ко входу. Дверь распахнулась, и я увидел миссис Альбрехт, как всегда обворожительную.
Когда Уолтер Эллиот сказал, что пошлет кого-нибудь ради меня в Малибу, то, что это будет его личная помощница, мне даже в голову не пришло.
- Здравствуйте, миссис Альбрехт, как вы себя сегодня чувствуете?
- Превосходно. Проходите, прошу вас. Вот сюда.
Я вошел в огромную комнату - она была больше, чем вся моя квартира. Главным в ней был вид, который открывался из занимавшего целую стену окна. Человеку, смотревшему в него, казалось, что Тихий океан того и гляди затопит гостиную.
- Прекрасно, - сказал я.
- Да, верно. Хотите взглянуть на спальню?
Я, не ответив ей, включил фотоаппарат и сделал несколько снимков гостиной и вида, который из нее открывался.
- Вам известно, кто побывал здесь с тех пор, как управление шерифа сняло запрет на посещения дома? - спросил я.